История № 2: Цена знакомства — жизнь!
Цена знакомства — жизнь!
Мы с Ольгой жили на разных станциях метро, учились в разных ВУЗах и на разных специальностях: я на экономфаке, а Оля — студентка медицинского. У нас были разные друзья, и мы по-разному проводили свободное время. Вряд ли у нас вообще была возможность где-либо встретиться, а тем более узнать друг друга и подружиться.
Но 8 лет назад мы обе пришли на «Базовый» в Синтон. Там было весело и было интересно, мы все приглядывались друг к другу и с удовольствием искали новых друзей. Легко знакомились, кого-то легко потом забывали. А к кому-то присматривались внимательнее, искали общие ценности и не отпускали друг друга долгие годы спустя. Целыми большими компаниями мы возвращались поздно вечером после тренингов домой. Базовый пролетел, как красивая и яркая звезда на небосклоне. Многие из нас остались на эмоциональный, весёлый и вдумчивый «Мир души», а летом поехали в «Монастырь» — там мы выбирали себе новые имена, и с тех пор Ольгу в кругу Синтоновских друзей называем Хонтой.
Хонта всегда серьезно относилась к своей учебе — я уважала ее за это. Уже на втором курсе параллельно с институтом она начала работать медсестрой на скорой помощи, а еще через год — в отделении реанимации. У нее не было налаженных связей, не было лишних денег, она переживала из-за этого, потому что не могла продолжить необходимую учебу на платном. Но она выбирала сложную и ответственную работу. Я не спрашивала, почему — думаю, что ей хотелось ни больше ни меньше — спасать людей — и уважала ее за это еще больше.
Почему-то, я всегда знала, что могу позвонить ей рано утром и спросить, как помочь пьяному человеку, лежащему на лавочке перед моим подъездом, если ему плохо и болит сердце. Или поздно вечером, чтобы узнать, что можно сделать для парня, которого неожиданно и быстро на наших глазах избили и ограбили двое хулиганов — и вот он лежит без сознания, из головы течет кровь, его девушка громко плачет, а Скорой еще нет…
Хонта всегда знала, чем помочь — она советовала, объясняла, подбадривала и успокаивала…
В конце того же насыщенного лета мы поехали в самый лучший на свете конный поход — из 10 человек было 8 Синтоновцев, в том числе моя к тому времени уже подруга Ольга. Удивительно, но среди нас не оказалось ни одного пьющего, ни одного курящего парня или девушки. Мы шли с проводником через перевалы, участвовали в соревнованиях на лошадях, ночевали в домике охотника, устраивали динамические медитации и впитывали величие гор, укрощая мелодичный язычок варгана… Было упоительно хорошо, легко, весело и интересно проводить время, как будто с лучшими друзьями детства — с людьми, ни одного из которых еще полгода назад я не знала. Кажется, мы смогли заразиться настроением Синтона и уже без ведущих продолжали начатую Синтоном традицию проводить время весело и со смыслом.
У моего брата Ромки очень дружная семья — веселая и заботливая жена Света, добрая серьезная дочка Таня и озорной смышленый непоседа маленький Данилка. Они всегда вместе — вместе ходят в магазин за продуктами, принимают вечерами гостей, придумывают смешные шутки, а по выходным ездят в лес по ягоды застревать в грязи на машине.
Этим летом они вместе собираются поехать на море. Они давно там не были, много работали и сильно устали, и очень хочется поскорей, последние дни перед отъездом сравнимы с нетерпением дембеля, зачеркивающего крестиком последние цифры на календаре. Уже собрали вещи, разослали смски с предвкушениями всем знакомым, купили карту и распланировали все достопримечательности, которые хочется посмотреть, есть даже надувной матрас королевских размеров — его точно хватит на четверых.
Но в субботний вечер за неделю до отъезда, возвращаясь из деревни, Ромка и Света попали в страшную аварию — это было лобовое столкновение в окрестностях нашего родного городка.
Скорая оказалась на месте быстро, и уже вскоре они оба были в реанимации. Мечты об отпуске разлетелись на осколки. Эх, если бы только об отпуске… О нем в списке сожалений вспоминали в первую очередь — но только в шутку, когда страшно было говорить о том, чего на самом деле боялись — последствий аварии… Ромкины травмы оказались менее серьезными, и на следующее утро его уже перевели в общее отделение, а положение Светы было тяжелым — при столкновении удар пришелся на ее сторону машины, из-за чего оказались сильно травмированы ноги…
Кто не знаком с больницами маленьких городов, может удивиться тому, что в приемном покое вместо душа висит большая консервная банка с пробитыми в ней дырками — под этой водой вам предложат обмыть раны. В отделении может не оказаться постельного белья (не чистого даже, а вообще), чтобы положить пострадавшего в палату. Маленькую несерьезную рану могут зашить таким швом, что крупные заметные шрамы останутся на долгие годы… Таков был мой опыт столкновения с провинциальной медициной в экстренном случае — тоже после аварии — это как-то сразу всплыло в голове и замигало красной лампочкой: «Если травмы тяжелые, Свету нельзя оставлять здесь, нельзя оставлять в нашей больнице».
Вы думаете, я придираюсь к мелочам? Но разве смогут там, где «мелочи» столь уродливы, оказать квалифицированную, требующую глубоких знаний и обширной практики, современного оборудования и необходимых лекарств, помощь?
(Сразу прошу прощения у врачей небольших городов — я благодарна им за их важную и трудную работу, они достойны специальных наград, но отсутствие современной техники и медикаментов сводят на нет все достижения медицины за последние лет 40 для жителей провинциальных городов… и это не их вина.)
Оценивая ситуацию, я быстро занималась простейшей арифметикой: во-первых, мы можем потерять близкого родственника и хорошего человека; во-вторых, двое еще маленьких детей будут взрослеть без любящей и любимой мамы; в-третьих, мой брат во время аварии был за рулем, и хотя до конца не выяснено, кто был виновником, высока вероятность того, что он совершил какую-то ошибку на дороге — я знаю, он никогда себе этого не простит. Сложить раз-два-три: разобьется вдребезги дружная семья, долго мы не сможем оправиться от этого горя…
О таком варианте было страшно думать. Мы должны были сделать все возможное, чтобы Свету спасти и вылечить. Мы были единодушны в этом мнении. Но как именно сделать это «все возможное»? Никто не знал, куда обратиться и что делать. Везти Свету в другой город — а можно ли в таком состоянии? Пригласить врача для консультации сюда — а как он будет лечить в местных условиях? И много других вопросов у нас — людей, не знакомых близко с медициной. Перебирали варианты: в областной центр — но мы там никого не знаем, и не уверены, будет ли лечение там намного лучше — требовались сложные операции и очень тщательный уход. И, самое неудобное — дело было уже к ночи в выходной день — завтра воскресенье, искать кого-то через справочники и больницы было практически невозможно. У нас не было знакомых в медицинских кругах. Все склонялись к тому, что придется оставлять у нас — и общее настроение, витавшее в воздухе — «как Бог рассудит», готовились к худшему…
В такой момент я, конечно, вспомнила про Хонту — сначала неуверенно, со слабой надеждой — ведь мы давно не виделись, да и дружили всегда — как студентки, как подростки — весело и просто. А здесь серьезный взрослый вопрос, сможем ли мы его решить вместе? Вариантов найти еще кого-то у нас, вообще-то, практически не было, поэтому стоило попробовать — ведь это 100% ее сфера деятельности.
У меня в новом телефоне еще не было ее номера. Поэтому дозвониться я смогла только в воскресенье утром, и она не подвела меня — отнеслась очень серьезно и сразу сказала, что знает человека, который занимается транспортировкой в таких случаях, и, при необходимости, может даже прислать за пострадавшими вертолет. Через 30 минут я уже говорила с ним, еще через 20 — он с нашим местным врачом, после чего стало ясно, что вертолета не потребуется, а реанимобиль из Москвы (350км) приедет через три часа.
Так получилось, что в воскресенье вечером уже через сутки после аварии Света оказалась в надежных руках квалифицированных московских врачей, обладающих всем необходимым лечебным арсеналом.
Все, конечно, не изменилось, словно по мановению волшебной палочки за один миг (хотя, хотелось бы…). Все врачи сходились на том, что случай серьезный и при таких травмах многие не выживают. Впереди были долгие дни страхов и неизвестности — реаниматологи не брались говорить наверняка, когда пройдет опасность для жизни, больше месяца мы волновались и надеялись, ждали результатов операций и впитывали по крупицам диагнозы и прогнозы врачей…
В этот сложный и отчаянный период я много звонила Хонте. Что значит этот диагноз (самый частый, мой бесконечный вопрос, задаваемый после каждой порции новой информации)? С кем договариваться в реанимации, чтобы уделяли повышенное внимание? Почему в некоторых случаях не дают обезболивающее? Как перевестись из реанимации именно к тому врачу, которого посоветовали как хорошего хирурга? И даже: можно ли принести в реанимацию цветы? И Хонта всегда знала, чем помочь — она советовала, объясняла, подбадривала и успокаивала…
А ее брат (я до этого не была с ним знакома) звонил в то воскресенье и упрашивал, умолял, настаивал приехать к нему, чтобы отдохнуть и переночевать после тяжелой дороги (мы сопровождали Свету, и нам негде было остановиться в Москве). И когда в три часа ночи мы к нему приехали, он все рассказывал и рассказывал, как избегать аварий на дорогах. Он оказался инструктором по безопасному вождению — и я почувствовала, как для него важно успеть объяснить то, что он знает — помогать людям у них сестрой, я думаю, в крови.
Еще тогда, в первые дни после перевода Светы в Москву, выяснилось, что наши опасения насчет провинциальных больниц были оправданы. Был не полностью поставлен диагноз (жизненно важные травмы оказались незамеченными). А сейчас, спустя два с половиной месяца после аварии, наши врачи из реанимации честно признались — они и не надеялись на выздоровление (может быть, поэтому и диагноз полный ставить не стали?..)
Николай Иванович, Вы часто предлагаете нам знакомиться друг с другом на тренингах — и просите прикинуть цену того или иного делового контакта…
Иногда нужно, чтобы прошло 8 лет, прежде чем мы по-настоящему сможем определить эту цену. Ценой нашего с Хонтой знакомства оказалась улыбающаяся, жизнерадостная Света, которая готовится через несколько месяцев вновь начать полноценно ходить и жить; спокойный (настолько, насколько это возможно в такой ситуации) Ромка, получивший возможность перекрыть ошибку своей настоящей и будущей заботой; и дети, по-прежнему являющиеся частью дружной веселой семьи.
Вновь раз-два-три. Арифметика спасенной жизни.
А моя Оля сейчас работает в реанимации Склифа — я вновь не спрашиваю, но уверена — там она оказалась не благодаря связям и не благодаря деньгам — я вновь горжусь ей и очень уважаю.
- 1
- 2
