Наиболее точный из всех бессознательных путей – армейский.
Но для начала надо сказать несколько слов об армии вообще. В обществе почему-то укоренилось мнение, что армия защищает нас от внешнего врага. Это ошибка. Никакая армия от внешнего врага защитить не может. От врага защищает все государство в целом, это, кстати, его изначальный смысл, для этого в первую очередь оно и создавалось. Задача армии – ее Дело – несколько проще: уничтожить указанного правительством противника. Правда, если у государства есть армия, способная уничтожить любого противника, то это, конечно, лучшая защита народа. Но Дело армии – только уничтожение противника.
Из этого в первую очередь следует, что в мирное время у армии нет Дела и подчинить ее людей можно только начальникам – “бюро”. А так как войны, к счастью, редки, то подавляющее количество времени армия представляет собой чисто бюрократическую организацию. Заложенные в ее боевых уставах делократические принципы управления являются для военных чистой теорией, которую можно заучить, но нет возможности использовать. Это, кстати, не может не сказаться на первоначальных этапах войн. Начинают войны организации, полностью обюрократившиеся, больше, чем другие, так как в обществе организаций, не имеющих Дела вообще, все-таки не много.
Вторая особенность – это резкое различие власти Дела внизу и вверху. Вообще видовой признак бюрократических систем управления Делом: чем дальше вверх от Дела, тем меньше людей, зависящих от него, а не от начальника. В армии это различие очень велико.
Делает Дело армии солдат, непосредственно уничтожающий врага. Солдат-бюрократ – это самоубийца. Власть Дела над ним огромна, поскольку у его Дела наказание и поощрение огромны – смерть и жизнь. Солдат не может не подчиняться Делу, а вместе с ним и командиры, удаленные от Дела на расстояние, при котором оно способно их “достать”. Однако по мере снижения опасности от Дела резко возрастает опасность от “бюро”, которое может наказать нижестоящих не менее сурово. Например. Во время Великой Отечественной войны в боях погибли 345 наших генералов. Кроме этого, разжаловано и расстреляно своими 20 генералов (потом реабилитированных). Один расстрелянный на двенадцать убитых в бою – это уже достаточно ощутимо. А с повышением звания и должности соотношение еще круче – на трех убитых командующих фронтами (Кирпонос, Ватутин, Черняховский) приходится один расстрелянный (Павлов, кстати, Герой Советского Союза).
Генералу трудно быть делократом. Вероятность смерти от руки врага для него такая же, как и вероятность разжалования, а то и смерти по приказу своих начальников. Им требуется мужество особого рода – такое, когда не боятся ни врага, ни начальника. Образно говоря, идеальный генерал – это либо “дуб”, который убежден, что он единоначальник в своем Деле, и считает это основанием послать подальше всех остальных, невзирая на лица и звания, так сказать, генерал прусского типа; либо Человек, для которого ответственность за Дело становится выше жизни, чести, славы, генерал типа князя Дмитрия Донского (о котором мы скажем в свое время).
Замечу, что “прусский тип” – название условное, просто автору в этот момент вспомнились заметки русского генерала Драгомирова, который в 70-х годах прошлого века был наблюдателем при прусской армии во время войн Пруссии с Австрией и Францией. Он писал, что прусский генерал не может допустить вмешательства в свое управление войсками и, если такое последует от вышестоящего начальника, то он уйдет в отставку немедленно.
Здесь мы можем вспомнить и Г.К. Жукова, который в 1941 году ушел с поста начальника Генерального штаба, не согласившись с приказом Сталина о запрете отвода войск от Киева.
Уместно вспомнить и Л. Д. Троцкого – номинального главнокомандующего Красной Армией в годы гражданской войны. Номинального именно потому, что, по его словам, он всю войну провел в спецпоезде непосредственно на фронтах, в армиях и даже в дивизиях. И вызывают сомнение как военачальники те генералы Красной Армии, которые в последующем стали сторонниками Троцкого, то есть те, кто одобрял его вмешательство в свои Дела.
Поясним эту мысль на примере – эпизоде боевой службы генерала Петрова, талантливо описанной писателем Карповым в романе “Полководец”. К командующему фронтом Петрову, готовящему операцию по освобождению Крыма, посылают члена Ставки Верховного Главнокомандующего маршала Буденного. Энергичный маршал силами фронта Петрова планирует и самостоятельно проводит десантную операцию. Петров в его действия не вмешивается. Но когда, как пишет Карпов, из-за операции Буденного сорвалась операция по захвату Крыма, то есть по сути Дело Петрова, и Петрова вызвал для разборки Сталин, то командующий фронтом попытался свалить вину на Семена Михайловича, но не помогло. Сталин снял с должности и разжаловал единоначальника – Петрова. Карпов, между прочим, с этим решением Сталина не согласен. А ведь весьма вероятен и такой ход мыслей Петрова: в отсутствие Буденного вся ответственность за провал операции лежала бы на Петрове (ведь в действиях генералов вероятность провала всегда была: не с дураками воевали), а когда в армии Буденный, вроде бы и Петров командует, а вроде бы и нет. Если будет одержана победа, то, безусловно, Петров – герой, раз он командовал этим фронтом! И в случае поражения он вроде и не будет отвечать за него, маршал-то вмешивался в Дело! Это обычная бюрократическая логика, но в результате такого “логического мышления” десятки тысяч солдат погибли.
Поэтому, несмотря на то что делократические принципы в армии известны давно, они входят в армию чрезвычайно трудно и в мирное время постоянно “забываются”. Требуется непрерывная работа по их поддержанию. Немцы, например, считали, что те принципы управления войсками, которые вели их армию от победы к победе вплоть до 1942 года, начали внедряться в армию еще в прошлом веке и внедрялись непрерывно вплоть до второй мировой войны.
Мало провозгласить принципы единоначалия. Надо понять, что не очень много людей имеют мужество стать единоначальниками. Надо учить их, надо в конце концов, надо заставлять их быть единоначальниками. Внизу армии, где власть Дела безраздельна, это проще, там Дело моментально ставит все на свои места.
В свое время с нами, офицерами запаса, примерно один раз в два года проводились занятия по переподготовке. Занятия вели офицеры танковой дивизии, как правило, весьма разные и по званию, и по опыту. Запомнилось одно занятие по тактике стрелковой роты, которое вел старший лейтенант, молоденький, но с опытом афганской войны. Ему вспомнилось, что в училище они, курсанты, жарко спорили о положении Боевого устава, определяющего место в бою боевой машины пехоты (БМП) – впереди цепи стрелков или сзади. Дело в том, что эта гусеничная, легкобронированная машина имеет достаточно мощное оружие – пушку и пулемет. Если БМП находится впереди пеших стрелков, то она, конечно, своим оружием уничтожит опасные для них цели – пулеметы и противника в укрытиях, но при этом сама может стать легко уязвимой для ручных противотанковых средств противника – гранатометов, противотанковых реактивных управляемых снарядов и прочего. Если БМП будет следовать за цепью стрелков, то они уничтожат опасные для БМП цели – гранатометчиков и прочее, но машине из-за них и из-за дальности расстояния будет не так просто уничтожать цели, опасные для стрелков. И так нехорошо, и так плохо. “А где же в Афгане у вас шли БМП?” – спросил я у старлея. “А как когда,– ответил он,– когда впереди, если местность и противник позволяли, а когда – и сзади”.
Видите, в Москве башковитые полковники и генералы вырабатывали ценное указание для командиров рот и батальонов – где должна быть БМП. В мирное время на учениях эти командиры строго исполняли указание и вели учебный бой так, как “бюро” хочет. Дела-то у них не было. Это были пока трудяги-безДельники. Но началась война, появился истинный хозяин – Дело, и все указания “бюро” мигом отлетели, командиры учились у Дела узнавать, как им его лучше сделать. Тем более, что армия все-таки позаботилась о том, чтобы у них такая возможность была. Она ввела принцип единоначалия, а это означает, что каждый ее служащий является хозяином своего Дела. Этот принцип внедрить в армии достаточно трудно несмотря на могучие стимулы у Дела, так как в связи со спецификой и армейское начальство располагает способами поощрить и наказать, не менее действенными, чем “цивильное”. Однако все армии мира упорно себя делократизируют, подстраивая под единоначалие и все другие армейские отношения.
Рассмотрим с позиции законов поведения людей суть единоначалия. Человек в зависимости от степени поощрения и наказания той или иной инстанции может признать над собой власть либо Дела, либо начальника. Единоначалие – это официальный приказ, запрещающий признавать власть начальника в своем Деле, приказ, запрещающий узнавать у начальника, как свое Дело делать, и не исполнять указаний начальника по своему Делу, если они последуют. Разумные советы возможны, но не в форме обязательных к исполнению указаний. А обязательно только то, что указывает тебе делать порученное тебе Дело.
Еще раз заметим, Дело армии – уничтожение врага. Военнослужащий является единоначальником только тогда, когда участвует в Деле. В мирное время, в передышке между боями полная власть в армии принадлежит начальникам, то есть армия – это абсолютно бюрократическая организация. Если вдуматься, то можно понять, что по-другому армию организовать невозможно. И тем более ценен пример армии как организации, которая, казалось бы, в невозможных условиях, делократизируется и дает полную свободу действий своим членам там, где свобода кажется немыслимой. Так почему же нельзя делократизировать все остальные организации общества, почему нельзя делократизировать систему управления Делами, которые не требуют давать начальникам право смертной казни?
Еще несколько слов о технике единоначалия. Допустим, что мы объявим всех единоначальниками, а все начальники будут продолжать отдавать подчиненным какие угодно приказы и заставлять их действовать так, как они, начальники, считают нужным. Допустим, мы будем воспитывать у подчиненных самостоятельность, но одновременно своим приказом указывать, как именно делать Дело. В армии это понимают, и при полной свободе начальников-единоначальников форма боевого приказа, который дается подчиненному, строго регламентирована. В боевом приказе нужно указать только то, что регламентировано: сведения о противнике, сведения о своих войсках и их задачу – Дело, сведения о соседях и порядок взаимодействия (подчиненному это нужно для понимания Дела своего начальника и своей роли в исполнении этого Дела); Дело подчиненного – его ближайшая и дальнейшие задачи – тот враг, которого подчиненный обязан уничтожить; необходимые знания для боя: позывные, сигналы оповещения, заместитель командира на случай его выбытия из строя в бою. И все. Указывать подчиненному, как делать Дело, запрещено.
Автор склонен думать, что внутренний смысл армейских положений слабо понимают не только штатские, но и в самой армии. Можно смириться, когда штатские утверждают, что в армии действует принцип: “Приказы не обсуждают – приказы выполняют”. Много ли со штатского возьмешь? Но когда на лозунге, вывешенном в армейской части, эта же глупость написана аршинными буквами, становится не по себе. Это чистой воды бюрократический принцип, это основа существования бюрократа, это его хлеб с маслом. В управлении армией этого принципа и в помине нет, его там органически не может быть, так как не может быть основы .бюрократизма в делократической системе управления.
Уставы – это очень точные документы, века службы и реки крови отшлифовали в них каждую букву. Точно армейское положение формулируется так: “приказы исполняются беспрекословно”. Заметьте, “беспрекословно”, а не без обсуждений. Нельзя отказаться от исполнения порученного Дела, нельзя “прекословить”, но обсуждать приказ подчиненный обязан! Уставы требуют обсуждать приказ в плане его наилучшего исполнения. И это потому, что в делократической системе управления в обсуждении приказа в первую очередь заинтересован тот, кто его дает.
Вот пример: перед командиром полка поставлена задача уничтожить врага на такой-то территории – его Дело. Он мучился, думая, как это сделать, ведь враг не дурак, он и сам сейчас думает, как этот полк уничтожить. Наконец командир полка свое Дело разделил на Дела своих подчиненных – командиров батальонов и дивизионов. Эти Дела он вручает им в своем приказе, объяснив свою задачу. Они не имеют права отказаться исполнять порученное, но они ближе его к Делу, они, а это еще пять-шесть умов, могут найти лучшее решение его Дела, тем более, что он в приказе разъяснил задачу, поставленную дивизией. Командир полка будет самоубийцей, если запретит им обсудить свое решение, поскольку они могут предложить лучший вариант разделения его Дела между ними. И в атом обсуждении нет никакого ущемления его самолюбия: примет он идеи подчиненных или нет, все равно это приказ только его, его слава или позор. Делократы заинтересованы в обсуждении своего приказа, но в армии – это еще и их уставная обязанность.
А в бюрократической системе управления обсуждать приказы недопустимо, невозможно. В этой системе приказ начальника по своей сути или спущен сверху, или задан инструкцией. Какой начальник позволит подчиненному обсуждать приказ? Ведь он не возьмет на себя изменение приказа по предложению подчиненного, так как одновременно он должен будет взять на себя ответственность за последствия. Зачем ему это? Какая бюрократу польза от того, если от его действий Делу будет лучше? Его поощряет или наказывает не Дело, а начальник, чей приказ он заставляет исполнять. Поэтому и талдычат бюрократы: “Приказы не обсуждают – приказы исполняют. Закон суров, но закон есть закон”. Это их лозунги, это их принципы.
Из того, что мы обсудили, следует: человека можно подчинить и начальнику, и Делу, второе предпочтительнее, к этому бессознательно стремятся все, кто организует структуры управления. Но возникает вопрос: а хотят ли быть единоначальниками те, кого организовывают, хотят ли они стать свободными от “бюро”? И сколько у нас вообще бюрократов и делократов?
Не так уж много в нашей стране бизнесменов, полных владельцев своих фирм, что дает им возможность действовать абсолютно самостоятельно, подчиняясь только Делу. Подавляющее число остального населения имеют начальников – “бюро”. Мы – бюрократы. Но это 8 часов в день. Все остальное время у нас нет начальника, нам некому подчиняться, кроме Дела, и тогда мы делократы. У многих из нас есть дачи. Кто заставляет нас работать там? Только Дело, только его поощрение осенью. И на дачах, на своих приусадебных участках мы работаем лучше, чем на совхозных полях, хотя в совхозе есть свой начальник, который заставляет работать. Ясно, что для нас в подчинении Делу нет ничего сверхъестественного. Мы подчиняемся Делу и за чисто моральное поощрение, откликаясь на просьбы друзей, участвуя в общественной жизни. Автора, например, всегда поражало, как отвратительно выглядят места отдыха женщин на работе. Эти комнаты до того грязны, обшарпаны, что остается только руками развести. Работницы могут сидеть в этих комнатах часами, без дела. Но все предложения навести порядок встречаются отговорками: то нехватка извести, то нехватка времени. А в квартире каждой женщины – уют, хотя дома ей никто не делает замечаний, никто не стыдит. На работе за уют в комнате отдыха отвечает начальник, в квартире же начальника нет, не на кого свалить вину за беспорядок, поэтому порядок наводится: иметь славу неряхи никто не хочет.
В быту взрослые люди – делократы, и, казалось бы, нет причин сомневаться, что кто-либо откажется получить свободу, стать единоначальником-делократом на работе. Увы, это не так.
Бюрократизм тем и силен, что он устраивает, возможно, подавляющее большинство людей. Зависеть от начальника, получать от него указания, что делать, в сотни раз проще, чем изучать непрерывно меняющееся Дело, чтобы понять его указания.
Рассмотрим такой пример. Пусть таксисту платят не просто за доставку пассажира, но при выполнении условия: привез пассажира точно в срок, получишь оговоренную сумму; опоздал – ничего не получишь (а многие Дела ставят именно такие условия). Какому таксисту будет легче: бюрократу или делократу? Пассажир для таксиста – начальник, он назначает таксисту Дело: “На Курский к 15 часам”. Таксисту-делократу не надо других указаний: он обязан знать свою машину, дороги, условия движения на них вплоть до любимых спиртных напитков инспекторов ГАИ. Безусловно, и он рискует привезти пассажира не вовремя. А таксист-бюрократ будет непрерывно спрашивать у пассажира-начальника: “На какой передаче ехать? По какой улице? На какой скорости держать?” И т.д. и т.п. И если он не успеет вовремя, разве таксист виноват? Он ведь делал все точно, что указывал пассажир-начальник. Так какое пассажир имеет право не заплатить? Хоть и не приехал вовремя, но ехал-то ведь под мудрым руководством начальника!
Оценим эту ситуацию и с позиции начальника. Таксист, которому безразлично, когда он привезет пассажира на вокзал, конечно, не будет интересоваться и расходом бензина и прочим. И если начальник не проследит, он может поехать кружным путем, заехать куда-нибудь по своим делам и т.п. Начальник, зная, что у него в подчинении бюрократ, просто обязан непрерывно следить за ним и давать указания.
На этом примере мы показали еще один аспект бюрократизма: взяв власть, начальник возложил на себя функцию знать огромное количество действий подчиненного. Смотрите. В делократической системе начальнику нужно знать только, какой вокзал ему нужен и когда там быть. А в бюрократической нужно знать план города, и режимы езды, и устройство автомобиля и т.д. и т.п. Зато подчиненному хорошо: нужно знать лишь несколько элементарных приемов своей работы.
Поставив цель заменить бюрократизм делократизмом, нельзя тешить себя иллюзиями: бюрократизм – это не выдумка начальников, это их ошибка, а заинтересованы в бюрократизме в первую очередь те, кого мы называем подчиненными. В бюрократической системе все хотят быть подчиненными, здесь это возможно: если нет прямого начальника, то найдется что-нибудь подходящее – закон, какой-нибудь мудрец, “опыт цивилизованных стран”.
Завершим на этом обсуждение принципов управления людьми и сформулируем их. Допустим, что нужно организовать выполнение какого-либо Дела, которое невозможно сделать, не разделив его между отдельными работниками. Для этого необходимо создать систему управления Делом. Вне зависимости от того, какая система управления создается (бюрократическая или делократическая), одним из этапов ее является расчленение своего Дела на Дела подчиненных. Далее должно быть принято принципиальное решение – необходимо выбрать один из вариантов: либо взять себе право поощрять и наказывать своих подчиненных за то, как они делают порученное Дело, то есть, к радости подчиненных, создать бюрократическую систему управления и тогда все под вами будут бюрократами; либо организовать работу так, что поощрение и наказание подчиненных будут поступать к ним непосредственно от того Дела, которое им поручено, т.е. создать делократическую систему управления и все подчиненные будут делократами. Это точно уже потому, что это просто.
Остается вопрос, а как именно “организовать работу”, чтобы подчинить работника Делу? Дела разные, и способы делать их не могут быть одинаковыми. Например, дом можно построить десятками способов из сотен видов материалов, но это не важно; важно понять, что нужен именно дом и ничто другое, чтобы не тратить попусту время и силы на строительство неизвестно чего.
Далее мы рассмотрим, как “привязывают” людей к Делу и что из этого может получиться.
А в следующей главе – о бюрократах и делократах: нам надо узнать самих себя.
БЮРОКРАТЫ И ДЕЛОКРАТЫ
Ответственность
Ответственность – это наказание. Человек не любит, когда его наказывают, поэтому в любой системе управления уход от наказания становится его главной задачей. Но происходит это в разных системах по-разному.
В качестве примера рассмотрим действия рабочего совхоза, потому что в начале перестройки именно он был главным примером для придурков от экономики. (Утверждали, что он плохо работает на совхозном поле и очень хорошо на своем приусадебном участке, и отсюда делали вывод: нужно превратить его в частника, для чего следует продавать землю, забывая, однако, что в России практически никогда не было частной собственности на землю (тем более ее не было в СССР). Государство могло изъять любую землю под любые цели, и для крестьянина земля и в совхозе, и у дома была равноценной. Сама по себе собственность на землю его не стимулировала и не стимулирует работать. Правда, одновременно говорили, что дома он владелец урожая, а в совхозе нет. Но это тоже не имеет значения, поскольку, вырастив на приусадебном участке 10 тонн картошки, крестьянин ее себе в глотку не заталкивал, он менял ее на деньги, то есть получал деньги за свой труд так же, как и в совхозе. Много или мало – это второй вопрос и тоже несущественный.)
Допустим, и в совхозе, и дома он выращивает помидоры. Он выходит на свой участок, и его Дело дает ему ценное указание (которое он воспринимает через свой опыт): “Помидоры заросли сорняками, немедленно выполи их, или осенью ты от меня вместо помидор (поощрения) получишь кукиш”. И крестьянин полет, куда денешься – Дело шутить не любит. Но и совхозное поле, точно так же заросло сорняками, и здесь Дело указывает крестьянину, что надо полоть. Однако это ему безразлично. Здесь его поощряет директор совхоза, поэтому прикажет он полоть – придется полоть, прикажет запахать несобранные помидоры в землю – и это можно: он поощряет – ему и указывать. На единицу затраченного труда рабочий в совхозе может получать намного больше денег, чем с приусадебного хозяйства, но это ничего не изменит. Если даже у директора будет возможность заплатить ему не рубль, а миллион, то к директору крестьянин будет относиться в миллион раз лучше, а к совхозному полю – Делу – точно так же, как и раньше. (Забежим немного вперед. Отметим, что Дело и поощряет, и наказывает всей своей стоимостью, а “бюро” – оговоренной суммой. Это очень важно. В нашем конкретном случае, чтобы “привязать” крестьянина к совхозному полю, нужно не только запретить директору его поощрять и наказывать, но крайне необходимо, чтобы совхозное поле, так же как и свое, поощряло крестьянина за его труд всей стоимостью выросших и собранных помидоров. Это сделать несложно. )
Что нужно крестьянину сделать конкретно, чтобы не быть наказанным в первом и во втором случае?
Работа любого человека всегда состоит из трех стадий: оценки обстановки, принятия решения и собственно действий. Это достаточно просто понять, если вдуматься в то, что и как вы делаете лично. В нашем примере: крестьянин смотрит на свой приусадебный участок, в этот момент в его мозгу происходит оценка обстановки и поиск наиболее выгодного решения, то есть он определяет время, когда можно заняться прополкой; наличие других важных дел, которые могут помешать; возможность помощи и ее необходимость;
решает полоть руками или тяпкой и многие другие вопросы, что в мозгу опытного крестьянина “проскакивает” за секунду. Анализ обстановки позволяет принять решение: полоть завтра утром по холодку с детьми без жены тяпками (или: не полоть – и так сойдет). На следующее утро он выступает уже как исполнитель собственного решения. И в роли исполнителя он проводит точно такую же работу – в три стадии. К примеру: в помидорных рядках крестьянин видит сорняки и помидорные кусты и непрерывно оценивая обстановку, он принимает решение, что эту лебеду нужно срубить прямо, а эта растет слишком близко к помидору, и поэтому нужно развернуть тяпку. Однако, исполняя это решение, он срубил и помидорный куст. Значит, решение было неправильным: сначала надо научиться держать тяпку в руках, а потом принимать такие решения. А за неправильное решение Дело наказывает: уже не будет помидоров с этого куста. Следовательно, нельзя ставить перед исполнителем задач, нельзя поручать ему Дело, которое он не способен выполнить.
Таким образом, в цепочке действий человека действием, влекущим за собой ответственность–наказание, является принятие решения. От того, правильно или неправильно оно принято, зависит, будет наказание или поощрение, в какой бы системе управления человек не находился. Это очень важный момент для понимания того, как бюрократы ускользают от ответственности.
Многие думают, что более важными являются стадии оценки обстановки или самого действия по исполнению решения. Это не так. Довольно часто человек, совершенно не ориентируясь в обстановке, будучи не в состоянии ее оценить, решение принимает случайное, наобум, которое в силу благоприятного стечения обстоятельств может оказаться правильным и наказания не будет. Кроме того, чем более высокую ступень лестницы управления занимает человек, тем меньше его личное участие в оценке обстановки, поэтому он уже не в состоянии ее оценить сам. Это делают специальные люди – штаб, а начальнику поступают итоги их работы и проекты вариантов решений.
Что касается действий человека-руководителя, то их часто производят другие люди, так как итогом решения руководителя является приказ исполнителям. (В нашем примере крестьянин сначала выступает в роли директора совхоза, давая команду себе на прополку, а потом сам выступает в роли исполнителя собственной команды.)
Делократ физически не может быть безответственным, у него нет способа не принять решение и уйти от ответственности, которую накладывает на него Дело. Продолжим наш крестьянско-совхозный пример. Предположим, крестьянин захотел, чтобы решение по его Делу (полоть или не полоть) принял сосед. Конечно, теоретически это возможно, но Дело-то накажет не соседа, а его! Совсем другая ситуация складывается, когда крестьянин в бюрократической системе управления – на совхозном поле. Он вообще не принимает решения, хотя без труда принимал их у себя дома и вроде бы обязан принять здесь (ведь это поле – тоже его Дело). Решение полоть или не полоть, собрать помидоры или запахать их в землю принимает за него директор: что он скажет, то крестьянин и сделает. И как бы Дело не наказывало всю эту систему управления Делом, крестьянина это наказание не коснется, хотя именно он своими руками и погубил Дело.
Не принимать решений по своему Делу – главный способ избежать ответственности (наказания) в бюрократической системе управления. Дело наказать не в состоянии, а начальник не в праве, если Делу нанесен ущерб чужими решениями.
Еще один момент. Нельзя сказать, что в бюрократической системе не существует ответственности. Когда начальник назначает подчиненному его Дело, он формально возлагает на него ответственность за его исполнение. Подчиненный знает, что за плохое его исполнение должно последовать наказание, если и не от Дела, так от начальника. Но если собственных решений по своему Делу не принимать, а действовать только так, как сказал начальник или как написано в инструкциях, то и начальник будет безоружен – не сможет наказать.
В бюрократической системе управления начальники как бы “приседают”. В принципе они должны давать команды (делить свое Дело между подчиненными) на своем уровне, а фактически они дают команды за своих подчиненных. В результате в бюрократической системе не отыщешь виновных.
