РЕВНОСТЬ
1.Никто. Никогда.
Ни у одной женщины
Не сможет отнять то,
Что принадлежит мне.
2.Мне принадлежит
Моя любовь к ней.
ЕДИНСТВЕННАЯ
1.Милая моя. Единственная.
Как я тебя люблю.
Я влюбился в тебя сразу.
Сразу и навсегда.
Это было много-много лет назад.
Боже, как давно это было.
Ты бежала, даже нет, не бежала -
Ты летела, едва касаясь мостовой,
И солнце смеялось
На твоей короткой стрижке.
И эти хитрые глаза...
Я полюбил тебя сразу и навсегда.
Мне было одиннадцать лет,
И я подарил тебе кольцо.
Я сплёл его из прутиков ивы.
Тебя звали Ксения,
И волосы твои пахли дождём.
Помнишь, как мы ходили,
Взявшись за руки?
Как мы прятались от грозы,
Как звучала в беседке гитара,
Как раскачивались в сумерках тени.
Как стучало в висках от ожидания
Счастья...
Ты помнишь?
Или даже нет, не так.
Это случилось ещё раньше.
В первом классе.
Тогда у тебя была коса.
А ещё веснушки
И зелёные глаза.
И чернильное пятно на среднем пальце.
Тебя звали Лариса,
И ты была немыслимой отличницей.
А я прятался за деревьями
И смотрел, как ты смеёшься,
И молчал от изумления.
Я так и не решился
Выйти из-за деревьев.
Я так и не решился подойти к тебе
И потом, много лет спустя.
Ты была на год старше меня
И недосягаемо прекрасна.
И тайна жила в твоих глазах,
И в имени твоём - Ирина.
Да, тогда тебя звали Ирина.
У тебя были тёмные волосы
И смуглая кожа.
И имя твоё звучало, как колокольчик -
Тоня. Тоннн-ня.
Летом мы вместе отдыхали,
И ты меня поцеловала.
Мы расставались, и ты плакала.
Чижик мой. Я и сейчас помню,
Как дрожали твои ресницы,
Как если бы это было вчера.
Как будто вчера мы с тобой
Часами стояли на лестничной площадке,
И говорили о чём-то бесполезно-важном.
И ты прятала лицо в песцовый воротник,
И я завидовал этому песцу
И бесконечно-длинной застёжке на сапоге,
Обнимающем твою ногу,
И в темноте светились твои глаза.
А я ел мокрый снег
И уходил от тебя к другим...
И опять возвращался,
Потому, что не вернутся к тебе
Невозможно.
И ты прощала мне грехи мои,
И зализывала мои раны,
И улыбаясь, и качала головой,
И опять говорила: "Нет."
А я целовал твои пальцы
И плакал от нежности.
Девочка моя. Милая моя девочка.
Я любил всегда только тебя одну.
И буду любить вечно.
2.Боже, храни мою любимую.
ЦВЕТОК
Вот цветок.
Вчера он был прекрасным.
Я его пожалел.
Я не сорвал его.
Сегодня он увял.
Зачем была его красота?
ДЕТИ МОИ
"Не смей обижать тех, кто слабее тебя!"
Кричит отец и треплет сына.
1.Маленькие лисята
С хитрыми мордочками.
Ершитесь. Задираетесь.
Как защитить
Ваши славные ладошки?
2.Дети мои
Вы были мной.
Вы развились во мне.
Вы отделились от меня.
Но все равно это Я.
3.Через меня
Вы связаны с прошлым.
Через вас
Я связан с будущим.
И кто скажет,
Какая связь важнее?
Кто кому больше нужен:
Я — вам?
Вы — мне?
4.Господи.
Я хотел детей,
И ты доверил мне их.
Но я дал им жизнь,
Она дана через меня.
Да и разве смог бы я,
Не умеющий сделать даже кувшин,
Сотворить это чудо?
5.Не судья я вам,
А лишь утешитель.
Разве можно
Распоряжаться тем,
Что принадлежит другому.
6.Я утру ваши слезы.
Я приложу травы
К разбитым коленкам.
Я прижму вас к себе
И согрею своим теплом.
7.Дети мои.
Если я вас оттолкну —
Кто вас примет?
Если я не пожалею —
Кто пожалеет?
8.Дети мои.
Я никогда не оставлю вас.
Даже когда меня не станет,
Я и тогда буду рядом
И улыбнусь вам.
С М Е Р Т Ь
1.Там, в тени деревьев, у реки
Сидит она, тихая и спокойная,
С добрыми серыми глазами,
И птицы садятся на руки ее.
—Ты устал. Иди ко мне.
Отдохни, — скажет она
И положит прохладную ладонь
На горячий мой лоб.
2.Рождение случайно.
Жизнь хрупка.
Только Смерть —
Основательна и однозначна.
Жизнь можно отнять,
Но Смерть отнять невозможно.
Мы встретимся,— обещает она,
И никогда никого не обманывает.
3.Вот рушится все, нет опоры,
И оглянулся тогда я к Смерти своей:
Так что, и даже ЭТО неважно?
И мудрая Смерть улыбнулась в ответ:
Все н и ч т о перед нашей
встречей.
4.Смерть умеет хранить тайны.
Кто знает: может жизнь — это смерть?
Кто знает: может смерть — это жизнь?..
Куда ты уводишь гостей своих? — спрашивал я,
Но трепала мне волосы Смерть, —
Не спеши. Это знание — лишнее в жизни.
5.Смерть милосердна.
Она держит в тайне свой срок.
Кто знает — может
Сегодняшний день
И есть мой последний.
6.Я знаю другое. Чтобы правильно
Был прожит день,
Нужно утром сказать себе:
Я сегодня умру, —
И станет понятно,
Что из дел моих истинно важно,
А что так — суета и томление.
И любой новый день
Тогда будет Подарком.
7.Господи. Пусть каждый мой день
Будет мною прожит, как последний.
Пусть все, что хочу изменить в своей жизни,
Я исправлю сегодня, потому что
ЗАВТРА — может не быт вообще.
Господи. Как последнее в жизни.
Пусть каждое дело мое
Будет сделано мной...
8.И близких своих
Жалеть нужно так,
Будто в последний раз
Их видишь сейчас.
И нужно жалеть их
Пока они живы.
9.Смерть — это итог.
Это последний взгляд назад
С вершины холма.
Это последний ответ на вопрос:
Так зачем же я жил?
10.Боже.. Даруй мне и эту
Последнюю милость:
Пусть Смерть заберет меня
Быстро, легко и небольно.
Д В И Ж Е Н И Е
1.Я иду по дороге.
И нет у меня забот.
Что позади — уже не изменишь.
Что впереди — еще не пришло.
2.Вся жизнь тратится на дорогу к цели.
Но цель будучи достигнута,
Всегда оказывается только средством.
3.Цель — просто точка где-то вдали.
Это лишь повод к движению.
Но дорога к ней — это вся жизнь.
4.Я думал: это я выбираю цель.
На самом деле ее выбирает дорога.
От того, каким путем идешь,
Зависит то, куда попадешь.
5. Призрачны цели, что вне меня:
Желание осчастливить собою весь мир,
Желание добиться любви к себе,
Желание удивить собой всех...
Господи. Помоги мне удивить себя.
6.Я знаю. Кто смотрит под ноги,
Тот не споткнется.
Но и другое. Кто смотрит на звезды,
Тот не заблудится.
7.Я иди по дороге,
И впереди темнеют горы.
Но я не боюсь их.
Горы только издали кажутся неприступными.
Вблизи обнаружатся тайные тропки.
8.Я иду не спеша.
Что быстро рождается,
То быстро и умирает.
9.Если я назначаю срок,
Мне нужно бороться со временем.
Если я намечаю путь,
Мне нужно бороться с расстоянием.
Но время помогает мне
Оно приближает меня к цели.
10.И еще сказал себе я:
Никогда не возвращайся в места,
Где когда-то был счастлив.
Пусть они живут
Хотя бы у тебя в памяти.
11.Господи.
Помоги мне расстаться
С ненужным хламом.
Пусть легким будет мой шаг.
12.Господи.
Пусть ноша моя
Будет по силам мне.
Д О Л Г
1.Я никому ничего не должен.
Никому. Кроме себя самого.
2.Мне никто ничего не должен.
Никто. Кроме меня самого.
3.И еще сказал себе я:
Если можешь не делать
То, что не хочешь делать,
То не нужно этого делать.
Н А ДЕ Ж Д А
1.Я знаю:
Что бы со мной не случилось,
Все произойдет наихудшим образом.
И к этому я готов.
2.Я знаю:
Жизнь станет лучше тогда,
Когда раз и навсегда я расстанусь
С Надеждой.
3.И еще сказал себе я:
Не бойся.
Не верь.
Не проси.
4Дети Надежды — Разочарования.
И нет у нее других детей.
5.Надо - ждать, — говорит Надежда.
И вот ждал я.
6. Но зря.
7.Господи.
Я знаю:
Потом не придет никогда.
Помоги мне проститься с надеждами,
И жить не будущим, но настоящим.
ГРЕХ
Самый большой грех —
Жертвовать настоящим
Ради будущего.
З А П Р Е Т Ы
1.Господи. Ты дал мне все.
2.Нет ничего такого
Чего не мог бы я сделать.
Ничего.
3.Все нельзя, все не умею
Живут только во мне.
Больше их нет нигде.
4.Я говорю: можно.
Я говорю: умею.
И вот нет больше тяжести.
5.Господи.
Как хорошо лететь.
СМЫСЛ ЖИЗНИ
1.Цель и смысл реки —
Вовсе не море.
Море — это ее конец.
Цель и смысл реки — течение.
2.Большое счастье
Состоит из маленьких радостей.
А маленькие радости — они просты:
Синее небо над головой.
Воробей, что купается в луже.
Добрая кружка виноградного.
Отбивная, шипящая на огне.
Запах волос дочки.
Понимание в глазах друга.
Хорошо сделанная работа.
Мир, тепло и уют в моем доме...
3.Прошлого нет.
Оно существует только в моей памяти.
И будущего нет.
Оно существует только в моем воображении.
Есть только день настоящий,
И есть желание прожить его вкусно.
4.Течение жизни.
Это и цель. Это и смысл.
ВЕЧЕР
1.Доживши до солнечного
заката,
И увидевши свет вечерний,
Господи. Благодарю тебя,
Что не оставлял меня весь день.
Что дал мне силы прожить его.
Господи. Теперь пусть покой
Войдет в мою душу.
2.Вечер. Время отдыха в пути.
Вечер. Время собирать камни.
Вечер. Время оглянуться назад
И посмотреть вперед.
3.Сегодня я сделал немало ошибок.
Ничего. Завтра я их исправлю.
И наделаю новых.
Ошибки — это всего лишь плата за мудрость.
Я помню их все, и они не напрасны.
4.Не стоит жалеть о том, что утрачено.
Еще неизвестно,
Что благодаря этому удастся найти.
5.Я не потерял своих близких.
Я не потерял ни здоровье, ни разум.
Я не потерял ни веру, ни знания.
Значит, я не потерял ничего.
6.Спи, мой хороший.
Завтра придет новый день.
Все изменится к лучшему
Спи спокойно, родной.
Я храню тебя.
7. Боже. Пошли мне добрые сны.
Аминь.
СТИХ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ
О ТОМ, МОЖНО ЛИ
ИДУЩЕМУ ПО ПУТИ ПОЗНАНИЯ,
РАССЧИТЫВАТЬ, НУ ПУСТЬ НЕ НА СЧАСТЬЕ,
НО ХОТЯ БЫ ПРОСТО НА ДУШЕВНЫЙ
ПОКОЙ,
ЕСЛИ ИЗВЕСТНО, ЧТО ЗНАНИЯ УМНОЖАЮТ
СКОРБЬ,
А ПУТЬ К БЛАГОДУШИЮ ЛЕЖИТ
НЕ ЧЕРЕЗ УМСТВОВАНИЕ, НО ЧЕРЕЗ
ДЕЙСТВИЕ,
А ТАКЖЕ О ТОМ,
СТОИТ ЛИ ВПОЛНЕ ДОВЕРЯТЬ
ВСЕМУ ТОМУ, ЧТО НАПИСАНО В КНИГЕ,
И О ТОМ
УДАЕТСЯ ЛИ СЛЕДОВАТЬ ИЗРЕЧЕННОМУ
САМОМУ АВТОРУ.
Увы.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Где бы ты не искал истину,
Все равно она находится в другом месте...
Ой, ну с послесловием - это вообще кино. Я вот все думал: как бы поделикатнее намекнуть, что все эти писульки даже для меня самого - вовсе не руководство к действию. Это только разговоры о жизни, кои собственно жизнью не являются. Сам я отношусь к этим разговорам добродушно и несерьезно. Слова, увы, - не всесильны. Мир слов существует сам по себе. Он пересекается с миром реальности, но совершенно не совпадает с ним. Это и не нужно.
Жизнь нельзя подчинять правилам. Универсальных правил на все случая жизни не существует. Всякий закон справедлив только при неких условиях. Правила - это отказ от возможности думать, сомневаться, выбирать, словом, - быть человеком. В сущности, правила, запреты - они и нужны-то для удовольствия их нарушать.
Жизнь не умещается в жесткие схемы. Гибкость сильнее жесткости. Волны разбивают свинченное стальными болтами судно, но оставляют невредимым связанный веревками плот. Попытки отрезать у палки левый конец заканчиваются тем, что он всего лишь становится ближе к правому... Ну, и так далее.
В общем, думал я, думал и написал такое послесловие:
Послесловие
Хорошо,
Если ты такой умный
И знаешь ответы на все
вопросы,
То скажи: почему у тебя в глазах
Крылья улетающих птиц,
И мокрый осенний свист?
Учитель счастья, сам-то ты счастлив?..
Написал. Прочитал. Долго смеялся. «Санечка, —сказал я себе, - не выпендривайтесь. Ну какие там еще крылья? Тоже мне - «крылья»! Ты еще напиши про то, что поэты слышат чужую боль содранной кожей и обнаженными нервами. Или еще какую-нибудь красивоподобную видимомудрость...
А, вот. К примеру. О том, что слова - короткие и острые - входят в сердце, точно кинжалы, и о том, как дымится от таких слов под пером бумага. Или о том, что предчувствие ранимости слов удивляет прохладную пустоту жеста, падающего в утомленное отражение прощального поцелуя...
Эх, слова, слова. Всю жизнь мы барахтаемся в словах. Всю жизнь мы опутаны словами. Одни слова цепляются за другие. Другие доказывают истинность третьих. Третьи подтверждают четвертые... Ну а жизнь? Жизнь - течет, И будет течь, даже если слов не будет вовсе.
Я вспоминаю лучшие минуты своей жизни... Нет, мне не нужны были слова.
И для общения с богом мне не нужны слова. Я и так, без слов, знаю это состояние тихого всепрощения и надежды, когда со всех сторон подступают тайны, и когда звезды смотрят мне прямо в глаза. И когда слезы льются из моих глаз, и я стыжусь этих слез, и делаю вид, что зеваю. И меня, буйного зайца, любой может потрепать за мягкие уши... Нет, тогда мне не нужны слова, я и так знаю: БОГ ВО МНЕ.
ПРИЛОЖЕНИЕ.
(Лабораторная работа к ст. XXXХI. «Смех»)
Как я и предполагал, широким читательским массам (2 чел.) из всей книги полюбилось только «Предисловие». Увы: топот и веселое ржание им, массам, более по душе, нежели вдумчивое, тихое созерцание. Поэтому из коньюктурных соображений я решил по многочисленным (2 чел.) просьбам написать в том же духе «Приложение». И написать его вот о чем.
Время от времени любознательные аборигены донимают меня
вопросом: «Слушай, Деркач, откуда у тебя вообще эта
безумная идея писать книгу?»— Лукавые бестии, знают о
чем спрашивать.
Ладно. Рассказываю. Дело было так.
ИСТОРИЯ НАПИСАНИЯ КНИГИ.
Лежу я это, значит, однажды, как обычно, на диване и подумываю : чем бы себя таким удивить. Что бы это такое сделать, чего я раньше никогда не делал. Да и вообще никогда не сделаю... Ну а, как известно, ||'3яивить себя можно двумя способами:
1. Во-первых, можно открыть какой-нибудь очень нужный народу закон. В области, допустим, физики. К примеру, закон Ома. И назвать его, естественно, своим именем. «А что, — думаю, — в самом деле. Открою — пусть себе люди пользуются, умножают всякие там вольты или, скажем, амперы, меня добрым словом поминают. Ну и вообще... Закон все-таки.»
2.Второй способ — это написать толстую книгу в ледериновом переплете. А в книге ответить на вопросы — на самые мучительные, самые страшные вопросы. Ну такие — прямо самые-самые. «Кто виноват?» — А вот кто! И назвать всех поименно. «Что делать?» — А вот это и делать! А то — ни в коем случае... «Куда бежать?» — Да туда, туда! — куда ж еще... «Где взять денег?» — Тоже хороший вопрос... Ну и так далее...
С основным вопросом философии разобраться. Что там, интересно, ответили уже на него в конце концов или так до сих пор? Если до сих пор, то как же так? Надо помочь...
Вариант с законом Ома я, не без сожаления, отклонил. Фамилия у меня подкачала. «Закон Деркача...» — нет, не звучит. Опять же, электричество — оно стукнуть может. Больно.
А вот идея с книгой, ну не знаю, как-то царапнула мою слабую душу. «Действительно, —думаю, — почему бы и нет? Сяду себе как-нибудь да и напишу. А мои знакомые прочитают, придут ко мне в гости и как начнут удивляться: «Ax, — скажут, — мы думали ты просто так — Деркач и все, а ты еще вон чего...» А я в ответ только устало улыбнусь и скажу, как бы безразлично и даже немного печально: «Да чего там, подумаешь, — книга... Ерунда какая...» — и предложу всем выпить водки. И все сразу поймут, что я, хотя и скромный, но зато ужасно умный...
И вообще, книга в доме нужна. Дети, опять же, подрастут и, допустим, захочется им почитать. Придут тогда ко мне дети и скажут: «Отец. Мы, опять же, подросли и, допустим, захотели почитать. Нет ли у нас в доме книги?» И тогда отвечу я детям:
«Дети мои. Это хорошо, что вы, допустим, захотели почитать. Действительно, у нас в доме есть Книга. Возьмите ее. Она засунута под ножку дивана...»
Ой, да мало ли! Книга — это ж лучший подарок. А то еще ей некоторые даже всем лучшим в себе обязаны...
Короче. Решил я писать книгу. А как решил, так тут уж пошло-поехало-понеслось — эх, птица-тройка — только успевай записывать, только успевай, так сказать, макать перо в дымящуюся кровь. И ни сна тебе, ни покоя. Веселенькое это, оказывается, дело — писать книгу.
Лежишь, допустим на пляже. Рассматриваешь загорелые пупки и всякие такие другие штучки, а мозг — нет, не отдыхает. Анализирует, прислушивается к себе: «А что, поднимается там у меня кундалини, или не поднимается? А если да, то до какой такой чакры?» — И ставит вопросы — один страшнее другого. Вопросы сакральные, жуткие, бездонные... " Способен ли мой Логос пересечь границы трансцендентальности? — Да, способен. — А как назад? Как быть с категорическим императивом? Как быть, наконец, с четвертой благородной истиной?"
Или, к примеру. Копаешь огород. Вонзаешь штыковую лопату в родной ясиноватский чернозем, а тут мысль — бац! «Нет, не может быть, чтобы гносеологические корни релятивизма были в схоластике! Не мо-жет!!!» — Тут же проверяешь... —Точно. Нет корней. Ни-ка-ких!
Да что там корни! Сидишь, пьешь пиво, а проклятый гамлетовский вопрос — тут как тут. Цап-царап: «Two beer или не two beer?» Прямо мучит, прямо требует разрешения. И тень отца Гамлета немым укором встает за спиной и легонько так подталкивает: " Ту би, милый, конечно, ту би", — давай, мол, иди. Встань и иди. Талифа куми. Иди, мыслящий тростник, иди птица без перьев. Иди в слезы и восхищение. Иди в блаженство и боль прозрения... Иди..." — Ну что? Идешь, Конечно... Такие дела... Но бывает и так: Ищешь-ищешь, чего бы ляпнуть помудренее, и вдруг — тупик. Стоп... Что делать? — А известно что: надо советоваться с народом.
Народ — он умный. Он пашет землю, ходит босиком и обливается водой. Народ... Сидит себе на завалинке, ждет пока остынет соха, сам так лукаво усмехается в бороду. А потом как отмочит чего-нибудь. Например, зайдется на балалайке популярной мелодией Л.В. Бетховена "Соната №14, соч.27, №2, до-диез минор". Или вдруг натрет красок и намалюет маслом на холсте кобальтово-синий луг. А на нем красную корову с большими печальными глазами. И вековая тоска травоядного будет в тех глазах, и неизбывная его боль... А то разгладит на колене клочок бумаги и станет огрызком карандаша писать самому себе письмо. Письмо длиною в целую жизнь. Письмо о всемогуществе и бессилии слов. И будет у этого письма начало, но не будет конца...
А.Деркач
