УПП

Цитата момента



"Не бойтесь, пожалуйста, доктора Льва!"
Он в горло зверюшке заглянет сперва
И выпишет срочно рецепт для больного:
"Таблетки, микстура и теплое слово,
Компресс, полосканье и доброе слово,
Горчичники, банки и нежное слово, —
Ни капли холодного, острого, злого!
Без доброго слова, без теплого слова,
Без нежного слова — не лечат больного!"
Юнна Мориц

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Творить – значит оступиться в танце. Неудачно ударить резцом по камню. Дело не в движении. Усилие показалось тебе бесплодным?

Антуан де Сент-Экзюпери. «Цитадель»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d4612/
Мещера-Угра 2011

2.5. МОНАШЕСКИЙ ИДЕАЛ

 В эпоху поздней античности (II-V вв.) и признания христианства государственной религией Римской Империи при Константине и Феодосии (IV в.) возник и распространился фантастический и амбивалентный идеал нравственно совершенной личности, "раба божьего", наследника вечной жизни, духовно не связанного с конечным и погибающим миром. Это - великомученик, святой, монах, адепт апостольской морали, подражатель Христа. В условиях формационной катастрофы, ощущения безысходности и отчаяния, варваризации общества, гибели античной культуры к V в. такое разрешение исторической и нравственной драмы представляется наиболее темпераментным, осмысленным, оптимистичным и идеалистичным. Даже св. Августин, один из отцов церкви и ее выдающийся деятель, проникся смущением и возненавидел себя, когда услышал рассказ о жизни монаха Амвросия Медиоланского. Все, кто слушал эту историю, единодушно признавали монашество лучшей жизнью, великой жизнью великого человека1. Христианский идеал нравственно совершенной личности является наиболее идеалистичным, безрассудным и потому наиболее вдохновенным, свободным продолжением, а также итогом эллинистической аретологии. Общественные мотивы исчерпаны полностью, прежние представления о цели прижизненных трудов и амбиций стали низкими, и тем не менее единичность должна быть преодолена, моральные критерии не должны быть опошлены. Чтобы выйти из апатии и вихря эмпирии, требуется колоссальная энергия, волевые внутренние изменения в человеке.

 Монашество - историческая форма осуществления аскетического христианского идеала2. Известно, что монашеский образ жизни складывается на Востоке, в Египте и Палестине во времена гонений на первых христиан (III-IV вв.). В пустынях и пригородах обосновывались анахореты, затворники, столпники, молчальники, которые сознательно выбрали одиночество и лишения и подчинялись своим собственным правилам, отличным от общепринятых.

 "В Египте римских времен распространенной формой социального протеста был так называемый анахоресис - самовольный уход работника и налогоплательщика с места работы и жительства (в III в. непосредственно перешедший в раннее монашеское движение)"3. Число отшельников быстро растет. В IV в. одних последователей св. Антония было 6 тыс. человек. Первый монастырь появился в Таннеризи (328 г.). "В IV в. возникла новая волна анахоресиса. Новые анахореты, или монахи ("одинокие"), как они теперь назывались, бежали в пустыню уже не столько от римских налогов и вымогательств и не от принудительного императорского культа, сколько стремясь тем в большей мере соблюсти аскетические идеалы раннего христианства, чем больше эти идеалы исчезали из повседневного быта светских христиан"4.

 Для монашества IV-V вв. характерен аристократический, образованный состав. Это идеалистически мыслящие, интеллектуально развитые люди, которым были присущи воля, возвышенные религиозные и моральные мотивы, творческая и организационная одаренность. Самыми известными являются первый христианский монах Павел Фивский, автор первого монастырского устава Пахомий Великий, Амвросий Медиоланский, св. Иероним, видения которого пронизаны реминисценциями Платона, Цицерона, Сенеки. В большинстве своем основатели монастырей были знатными, образованными, не нищими людьми. Аскетизм, труд и молитва превратились в жизненный идеал интеллигенции, которая всегда ценила созерцательный образ жизни и разделяла присущее античности презрение к богатству. К ним, что естественно в такие времена, примкнули и просто бедствующие люди, ищущие спасения посреди хаоса и неизвестности.

 Западное монашество зарождалось как этическое движение, которое стремилось зафиксировать переоценку ценностей, создать пространство для живой субъективности, доказать реальность возвышенных помыслов, личных убеждений, совести человека. Монашество давало возможность развить альтернативную личность. Из античного наследства взята наименее метафизичная философия морального сопротивления (киники, Эпиктет, Христос) сравнительно с философским рационализмом и языческим мистицизмом. Античная культура презрения к порокам и проявлениям зла, в конечном счете, вела к моральному индифферентизму, обучала не скорбеть о существовании зла, оправдывать его и не сосредоточиваться на нем. Христианские монахи-маргиналы развили демонию зла в своих уединенных фантазиях и медитациях. Зло буквально стало являться им, обдавать смрадным дыханием, задевать уродливыми членами, бить их, издеваться и сквернословить. От Иеронима до Лютера демонию зла не отличали от реальности. Возникает культура морального фанатизма и образ морально отвратительного, "мерзости перед Богом".

 Превращение мирянина в монаха происходило добровольно. Принимая монашеский обет, как и воинскую присягу, человек совершал свободный выбор, поступал по совести, сознавал ответственность этого шага. Раннесредневековая боевая дружина - это союз свободных, связанных клятвой, присягой, моральными обязательствами. Аналогично монашеское братство и одиночное пустынножительство опирались на свободный выбор и моральные обязательства. Это осуществление личной свободы в виде исключительности для тех, кто имел свободу передвижения. Война и молитва оказываются занятиями и экзистенцией свободных, для которых первостепенны моральные обязательства, моральные отношения, символическая жизнь, социальные метафоры, а не проза событий.

 Монашеский идеал включает позитивную оценку страдания. Еще киник Антисфен сказал: "Лучше сойти с ума, чем наслаждаться". Св. Тереза восклицала: "Боже! Страдания или смерти". Праведная жизнь отождествляется с мученичеством, залогом спасения. Страдание интерпретируется как высокая заслуга, удел всякого праведника, а "претерпевший до конца спасется". В античности страдание и боль указывали на зло. Христианское мазохистское неинстинктивное, абсурдное ответное поведение не останавливает насилия и не заслоняет от боли. Просто оно аннулирует логику насилия. Страдающий отвечает не так, как диктует эта логика, он радуется страданию как привилегии. Страдание не унижает достоинства человека, напротив, укрепляет его нравственные силы. Страдание не противоречит свободе нравственных суждений. Принципы должны быть выстраданы буквально. Сила убеждений удостоверяется силою страдания. Изменяется старая нравственная психология, разрушается калокагатийный идеал. Различаются страдание одухотворенное, ради определенной цели, комфорт для истинных убеждений, и страдание, каким наказывают грешников, т.е. адские муки. Античная концепция страдания выражала точку зрения тех, кто имел хорошие гедонистические перспективы, и тех, кто был ориентирован на стандарт благополучия. Христианская концепция страдания выражает взгляды тех, кто этот стандарт отвергает и имеет идеалистические гедонистические перспективы, которые ни на чем, кроме праведности и милости, не основаны.

 Итак, монашество как этическое резистирующее (протестное) движение, руководствуясь возвышенными идеалистическими религиозными и нравственными мотивами, выдвигает гипертрофированный, недостижимый идеал нравственно совершенной личности; стремится упорядочить, рационализировать человеческое поведение посредством аскетизма и самоограничений; утверждает свободу личности посредством морального осуждения и отказа от мирской жизни; объединяет нравственные цели с самопожертвованием и страданием.

 Монашеский идеализм способствовал феодализации Европы, укреплению позиций церкви и политических институтов. Омирщение и коррупция периодически отравляли монастырские нравы и опровергали идею нестяжания. Реформами удавалось время от времени оживлять изначально благородные задачи монашеского служения. Коррумпированность католических монастырей к XV-XVI вв. повлияла на успех движения Реформации, спровоцировал массовый исход из монастырей. Зарождение национального чувства в Европе привело к угасанию монашеского идеала. В начале ХVI в. Н. Макиавелли уже посмел написать: "Я люблю свою родину больше, чем душу" и пренебрег религиозными заботами о спасении души.

 Монашеский канон послушания, терпения, бедности, трудолюбия и безбрачия составлен св. Бенедиктом (480-550 гг.), отпрыском знатной семьи, основателем монашеского ордена бенедиктинцев, "бедноты Христовой". Этот самый удачный письменный устав, ведущий человека к совершенству, сохраняет свое значение до X в. "Героическая святость" определяет духовную жизнь Европы. Монахи до XI в. были чужды общественным интересам.

 Патриархом военно-рыцарских монашеских орденов, меченосцев и крестоносцев является св. Бернард Клервосский (XII в.), потомок бургундских рыцарей, харизматик, политик, администратор. Он перевел мистический опыт в конкретные пасторские дела, дополнил созерцательную жизнь активностью.

 Св. Бернард разработал для ордена тамплиеров, или "рыцарей Храма Соломона", Латинский, или простой, Устав (1128 г.), а также написал трактат "Во славу нового рыцарства", где изложил этос крестоносцев, теологическую трактовку войны, проводя ее декриминализацию. Тем самым соединяется религиозно-нравственный идеал бескорыстия, чистоты помыслов, идеальной цели с интересами военной элиты, рыцарства как военно-политического института. Рыцари-монахи воодушевлены идеей защиты христианского мира, священной войны с неверными, уподобляются мифическому первоначальному образу христианина-рыцаря, бесстрашного и бескорыстного защитника вдов, сирот, слабых и безоружных. Для них молитвенная жизнь, идеализм нераздельны с военным насилием, кровью, агрессией.

 В ХII в. появляются монашеские ордена проповедующих евангельскую мораль (францисканцы) и монахи-теологи, развивающие религиозную метафизику, борющиеся против еретического искажения богословских истин (доминиканцы). Выдающимся теологом-доминиканцем является Фома Аквинский (ХIII в.). Сферой деятельности ордена, основанного испанским монахом св. Домиником (1170-1221), - "Молот еретиков" - были ученые занятия и церковная проповедь.

 Св. Франциск Ассизский (1181-1226) основал орден францисканцев, или миноритов ("меньшие братья"), и продиктовал его Устав. Минориты отказались от заточения в монастыре и стали жить среди мирских христиан. Эскапизм был им чужд. Минориты стремились конвергировать светские и религиозные ценности, объединить людей христианской любовью и пробудить в них неудержимое желание созидать благо. Вечные ценности были ими сведены на землю. Снова стали ценить образованность и стремиться к учению. Монахи способствовали учреждению первых в Европе университетов и обучались в них.

 В 30-х гг. XIII в. доминиканцы и францисканцы захватили в свои руки инквизицию: "Доминиканцы вслед за католическими бедняками с ожесточением бросились на "хищных волков", опустошающих вертоград Господен, - на еретиков, превратясь в "божьих собак" (domini canes). За ними потянулись францисканцы и даже августинцы. Борьба с ересью сделалась существенной стороною апостольской деятельности новых орденов, покрываемой термином "cura animarum"1, или заботой о душе грешника. Инквизиция как политическое орудие имела поддержку в общественном мнении, укрепляла союз церкви и государства, способствовала возникновению абсолютизма.

 Монашеские Уставы, помимо бытового и административного регламента, содержали идеальные нравственные нормы, на которые ориентируется не только братия, во и все общество. Альтернативный нравственный кодекс, или правила куртуазии, складывается в период расцвета рыцарства (ХI-ХV вв.) и выражает не универсальный идеал, а сословно-классовую мораль.

Бенедиктинцы. Теология труда. Умеренный аскетизм

 Св. Бенедикт создал модель монастыря как экономически самодостаточной коммуны-братства с общими молениями, общей спальней и общей трапезой. Время живущих в монастыре распределено между молитвой, физическим трудом и чтением религиозных книг. Усыпляющая монотонность и однообразие такой жизни поначалу не были в тягость. Напротив, монастырь казался островком безмятежности и порядка в море насилия и анархии. К тому же агрокультура раннего средневековья не обеспечивала выживания крестьян и домашнего скота. Голод был регулярным и обычным явлением в деревнях и в городе. Монашеский обет мог спасти от голодной смерти: "Монастыри в самом начале своего возникновения представляли своего рода коммуны, союзы бедняков, которых жизнь выбила из колеи, но не лишила человеческого облика… Создавалось общежитие, члены которого должны были неутомимо работать, чтобы не умереть от голода"2. Физический труд в монастыре до IX в. был обязателен и вознаграждался лучше, чем в миру. В монастыре не было места лени и праздности. Бенедиктинский Устав выдвигает идеал трудолюбивого монаха, который обязан трудиться с радостью и обеспечивать себя всем необходимым. Труд был необходимостью и долгом, а не чисто религиозным упражнением. Только в IX в. необходимость трудиться для монахов отпала, стали использовать зависимых крестьян. Призыв к труду обесценился. Одни должны были трудиться, чтобы другие могли молиться. Но в то время св. Бенедикт еще говорил: "Живите плодами рук своих, как апостолы".

 Комбинированный состав из образованных, зажиточных и неимущих в монастыре-общежитии создавал этическую проблему, разрешить которую еще раньше попытался св. Августин в письме к женской монашеской общине, настоятельница которой просила совета. Тогда он увещевал монашек жить в согласии и безымянности, не допускать ссор, прощать друг друга, стремиться к единодушию. Понимая разницу в привычках и психологии имущих и неимущих, он считал правильным распределение общей собственности не поровну, а по потребности, предвидел, что богатые сестры могут возноситься над бедными, а бедные сестры будут гордиться из-за того, что в миру они не могли равняться с богатыми, а в монастыре могут1.

 Основным понятием Устава является служба (office), или монашеский долг. На деле это труд. Он не рассматривается уже как наказание, как отрицательная ценность, но все-таки не считается делом легким и вполне добровольным. Труд - антитеза праздности, матери всех пороков и похоти. Он предполагает религиозно-нравственную мотивацию, является осмысленным в отличие от изнуряющего и неэффективного крестьянского труда, который поглощает все силы. В монастырской среде труд уважают, и умение трудиться даже рассматривается как дар божий. Рассказывается случай, когда монах слабого здоровья, непривычный к полевым работам горько плакал о том, что он не умеет жать, и просил Христа вразумить его. Впоследствии он стал лучшим жнецом среди братьев-монахов и радовался, что угоден Богу.

 Теология труда осуждала паразитизм, но из нее не следует утверждение, что трудящийся спасется: "Традиционная теология труда была чем-то вроде целесообразности работы монахов и узников: она не имела внутренней ценности, но удерживала их от зла и давала незанятым рукам что-то делать. Но ни один классический том по христианской этике не содержит и намека на то, что созидательный труд какого-то вида является наилучшим способом достичь жизненного удовлетворения… Христианство не имело этики в смысле теории созидательного и творческого посюстороннего и исторического действия. Оно располагало только никудышной и безобразной теорией греха - что такое грехи, как их распознать и оценить их притягательность, какое прописать лечение. Оно не о том, чтобы создавать какое-то благо, а только о том, как сделать и уберечь себя чистым"2. Монастырское автаркическое хозяйство и ручной труд отражают экономические возможности общества, а также попытки трудоспособных простолюдинов использовать артельный труд, простейшее разделение труда и всеобщую обязанность трудиться. Оценка труда не определяется его экономической целью и фактическими результатами. Радикально преобладает религиозно-нравственное понимание необходимости труда как инструмента исправления, нравственного совершенствования и духовного очищения человека, занятия, которое смиряет плоть и ограждает от пороков, происходящих от праздной жизни, как религиозное упражнение, следствие грехопадения, прижизненной участи христианина.

 Труд для поддержания жизни, ради самого необходимого противостоит трудовым затратам на создание изобилия, предметов роскоши, удовлетворению развитой потребности немногих. Монашеский лейборизм дает труду положительную нравственную оценку и этим отличается от греко-римской классической мысли, которая вообще не рефлектировала ручной труд и занятия (торговлю), уделяя все внимание политической и духовно-сезерцательной деятельности. Впоследствии теология труда получит развитие в философии Фомы Аквинского и Мартина Лютера.

 Устав св. Бенедикта (§ 73) унаследовал восточную аскетическую доктрину, создал обычную форму аскетизма для раннего средневековья. Устав не требует угнетения плоти и не содержит каких-либо трудновыполнимых запретов. Употребление мяса разрешено больным. Прочие едят его редко, рацион в основном овощной, но не скудный. Разрешено употребление вина, хотя и с оговоркой, что "вино не для монахов". На сон отводится 8 часов зимой и 6 часов летом, поскольку летом много работы и приходится сокращать даже время на молитвы и чтение.

 Монашество отрицает право собственности. Неофит отказывается от собственности, раздает имущество бедным или отчуждает монастырю. В дальнейшем даже пользоваться письменными принадлежностями он может лишь с разрешения настоятеля. Умеренный аскетизм сообразуется со здравым смыслом и человечностью. Католическая церковь неодобрительно относилась к последователям Иоанна Крестителя и автосадистам. Аскеза понимается как состояние чистоты, воздержания и поста. Тем более что ни слова Христа, ни его личное поведение не могут служить основанием для насаждения концентрированного радикального аскетизма. Христианский аскетизм близок римско-античной добродетели умеренности, или сдержанности. Аскетичность является свойством дисциплинированного человека.

 Римское (дохристианское) значение слова "аскеза" - военная подготовка. Устав бенедиктинцев содержит призыв к метафизической войне. Монашеский орден - это военный отряд, или школа, а монах - воин, и его пояс - часть военной римской формы. Монашеское послушание аббату и старшим братьям, повиновение и смирение - это проекция военной дисциплины. "Братство, стремящееся к Богу, представляется Бенедикту в виде военного отряда - schola. "Должны мы учредить отряд божественной службы" - Constituenda est ergo a nobis dominici schola serviti. Поэтому и деятельность монаха выражается словами "militare" - служить; и устав не что иное, как "lex, subqua militare vis" - закон, ненарушимый и непреложный, как непреложен закон воинской дисциплины. "Святой устав" содержит все нужное для воина Господня; это "устав-наставник". И само "послушание" - дисциплина монастыря - и неограниченная власть аббата превращает братство в воинство Христово"1. Бенедиктинский монастырь не был "местом полного отбоя и отдыха, не школой в академическом смысле; это был своего рода сражающийся воинский отряд, в котором новообращенного учили и вооружали для духовной борьбы во главе с опытным командующим - аббатом"2.

 Монахам следовало практиковать двенадцать ступеней смирения. Прежде всего это отказ от желаний, соблазнов плоти, отказ от собственной воли и подчинение во всем старшему. В смиренной исповеди надлежит открыть аббату все свои злые помыслы и сомнения. Надо быть всем довольным и не роптать, ставить себя ниже других и в мыслях, и на деле, выполнять все требования устава и вышестоящих лиц. Монах не должен смеяться. Его стиль и манера поведения - молчание, немногословие, наклоненная голова и опущенные взоры. Черная ряса должна подчеркнуть его меланхолическое настроение.

 С развитием монастырей в них появляется своя бюрократия (министры) и разделение по рангам. Крепнут авторитарные тенденции. Их пытаются уравновесить с помощью идеи братской любви и равенства. В отдельных случаях дозволялось опротестовывать авторитарные решения и ходатайствовать о замене начальников. В целом, монастыри заимствовали римский порядок и субординацию, копировали их и почитали добродетелью. Рядовые монахи оказывались в добровольном сознательном рабстве. Рабство как архетип продолжало жить в сознании людей. Как предполагают, "традиционное христианское сознание было интернализированным отношением господина и раба"3. Раб подчинял себя стандартам, подлинный характер которых он не понимал. Он приобщается к вечным истинам через команды и строгую дисциплину. Фома Кемпийский (ХV в.) хвалит такого рода сервильность: "Великое дело быть в послушании, жить под начальником и не иметь своего права. Гораздо безопаснее быть в подчинении, чем начальствовать… Сколько ни метайся в разные стороны, в одном найдешь покой: в смиренном подчинении под правилом у начальника"4.

 Итак, св. Бенедикт выдвинул основные монашеские нормы, обет воздержания, послушания, бедности. Он создал наиболее распространенную, обычную форму чувственной сдержанности, "мягкого аскетизма". Он придал античной умеренности христианские очертания, а также погасил индивидуализм, сохраняя труд как привычную для многих деятельность, выдвигал идеал трудолюбивого монаха.

 Монахи полностью свободны от светских обязанностей, их вынужденные контакты с миром только подчеркивают взаимное отчуждение. Апофеозом коллективизма и созидательности является общая молитва (Opus Dei). Монашеская иерархия имитирует воинскую субординацию. Простые нравы монахов исключают проявления аристократизма, тщеславия и гордыни, в христианской терминологии, но не допускают также юродствований, психопатической религиозной самоуглубленности, скуки и меланхолии, в христианской терминологии.



Страница сформирована за 0.74 сек
SQL запросов: 169