О дефиците
Я люблю заснуть и проснуться среди запасов. Весь в продуктах.
Хоть какое-то спокойствие на какое-то время. А кто знал, что уксус будет, а исчезнет горчица? Ну кто? Есть у нас в доме хиромантка: она все о любви талдычит, а когда просишь раскинуть насчет продуктов неверные сведения дает. Мы в одном месте ажиотаж взвинтили: касторки набрали и валидола. А он есть и есть. А наоборот, исчезли от головной боли тройчатка и пятирчатка, и вот эти противники детей. Только я набрал слабительного, исчезла туалетная бумага. Ну, без нее можно обойтись я как запорного принял — в прекрасном настроении нахожусь. Только салфеткою рот оботрешь и все. Правда и салфетки… Ну скажи, ну кто от салфеток этого ожидал, да? Стали культурно так рты обтирать, носы промакивать и втянулись. А я так скажу: все начали рты обтирать, а на всех рассчитано не было, только на тонкий слой интеллигенции. Или пятирчатка — у всех сразу как скрутила голова: видимо все об одном и том подумали.
Но тяжелое это дело — в жизни не догадаешься — что завтра пропадет. Вот ты знал, что в аптеке этих не станет, ну этически не буду повторять, против неожиданных братьев и сестер к существующим? А ручки шариковые они есть.
Как тот фельетонист дурной заладил с 30-го года: «Ваты нет, ваты нет, ваты нет» от жизни отстал. Если б догадывались, что завтра пропадет — все сегодня бы бросились и сегодня бы пропало. А так никто не ожидает, все спокойно прохаживаются, и вдруг кто-то первый вскочил, выскочил, все забегали, родных задергали, а его ни в Москве, ни в Новокузнецке — ибо здесь очень важна одновременность, чтобы не создавать очередей.
Я удивляюсь людям — ходят, щупают кастрюли, не берут. Утюги стоят бери, один есть — второй бери, второй есть третий бери. У меня в доме все по 2, по 4, по 6, по 8. Дверь нельзя открыть — кастрюли на голову падают, мука сыпется, и постное масло отовсюду вытекает. Зато месяц могу автономно просидеть, как в подводной лодке — месяц сижу. Все знаю: изучение покупательского спроса идет… Да как можно изучить спрос, если спрос сам мечется как угорелый - изучает сбыт. Потому что сбыт о завтрашнем дне не думает, а спрос аж бледный стоит.
Их день
И что смешно — министр мясной и молочной промышленности есть и очень хорошо выглядит. И что интересно — мясная и молочная промышленность есть, мы ее видим и запах чувствуем. И что самое интересное — продукции выпускается в пять раз больше, чем в 40-м году. И что очень важно — действительно расширен ассортимент. И, в общем, в очень удобной упаковке. Все это действительно существует, что бы там ни говорили.
Просто, чтобы это увидеть, нужно попасть к ним внутрь. Они внутри, видимо, все это производят и, видимо, там же это и потребляют, благодаря руководство за заботу и ассортимент.
У них объем продукции возрастает, — значит, и возрастает потребление… ими же…
И нам всем, стоящим тут же за забором, остается поздравить их во главе с министром, пожелать дальнейших успехов им, их семьям и спросить, не нужны ли им юмористы, буквально три человека.
У них сегодня внутри музыка. Из-за забора слышны речи и видны флаги. Там их день.
И мы, конечно, из последних сил можем окружить себя забором и праздновать свой день — «Приятного аппетита».
Давайте-ка объединим наши праздники. И вы не будете выглядеть так одиноко, пробираясь с работы домой и прижимая к груди сумочку с образцами возросшей продукции и расширенного ассортимента.
Города
Каждый город имеет свое лицо, и в каждом городе на один и тот же вопрос вам ответят по-разному. Ну, вот представьте себе Рига. Высокие, вежливые люди. Здесь даже в трамваях разговаривают шепотом…
— Девушка, скажите, пожалуйста, как проехать на бульвар Райниса?
— Бульвар Райниса? Извините пожалюста… я плехо говорю по-рюсски. Бульвар Райниса… как это будет по-рюсски…
— Что на следующей, да?
— Нет, пожалюста, извините, будьте любезны, как это по-рюсски…
— Что, через одну, да?
— Нет, пожалюста, будьте любезны, как это будет по-рюсски… на предыдущей… пожалюста, но вы уже проехали. Тогда сойдете на следующей, пройдете, пожалюста, два квартала, пойдете пожалюста прямо, извините пожалюста, будьте любезны, вы опять проехали. Тогда сойдете на следующей, пройдете пять кварталов назад, повернете направо… пожалюста, извините будьте любезны, вы опять проехали… Простите мне сейчас выходить, вы вообще из трамвая не выходите, на обратном пути спросите… до свидания, пожалюста.
А вот и Тбилиси! Ух, Тбилиси! Эх, Тбилиси! Ах, Тбилиси! Ох, Тбилиси!
— Скажите, пожалуйста, это проспект Шота Руставели?
— Ты что, нарочно, да?
— Нет, понимаете, я впервые в этом городе…
— Я, понимаете, впервые… Ты думаешь, если грузин вспыльчивый, его дразнить можно, да?
— Нет, понимаете, я на самом деле впервые…
— Я понимаете впервые… Слушай, как ты мог своей головой подумать, что грязный, кривой, паршивый переулок красавец проспект Руставели?! Слушай не делай, чтоб я вспилил, скажи, что ты пошутил.
— Ну, хорошо, я пошутил.
— Все! Ты мой гость. Ты ко мне приехал, я тебя с мамой познакомлю. Возьмем бутылку вина, у тебя глаз будет острый, как у орла. Возьмем вторую бутылку — будешь прыгать по горам, как горный козел. Возьмем третью бутылку — и ты вброд перейдешь Куру. И схватишься с самым сильным человеком Вано Цхартешвили. А потом на руках мы понесем тебя показывать красавец Тбилиси. Ты скажешь: «Дорогой Дидико, я не хочу отсюда уезжать, я хочу умереть от этой красоты». Я скажу: «Зачем умирать? Жена есть? Дети есть? Давай всех ко мне! Мой дом — твой дом. Моя лошадь — твоя лошадь. Идем скорей, дорогой, я тебя с мамой познакомлю…»
А вот и Одесса.
— Скажите, пожалуйста, как пройти на Дерибасовскую?
— А сами-с откудова будете?
— Я из Москвы.
— Да? Ну, и что там слышно?
— Ничего. А что вас интересует?
— Нет, я просто так. Все хорошо. А в чем дело? Я просто так интересуюсь. У вас Москва, у них Воронеж, у нас Одесса, чтоб мы были все здоровы… Вы работаете?
— Конечно, я работаю, но я попросил бы вас: где Дерибасовская?
— Молодой человек, куда вы спешите? По Дерибасовской гуляют постепенно.
— Вы понимаете, мне нужна Дерибасовская…
— Я понимаю больше того. Гораздо больше того — я вас туда провожу невзирая на жестокий ревматизм. Но меня волнует положение в Родезии. Этот Смитт, такой головорез, такое вытворяет, у меня уже было два приступа…
— Послушайте, если вы не знаете, где Дерибасовская я спрошу у другого!
— Вы меня обижаете. Вы меня уже обидели. Такой культурный человек, я вижу у вас значок, у меня такого значка нет. Я всю жизнь работал. Прямо с горшка на работу. Ой, нам было очень тяжело, нас было у мамы восемь душ детей. Вы сейчас можете себе позволить восемь душ детей? Не, это моя мама себе позволяла. Она была совсем без образования, а сейчас мои дети учатся в университете, а моя бедная мама она сейчас с братом и дядей лежат на кладбище. Почему бы вам туда не съездить?
— Вы понимаете, мне нужна Дерибасовская…
— Я понимаю, но разве так можно относиться к родителям? Если ваши дети не приедут к вам на могилу, они тоже будут правы, вы поняли меня? Куда вы пошли? Дерибасовская за углом.
А вот и Москва!
— Ух, машин сколько! Таксей сколько! Людей сколько! Прокормить же всех надо! Ничего, всех прокормим! Где ж у меня адресок был, ах, ты Господи! Ага.
— Гражданин, будьте так добры, я сам не местный, я из Котовска, у нас, знаете, на улицах курей больше, чем машин. Так вы не подскажите, как лучше всего пройти или проехать на Садовое кольцо?.. А где вы?.. Тю!.. Утек… Чи то гонится за ним кто? От дурной!
— Гражданочка! Будьте, пожалуйста, так добры. Я не местный. Я из Котовска. Вы не подскажите, как… Куда ж ты бежишь? Что я на тебе женюся! Что ж за народ?
— О! Гражданинчик! Я из Котовска. Будьте так добры… Ненормальный! Ой-ой-ой!.. Чи, може, у них здесь заработки такие, что боится секунду потерять?!
— О! Пацанчик! Я из Котовска… Чтоб ты подавился своим мороженым!
— Алле! Москвич! Гражданин в шляпе с портфелем! Я из Котовска. Дети мои! Не оставляйте старика посередь дороги!
— Дочь моя! Куды ж тебе несеть, может, тебе уже давно уволили. Остановись, поговорим. Мне нужно на Садовое кольцо! Скаженная! Беги-беги… добегаешься!
— О, бабка! Бабка, стой, рассыпешься! Фью—ю!.. Ходовая старушенция. Граждане, православные! Рупь дам тому, кто остановится! Помчалися неподкупные!… Гони, гони! Давай, давай! Улю-лю-лю!
Дегустация
Сейчас Дина Михайловна, наша зав. лабораторией налила вам в мензурки сорт «Праздничный». Бокал специальный дегустационный из прозрачного стекла, чтобы был виден цвет. Превосходный рубин, переливающийся цветами солнечного заката. Легонько поколебали бокал. Товарищ, успеете, колебайте вместе со всеми, любуйтесь переливами цвета, товарищи, к глазу… прищурьтесь… любуйтесь… подождите… Товарищи… кусочки сыра лежат слева от вас. Ломтик сыра превосходно оттеняет аромат. Кто?.. Весь?.. С хлебом… Это специальный хлеб… У нас же программа. Сдерживайтесь, сдерживайтесь. Давайте освоим культуру питья. Ведь все равно же пьете, так почему не делать это с элементарным пониманием.
Итак, сорт «Праздничный» характеризуется ранним созреванием. Растет только у нас в Абрау… Товарищ, сплюньте, вы ж не поймете… Сплюньте, мы вас отстраним от дегустации из-за низкой культуры питья. Этот сорт созревает рано в августе… Это молодое вино, сохранившее аромат винограда и легкую терпкость, ощущаемую кончиком языка. Не глотаем. Не глотаем, набираем в рот глоток, не глотаем, а спокойно перекатываем во рту. И внутренним обонянием чувствуем аромат… То есть вначале аромат, затем, не глотая, пробуем терпкость молодого вина.
Итак, сорт «Праздничный». Так, взяли в рот… перекатываем… Почему вы так неподвижны? Вы проглотили… И вы?.. Товарищи, что, вы все проглотили? Товарищи, перекатываем… Еще набрали, не глотаем… перекатываем, орошая нёбо и всю полость рта… Девушка, вам должно быть стыдно… Вот вам должно быть стыдно, вы девушка, вы могли б и подождать и перекатывать. Здесь и девичья гордость и культура питья. С этим сортом у нас не получилось. Дина Михайловна наливает вам сорт «Прибрежный»… Не хватайте ее за руку! Дина Михайловна, этому товарищу в последнюю очередь. Это лабораторное стекло, а вы выламываете у нее из рук. Доза специальная дегустационная. Сыр вам еще положат. Нет, музыки здесь не положено. Вся суть в том, чтобы дегустировать в тишине. Мы с вами не пьем, подчеркиваю, мы запоминаем сорта вин… Товарищ, вы так ничего не запомните. Сыр обостряет обоняние, а ваша колбаса отобьет его не только у вас, но и у соседей. Итак, сорт «Прибрежный» также относится к красным винам, к группе полусладких. Это естественная сладость винограда. Этот виноград завезен сюда примерно в 1862 году. Эй, там группа в углу, не надо потрошить воблу. Вобла идет к пиву. Товарищи! Товарищи! Не забывайте перекатывать во рту. Вы меня слышите… Дина Михайловна, Дина Михайловна, пожалуйста, колба № 3, сыр вон туда. Товарищи! Сорт «Мускат левобережный» — неоднократный медалист, лауреат международных выставок, винодельческих съездов. Сладость естественная, своеобразный аромат, чуть-чуть купажированный, купаж — это виноградной выжим. Товарищи… Тише… Я не пою и Дина Михайловна не поет. Мы не поем… По коридору справа… Товарищи, этот сорт требует особого внимания. Мы продаем его за валюту. Обратите внимание на броский, горячий аромат, на густоту цвета. Перекатывайте во рту и сплевывайте. Сплевывайте… Культура застолья, питья состоит в элегантном держании рюмки вина, в любовании его цветом, в смаковании его вкуса, в понимании его возраста и назначения… Запивать его пивом… ни в коем случае… Товарищ, товарищ, это к вам относится. Пиво с крепким красным дает ту полную невменяемость, которой вы так добиваетесь. Я понимаю, но почему вы так этого хотите?.. Товарищи, культура застолья… нет, не подстолья, а застолья. Нет у нас пластинок Пугачевой. Товарищи, это дегустация. Дина Михайловна, попросите эту пару вернуться к столу и заприте лабораторию. Почему вы так добиваетесь этой невменяемости? Вы хотите воспринимать окружающее или нет?.. А как вас будут воспринимать? В каком виде вы посреди окружающего? Почему вы так упорно не хотите воспринимать окружающее? Для чего ж вы смотрите, если не воспринимаете? Мозг в таком состоянии не способен усваивать информацию. Мы добиваемся культуры питья… мы хотим, чтоб и выпив, вы оставались личностью… Ну для того, чтобы добиваться успехов… ну там по службе… Вы уже были личностью… и что… не верю, что вы от этого стали пить… Все… Я не врач… Я винодел. Товарищи!.. Кто еще не хочет или уже не может воспринимать окружающее, перейдите к тому столу, Дина Михайловна вам подаст сливы. Нет не плоды — сливы разных остатков. Это то, что вам нужно. Ах, вы так ставите вопрос?! Как же вы хотите, чтоб вам было хорошо, если вам сейчас будет нехорошо? Так… что, Дина Михайловна? Ужас… товарищи… За стеклянной дверью упакованная мебель для ремонта. Кто, простите, распаковал унитаз. Он же ни с чем ни соединен! Это для ремонта… Немедленно разгоните очередь. Нет. Такого у нас нет. Повторяю для всех. Такого, чтоб забыть эту жизнь к чертям или как вы выражаетесь, у нас нет, для этого лучше эмигрировать. Только вы там будете пить и вспоминать эту жизнь, которую вы здесь хотели забыть.
Нет, с помощью наших сортов вы не уедете… Вам нужна сивуха. Так, товарищи, это не дегустация, а диспут. Я к нему не готов, а вы не в состоянии физически. Ничья.
Удар с предоплатой
Поймите! От развитых стран нам требуется не помощь, а партнерство.
Объясняю, как это все происходит.
Вы даете деньги. Мы равноправно участвуем, то есть высказываем свой взгляд на наши проблемы. Вы не просто даете нам деньги — вы получаете взамен наше виденье.
Вот как в этом ресторане. Мы вас пригласили, вы оплачиваете и взамен получаетe вот эти блюда.
Но мы не оставляем вас без внимания и наших консультаций. Здесь наши знания и наш опыт неоценимы. Ибо мы здесь живем. В этом открытость нашей экономики сегодня.
Да, сегодня мы за ваши деньги угощаем вас вашими продуктами.
Но вы получаете от нас нечто более ценное — анализ сегодняшней ситуации и, если хотите, прогноз.
Но и это не все: преимущество мы отдаем той помощи, которая влечет за собой другую помощь, более мощную и длительную.
То есть речь идет о поддержке, которую вы нам можете оказать и за это вам, конечно, придется бороться с другими.
В этом еще раз подчеркиваю открытость нашей экономики и даже, скажем четко, ее суть. Кстати, эти первые взносы, которые мы получаем от вас за право оказать нам помощь, — ничто по сравнению с той борьбой, которая развернется за право помогать нам через 2-3 года.
Ведь мы у вас можем брать все.
Начиная от лекарств, кончая деньгами. Причем возможности наши неограниченны. Мы будем брать у вас фильмы, программы, телеигры, даже реплики «Оставайтесь с нами» и подтяжки ведущих, все это мы у вас берем.
И к этому мы будем еще брать у вас деньги на осуществление всего этого. И это только начало. Но за право нам помогать вам придется побороться.
В основном с нами на первых порах!
Наша ментальность… Видите, мы и это слово взяли у вас. Так вот, наша ментальность позволяет нам принимать помощь от вас, только если вы будете воспринимать наши проклятия в ваш адрес с благодарностью.
Обвиняя вас в заговоре, лишая виз, не давая вам никаких прав и лишая всяких надежд на прибыль и подставляя под пули наших новых, мы устанавливаем тот баланс интересов, которым мы уравновешиваем вашу помощь.
Вы меня поняли?
Это и будет тем стимулом, который подтолкнет вас на наш рынок. А рынок у нас огромный.
Я не представляю даже, что нам сегодня не нужно.
В чем мы свирепо не нуждаемся. Любой гвоздь. Обломки кирпича. Отходы вашей пищебумажной продукции. Нет, я не оговорился, пища — пище-бумажной продукции.
Любые проповеди и музыкальные инструменты. Причем все это с обслуживанием запчастями и гарантией. Это в крупных городах. А в глубинке вообще… Там будут рады, даже если вы осенью проедете мимо них на чем угодно. Это будет незабываемо и для вас, и для них.
Поэтому не слушайте, везите деньги. Машины продовольствия.
А в качестве ответной платы мы требуем только одного — принять нас в Совет развитых стран и в Миротворческий процесс.
И конечно, учитывать наши возможности мы представляем вам. Мы вправе требовать в процессе расширения НАТО не подходить к нашим границам, то есть расширяться — сужаясь. Но здесь я уже касаюсь военной доктрины.
Вы, конечно, должны дать нам возможность угрожать вам, а может, и нанести первый ядерный удар, если мы восстановимся до такой степени, на что мы тоже вправе рассчитывать.
Но предлагаемый нами баланс взаимных интересов наступит только после того, как вы на деле, а не на словах вложите деньги в нашу военную стратегическую промышленность, чтобы мы могли нанести по вам удар. Причем внезапный и это наше условие и с предоплатой в 9 миллиардов долларов.
Так жить нельзя
Нашу жизнь характеризует одна фраза: «Так больше жить нельзя».
Вначале мы ее слышали от бардов и сатириков, потом от прозаиков и экономистов, теперь от правительства.
Наш человек эту фразу слышал и триста лет тому назад, двести, сто и, наконец, семьдесят лет назад сделал так, как ему советовали. Ибо так больше жить нельзя… С тех пор слышит эту фразу каждый день.
Убедившись, что эти слова перестали быть фразой, а стали законом, он повеселел.
Как бы ты ни жил, так больше нельзя. А как можно — тут мнения делятся. Там, за бугром, вроде живут неплохо, но так жить нельзя. Кроме того, с нами находятся крупные работники, которые и твердят, что так как там, нам жить нельзя, ибо мы уже один раз отказались, и теперь должны мучиться, но держать слово.
На вопрос:
— Там есть есть чего?
— Есть чего.
— Одеть есть чего?
— Есть чего.
— Пить есть чего?
— Есть чего.
Так почему так жить нельзя? Тут они багровеют, переходят на «ты», а потом тебе же про тебя же такое, что ты долго мотаешь головой и ночью шепчешь: «Постой, я же в 65-ом вообще в Казани не был».
В общем как там жить запрещено, а как здесь жить нельзя. Поэтому сейчас с таким же удовольствием, с каким раньше публика наблюдала за юмористами, балансирующими между тюрьмой и свободой, сейчас наблюдают за экономистами, которые на своих концертах объясняют, почему как здесь жить нельзя, а как там — не надо, потому, что, мол, куда же мы тогда денем тех, кто нам мешает, их же нельзя бросать, нам же их кормить и кормить, это же их идея жить, как жить нельзя.
Билеты на концерты виднейших экономистов не достать, хохот стоит дикий. Публика уже смеется не над словами, а над цифрами.
«Сколько соберут — столько потеряют. В магазинах нет, на складе есть — на случай войны. Тогда давайте воевать поскорее, а то оно все испортится. И что в мире никто мороженое мясо не ест, только мы и звери в зоопарке, хотя вроде звери, именно, и не едят, получается только мы».
Вот я думаю: а может, нас для примера держат. Весь мир смотрит и пальцем показывает:
— Видите, дети, так жить нельзя.
Фразы
Вы пробовали когда-нибудь зашвырнуть комара? Далеко-далеко? Он не летит. То есть он летит, но сам по себе и плюет на вас. Поэтому надо быть очень легким и независимым.
А я говорю: Если раздуть свои радости до размеров неприятностей, то можно и от них получать наслаждение.
Что нужно человеку для счастья? Очень хотеть пить — и получить воду. Очень хотеть есть — и получить еду. Увидеть туалет — и добежать до него. Но нужно очень хотеть, когда не очень хочется — и не очень получается.
Когда от меня ушла жена, я испытал такое эмоциональное потрясение, ну, как вам понятно объяснить… Вот пьешь одну рюмку, вторую, третью, а в четвертой вода.
