Погружение первое
Закончился очередной день. Хороший день. Почему-то пытаюсь скрыть праздничное настроение. До сегодняшнего дня сравнивала нынешний девятый класс с прошлым, и не было чувства удовлетворения. Казалось, всё хуже. И вот сегодня — результат. Будто бы проявляла фотографии. Изображение возникало медленно-медленно. Ждала его с нетерпением. А вынуть раньше из реактива нельзя, впрочем, нельзя и позже — иначе изображение будет хуже.
Сегодня наконец-то оно появилось в девятом! Мои помощники Наташа Г., Федя К., Саша Б., Ира М., Наташа Л. разошлись по домам уставшие, радостные, с чувством исполненного долга. Небывалый случай! У Виктора К., Олега В. проявилось такое рвение к работе, что математики, полученной за день, им показалось мало. Хотелось еще и еще, чтобы подняться над самими собой вчерашними. Олег В. невольно перестал держать самооборону, он внезапно самоутвердился в коллективе. И все восприняли это как должное…
Смотрела на Валю С. и вспоминала разговор с ее мамой. Валя очень запустила материал. Мама считает, что она стесняется обратиться за помощью и к учителям и к ребятам, а помощь ей ой как нужна. Валя действительно всегда молчалива. А сегодня я видела уже далеко не ту Валю. Когда произошла перемена? Я не могу относиться к девушке как раньше. Надо обязательно отметить ее успех в классе и не забыть поздравить с ним ее маму.
А Саша радовался за друга, как за самого себя, — вытащил-таки его из прорыва. Это происходило на наших глазах и было так трогательно, что, когда Саша отсутствовал на уроках, в классе словно бы недоставало товарищеской теплоты, работать без него было труднее…
Только сейчас проявился Виктор… Исчезли робость ответов, придирчивость и обида на учителя. Вита… Стала доверчивее. Наконец-то она самостоятельно тянется решать примеры и откровенно говорит мне: «Не получается, не могу». Просит помощи (у соседей!). А Катя! Исчезла поза перед учителем, учениками. Мне все реже достается роль ведущей. Придется перестраиваться, менять отношения с классом…
Очень трудно Ире… На нескольких родительских собраниях, знаю, меня все время склоняли, что Ира-де сидит «над Васей», лучше бы сама решала больше. Зачем, мол, эти выдумки? Ира считала, что объясняет толково и старательно, а результата не было. И конечно, ей расхотелось с парнем работать. Не один анализ прошел, прежде чем появилась у нее о Васе действительная забота. И пот сегодня у Васи — четверка! Ира счастлива, и вся ее группа тоже…
Мучительно давался контакт с Наташей Г. Ведь коллективный труд в группе — прежде всего ее кропотливая забота и терпение. Я так боялась, что это кончится тем, что разорвутся у нее и без того хрупкие связи с хлопцами. Вдруг победа Олега и его уважительные слова, обращенные к ней, — «наш командир». Наташа стала в группе своя. Хорошо!
А Феде завидую. Честное слово! Так легко у него все получается: подошел к одному, другому. Что-то спросил, что-то подправил, подсказал. Завидую его открытости и таланту общения.
У другого командира — Наташи Л. за весь год ни единого срыва. Молодец, Наташка! Вспоминаю се в начале года — и диву даюсь. Та ли эта девушка? Учит математику и учится вступать в отношения с ребятами, учится сдержанности, воспитанности, учится не грубить, слушать и слышать других.
Все это так ярко проявилось сегодня. А как моим помощникам было приятно, когда они услышали оценку своей работы! Девочки смущенно улыбались. Настроение было приподнятое. И я с грустью поймала себя на мысли:
как же редко я это делаю! За счет чего они держались весь этот трудный год? За счет веры и уважения?!
… И посыпался град идей: сделать день открытых дверей, пригласить родителей… Устроить олимпиаду… Ввести звание «покоритель высоты»… Взять группу ребят из восьмого класса и подготовить их для работы к следующему году. Восьмиклассники сдадут педагогу и лучшим ученикам девятого зачет. По результатам их подготовки на роль консультантов определим лучших и присвоим им звание «старший»! Договорились о следующей встрече на кафедре.
Погружение второе
Тепло, солнечно. Во время урока устали. Решили кафедру перенести в парк. Занимались легко и весело. Обсуждали разные подходы к решению. Кто-то лидировал, кто-то отставал, и тогда все не торопили, ждали. Нужно было перерешать уйму примеров, чтобы разложить их по степени сложности на все группы класса:
сильных и слабых. Почувствовали, что идет хорошо. Успокоились, прервались: «Давайте продолжим в другой раз !»
Я восприняла это как сигнал: необходимо четко выверять количество материала на урок, чтобы подобная ситуация не повторилась в классе. Пресыщения не должно быть. Здесь та же мудрость, что при разумной организации застолья: встаешь с чувством легкого голода. Следующее занятие кафедры проведу совершенно иначе…
Погружение третье
День начался с моего предложения: «Давайте сделаем его необычным!» Но как? Решили продолжить соревнование между группами. Сделать его предельно наглядным. Закодировали оценки и ввели звездочки наподобие воинских отличий и званий. Сообща продумали сложность примеров, последовательность их изложения, распределили время на уроках, придумали десяток вариантов самостоятельных работ, чтобы ни одна не повторяла другую. Консультанты по своему усмотрению поделили темы, которые им предстояло изложить в роли педагога. Между делом готовили экран соревнования. Я «нажимала» на психологию, разбирала с ними по стадиям моменты урока и отмечала, как лоцман, рифы, возможные мели — для педагога это сбой внимания па уроке. По-моему, я им надоела со своей психологией.
Федя. Ольга Андреевна! Да не волнуйтесь вы так! Все сделаем как надо.
Наташа (о педагогике). Что вы такие мелочи фиксируете?! Они нам ясны.
Саша. А здесь как? Что если…
Ира. У меня не получится. Мне всё, всё абсолютно понятно, но у меня не получится…
Погружение четвертое
Волновалась, как воспримет класс. Решила их не предупреждать, не настраивать заранее. Все должно идти само собой. Консультанты, накануне покинувшие школу позже всех (что-то около десяти вечера), рано утром сошлись как один. Словно перед экзаменом заглядывали друг другу в тетради, что-то сверяли и как перед экзаменом задавали мне нелепые вопросы. Я разнервничалась. Звонок. Поставила всем задачу на день: понять, вспомнить все пройденное за год. Но обязательно всем вместе. И конечно, рассказала о новой форме соревнования. Мои помощники сидели с лицами заговорщиков.
Вышел Федя. Перед уроком волновался: «Что если будут насмешки, реплики?» Нет. Все пошло хорошо. Федя, как всегда, на высоте. Гул в классе то нарастал, то падал. Я могла не следить за включенностью каждого — мои консультанты поработали отлично. Первые лидеры. Ребята пошли в азарт. На перемене класс кипел от впечатлений. Сгрудились у экрана соревнования, никто не вышел из комнаты. Командиры радовались больше всех: еще бы — столько звездочек!
Запомнился анализ дня. Вот оно — коллективное волнение, сопереживание происходящего! Вспомнили Васю — его искренний восторг, когда получил первое свое отличие. И восторг командира (Иры). Отметили, какие самостоятельные удались хуже, где потеряли времени больше, чем планировали. Со следующего дня решено было внести ряд изменений, чтобы поднять роль коллективного труда в противовес единоличной погоне за звездочками. Не сомневаюсь, что теперь они будут готовиться тщательнее, с большей требовательностью друг к другу. С достоинством восприняли мое сравнение проделанной ими работы с работой студентов-практикантов педвуза…
Ребята — барометр. Все время ориентируюсь на них. Порой меня заносит на оригинальность. А они подсказывают: «Стоп!»
Как же тяжело дались мне три первых погружения и какое чистое, светлое, радостное чувство осталось от итогового, последнего. И у меня, и у ребят».
Хочу подчеркнуть: наша цель — дать возможность каждому найти и реализовать себя, побудить к самообразованию, саморазвитию, научить учиться. К этому стремимся.
Новая форма организации учебного процесса позволила более интересно и продуманно организовать вторую половину дня, занятия по интересам. «Я хочу быть физиком… трактористом… художником… инженером… полеводом… ветеринаром…» — мечтают наши ученики. Мечтая, они строят свое «я». Как недооцениваем мы этого выдающегося архитектора личности — мечту!
Вспоминая надежды юности, мы грустим о несбывшемся, несвершенном, недостигнутом. А ведь, возможно, в том, к чему мы неосознанно стремились, и должна была проявиться наша одаренность.
Как же важно поддержать первые робкие шаги к себе — неповторимому, уникальному! Здесь также нужны ободрение и пробы, пробы сил непременно! Но мы, чего греха таить, предпочитаем отмахнуться от теребящей нас ручонки: «Я хочу…» — «Вырастешь, потом… Ты сначала сделай, а потом…» Ах, эта стандартная «мудрость» отказа. Потом! А часто ли наступает «потом»? С годами перечень того, что надо сделать «сначала» растет, не оставляя времени на «хочу». И смотрят в мир равнодушно недовольные глаза.
Два станка, два поля. Два работника рядом. У одного дело поет, у другого — плачет. Один человек нашел себя, а другой поплыл по течению, и появились горе-рабочий и горе-хлебороб. Разве мало нам бед от такого горя?
Закончились обязательные уроки. «Ты свободен. Что тебя интересует, ученик? Какое оно, твое дело? Ты еще не знаешь? Мы даем тебе возможность выбрать. Ищи, пробуй!» Разве может быть иной позиция школы?
В Ясных Зорях для более полного удовлетворения интересов ребят, мы соединили в один учебно-воспитательный комплекс общеобразовательную, музыкальную, художественную, спортивную, хореографическую школы, клубы юных техников и натуралистов, учебно-производственный комбинат. Как оживилась ребячья жизнь! Богаче и тоньше стали и отношения учителей с учениками. Наша общая жизнь стала яркой, деятельной, полной открытий. Ребята будто сбросили давящий обруч, на добрые, умные, полезные дела была направлена энергия их мысли. Изменился взгляд на школу, на учение, на самих себя, окружающее. Родилось чувство хозяев своей школьной жизни, своего времени, учебного и свободного, родного села, земли, на которой растут и будут работать.
С той поры люблю после уроков бродить по школьным коридорам. Особенно вечером. Отовсюду звучат ребячьи голоса, смех, музыка. Часы досуга, время любимых увлечений, фантазии, творчества.
— Да не полетит он!
— А я говорю: полетит.
— Не полетит, потому что была допущена ошибка при сборке…
Проходят мимо спорящие. Несут модель самолета, сделанного своими руками.
У зеркал хореографического класса юные артисты ансамбля «Зори». Идет репетиция. Чем порадуют завтра ребята своих односельчан?
А здесь тихие голоса, сосредоточенные лица. Шуршит по доске мел. Клуб любителей математики.
А тут из обрывков пестрой ткани, меха, пуговиц и ниток рождаются куклы. «Приходите к нам на спектакль!» — приглашают пионеры.
У мольберта и за шахматной доской, столярного или хореографического станка, у баскетбольного щита или у пианино — всюду вдохновенные лица, добрые улыбки, сосредоточенность занятых делом, к которому лежит душа, гордость умельцев и мастеров.
Ребенок, пробующий свои силы, только начинающий догадываться, что они у него есть, нуждается в искреннем участии и просто в добром, ободряющем слове. Вот где незаменима роль старшего. Не упустить первые росточки успеха, первые блестки таланта, поддержать, помочь осознать свои возможности, направить в нужное русло энергию, и сделать это тактично, умно, ненавязчиво. Но как часто нам не хватает времени (а может, души), чтобы заметить доброе, хорошее в ученике, чтобы помочь ему увидеть себя другими глазами, таким, каким он может и должен стать. Плохое замечаем, подчеркиваем, а вот доброе разглядеть часто и не пытаемся. А вслед за нами и ученики не умеют радоваться успеху товарища, доброму делу, сильным сторонам характера. Однажды я спросил у секретаря комитета комсомола школы: «Когда последний раз приглашали комсомольца, совершившего хороший поступок?» Секретарь посмотрела на меня непонимающе: «Разве за хорошее вызывают на комитет?!»
Парадоксальное явление. Казалось, все мы, кого позвала школа, должны сосредоточить внимание и усилия на бережном взращивании лучшего в человеке. Но почему-то сплошь и рядом об этом забываем. Всю свою страсть обрушиваем на тысячи «не так», волнуемся только по поводу плохого. Видишь, это у тебя нехорошо, а это еще хуже! Трудно не утратить веры в себя юному в атмосфере нравоучений, одергиваний, запретов. Школа радости отнюдь не сентиментальная мечта сердца. Мажор — необходимое условие здорового, оптимистического воспитания, пекущегося о росте ребенка как человека.
И потому я часто говорю себе и другим: «Учитель» спеши увидеть победу своего ученика, его силу. Только на основе веры в человека, уважения к его будущему возможно взаимопонимание. Это даст тебе силы и терпение помочь ученику найти себя». В начале эксперимента в Зыбкове самым трудным было преодолеть равнодушие, инертность многих ребят, пробиться сквозь их «не хочу» и «зачем мне это надо».
— Чтобы я занялся хореографией?! Не пойду под пистолетом! — заявлял один.
— Да нет у меня интересов! Нету! — с вызовом говорил другой.
— А работать, учиться куда пойдете?
— Не думал я еще об этом. Там видно будет.
И понес свою неприкаянность таким же, как и он сам, приятелям.
Носителями «не хочу» были старшеклассники, и это тревожило особенно. Младшие же рвались во все предлагаемые на выбор кафедры по интересам. И пусть это была стихия сиюминутных стремлений, но они были, было желание расти. Мучил вопрос: что делать со старшеклассниками — махнуть рукой и заняться только младшими?
Я всматривался в жизнь младших и старших школьников, сравнивал. Выборы органов самоуправления в III классе. Лес рук! В глазах желание испытать себя. «Я буду командиром», — тянется каждый. В VIII — тишина и раздраженный голос классного руководителя: «Ну что, так и будем молчать? Мне что ли за вас выбирать? Нс уйдем, пока не выберем!» В IX выборы проходят бойко:
«А почему я? Вон Люлин давно уже не был». Да, у младших огорчение, если не выбрали, а здесь, если выбрали.
Захожу как-то в I класс. И только начал: «Ребята, есть дело! Кто из вас…» — «Я!» — не дав мне закончить, подался вперед Коля Ульянов.
— Почему это ты? Меня возьмите, я пойду…
— Нет меня! Меня! Меня!
Смотрел я на них и думал: «Какая силища! Какая энергия! Они не хотят знать, какое дело их ждет, важно участвовать в чем. Раз человек обращается за помощью, значит, важное». И захотелось мне тут же пойти в Х класс.
— Это надолго? — спросил кто-то.
— А вы в седьмой идите, у них же физкультура, — предложил другой…
Я вышел, не хотелось убеждать, доказывать. Ожидал нечто подобное, но в душе горечь.
Казалось бы, стремление к общественной деятельности с годами должно крепнуть. Сколько собраний, митингов, сборов, линеек, бесед! Сколько слов! Если бы слова, зовущие быть активными, добрыми, умными, готовыми пойти по первому зову, превратить… в массу весом хотя бы в один миллиграмм каждое, рухнула бы под школой земля. Да, слов много…
Заканчивался второй год работы в Зыбкове. Случилось так, что мне пришлось заменить учителя во II классе. В конце последнего урока подходит ко мне Сережа Гаврилов:
— Расскажите нам что-нибудь.
— Да! Расскажите. О партизанах! О космосе! Лучше о разведчиках!
И когда я придумывал, о чем рассказать, в притихшем классе вдруг робко прозвучало:
— А лучше сказку хо-ро-шую…
— Сказку! Нет, о партизанах! О космосе!
— А лучше про то и про это!..
Долго мы сидели в классе. Рассказывал я и о космосе. и о партизанах, и о разведчиках. Вот уже закончилась «сказка хорошая», а я все не мог сказать: «Все, ребята, нам пора….» И только когда в окно заглянул вечер, мы разошлись по домам.
На следующее утро, еще не дойдя до порога школы, после звонкого «Здравствуйте!», услышал: «А сегодня к нам придете?»
После уроков мы пошли в сад. Теплое солнце нежилось в ослепительности белого и розового цветении яблонь и груш. Гулко жужжали пчелы. Ребята в мгновение разбежались. И тут началось.
— Смотрите! И-их ка-кая!
— Сюда! Идите сюда! Это вредитель?
— Ой, как пахнет! А отчего запах?
— Лепесточек завернулся. Что с ним? Смотрите!
— А как дерево цветы выдавливает?
— А почему они белые?
В сложную симфонию запахов, гудения, жужжания, звонких пересвистов, хмельного брожения соков ворвалась и заиграла мелодия мысли. Мне хотелось бежать ко всем зовущим. Я захлебывался в этом головокружительном потоке вопросов, суждений. Тут не одного взрослого на тридцать, а тридцать взрослых на каждого надо, чтобы успеть только ответить.
Сраженный лавиной вопросов, я вдруг открыл для себя известное: развитие индивида в богатстве его отношений. Оно не терпит остановок, напротив, жаждет нескончаемого напряжения. Рывками, порциями уроков воспитывать нельзя. Много ли человеку надо? Много. Надо, чтобы кто-то услышал его, присмотрелся бы по-доброму. И он расцветет, вырастут у него крылья и не будет для него преград. Внимание, доброта нужны человеку больше всего. Личность начинается тогда, когда она вступает в отношения со всеми другими людьми. Качеством, богатством этих отношений определяется уровень развития, в том числе и способностей. Формирование личности как совокупности всех общественных отношений предполагает, с одной стороны, культивирование ее способности создавать, т. е. быть включенной уже в школе в широкомасштабное и многоплановое производство материальных и духовных ценностей, Я с другой, созидание такого коллектива, где каждый находит понимание и поддержку.
Мы старались создать условия для развития способностей ребят, деятельного их самовыражения, поиска своей уникальности. Но при этом не отмечали результаты усилий каждого, его рост как личности, положительных сдвигов, изменений.
Попавшие в поле нашего зрения росли быстро, удивляя своими успехами педагогов, родителей. Они создавали лицо школы, выделялись в среде сверстников, о них говорили: «Какие у вас удивительно красивые дети?» Те же, кто не смог заявить о себе сразу, кто шел медленнее, по «чуть-чуть», оказывались в «отстающих», пополняя ряды прозябавших с установками: «А зачем. мне это надо… Не хочу…» В этом «не хочу» — вызов, самозащита, неуверенность п своих силах. Споткнувшись, подросток нередко спешит заверить, что он так и хотел, так и задумал. Если у него не получилось, он защищается тем, что убеждает других: «А я и не хотел…»
Наша педагогика была педагогикой эффективного и эффектного старта, когда, поддавшись призыву «К вершине!», сделали рывок и не поверившие нам. Сдвиг был тем сильнее и ярче, чем ближе он оказывался к началу, к первой попытке. Поражаешься иной раз нашей наивности. С каким подъемом, с какой верой в чудо отправляли мы ребят в школу, искренне, от всего сердца вселяя веру в успех: «Дерзай! Получится!» Но. увядали праздничные букеты, шли школьные будни, и с ними будто гасло стремление к продвижению. Старт был взят при зрителях, с музыкой, цветами, а на дистанции ни зрителей, ни судей, ни цветов…
— Валентина Петровна! Смотрите, это я сам написал! А я! У меня смотрите! Я здесь правильно сделал? — это призывы еще живой надежды первоклассников, тех, кто ближе всех к старту. А потом…
Мы обнаружили эту брешь, и много сил было отдано, чтобы закрыть ее. На первых порах неумело. Мы пытались взять на себя функции и судей, и ценителей. Но физически не могли «дойти» до каждого. Тех, кого замечали, ставили другим в пример, фактически от большинства отделяли, противопоставляя детей друг другу. Это тормозило наше движение и разделяло коллектив на группы.
Масштаб же личности, уровень ее развития определяются как раз богатством ее отношений со всеми другими. Наша тактика практически привела к замыканию внимания на нескольких учениках. Мы нс сразу поняли, что стремление педагога помочь одному в его росте, пусть самое сердечное и доброе, в ущерб другим есть не что иное, как проявление авторитарного стиля воспитания. Надо было создавать действительную коллективность во имя полного расцвета дарований личности. Через тонкое и доброе внимание всех к росту каждого и такое же внимание каждого к росту всех.
И короткий урок, и введение в учебный процесс уроков погружения, стимулирующих познавательную активность, и сам режим учебы, и широкая сеть занятий по интересам — все это были шаги к созданию коллективности, бодрой, мажорной мелодии школы, к преодолению барьеров отчуждения между учителем и учеником. Но необходима еще была воспитывающая среда, гарантирующая полноценное воспитание и развитие каждого школьника. Мы поняли, что надо, но еще не знали, как надо. Не соберешь ведь всех в одном зале и не скажешь: «А теперь будем настоящим коллективом, будем воспитывать друг друга». Кстати, как ни смешно, но первое время мы почти так и делали, призывая наших учеников словами героя из известного фильма: «Ребята! Давайте жить дружно!» Ученики выслушивали нас, соглашались и даже пробовали, но самоуправление трещало по швам. На собраниях ребята упрекали друг друга в несознательности, заносили в протокол решения с фамилиями ответственных. Потом ответственные срывали голоса, а дело не двигалось. Наши отношения с ребятами даже ухудшились. Одни озлоблялись: «Слишком много командиров стало…», другим было неловко, что не справляются. На собраниях в одном зале собирались разобщенные между собой люди. Какая уж тут коллективная мудрость?