ЗИМНЯЯ СКАЗКА
С утра падал снег. Медвежонок сидел на опушке леса на пеньке, задрав голову, и считал, и слизывал упавшие на нос снежинки.
Снежинки падали сладкие, пушистые и прежде, чем опуститься совсем, привставали на цыпочки. Ах как это было весело! "Седьмая",- прошептал Медвежонок и, полюбовавшись всласть, облизал нос.
Но снежинки были заколдованные: они не таяли и продолжали оставаться такими же пушистыми у Медвежонка в животе.
"Ах, здравствуйте, голубушка! - сказали шесть снежинок своей подруге, когда она очутилась рядом с ними.- В лесу так же безветренно? Медвежонок по-прежнему сидит на пеньке? Ах какой смешной Медвежонок!" Медвежонок слышал, что кто-то в животе у него разговаривает, но не обращал внимания.
А снег все падал и падал. Снежинки все чаще опускались Медвежонку на нос, приседали и, улыбаясь, говорили: "Здравствуй, Медвежонок!" "Очень приятно,- говорил Медвежонок.- Вы - шестьдесят восьмая". И облизывался.
К вечеру он съел триста снежинок, и ему стало так холодно, что он едва добрался до берлоги и сразу уснул. И ему приснилось, что он - пушистая, мягкая снежинка… И что он опустился на нос какому-то Медвежонку и сказал: "Здравствуй, Медвежонок?" - а в ответ услышал: "Очень приятно, вы - триста двадцатая…" "Лам-па-ра-пам?" - заиграла музыка.
И Медвежонок закружился в сладком, волшебном танце, и триста снежинок закружились вместе с ним. Они мелькали впереди, сзади, сбоку и, когда он уставал, подхватывали его, и он кружился, кружился, кружился…
Всю зиму Медвежонок болел. Нос у него был сухой и горячий, а в животе плясали снежинки. И только весной, когда по всему лесу зазвенела капель и прилетели птицы, он открыл глаза и увидел на табуретке Ежика. Ежик улыбался и шевелил иголками.
- Что ты здесь делаешь? - спросил Медвежонок.
- Жду, когда ты выздоровеешь,- ответил Ежик.
- Долго? - Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом - сразу перетащил все свои припасы к тебе…
- И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке? - Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушеную травку…
- Не помню,- сказал Медвежонок.
- Еще бы! - вздохнул Ежик.- Ты всю зиму говорил, что ты - снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне…
НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВЕСНА
- Если бы ко мне пришла Волчица и сказала: Ежику хочешь, я тебя сделаю волчонком?" - я бы ей сказал: Нет!" А ты?
- Я бы ей сказал: "Только попробуй!"
- А она бы сказала: "Соглашайся, Медвежонок, мы с тобой вместе будем есть лошадей!"
- А я бы ей сказал: "А кто будет Медвежонком?"
- А она бы сказала: "А Медвежонка не будет. Будет коричневый волчонок Топотун".
- А кто будет Медвежонком?!
- Я же тебе говорю,- сказал Ежик,- Медвежонка не будет: будет коричневый волчонок Топотун.
- Отойди! - рявкнул Медвежонок - Или я не знаю, что я с тобой сделаю.
- Так это же не я - это же Волчица,- сказал Ежик.
- Все равно! - сказал Медвежонок.
И заплакал.
НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВЕСНА
Это была самая необыкновенная весна из всех, которые помнил Ежик.
Распустились деревья, зазеленела травка, и тысячи вымытых дождями птиц запели в лесу.
Все цвело.
Сначала цвели голубые подснежники. И пока они цвели.
Ежику казалось, будто вокруг его дома - море, и что стоит ему сойти с крыльца - и он сразу утонет. И поэтому он целую неделю сидел на крыльце, пил чай и пел песенки.
Потом зацвели одуванчики. Они раскачивались на своих тоненьких ножках и были такие желтые, что, проснувшись однажды утром и выбежав на крыльцо. Ежик подумал, что он очутился в желтой-прежелтой Африке.
"Не может быть! - подумал тогда Ежик. - Ведь если бы это была Африка, я бы обязательно увидел Льва!" И тут же юркнул в дом и захлопнул дверь, потому что прямо против крыльца сидел настоящий Лев. У него была зеленая грива и тоненький зеленый хвост.
- Что же это? - бормотал Ежик, разглядывая Льва через замочную скважину.
А потом догадался, что это старый пень выпустил зеленые побеги и расцвел за одну ночь.
- Все цветет! - выходя на крыльцо, запел Ежик.
И взял свою старую табуретку и поставил ее в чан с водой.
А когда на следующее утро проснулся, увидел, что его старая табуретка зацвела клейкими березовыми листочками.
ВЕСЕЛАЯ СКАЗКА
Однажды Ослик возвращался домой ночью. Светила луна, и равнина была вся в туманен а звезды опустились так низко, что при каждом шаге вздрагивали и звенели у него на ушах, как бубенчики.
Было так хорошо, что Ослик запел грустную песню.
- Передай кольцо,- тянул Ослик,- а-а-бручаль-ное…
А луна спустилась совсем низко, и звезды расстелились прямо по траве и теперь звенели уже под копытцами.
"Ай, как хорошо - думал Ослик. - Вот я иду… Вот луна светит… Неужели в такую ночь не спит Волк? Волк, конечно, не спал. Он сидел на холме за осликовым домом и думал: "Задерживается где-то мой серый брат Ослик…" Когда луна, как клоун, выскочила на самую верхушку неба, Ослик запел:
И когда я умру,
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли.
Он подходил к дому и теперь уже не сомневался, что Волк не спит, что он где-то поблизости и что между ними сегодня произойдет разговор.
- Ты устал? - спросил Волк.
- Да, немного.
- Ну, отдохни. Усталое ослиное мясо не так вкусно.
Ослик опустил голову, и звезды, как бубенчики, зазвенели на кончиках его ушей.
"Бейте в луну, как в бубен,- думал про себя Ослик,- крушите волков копытом, и тогда ваши уши, как папоротники, останутся на земле." - Ты уже отдохнул? - спросил Волк.
- У меня что-то затекла нога - сказал Ослик.
- Надо растереть, - сказал Волк.
- Затекшее ослиное мясо не так вкусно.
Он подошел к Ослику и стал растирать лапами его заднюю ногу.
- Только не вздумай брыкаться - сказал Волк.- Не в этот раз, так в следующий но я тебя все равно съем.
"Бейте в луну, как в бубен,- вспомнил Ослик.- Крушите волков копытом!.." Но не ударил, нет, а просто засмеялся. И все звезды на небе тихо рассмеялись вместе с ним.
- Ты чего смеешься? - спросил Волк.
- Мне щекотно,- сказал Ослик.
- Ну, потерпи немножко,- сказал Волк.- Как твоя нога? - Как деревянная! - Сколько тебе лет?! - спросил Волк, продолжая работать лапами.
- 365 250 дней.
Волк задумался.
- Это много или мало? - наконец спросил он.
- Это около миллиона,- сказал Ослик.
- И все ослы такие старые? - В нашем перелеске - да! Волк обошел Ослика и посмотрел ему в глаза.
- А в других перелесках? - В других, думаю, помоложе,- сказал Ослик.
- На сколько? - На 18 262 с половиной дня! - Хм! - сказал Волк. И ушел по белой равнине, заметая, как дворник, звезды хвостом.
И когда я умру-,
мурлыкал, ложась спать, Ослик, -
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли!
ЧЕРНЫЙ ОМУТ
Жил-был Заяц в лесу и всего боялся. Боялся Волка, боялся Лису, боялся Филина. И даже куста осеннего, когда с него осыпались листья,- боялся.
Пришел Заяц к Черному Омуту.
- Черный Омут,- говорит,- я в тебя брошусь и утону: надоело мне всех бояться! - Не делай этого, Заяц! Утонуть всегда успеешь.
А ты лучше иди и не бойся! - Как это? - удивился Заяц.
- А так. Чего тебе бояться, если ты уже ко мне приходил, утонуть решился? Иди - и не бойся! Пошел Заяц по дороге, встретил Волка.
- Вот кого я сейчас съем! - обрадовался Волк.
А Заяц идет себе, посвистывает.
- Ты почему меня не боишься? Почему не бежишь? - крикнул Волк.
- А что мне тебя бояться? - говорит Заяц.- Я у Черного Омута был. Чего мне тебя, серого, бояться? Удивился Волк, поджал хвост, задумался. Встретил Заяц Лису.
- А-а-а!..- разулыбалась Лиса.- Парная зайчатинка топает! Иди- ка сюда, ушастенький, я тебя съем.
Но Заяц прошел, даже головы не повернул.
- Я у Черного Омута,- говорит,- был, серого Волка не испугался,- уж не тебя ли мне, рыжая, бояться?..
Свечерело.
Сидит Заяц на деньке посреди поляны; пришел к нему пешком важный Филин в меховых сапожках.
- Сидишь? - спросил Филин.
- Сижу!- сказал Заяц.
- Не боишься сидеть? - Боялся бы - не сидел.
- А что такой важный стал? Или охрабрел к ночи-то? - Я у Черного Омута был серого Волка не побоялся, мимо Лисы прошел - не заметил, а про тебя, старая птица, и думать не хочу.
- Ты уходи из нашего леса, Заяц,- подумав, сказал Филин. - Глядя на тебя, все зайцы такими станут.
- Не станут,- сказал Заяц,- все-то…
Пришла осень. Листья сыплются…
Сидит Заяц под кустом, дрожит, сам думает: "Волка серого не боюсь. Лисы красной - ни капельки.
Филина мохноногого - и подавно, а вот когда листья шуршат и осыпаются - страшно мне… " Пришел к Черном Омуту, спросил: - Почему, когда листья сыплются, страшно мне? - Это не листья сыплются - это время шуршит,- сказал Черный Омут,- а мы - слушаем. Всем страшно.
Тут снег выпал. Заяц по снегу бегает, никого не боится.
КАК ОСЛИК С МЕДВЕЖЕНКОМ ПОБЕДИЛИ ВОЛКА
Когда Ослик с Медвежонком пришли на войну, они стали думать, кто из них будет главным? - Ты,- сказал Ослик.
- Нет,- сказал Медвежонок.- Ты! - Почему я? - удивился Ослик.- У тебя клыки, ты будешь грызть врага. . .
- И у тебя уши: ты услышишь, когда он придет.
- Кто? - Волк.
- Но ведь тогда надо будет бежать,- сказал Ослик.
- Что ты! Как раз тогда начнется война, и мы пойдем в атаку.
- Куда? - В атаку. "Ура!" "Вперед!" В атаку.
- А-а-а…- сказал Ослик и присел на пенек. У него очень болели уши, связанные под подбородком.
- А почему вперед? - подумав, спросил он.- Разве нельзя сбоку? - Сбоку - лучше, но вперед - вернее! - И когда ты на него налетишь, ты его укусишь, а я его ударю ногой.
- Правильно,- сказал Медвежонок, удобнее устраиваясь на травке.
- А он укусит тебя- продолжал Ослик,- а я его снова ударю ногой. . .
- Нет. Укусит он тебя. А я его убью.
- Но если он меня укусит, он тоже меня убьет.
- Пустяки! Я его убью раньше, чем ты умрешь.
- Но я не хочу умирать! - сказал Ослик.
- Волк тоже не хочет,- сказал Медвежонок и сел.
- Ты думаешь? - Ну конечно! Давай спать.
Они уснули на лесной опушке, а в это время Волк думал так: "Если они налетят на меня спереди - я укушу Медвежонка, а Ослика лягну ногой; если же сбоку, то наоборот: Ослика я укушу, а Медвежонка ляг- ну. А лучше бы укусить их обоих сразу?" Он уснул под елкой в десяти шагах от лесной опушки…
Когда взошла луна. Ослик проснулся и разбудил Медвежонка.
- Волк спит под елкой,- сказал он.
- Откуда ты знаешь? - Я слышу.
- А о чем он думает? - Ни о чем, он спит.
- А-а-а…- сказал Медвежонок.- Тогда нападем на него сзади.
В это время Волк проснулся и подумал: "Вот я сплю, а на меня могут напасть сзади".
И повернулся к елке хвостом.
- Спит? - спросил Медвежонок.
Ослик кивнул, и они стали крадучись подходить к Волку.
"Медвежонок укусит его, а я стукну по голове,- твердил Ослик. - Медвежонок укусит, а я стукну".
- Я укушу,- шепнул Медвежонок,- а ты стукнешь! - Угу! И они бок о бок подошли к Волку.
- Давай! - шепнул Ослик.
- Ты первый, ты должен его оглушить.
- Зачем? Он и так спит.
- Но он проснется, когда я его укушу.
- Вот тогда я его и стукну.
- Нет,- сказал Медвежонок.- Ты главный - ты должен первый.
Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулся на другой бок.
- Ну вот и убили,- сказал Ослик.
- Действительно…
- А зачем?..
- Если б не мы его, так он бы нас! - Ты думаешь? - Ну конечное - сказал Медвежонок, - он бы непременно нас съел.
- А если б не съел? - А что бы он с тобой делал? - Не знаю- сказал Ослик.
Они возвращались с войны в предрассветных сумерках когда большая лесная роса лизала им ноги.
"А Волк лежит под елкой- думал Ослик,- совсем убитый".
- Зачем? - сказал он.- Лучше бы сидеть дома.
- Ты же на войне,- сказал Медвежонок…
СТАРИННАЯ ФРАНЦУЗКАЯ ПЕСЕНКА
Лесная полянам как парным молоком, была до краев залита лунным светом. Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звезды.
Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.
Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.
"Ля-ля! Ля-ля!" - мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.
Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны и улыбался.
"Как это было давно,- думал Филин.- Так же светила луна, так же сидел посреди поляны Заяц, так же осыпались звезды и играла свирель. Потом поднялся туман. Заяц исчез, а свирель играла…" "Играй, играй, свирель! - думал Филин.- Я бы съел твоего Зайца, но у меня осыпались перья… И потом - все равно придет другой Заяц, сядет посреди поляны и заиграет на скрипке".
Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший пол- торы тысячи зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок и барабанов.
"И кто их тянет за уши? - снова подумал о зайцах Филин.- Кто их вытягивает на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать - репетировать, чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины? . . " "Ля-ля! Лю-лю!" - пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным, как лунный свет; чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играющая на свирели.
"Однако,- думал Филин,- этого Зайца не скоро съедят.
Я его почти не вижу. Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из нее торчат одни его уши. Знать…" Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.
Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.
"Ля-ля! Ля-ля!" " Пи-пи-пи-пи !" "Бам-бам!" - пели свирели и скрипки и бил барабан.
И каждый прозрачный Заяц на своем прозрачном инструменте играл старому Филину старинную французскую песенку.
КАК ОСЛИК ШИЛ ШУБУ
Когда подошла зима. Ослик решил сшить себе шубу.
"Это будет чудесная шуба,- думал он,- теплая и пушистая.
Она должна быть легкой, но обязательно с четырьмя карманами: в карманах я буду греть копыта. Воротник должен быть широкий, как шаль: я буду заправлять за него уши. Когда у меня будет шуба, я войду в лес, и никто меня не узнает.
"Кто это, - крикнет Ворона, - такой лохматый?"" - "Это Изюбрь!" - скажет Белка. "Это ПТИ-ПТИ-АУРАНГ!" - скажет Филин. "Это мой друг Ослик!"" - крикнет Медвежонок, и засмеется, и весь покувыркается в снегу, и тоже станет непохожим; а я его назову УУР-РУ-ОНГОМ, и все не поверят, кроме нас с ним…
Хорошо бы сшить шубу не из меха, а из ничего. Чтобы она была ничья: ни бобровая, ни соболья, ни беличья - просто шуба. И тогда я буду греться в ничьей шубе, и никто не будет ходить голым. А Волк скажет: "У кого ничья шуба - тот ничей"". И никто не будет говорить, что я Ослик: я буду - НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ. Тогда ко мне придет Лис и скажет: "Послушай, НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ, а ты кто?" - "Никто""- "А в чьей ты шубе?" - "В ничьей".- "Тогда ты - НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ",- скажет Лис. А я посмеюсь, потому что я-то буду знать, что я Ослик.
А когда придет весна, я пойду на Север. А когда и на Север придет весна, я пойду на Северный полюс - там-то никогда не бывает весны…
Надо сшить шубу из облаков. А звездочки взять вместо пуговиц. А там, где темно между облаками, будут карманы. И когда я туда буду класть копыта, я буду лететь, а в теплую погоду ходить по земле.
Хорошо бы такую шубу сшить прямо сейчас же, вот прямо сейчас. Влезть на сосну и положить копыта в карманы. И полететь…
А потом, может быть, пойти по земле… Вот прямо на эту сосну".
И Ослик полез на старую сосну, и влез на самую верхушку, и сложил копыта в карманы, и полетел…
И сразу стал - НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ.
ПРАВДА МЫ БУДЕМ ВСЕГДА?
"Неужели все так быстро кончается? - подумал Ослик.- Неужели кончится лето, умрет Медвежонок и наступит зима? Почему это не может быть вечно: я, лето и Медвежонок? Лето умрет раньше всех, лето уже умирает. Лето во что-то верит. поэтому умирает так смело. Лету нисколько себя не жаль - оно что-то знает. Оно знает, что оно будет снова! Оно умрет совсем ненадолго, а потом снова родится. И снова умрет… Оно привыкло. Хорошо, если бы я привык умирать и рождаться. Как это грустно и как весело!.." Медвежонок зашуршал опавшей листвой.
- О чем ты думаешь? - спросил он.
- Я?.. Лежи, лежи,- сказал Ослик.
Теперь он стал вспоминать, как они встретились, как под проливным дождем пробежали весь лес, как сели отдохнуть и как Медвежонок тогда сказал: - Правда, мы будем всегда? - Правда.
- Правда, мы никогда не расстанемся? - Конечно.
- Правда, никогда не будет так, чтобы нам надо было расставаться? - Так не может быть! А теперь Медвежонок лежал на опавших листьях с перевязанной головой, и кровь выступила на повязке.
"Как же это так? - думал Ослик.- Как же это так, что какой-то дуб разбил Медвежонку голову? Как же это так, что он упал именно тогда, когда мы проходили под ним?.." Прилетел Аист.
- Лучше?..- спросил он.
Ослик покачал головой.
- Как грустно! - вздохнул Аист и погладил Медвежонка крылом.
Ослик снова задумался. Теперь он думал о том, как похоронить Медвежонка, чтобы он вернулся, как лето. "Я похороню его на высокой-высокой горе, - решил он,- так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка. Я буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое,- и мы не умрем никогда…" - Послушай,- сказал он Медвежонку,- ты не бойся.
Ты весной вырастешь снова.
- Как деревце? - Да. Я тебя буду каждый день поливать. И разрыхлять землю.
- А ты не забудешь? - Что ты! - Не забудь,- попросил Медвежонок.
Он лежал с закрытыми глазами, и если бы чуть-чуть не вздрагивали ноздри, можно было бы подумать, что он совсем умер.
Теперь Ослик не боялся. Он знал: похоронить - это значит посадить, как деревце.
- С тобой и поразговаривать нельзя,- сказал Ежик.
Медвежонок молчал.
- Что ж ты молчишь?
Медвежонок не ответил.
Он сидел на крылечке и горько плакал.
- Глупый ты: мы же с тобой б е с е д у е м,- сказал Ежик.
- А кто будет Медвежонком? - всхлипывая, спросил Медвежонок.
