4.7. Гуманизм и религия

По своему статусу и функциям эти два явления культуры в чем-то близки, а в чем-то противоположны. Их похожесть обусловлена тем, что и первый, и вторая суть мировоззрения, хотя, в сущности, и разные по своему содержанию. Отличает их то, что религия в современном обществе выполняет или претендует выполнять определенные идеологические функции (исходно являясь самым древним типом идеологии, или, так сказать, пра-идеологией), тогда как гуманизм стремится этого избегать.

Далее, гуманизм – это признание высшей ценности личности и вытекающего отсюда приоритета свободомыслия, а в социальной жизни – и верховенства закона (гарантирующего свободу личности). Тогда как религия – это прежде всего признание абсолютной ценности бога, приоритет догмы и верховенство того же бога, закона божьего.

Религия как картина мира и культовые (обрядовые) действия в рамках того или иного вероисповедания – частное дело индивида. Но поскольку религиозные догмы являются общим и непререкаемым убеждением тех, кто их исповедует, то складываются определенные, по существу властные структуры, обозначаемые как церковь (религиозная организация, религиозное объединение). Церковь как социальный институт иерархична и другой быть не может, ибо она приоритетна по отношению к отдельному верующему. Вообще говоря, даже на уровне религиозного мировоззрения существует иерархизм, т.е. устанавливаются «вертикальные» отношения, в которых есть верх и низ, где кто-то и что-то выше чего-то или кого-то.

Это обусловлено сущностью религии – мировоззрения, основанного на вере в существование бога, богов или иных потусторонних, сверхъестественных сил, правящих этим миром. Признание этих сил, непостижимых человеческому рассудку и в то же время располагающих властью над его судьбой, с неизбежностью ведет к признанию подчиненного положения человека в его отношениях с ними. Отсюда – вынесение ценностного центра во вне человека. Отсюда, грубо говоря, потребность задабривания божества, – идея или обязанность служения этой высшей по отношению к человеку силе, ее почитания и благоговения перед ней.

Компенсацией за такого рода отношения между человеком и богом (трансцендентным) является чувство приобщения к чему-то высшему, надежда на бессмертие, прощение, абсолютную безопасность и защищенность, на вечное блаженство.

Этот иерархизм, заложенный в саму суть религиозного мироощущения, проецируется во вне в форме социальной структуры, церкви, в которой отношения почитания и послушания, подчинения между церковными иерархами и простыми верующими сами собой разумеются.

Гуманизм чужд всякого рода поклонениям, в том числе и богу. Речь идет не о гордыне, как считают в этом случае верующие, а о достоинстве человека. Гуманизм рассматривает отношения человека к другому человеку, обществу или миру как равноправные и равноценные, т.е. исходящие из признания абсолютного внутреннего достоинства каждой стороны.

В качестве мировоззрения и гуманизм, и религия являются частным делом индивида, его свободным выбором. В той мере, в какой в них речь идет о ценности человека, его моральных обязательствах по отношению к себе и другим людям, оба этих воззрения бывают близки друг другу. Да и сам абсолют человеческого достоинства можно обосновывать тем, что человек, согласно известному библейскому положению (которое можно понимать прямо или метафорически), создан «по образу и подобию» самого бога. Гуманизм может быть религиозным.

Но такой гуманизм всегда глубоко противоречив. Теоретически, морально и психологически в нем заложен конфликт, несовместимость между переживанием личностью себя как абсолютной ценности и свободного существа и ее предстоянием перед всевышним в качестве его «твари», чего-то вторичного, неизбывно греховного и зависимого от его милости.

Уже с одним тем, что ценность человека в религиозном гуманизме оказывается ниже ценности бога, морально и экзистенциально далеко не каждый может согласиться.

В самом деле, если даже допустить, что бог сотворил человека, то почему творец должен быть выше своего творения? Примечательно, что ни природа, творя человека в ходе эволюции, ни мать, рожая своего ребенка, не проявляются по отношению к своим творениям как к чему-то низшему, вторичному (а абсолютное большинство родителей хотели бы видеть свое творение и более совершенным, чем они сами). Чувства уважения и любви человека к родителям и природе естественны, но здесь и намека нет на ощущение своей второсортности или какого-то первородного греха.

Этот конфликт ценностей, как и явная в наши дни логическая несообразность архаичных религиозных представлений, как правило, глубоко скрыты в сознании верующего, отодвинуты на периферию его разума и логики во имя душевного комфорта, надежды на загробное воздаяние. Однако такой комфорт, построенный на самообмане и боящийся всякого прикосновения критической мысли, не может быть прочным и сам требует от современного культурного человека значительного психического напряжения.

Ввиду сходства некоторых черт гуманистического и религиозного мировоззрения – ведь заповеди практически всех религий содержат непременный минимум общечеловеческих нравственных ценностей, – существует тенденция определять гуманизм как разновидность религии, религии светской, этической и т.д. Прямо скажем, такое их отождествление не всегда добросовестно, и используется как прием в борьбе против гуманизма: последний выдается лишь за одну из противоборствующих сторон, добавляющих еще один голос в общей сваре идеологий и религий. (На самом же деле гуманизм – инстанция примиряющая, а не разъединяющая.) Так или иначе, указанное отождествление глубоко ошибочно.

Во-первых, этика человечности не признает существования в мире ценностей, стоящих выше человека, общества и природы.

Во-вторых, гуманистическое мировоззрение внутренне родственно научному мировоззрению, науке, которая не находит места сверхъестественному, богу или богам в той картине мира, которую она нам доставляет. Во всяком случае, в своих методах наука исходит из предположения познаваемости мира и в гипотезе бога не нуждается.

В-третьих, гуманизм опирается на положительное знание, удостоверяемое критическим разумом и опытом, и потому отвергает религиозную веру как принципиально иллюзорный способ ориентации человека в мире внутреннем и внешнем.

В-четвертых, последовательный гуманизм – это современная форма свободомыслия и скептицизма, а, следовательно, нерелигиозного сознания. Современный гуманизм признает наличие ряда позитивных функций религий, но в целом он считает их явлением архаичным, консервирующим социальный инфантилизм, бессмысленное и вредное разделение людей по конфессиям. Религиозное сознание легко подвержено догматизму, фундаментализму (крайнему консерватизму), нетерпимости, экстремизму и фанатизму, ведущим к религиозным конфликтам, войнам и даже терроризму.

Это не означает отрицания гуманизмом принципа уважения чувств верующих, их права на свободу совести и вероисповедания. Но лишь гуманизм настаивает на отделении мировоззренческой компоненты религии от ее идеологической функции и на сведении последней к минимуму.

Гуманизм поддерживает конституционные положения об отделении церкви от государства и системы народного  образования и о подчинении церкви закону, конституции страны.

Светский характер государства оптимален именно потому, что он одновременно и защищает право человека верить или не верить, рассматривая эту область жизни гражданина как область его частной жизни, свободы и личного выбора, и запрещает церкви вмешиваться в дела государства и государственных учреждений, использовать религию в идеологических и политических целях. Принцип светскости отсекает (хотя бы частично) властную, идеологическую функцию религии от мировоззренческой.

Вопросы для самоконтроля

  1. Как соотносится понятие гуманизма с идеями разума, свободы и здравого смысла?
  2. Дайте определение гуманизму как этике человечности.
  3. Перечислите этические системы, принципы которых интегрирует в себе гуманизм.
  4. Как связаны между собой гуманизм и право?
  5. Каковы отношения между гуманизмом и наукой?
  6. В чем состоят различия между гуманизмом и идеологией?
  7. Дайте характеристику основных признаков идеологии.
  8. Каковы два основных типа идеологии?
  9. Какие рекомендации предлагает гуманизм по поводу отношений между человеком и идеологией?
  10. Как гуманизм относится к политике и политическим ценностям?
  11. Какова роль гуманизма в области политических отношений?
  12. В чем сходство и различия между гуманизмом и религией?
  13. Почему религиозный гуманизм внутренне противоречив?
  14. Каковы принципы отношений светского гуманизма к религии?

Глава пятая. Гуманизм как система ценностей

5.1. Что такое ценность?

Ценность – это особый вид реальности. Сама по себе она не существует, хотя и связана не только с человеком, но и с объективным миром. Мир полон ценностей – материальных (вещи, деньги, собственность…), художественных (произведения искусства и литературы…), природных (солнечный восход, моря, цветы, ландшафты…), собственно человеческих (смех, красота глаз, мужественный поступок…).

Ценность всегда и одновременно ценность чего-то (кого-то), и ценность для кого-то. Подчеркнем еще раз: ее основой может быть объективная реальность, продукты человеческого творчества и содержания сознания: соответственно, камень, вода, автомобиль, теория, образ и т.д. Но ценность обязательно антропогенна, поскольку возникает в процессе человеческого действия и осмысления, в процессе оценки человеком людей, общества, идей, предметов культуры или природы.

Строго говоря, способностью предпочитать одни вещи другим наделены все живые существа, – сама потребность самосохранения вынуждает их чего-то в мире страшиться, к чему-то тянуться. Больше того, животное защищает свое потомство, и, значит, может любить. Однако вряд ли можно говорить о ценностях в полном смысле слова в существах, не способных отдать себе в них отчета.

Виды ценностей могут быть самыми разными: объективными, виртуальными, несуществующими в природе (мечты, идеалы), фантастическими. Но в любом случае они обретают статус ценностей при потенциальном или наличном существовании человека, т.е. того, кто способен ценить. Алмаз не имеет никакой ценности, если никогда не попадет в руки человека. Автомобиль – не более чем груда железа, если он был брошен угонщиками там, где его никто и никогда не найдет и если о нем все забыли.

Специфический признак существования ценности – значимость. Значимость – это синоним ценности, но только в том случае, если это положительная значимость. Значения могут быть и отрицательными.

Ценности бывают материальными и духовными, однако, в любом случае они устанавливаются (т.е. конституируются) человеком, поэтому в них заложена определенная виртуальность, связанная с тем, что сама оценка – это дело разума человека, его вкуса, предпочтений, симпатий, потребностей, целей, идеалов и т.д.

Понятно, что ни разум, ни все остальное, связанное с оценивающими способностями человека, не являются какими-то предметами, а принадлежат области его субъективности, которая передается и ценностям. Однако речь в данном случае идет не о субъективизме, понимаемом как произвол или неуправляемая прихоть, тем более не об эгоизме или корыстности, а о субъективности как области внутреннего мира человека разумного, обладающего сознанием, свободой, совестью и другими чисто человеческими качествами.

Здесь мы подошли к одному весьма важному моменту. Необходимо отличать ценное как просто полезное, выгодное или нужное, как средство к чему-то другому, – от ценности в своем полном и высшем, специфически человеческом смысле слова. В чем это отличие? Ценность-пользу всегда можно измерить и соответственно возместить другой ценностью, но любая высшая ценность по-своему абсолютна и утрата ее невосполнима; такая ценность – то, что часто называют «бесценным». Грубо говоря, нельзя указать ее цены или денежной стоимости (ведь деньги воплощают идею меры и обмена). Вот то, что имел в виду английский писатель и драматург Оскар Уайльд в своем широко известном афоризме: «циник знает всему цену, но не знает ценностей».

Высшие ценности как бы самоценны для человека, ему претит сама мысль использовать их только как средства к достижению своих целей. Это роднит понятие высшей ценности с таким понятием, как святыня (видимо, на заре человечества высшие ценности человека были еще только религиозными). Подчеркивая исключительный характер какой-либо ценности, мы нередко метафорически употребляем именно этот термин.

Критерий незаменимости, самоценности легко отделяет простую цену от подлинной ценности: все живое и все истинно любимое нами, независимо от своего масштаба, именно незаменимо. Так, полюбившуюся картину или вид из окна никогда не заменят для нас другие, во сто раз более дорогие, признанные или роскошные; любая безделушка, связанная, скажем, с памятью о близком человеке, для нас дороже самой полезной вещи того же назначения; пропавшего котенка нельзя заменить купленным на рынке другим… И уж конечно, согласно знаменитой формуле Иммануила Канта, любой человек может быть для нас только целью (самоценностью) и никогда – средством.

Ценности играют колоссальную, больше того – определяющую роль в жизни людей. Они обладают функциями ориентиров, образуют сложный мир смыслов и символов, составляют основу индивидуальных или коллективных суждений и поступков. В них есть регулятивные и нормативные компоненты.

Область бытования ценностей универсальна и практически безгранична (ведь даже бесконечная Вселенная издревле составляет для нас познавательную, философскую, эстетическую и – для верующих и всякого рода магов – даже сакральную [священную] ценность). Существует множество систем ценностей и видов их классификации.

В свете гуманистического мировоззрения, главным признаком ценности является наличие в ней благотворных для человека качеств, свойств, возможности использовать эту ценность во благо человека, или ее способность соединяться с положительными качествами индивида. Благотворным же для человека, соответственно его положительными свойствами гуманист – в отличие от верующего или, скажем, государственника – считает все то, что способствует данной земной жизни всякого индивида, облегчению ее условий, наполнению ее радостью. Отсюда вытекает, что область гуманистических ценностей складывается, во-первых, из того, что признается ценным нашей человечностью, во-вторых, из того, что человечно и позитивно в самом человеке, в-третьих, из того, что признается ценным в виде комбинации наших нейтральных и позитивных качеств. Например, способность к познанию сама по себе нейтральна. Можно познавать и добро, и зло во имя и добра, и зла. Конечно, глупо было бы подходить к неизведанным еще истинам с требованием соответствия нашим ценностям. Но результаты познания только тогда обретают статус подлинной ценности, когда начинают служить целям добра, улучшению жизни человека.

Гуманистическая аксиология (учение о ценностях) руководствуется шкалой: «человечность – бесчеловечность». Все, соответствующее или не противоречащее человечности становится ценностью гуманистического мировоззрения. Все, что противоречиво в себе и состоит из «смеси» положительного и отрицательного, заслуживает названия псевдо- или квазиценностей и подлежит критической оценке. Все, что бесчеловечно, то не ценность. В результате образуются три области: (1) область ценностей, (2) область псевдоценностей, (3) область антиценностей.

Область ценностей – это вся область человеческого существования. Она простирается как внутри самого человека, так и вне его, даже за пределами его досягаемости: ведь человек гуманный заботится и о том, что будет, когда не станет его самого. Но центральной среди них является ценность человеческой жизни.

5.2. Ценности человеческой жизни

Абсолютная ценность человека делает его жизнь как ценность особенной, не похожей на все другие. Выше обсуждался вопрос, как понимать абсолютную ценность человека. Теперь подошла очередь определить, что входит в содержание ценностей человеческой жизни. Признаком, по которому мы можем определять, входит ли та или иная ценность в число жизненно важных, будет такое проявление жизни, которое окажется самым глубоким, изначальным, полным и непосредственным, неделимым на части ее проявлением.

Поясним на примере. Скажем, под обломками обрушившегося дома обнаружили человека. Его спасают независимо от того, верующий он или атеист, образован или нет, герой он или обыкновенный гражданин. Его спасают, прежде всего, как живое существо, спасают его жизнь.

Такие ценности, как было отмечено выше, называются экзистенциальными, составляющими базис всех других жизнепроявлений и ценностей, что связано с фундаментальными смыслами человеческого существования. К числу этих ценностей принадлежат: жизнь, смерть (не сама по себе, а поскольку конечность жизни составляет ее важнейшую характеристику), любовь, секс, семья, рождение и воспитание детей, свобода, уединенность, участие, труд, отдых, творчество.

5.2.1. Жизнь как ценность

Жизнь или существование – это стержневая, базовая ценность человека. Она является общим условием всех его состояний и действий. Но важно подчеркнуть, что приоритетна не ценность жизни, а ценность человека, поскольку именно личность есть, личность живет, личность существует, тогда как жизнь, какой бы ценной и значимой сама по себе она нам ни казалась, есть не более чем самое непосредственное место, средоточие возникновения личности, способ ее бытия в мире.

Современная антропология, психология и философия показали, что рождение человека – это сложный, многоступенчатый процесс. Вначале нам дано наше непосредственное существование, жизнь. Личность рождается на ее основе, но не одновременно с нашим биологическим рождением, а позже.

Если личность – это сущность, а жизнь – существование, то наше существование предшествует нашей сущности. Сказать, что сущность существует, значит сказать, что личность живет. Но именно сущность, личностное начало является смысловым и ценностным центром человека.

Для правильного понимания человека нужно преодолеть опасность так называемого генетического редукционизма, т.е. сведения сущности последующего к сущности предшествующего, порождающего это последующее. Сведения лишь только на том основании, что одно предшествовало другому. Неправильно, скажем, считать человека «по существу» обезьяной лишь потому, что человек произошел от обезьяны. Также неправильно сводить сущность человека к его существованию, а личность – к ее жизни.

Жизнь, как ее понимает гуманизм, – это способ бытия личности как обладателя, владельца жизни, ее хозяина и властелина.

Если же имеет место обратная ситуация, то тогда личность превращается в раба своей жизни, а жизнь в радость превращается в жизнь в тягость.

Человек – это цель. Его жизнь – средство для этой цели.

Ценность жизни как таковой двойственна. С одной стороны, жизнь дана нам как высший дар, универсальная возможность, и потому мы должны высоко ценить жизнь, испытывать к ней благоговение и уважение. С другой стороны, жизнь дана тому, кто есть не просто жизнь, а человек – существо, живущее своей жизнью, существо свободное, мыслящее, творческое, знающее жизнь, ее начало и конец, ее безграничные возможности и ее биологические границы, существо, осознающее конечность жизни. И потому тот, кому она подарена, отдана (буквально ни за что!) для того чтобы быть им прожитой – приоритетнее, важнее жизни, является ее субъектом. Хорошим или плохим – это другой вопрос.

Бывают гениально, а бывают и бездарно прожитые жизни.

Возможно, существует даже закон жизни: мы либо выше жизни, если проживаем ее достойно, либо – ниже, т.е. оказываемся недостойны этого дара, если живем как-нибудь, плывя по течению. Но в любом случае, человек и его жизнь – это не одно и то же. Рождение личности – это акт выхода жизни за свои биологические пределы. Это значит, что в ее чреве рождается разум и свобода, порождающие целый фейерверк уникальных феноменов культуры, не сводимых к жизни как биологическому процессу.

Жизнь либо есть, либо ее нет. Но ее качество может быть различным. Если мы живем, поддерживаем нашу жизнь, любим и заботимся о ней во имя блага и не за счет жизней и ценностей других людей, то мы человечны, и наша жизнь есть благо и богатство. Если в нас берут верх бесчеловечные начала, то наша жизнь начинает деградировать, ослабляться, становиться все беднее и слабее. Ценность ее уменьшается в той мере, в какой ее прожигает, убивает бесчеловечное в нас.

Чем гуманнее, богаче наша жизнь, тем выше ее ценность. Жизнь в той мере ценность, в какой я человечный хозяин своей жизни.

«Просто жить», жить пассивной, растительной жизнью, отдаваясь потоку повседневности и сиюминутности, – значит бездумно растрачивать свой стартовый капитал, тот изначальный резерв жизни, который у всех у нас есть уже к моменту появления первых актов сознания и самосознания, к моменту пробуждения в нас личности и человечности. Есть высказывание: один человек живет, чтобы есть, другой – ест, чтобы жить. Гуманный человек может сказать, что он ест и живет, чтобы становиться и быть человечным человеком, чтобы творить самого себя и ценности личной, общественной и вселенской жизни, чтобы совершенствоваться и возвышать достоинство человека.

Жизнь есть ценность потому, что она является исходной базой, способом, процессом, в ходе которого мы только и можем проявлять, вызывать к деятельному бытию, реализовывать нашу человечность, все наши положительные качества и добродетели, все наши ценности.

От одного этого человеческая жизнь становится беспредельно ценной, становится универсальной ценностью. Безграничная ценность жизни проявляется уже в том, что на свой пир, на пир жизни она зовет всех и вся, для всех и всякого человеческого существа она находит место на своем празднике. Как наш бесценный дар и действительный шанс она без всяких предварительных условий говорит каждому из нас – живи!

Возможно, только что сказанное прозвучало слишком декларативно. Существуют болезни, делающие само существование испытанием, ранние смерти и т.п. И все же в бесконечной ценности жизни, покуда мы можем жить, как бы тонут все ее черные пятна. Каждый психически здоровый человек дорожит жизнью независимо от того, выглядит ли она по принятым меркам удавшейся или нет, – вот лишнее подтверждение нашей мысли.

Однако и сама жизнь, независимо от ее оценки, которая всегда вторична, требует к себе гуманного отношения. Чтобы реализоваться как ценность, она должна быть, должна сохраняться как таковая, она должна поддерживаться, укрепляться и обогащаться. Но одних внутренних резервов жизни, инстинктов ее самосохранения недостаточно. И вот почему.

Жизнь – универсальная, всеохватывающая основа человеческого существования. Это значит, что она открыта и человечному, и бесчеловечному в нас. Именно поэтому она может быть и радостью, и горем, и крыльями, и ярмом на шее, и роскошью, удачей, и нищетой, неудачей и проклятием. Миллионы и десятки миллионов наркоманов и алкоголиков, беспризорных и бездомных детей, сирот, сотни миллионов бедняков, обреченных в разных странах на прозябание, голод и страдания по вине тоталитарных и невежественных правящих сил и по причине архаичных традиций несвободы и покорности, – все они оказались не в состоянии или были лишены возможности реализовать свой жизненный потенциал.

Но в любом случае жизнь сама по себе не может не быть ценностью. Она становится бременем или даже невыносимой не в силу своей собственной сущности, а лишь постольку, поскольку пронизывается, облекается негативом антигуманного в человеке или того существующего вне человеческого существа, что угнетает его, подрывает, лишает сил.

Если понимать под человеческой жизнью не одну только биологическую ее сторону, но и психическую и интеллектуальную (а только такую целостность и можно назвать человеческой жизнью), то легко представить себе, сколь широк диапазон вторжения античеловеческого в нас, в нашу собственную жизнь.

Когда почему-либо на пути этого вторжения не установлен надежный заслон, когда антигуманному не противостоит гуманное, то процесс жизни начинает приобретать отрицательный смысл, становится бесчеловечным и разрушительным и для самого человека, и для общества, и для среды обитания.

Одни лишь биологические начала жизни и примитивные инстинкты выживания могут еще поддерживать жизнь человеконенавистника, убийцы или насильника.

Жизнь тем более становится сумеречной, ущербной и ослабленной, чем более она поражена бесчеловечностью, цинизмом и нигилизмом.

Самое страшное, что может случиться с человеком – это победа антигуманного в нем. Его окончательная победа означает духовную деградацию и смерть, стимулирующие, так или иначе, деградацию и смерть физические. Ни один злодей не бывает по-настоящему счастлив, а средняя продолжительность жизни закоренелых преступников гораздо ниже среднестатистической продолжительности жизни.

У жизни есть не только внутренние враги в лице самого человека, но и враги внешние, существующие за пределами личности и общества. Особенно очевидны опасности, грозящие жизни как биологическому процессу: болезни, стихийные бедствия, нездоровая среда обитания. Хотя во многом эти враги могут быть социально обусловленными, и либо стимулироваться социальными факторами, либо ослабляться, а некоторые и побеждаться принимаемыми социальными мерами, сама природа этих угроз связана с физическими, общебиологическими или экологическими законами. В этом контексте возникает вопрос о той составляющей нашей жизни, которая связана с нашей плотью и с ее ценностью.

Ценность нашего тела не только биологическая, физическая и эстетическая. Она собственно жизненная, экзистенциальная, поскольку фундаментальным образом связана с нашим существованием как жизнью.

Наше тело – это единственно возможный способ нашего физико-биологического существования.

Сколь бы захватывающими ни были перспективы создания искусственного мозга или искусственного человека, телесное, биологическое всегда будет неотделимо от нас как личностей, от нашего внутреннего мира, нашего я. (Так что можно понять и тех, кого эти перспективы пугают…)

Общее ценностное состоянием телесной тотальности, в которую облечена личность, мы называет здоровьем.

Здоровье – общее условие благоприятной и плодотворной жизни.

Существует несколько простых гуманистических правил отношения человека к своему физическому и психическому здоровью.

Необходимо:

– правильно питаться;

– ежедневно делать физические упражнения;

– избегать ненужных стрессов;

– уметь расслабляться и отдыхать;

– быть разумным и умеренным в получении удовольствий.

Здоровье не бывает просто физическим или психическим. В принципе оно неделимо и относится к человеку как единству физического, биологического, психического, морального, интеллектуального и мировоззренческого.

Когда мы говорим о теле человека как ценности, мы должны ответить на вопрос об инвалидах. К сожалению, в современном языке нет адекватного современной культуре понятия, относящегося к хронически больным людям или человеку с рожденья не имеющего или при жизни потерявшего, скажем, зрение или руку. Все имеющиеся понятия: «инвалид», «человек с ограниченными физическими возможностями» и им подобные, – в какой-то степени оскорбительны, задевают достоинство таких людей.

Разве такие люди принципиально ущербны и заведомо лишены возможности счастья, богатой, плодотворной, достойной и совершенной жизни? Гуманизм отвечает на этот вопрос отрицательно. Ни в одной священной или научной книге не сказано, что человек может быть полноценным только в том случае, если с его плотью все в порядке: четыре конечности, десять пальцев, два глаза, уха и две ноздри, если у него девять естественных отверстий в теле, весь набор исправно работающих внутренних органов и стандартное телосложение.

История и современность дают нам массу примеров победы человека над своими недугами, преодоления физических недостатков. Человек устроен так мудро и высоко адаптивно, обладает такими замечательными качествами, как мужество, целеустремленность, настойчивость, что в состоянии превратить даже тяжелые недомогания или, скажем, слепоту в ступень для совершенствования, дополнительный мотив к поддержанию высоконравственного, гуманного, порой героического образа жизни. Болезнь может побудить человека не просто к ее преодолению, но и к восхождению, к укреплению воли к жизни.

В современных цивилизованных обществах много делается для того, чтобы снять те физические, психологические и правовые препятствия, которые дискриминируют или затрудняют жизнь инвалидов. Диапазон таких действий очень широк: от устройства специальных спусков в домах и на улицах до организации спортивных соревнований для инвалидов и максимального сокращения перечня профессий, запрещенных для инвалидов.

Общество должно стремиться к разумному стиранию различий между инвалидами и другими людьми, к тому, чтобы отпала необходимость в привилегиях, которые, к сожалению, слишком напоминают милостыню и бывают оскорбительны для человека.

Отправить на печатьОтправить на печать