УНА

Эта история началась по классической для Чаплина схеме: он искал актрису для фильма, а нашел любовницу. Но на этот раз она развивалась по иному сценарию. Bернее, сценария не было, потому что у настоящей любви бывает логики. Чарли искал исполнительницу главной роли для новой картины, и агент по найму актеров предложил ему встретиться с мисс О'Нил, дочерью известного драматурга Юджина О'Нила. «Лично я не был знаком с ним, но, припомнив мрачноватую серьезность его пьес, почему-то подумал, что дочь такого человека должна быть довольно унылым существом». Но как только Чаплин увидел ее, все опасения развеялись: «Я был пленен ее сияющей прелестью и каким-то особенным, ей одной присущим обаянием… Чем больше я узнавал Уну, тем больше изумляли меня ее чувство юмора и терпимость — она всегда с большим уважением относилась к чужому мнению. Я полюбил ее за это и за многое другое». На этот раз разница в возрасте его пугала: все-таки горький опыт с нимфетками не прошел даром. Зато Уна была настроена решительно — «как будто точно знала, что надо делать». Мисс О'Нил оказалась удивительно взрослой и разумной для своих неполных восемнадцати лет и отдавала себе отчет, что выходит замуж за гения, раз и навсегда решая свою судьбу.

Роман Чарли и Уны развивался практически во фронтовых условиях. Ее отец — он был всего на год младше Чаплина — решительно воспротивился этому браку и лишил дочь наследства. Два сына Чарли от первого брака стали наперебой ухаживать за девушкой. (Кстати, в числе поклонников Уны был и знаменитый писатель Селинджер, тогда еще юнец, забрасывавший ее любовными письмами.) Вдобавок Чарли буквально терроризировала Джоан Бэрри: она заявляла, что Чаплин — отец ее ребенка, и требовала огромных алиментов. Начался судебный процесс, который был инспирирован в том числе и ФБР. За несколько лет это ведомство собрало на Чаплина многотомное досье. Он попал под подозрение еще в 40-х, когда активно выступал за открытие второго фронта и требовал немедленно помочь России. Досье буквально испещрено пометками тогдашнего шефа ФБР Гувера — «Не дайте ему отвертеться!» Юристы постарались на славу: Чаплина судили по закону столетней давности о распространении проституции. Согласно этому закону, любой мужчина, пересекший границы штата с женщиной, которая не являлась его женой, становился преступником. Пресса смаковала подробности процесса: «Чаплин швырнул за решетку мать своего ребенка!», «Грязный еврейский извращенец», «Похотливый советский прихвостень»… Каждое утро он приходил в зал суда, где на него выливали ушат помоев, а вечером, растерзанный и оплеванный, возвращался к Уне. Она проявляла мудрость и терпение: «Не надо ничего рассказывать. Утром я все прочту в газетах». В итоге суд, не признав Чаплина отцом ребенка, заставил его заплатить изрядную сумму свой бывшей любовнице. Процесс совершенно вымотал его. «Я был не в состоянии с кем-либо встречаться или разговаривать. Я чувствовал себя опустошенным, оскорбленным, выставленным на посмешище. Даже присутствие слуги смущало меня», — писал Чаплин.

Несмотря на то что весь мир, казалось, восстал против них, 54-летний Чарли и 18-летняя Уна поженились.

Их брак был зарегистрирован в Карпинтерии, маленьком поселке недалеко от Санта-Барбары. Репортеры, узнав о сенсационной новости, буквально бросились в погоню за машиной новобрачных. Но им удалось улизнуть. Два месяца влюбленные провели на законспирированной вилле в Санта-Барбаре, не отвечая даже на телефонные звонки. А газеты написали о том, что развратник Чаплин отбил невесту у собственного сына.

ТИХОЕ СЧАСТЬЕ С ОКНАМИ В САД

щелкните, и изображение увеличитсяЭто был уникальный союз. «Он помогал мне взрослеть, я помогала ему становиться молодым», — говорила Уна. Она стала для него идеальной партнершей — в 18-летней девушке удивительным образом сочетались ум, образованность, мудрость, чувство юмора и красота. Уна была воплощением гармонии — той, которую много лет искал и не находил в женщинах Чаплин. «Это был великий роман! — вспоминала близкая подруга Уны. — Поражала не столько сила их чувства, сколько его постоянство». Знакомые Чарли и Уны утверждали, что, когда они смотрели друг на друга, вокруг них накалялся воздух. Вскоре после свадьбы Уна сообщила мужу, что не хочет быть актрисой — ни в кино, ни на сцене. Ей была нужна только его любовь. «Это меня очень обрадовало: наконец у меня была жена, а не девушка, которая делает карьеру».

Чаплин вновь погрузился в работу. Он написал сценарий картины «Мсье Верду», который подвергся жесточайшей цензуре — уж слишком мрачно там было представлено американское общество. Вскоре у него возникли новые неприятности. Чарли вызвали в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности — к счастью, удалось ограничиться письменным заявлением о том, что он никогда не был коммунистом. Но любовь американской публики ему уже не вернуть: «Мсье Верду», которого Чаплин считал одним из лучших своих фильмов, в прокате провалился. Не удивительно: у кинотеатров зрителей встречали пикетчики с плакатами: «Чаплин — попутчик красных!», «Вон из нашей страны!» В 1952-м супруги приняли решение отбыть в Европу. Власти напоследок заставили Чаплина пройти через новые унижения — слишком долго тянули с выдачей обратной визы, устраивали допросы:

«— Вы когда-нибудь совершали прелюбодеяние?

— Послушайте, — ответил я, — если вы ищете формального повода не пускать меня назад в страну, скажите прямо…»

Чаплин вспоминает, что ему пришлось вести филологические дискуссии с чиновниками:

«— А как вы определяете слово „прелюбодеяние"? — спросил я. Пришлось принести толковый словарь.

‑ Ну, скажем, блуд с чужой женой.

Насколько мне известно, нет, — сказал я, подумав».

Уже на борту теплохода, шедшего в Европу, Чаплин получил известие о том, что его виза аннулирована и въезд в США для него отныне закрыт. В знак протеста Уна отказалась от американского гражданства. «Необъятный простор Атлантики очищает душу… Я перестал быть легендой киномира, мишенью для злобных нападок и превратился в простого семьянина, который едет отдыхать с женой и детьми. Наши малыши весело играли на верхней палубе, а мы с Уной сидели рядом в шезлонгах. И я ощущал такое полное, совершенное счастье, которое почти граничит с грустью». Став невозвращенцами, Чаплин и Уна поселились в Швейцарии на Женевском озере, в селении Корсье, недалеко от городка Веве. Поместье было прелестным: фруктовый сад с яблонями, вишнями и сливами, грядки с клубникой и спаржей. Вид на озеро и горы. Здесь, рядом с петрушкой и сельдереем, расцветала и их любовь. Уна родила Чаплину пятерых сыновей и трех дочерей. Последний ребенок появился, когда Чарли было уже 75 лет. Из Чаплина получился очень строгий отец: он не разрешал девочкам разговаривать с незнакомцами и требовал, чтобы после школы дети немедленно шли домой. Его дочь Джеральдина вспоминала, что Чаплин с гордостью демонстрировал гостям школьные тетрадки по математике и добавлял: «Я сам в этом не разбираюсь, а вот мои дети — да!»

Сделав два последних (неудачных) фильма, «Король в Нью-Йорке» (1957) и «Графиня из Гонконга» (1966) с Марлоном Брандо и Софи Лорен, Чаплин ушел из кино. Великому бродяге больше нечего было делать в кинематографе, вступившем в эпоху звука и цвета. Чаплин даже не смог привыкнуть к цветному телевизору и продолжал упорно смотреть в реликтовый черно-белый экран. В 1972 году он триумфатором едет в Америку — за почетным «Оскаром». А тремя годами позже королева Елизавета II производит его в рыцари. Бродяга Чарли, дитя лондонских трущоб, становится сэром Чарльзом Спенсером Чаплином. Его состояние в этот момент оценивалось в 40 миллионов долларов.

В Веве Чаплин состарился, но его чувство к жене оставалось таким же ярким, как и в самом начале их романа. Джеральдина Чаплин вспоминала, что даже «спустя тридцать лет совместной жизни стоило отцу положить руку на плечо матери, как та заливалась краской. Они вели себя как дети». Это была долгая, счастливая осень. Последние строки в книге Чаплина «Моя биография» посвящены Уне: «Даже когда она просто, с удивительным достоинством идет впереди меня по узкому тротуару Веве и я гляжу на ее изящную, стройную фигурку, на гладко зачесанные темные волосы, в которых уже поблескивает несколько серебряных нитей, к моему сердцу вдруг приливает волна любви и счастья оттого, что она такая, какая есть, и к глазам подступают слезы».

Он умер в рождественскую ночь 1977 года в своем поместье на берегу озера, куда съехалось все семейство, чтобы встретить праздник. Уна и Чарли прожили вместе 34 года. После смерти мужа Уна сожгла все его письма. Сокровища их любви должны были принадлежать только им двоим. Через 14 лет они соединились: Уну похоронили рядом с Чаплиной на кладбище Корсье-сюр-Веве.

Отправить на печатьОтправить на печать