— Видите ли, мой клиент уже получил полную дозу официального гостеприимства, и потребовалось бог знает сколько усилий, чтобы от него избавиться.
Лицо Дугласа окаменело:
— Сэр, вы намекаете…
— Я ни на что не намекаю. Смит перенес слишком много, и он не привык к официальным церемониям. Здесь же он будет спать спокойно. И я тоже. Я старик, сэр, и предпочитаю собственную кровать. Кроме того, я должен указать на возможность того, что наши переговоры могут прерваться и моему клиенту придется искать другие пути, так что находиться под вашей крышей ему будет в высшей степени неудобно.
Генеральный секретарь выглядел очень мрачным.
— Опять угрозы. Я думал, вы мне доверяете, сэр. Мне показалось, вы говорили нечто о готовности к переговорам?
— Я вам верю, сэр (до тех пор, пока держу в руках), и мы готовы начать переговоры. Это слово я использую в его буквальном значении, а не — как это часто делают сейчас — в качестве синонима сдачи позиций. Однако мы намерены быть конструктивными. И все же мы не можем начать переговоры немедленно. Во-первых, мы еще не готовы, во-вторых, нужно, чтобы истекло какое-то время. Какое — трудно сказать.
— Что вы имеете в виду?
— Мы предполагаем, что Администрация будет представлена делегацией, которую назначите вы, и такое же право будет у нас.
— Разумеется. Но делегации не должны быть большими. Нам потребуется еще два-три человека. Генеральный юрисконсульт… эксперты по космическому праву… Вести переговоры лучше в немногочисленном составе. Чем меньше, тем лучше.
— Совершенно с вам согласен. Наша группа будет невелика. Конечно, Смит, я, еще Честный Свидетель…
— Это еще зачем?
— Свидетель не помешает. Потом еще один-два человека, но одного из них у нас не хватает. У меня есть указания, чтобы присутствовал человек по имени Бен Какстон… а я этого типа обыскался.
Джубал уже давно ждал случая вставить эту ремарку и теперь спокойно ждал ее результатов.
Дуглас выкатил глаза:
— Какстон? Неужели вы имеете в виду этого дрянного репортеришку?
— Тот Какстон, о котором я говорю, ведет колонку в одном из синдикатов.
— Этого никогда не будет!
Харшоу покачал головой:
— Тогда все кончено, мистер секретарь. Мои инструкции не оставляют мне выбора. Сожалею, что отнял у вас столько времени. Прошу меня извинить. — Он протянул руку, чтобы выключить экран.
— Подождите!
— Сэр?
— Я еще не окончил говорить с вами!
— Прошу извинения у Генерального секретаря. Конечно, мы должны были подождать, пока вы нас отпустите.
— Ладно, ладно… Доктор, вы читаете ту чушь, которую сообщают «Новости» о нашем Дворце?
— Боже мой, конечно же, нет.
— Я бы очень хотел быть на вашем месте. Вести переговоры в присутствии журналистов просто невозможно. Мы их пригласим, когда договоримся окончательно. Но даже если бы они были допущены, Какстона среди них не было бы… Этот человек — чистая отрава… любитель подглядывать в замочные скважины, да еще самого низкого разбора!
— Мистер секретарь, у нас нет возражений против гласности. Более того, мы на ней будем настаивать.
— Чудовищно!
— Возможно. Но я служу своему клиенту так, как считаю для него полезным. Если мы достигнем соглашений, касающихся «Человека с Марса» и планеты, которая является его домом, я хочу, чтобы каждый человек на нашей планете знал, как это было сделано и к чему мы пришли. Иными словами, в том случае, если мы не достигнем цели, люди должны знать, как и почему провалились переговоры. Никаких «Звездных Палат» (Высший суд в Англии, созданный в 1487 году и распущенный в й641 году. Действовал при закрытых дверях) не будет, мистер секретарь.
— Черт бы вас подрал, я вовсе не имел в виду «Звездную Палату», и вам это прекрасно известно! Я говорю о спокойных, упорядоченных переговорах, без всякого толкания локтями.
— Ну тогда пусть присутствует пресса со своими камерами и микрофонами, а локти им придется оставить снаружи. Это напомнило мне, что сегодня, ближе к вечеру, мы — мой клиент и я — дадим интервью одной из крупнейших телевещательных компаний и я объявлю, что мы настаиваем на открытых для публики переговорах.
— ЧТО?! Вы не должны давать никаких интервью… сейчас, во всяком случае… Это… это нарушает дух нашей с вами дискуссии!
— Мне так не кажется. Вы, по-моему, полагаете, что гражданин не может разговаривать с прессой без вашего согласия?
— Конечно, нет, но…
— Боюсь, что все равно уже поздно. Обо всем уже договорено, и отложить это можно лишь в том случае, если вы пришлете ко мне еще несколько машин с вашими штурмовиками. Я упомянул об этом только потому, что подумал, будто вы сами захотите заранее сделать заявление по этому поводу, уведомив весь мир, что «Человек с Марса» вернулся и отдыхает в Поконосе. Чтобы не было впечатления, будто правительство захвачено врасплох. Вы меня понимаете?
— Я-то вас понимаю. — Генеральный секретарь буравил Харшоу взглядом. — Пожалуйста, подождите! — И исчез с экрана.
Харшоу подозвал Ларри, прикрывая другой рукой микрофон.
— Слушай, сынок, — шепнул он, — с этим испорченным передатчиком я блефую, имея на руках всего лишь неполный флеш (Комбинация в покере, состоящая из карт одной масти, идущих подряд). Выберись тайком из дома, дозвонись до Тома Маккензи, скажи ему, что, если он не добьется того, чтобы вся система заработала как часы, он упустит самую большую сенсацию из всех, что были со времен падения Трои. А потом возвращайся, но будь осторожен — в доме могут быть копы.
— А как я пробьюсь к Маккензи?
— Хм (на экране снова появился Дуглас)… спроси у Мириам…
— Доктор Харшоу, я последовал вашему совету. Заявление правительства в общем соответствует вашим словам, но содержит еще ряд важных деталей. — Дуглас ухмыльнулся, напустив на себя самый простецкий вид. — Я добавил, что Администрация будет обсуждать с «Человеком с Марса» межпланетные отношения, как только он отдохнет от своей поездки, и это обсуждение будет проходить прилюдно… только прилюдно. — Его улыбка как бы примерзла к лицу, и он уже больше не походил на старого доброго Джо Дугласа.
Харшоу усмехнулся, чувствуя невольное восхищение, — этот старый прохвост хорошо держал удары и умудрился обратить свое поражение в выигрыш для правительства.
— Это превосходно, мистер секретарь. Тут мы поддержим вас до последней точки.
— Благодарю вас. Теперь об этом Какстоне… Допуск прессы на него не распространяется. Пусть смотрит по стереовизору и перевирает содержание передач. Но присутствовать он не будет.
— Тогда переговоры не состоятся, мистар секретарь, что бы вы там ни сказали прессе.
— Мне кажется, вы меня не поняли, советник! Этот человек вел себя по-хамски по отношению ко мне лично. Тут речь идет о личной привилегии…
— Вы правы, сэр. Это дело касается личной привилегии.
— Тогда больше не о чем говорить.
— Вы не поняли меня. Это действительно привилегия. Но не ваша. А Смита.
— А?
— Ваша привилегия — выбирать себе советников, и вы можете пригласить хоть самого дьявола, и мы против этого возражать не сможем. Привилегия Смита — выбирать своих советников и приглашать их на заседание. Если Какстона не будет, мы не приедем.. Мы отправимся на другую конференцию. Ту, на которую вас не пригласят. Даже в том случае, если вы говорите на хинди.
Харшоу, как врач, подумал, что человеку в возрасте Дугласа не следует давать волю гневу. Дуглас решил обратиться прямо к «Человеку с Марса».
Майк на экране был виден хорошо — спокойный, молчаливый, как Свидетель.
Дуглас сказал:
— Смит, почему вы настаиваете на таком чудовищном требовании?
Харшоу вмешался мгновенно.
— Не отвечай, Майк! — Потом Дугласу: — Ну и ну, мистер секретарь… А Устав? Вы не имеете пчава спрашивать моего клиента, почему он дал мне те или иные указания. Данное нарушение Устава особенно нетерпимо потому, что мой клиент только недавно научился английскому языку и потому не может сравниться с вами. Если вы выучите марсианский, я еще, может быть, разрешу вам задать ему этот вопрос… на марсианском языке. Но уж никак не сегодня.
Дуглас нахмурился:
— Я мог бы поинтересоваться, какие именно статьи Устава нарушили лично вы в процессе наших с вами переговоров, но у меня нет времени. Я должен руководить правительством. Сдаюсь. Но не ожидайте, что я буду жать руку вашему Какстону.
— Как вам будет угодно, сэр. Но теперь вернемся к первому пункту. Я не смог отыскать Какстона.
Дуглас рассмеялся:
— Вы настаиваете на привилегии, которую я считаю оскорбительной. Приводите кого вы считаете нужным, но и отыскивайте их тоже сами.
— Резонно, сэр. Но не сделаете ли вы «Человеку с Марса» одолжения?
— Какого еще одолжения?
— Переговоры не начнутся, пока мистера Какстона не будет. Об этом мы даже говорить не станем. Но я его найти не смогу. Я ведь всего-навсего частное лицо.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я тут пренебрежительно отозвался об эскадронах С.С, но вы можете отнести это на счет раздражения человека, у которого только что высадили дверь. Мне известно, что в некоторых случаях они удивительно эффективны… Они ведь могут требовать помощи от полиции в любой сфере. Мистер секретарь, не могли бы вы позвонить команданте С.С. и сказать ему, что вы хотите отыскать одного человека, и тогда, сэр, я думаю, это вызвало бы такой выброс энергии за один час, какого бы я не смог произвести за столетие.
— Какого дьявола я буду беспокоить все полицейские силы страны из-за одного скандального репортеришки?
— Тут дело не в чертях, мой дорогой сэр, я ведь прошу у вас одолжения для «Человека с Марса».
— Ну это… неслыханно, но я постараюсь. — Дуглас посмотрел на Майка. — Как одолжение для Смита. В ответ я буду ждать аналогичных шагов от вас, когда мы начнем переговоры.
— Заверяю вас, сэр, что это существенно облегчит ситуацию.
— Конечно, я ничего не обещаю. Вы сказали, что этот человек пропал. Он мог попасть под грузовик, мог умереть.
— Надеюсь, что вы ошибаетесь. Надеюсь, ради всех нас.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я попытался намекнуть своему клиенту на такую возможность, но он об этом даже и слышать не пожелал. — Харшоу вздохнул: — Разрыв! Если мы его не найдем, это будет означать полный разрыв.
— Хорошо, я постараюсь. Но не ожидайте чудес, доктор.
— Не я, а мой клиент, сэр. У него марсианский взгляд на чудеса, и он их ожидает. Будем молиться, чтобы чудо все же произошло.
— Я вам сообщу. Вот все, что я могу пока сказать. Харшоу поклонился, не вставая:
— Ваш слуга, сэр.
Когда изображение Дугласа исчезло, Джубал встал, и руки Джилл тут же сомкнулись на его шее:
— О Джубал! Вы были потрясающи!
— Мы пока еще не выбрались из чащи, дитя.
— Но если что-нибудь и может спасти Бена, то вы это сделали. — Она расцеловала Джубала.
— Эй! Эй! Прошу без этого! Я завязал еще до того, как ты родилась! Будь добра уважать мои седины! — Он поцеловал ее крепко и со вкусом. — Это чтобы убрать привкус Дугласа. Меня тошнит от розданных ему пинков и от иудиных поцелуев. Иди лучше поцелуй Майка. Он заслужил это хотя бы тем, что молчал, пока я врал изо всех сил.
— С радостью! — Джилл отпустила Джубала и обняла «Человека с Марса». — Ах, как вы прекрасно лгали, Джубал! — Она повисла на Майке.
Джубал с интересом смотрел, как Майк входит в роль ведущего партнера во второй серии поцелуев. Он занимался этим необыкновенно серьезно, но явно не как новичок. Джубал поставил бы ему четверку с минусом за выполнение и пятерку за прилежание.
— Сынок, — произнес он, — ты меня удивил! Я-то ожидал, что ты сейчас же свернешься в клубок и закатишь очередной припадок.
— Так оно и было, — серьезно ответил Майк, крепко держа Джилл, — в первый раз, когда мы целовались.
— Вот оно как! Поздравляю, Джилл! Ну и как получилось? Ток был постоянный или переменный?
— Джубал, вы все время дразните меня, но я вас люблю и отказываюсь сердиться. Сначала Майк был вроде как подавлен, но, как видите, недолго.
— Да, — согласился Майк, — это благо! Так братья по воде растут еще ближе. Сейчас я тебе покажу. — Он отпустил Джилл.
Джубал поднял руку:
— Нет!
— Нет?
— Ты разочаруешься, сынок. Это сближает братьев по воде только в том случае, если эти братья — юные девушки и хорошенькие к тому же — ну, как Джилл.
— Мой брат Джубал говорит верно?
— Я говорю очень верно. Целуй всех, какие тебе при глянутся, — это куда лучше, чем перекидываться в картишки.
— Прошу прощения?
— Это великий способ сближения… с девушками… хм… — Джубал огляделся. — Мне хотелось бы знать, повторится ли «эффект первого раза»? Доркас, мне нужна твоя помощь в проведении научного эксперимента.
— Босс, я вам не морская свинка! Идите вы к дьяволу!
— Безусловно, но в свое время. У Майка нет никаких кожных заболеваний, иначе я не позволил бы ему пользоваться общим бассейном. Ах, да… кстати… Мириам, когда увидишь Ларри, передай ему, чтобы он вычистил бассейн, нужды в грязной воде больше нет. Ну так как же, Доркас?
— А откуда вам известно, что это будет в первый раз?
— М-м-м… что-то в этом есть. Майк, ты когда-нибудь целовал Доркас?
— Нет, Джубал. Я ведь только что узнал, что Доркас мой брат по воде.
— Вот как?
— Да, и Доркас, и Анни, и Мириам, и Ларри. Все они твои братья по воде, мой брат Джубал.
— М-м-м… да… По существу ты прав.
— Да. По сути. Грокк, даже не разделяя воды. Я верно говорю?
— Очень верно.
— Они твои собратья по воде, — Майк остановился, подыскивая нужные слова, — и по внутренним связям сущности они мои братья. — Майк посмотрел на Доркас: — Для братьев «расти ближе» — благо.
Джубал спросил:
— Ну, Доркас?
— Гм… Господи, босс, вы самая противная липучка в мире. А вот Майк — не липучка. Майк, милый. — Она подошла к Майку, привстала на цыпочки и протянула руки. — Поцелуй меня, Майк.
Майк так и поступил. Несколько секунд они «росли ближе». Потом Доркас потеряла сознание.
Джубал удержал ее от падения. Джилл резко окликнула Майка, который уже начал дрожать в предчувствии припадка самоуглубления. Доркас тут же пришла в себя и успокоила Майка, сказав, что с ней все в порядке и она будет рада порасти еще теснее, но сперва надо отдышаться.
— Ф-ф-у-у!
Мириам смотрела во все глаза:
— Сама не знаю, рискну ли я.
Но тут вмешалась Анни:
— Давайте по старшинству… Босс, вы со мной, как со Свидетелем, покончили?
— Пока да.
— Тогда подержите тогу. Пари хотите?
— На сколько?
— Семь против двух, что я не потеряю сознание, хотя и не возражала бы.
— Принято.
— Долларов, не сотен! Майк, милый… давай порастем теснее, только подольше.
Анни пришлось сдаться из-за нехватки воздуха. Майк, с его марсианской подготовкой, мог продержаться без притока кислорода извне гораздо дольше. Анни хватала воздух открытым ртом.
— Босс, я дам вам еще шанс выиграть пари. Позиция была неправильная…
Анни уже подняла лицо к Майку, когда Мириам похлопала ее по плечу:
— Ты вне игры!
— Куда ты торопишься?
— Вне игры, я сказала. Уходи за отметку, девчонка!
— Ну ладно.
Анни сдалась. Мириам же подошла к Майку, улыбнулась и ничего не сказала. Они «поросли теснее», и продолжали расти весьма долго.
— Первая!!!
Мириам оторвалась от Майка:
— Босс, разве вы не видите, что я занята!
— Что ж, тогда прочь с дороги, я возьму трубку сам.
— Честное слово, я ничего не слышала.
— Это-то и так ясно! Но нам придется придать себе чуточку серьезности: это может быть сам Генеральный секретарь.
Но это был Маккензи.
— Джубал, во имя всех чертей, что тут происходит?!
— Какие-нибудь неприятности?
— Мне позвонил кто-то, потребовавший, чтобы я бросил все дела и начал действовать, так как у вас есть для меня нечто важное. Я к вам отправил мобильную съемочную группу.
— Ее тут нет.
— Я знаю. Они позвонили, проблуждав где-то к северу от вас. Наш диспетчер дал им правильные координаты, и они должны появиться с минуты на минуту. Я пробовал дозвониться к вам, но линия была занята. Что я пропустил?
— Пока еще ничего. (Черт, ему нужен кто-нибудь, кто помог бы справиться с этой проклятущей «балаболкой»! Искренен ли Дуглас, или сюда снова заявится очередная банда копов? Пока эти ребятишки играли тут в «бутылочку»… Джубал, ты впадаешь в маразм…) Была ли за это время какая-нибудь экстренная передача «Новостей»? За последние полчаса?
— Кажется, нет… Ах, да, одна была: Дворец извещает, что «Человек с Марса» вернулся и отдыхает в… Джубал!!! Неужели вы замешаны в этом?!
— Минутку. Майк, поди сюда. Анни, надень тогу.
— Готово, босс.
— Мистер Маккензи, познакомьтесь с «Человеком с Марса».
Нижняя челюсть у Маккензи отвисла:
— Стойте!!! Дайте мне время наладить камеру! Мы сделаем съемку прямо с экрана и продублируем по стерео, как только эти недотепы доберутся до вас. Джубал, это не «утка»? Вы не…
— Неужели я буду лгать, когда рядом стоит Честный Свидетель? Нет, я не вешаю вам лапшу на уши. Но если опасаетесь, придется подождать «Аргуса» и «Транспланетную»…
— Джубал, такую свинью вы мне подложить не можете!
— И не буду! Соглашение со всеми тремя корпорациями было таково: камеры начнут работать, когда я подам сигнал, — вам разрешается использовать заснятый материал при условии, что он годится для передачи. Давать в дополнение к этому интервью я не подряжался. — Джубал добавил: — Вы же не только одолжили мне оборудование, но еще и лично оказали огромную услугу, Том. Я даже сказать не могу, как велика эта услуга.
— Вы имеете в виду… гм… тот номер телефона?
— Верно. Но об этом меня не спрашивайте, Том. Разве что частным образом и этак через годик.
— Мне бы это и в голову не пришло. Вы держите свой язык за зубами, а я уж постараюсь удержать свой. Только не отключайтесь…
— Еще одно. Те конверты, которые у вас… Пришлите их мне…
— Что? Ладно, я держал их в столе, вы же были так взволнованы. Джубал, камера нацелена на вас. Можете начинать?
— Давайте!
— Я займусь этим лично. — Маккензи отвернулся, видимо, он сейчас смотрел прямо в объектив. — Срочное сообщение! Говорит репортер НУ-НУ, передача идет из «горячей точки». Только что позвонил «Человек с Марса», он хочет говорить с вами… Перерыв. Монитор, немедленно известите спонсора о срочном сотбщении. Джубал, есть что-нибудь такое, что я, по вашему мнению, должен спросить у вас?
— Не надо спрашивать про Южную Америку. Самая безопасная тема — плавание. А какие у него планы — можете спросить у меня.
— Конец перерыва. Друзья, вы находитесь лицом к лицу, глаза в глаза с Валентайном Майклом Смитом — «Человеком с Марса». НУ-НУ, как всегда, на переднем крае событий. Оно недавно передало, что мистер Смит только что спустился с вершин Анд, и мы рады приветствовать его. Помашите рукой вашим верным друзьям, мистер Смит!
(Помаши в экран, сынок, улыбнись и помаши.)
— Благодарю вас, Валентайн Майкл Смит! Мы рады видеть вас здоровым и загорелым. Я так понимаю, что вы набирались сил и учились плавать?
— Босс, визитеры или что-то в этом духе!
— Перерыв после слова «плавать». Какого черта, Джубал?
— Сейчас узнаем. Джилл, возьми на себя Майка. Это может быть сам Генеральный штаб!
Но это оказались только что приземлившаяся съемочная группа НУ-НУ (розовые кусты опять пострадали), Ларри, вернувшийся после разговора с Маккензи, и Дьюк. Маккензи решил быстро закруглить интервью, поскольку съемки с экрана не гаранти овали ни перспективы, ни хорошей передачи цвета. Между тем группа занялась проверкой одолженной Джубалу аппаратуры. Вместе с ними отправились Ларри и Дьюк.
Интервью закончилось обычными благоглупостями; Джубал перехватывал вопросы, смысл которых был труден для Майка. Маккензи закончил, пообещав зрителям, что полный текст интервью будет передан в цвете и с нужной глубиной кадра («не отключайте передачи нашего канала»). Свой телефон Маккензи тоже отключать не стал — ждал заключения техников.
Руководитель группы отрапортовал незамедлительно:
— Оборудование в полном порядке, мистер Маккензи.
— Тогда что там было?
Техник взглянул на Дьюка и Ларри:
— Оно работает лучше при подключенной энергии. Рубильник на щите был выключен.
Джубал оборвал ожесточенный спор о том, сказал или не сказал Дьюк Ларри, что рубильник следует включить перед тем, как начать пользоваться оборудованием. Джубалу не было дела до того, кто виноват; все, что произошло, подтверждало его убеждение, что техника достигла своего апогея, произведя модель «Т» Форда, и с этого времени пошла к упадку.
Интервью в цвете и с перспективой закончилось. Майк приветствовал своих друзей с «Победителя», включая доктора Махмуда, к которому он обратился на каркающем, рвущем голосовые связки марсианском языке.
Наконец Джубал установил автоответчик телефона на двухчасовой отказ от разговоров, потянулся и, почувствовав страшную усталость, подумал, не слишком ли быстро он стареет.
— Где ужин? Кто из вас, паршивые девчонки, должен был готовить сегодня? Господи! Весь этот дом на глазах превращается в руины…
— Сегодня моя очередь, — сказала Джилл, — но…
— Одни увертки! Одни вечные увертки!
— Босс, — резко оборвала его Анни, — да как вы смеете требовать от нас ужина, если держали взаперти весь день?
— Это ваши проблемы! — непреклонно возразил Джубал. — Даже если у нас в доме разразится Армагеддон, я требую, чтобы пища подавалась горячей и без опозданий, точно минута в минуту. Более того…
— Более того, — завершила его фразу Анни, — сейчас только семь сорок, и времени, чтобы ужин был готов к восьми, — навалом. Поэтому перестаньте вопить. Ишь раскричался, ползунок!
— Только без двадцати восемь? А мне казалось, что с ленча прошла чуть ли не неделя. И ты не учла времени, которое понадобится на выпивку перед ужином.
— Ах вы, бедняжка!
— Эй! Кто-нибудь, подайте мне выпить! Всем подайте выпить! Давайте пропустим ужин! Я напряжен, как палаточная веревка в дождь! Анни, а мы не можем устроить «шведский стол»?
— У нас есть все необходимое.
— Тогда поставь размораживать восемнадцать-девятнадцать сортов разных закусок, и пусть каждый выбирает, что ему по душе. К чему споры!
— Сию минуту будет готово, — согласилась Джилл.
Анни остановилась, чтобы чмокнуть Джубала в лысину.
— Босс, вы молодчина. Мы накормим вас, напоим и уложим в постельку. Подожди, Джилл, я сейчас помогу тебе.
— Можно и я помогу? — радостно спросил Майк.
— Конечно, Майк. Ты будешь носить подносы. Босс, ужин будет у бассейна. Вечер жаркий.
— А где же еще?
Когда все ушли, Джубал спросил Дьюка:
— Где ты, черт подери, шатался?
— Думал.
— Обычно это дело себя не окупает. Потом чувствуешь себя неудовлетворенным. И что же ты надумал?
— Надумал, — отозвался Дьюк. — Я решил, что еда — частное дело Майка.
— Поздравляю. Желание воздержаться и не лезть в дела ближнего своего — это уже восемьдесят процентов мудрости.
— Да вы сами все время лезете в чужие дела.
— А кто тебе сказал, что я мудр?
— Джубал, если я предложу Майку стакан воды, он согласится повести дело по всем ритуалам его ложи?
— Думаю, да. Дьюк, единственная чисто человеческая черта Майка — всепобеждающее желание быть любимым.
— Но я должен убедиться, что ты понимаешь, насколько это серьезно. Я вступил в водное братство с Майком еще до того, как сам понял, и оказался намертво повязанным ответственностью. Ты обязываешься никогда не врать ему, никогда не обманывать, стоять с ним заодно насмерть, что бы ни произошло. Подумай об этом.
— Уже подумал, Джубал, в Майке есть что-то, что заставляет вас стремиться заботиться о нем.
— Я знаю. Ты наверняка раньше не встречался с честностью и истинной невинностью. Майк никогда не пробовал плода с Древа Познания Добра и Зла… поэтому мы не можем понять его мысли и действия. Что ж, надеюсь, ты не пожалеешь. — Джубал взглянул на вошедшего Ларри: — А я подумал, уж не занялся ли ты самогоноварением?
— Не мог найти штопор, — ответил Ларри.
— Опять эта техника! Дьюк, стаканы за «Анатомией Меланхолии» — вон там.
— Да знаю я, где вы их прячете.
— И мы тяпнем по маленькой, прежде чем перейдем к солидному выпивону.
Дьюк достал стаканы, Джубал разлил и поднял свой.
— За братство алкоголиков… более подходящее для нежных человеческих душ, чем какое-либо другое.
— Будьте здоровы!
— Ура!
Джубал вылил стакан прямо в глотку.
— Ах, — сказал он с наслаждением и икнул. — Предложи чуточку Майку, Дьюк, и пусть он узнает, как прекрасно быть человеком. Я, например, ощущаю позыв к творчеству. Первая!! Почему этих девчонок никогда нет на месте, когда они нужны! ПЕРВАЯ!!!
— Я — первая, — ответила Мириам, стоя в дверях, — но…
— Я закончил так: «…я и не помышляла о том, какие странные, горько-сладкие плоды принесут мои мальчишеские мечты…»
— А я сама дописала эту историю, пока вы тут любезничали с Генеральным секретарем.
— Тогда ты больше не «первая». Отошли рассказ.
— А вы сами не хотите прочесть? Мне все равно надо будет переделать его — поцелуй Майка дал мне новое видение.
Джубал а прямо передернуло.
— Читать? Господи боже мой! Плохо уже то, что я его написал! И не вздумай переписывать, в этом нет надобности. Дитя мое, настоящая исповедальная проза не должна омрачаться даже привкусом достоверности.
— О'кей, босс, Анни зовет к бассейну, закусить перед едой.
— Самое времечко. Объявляется перерыв, джентльмены.
Вечеринка удалась. Рыба и другие скандинавские закуски придавали особый шарм лившемуся рекой вину. По совету Джубала Майк пропустил стаканчик бренди. Майк нашел результат волнующим, проанализировал причину, добавил кислород к этиловому спирту, что привело к ускорению процесса ферментации и образованию в организме глюкозы и воды.
Джубал изучал эффект воздействия алкоголя на «Человека с Марса». Сначала он увидел, что Майк быстро пьянеет, потом, как он еще быстрее трезвеет. Пытаясь понять, в чем дело, Джубал уговорил Майка выпить еще бренди, которое тот и принял, поскольку его предлагал собрат по воде. Майк выпил весьма впечатляющую порцию, прежде чем Джубал понял, что напоить его невозможно.
Совсем иначе, несмотря на годы практики, обстояло дело с самим Джубалом. Стараясь держаться на одном уровне с Майком во время эксперимента, он изрядно окосел. Когда он спросил Майка, в чем же, собственно, дело, Майк решил, что речь идет о рейде С.С, в отношении которого у него сохранялось ощущение некоторой вины. Он попробовал объясниться и, если нужно, испросить прощения у Джубала.
Джубал прервал его, как только разобрался, о чем идет речь:
— Сынок, об этом я не хочу знать ничего. Ты сделал то, что надо, выполнил это превосходно, но… — он поморгал, как сова на свету, — мне об этом не надо рассказывать, а уж другим и подавно…
— Нет?
— Нет. Это было самое странное из виденного мной, после того как мой двухголовый дядюшка спорил о свободе обращения серебра и блестяще доказал ошибочность своих собственных суждений. Объяснение может все испортить.
— Я не грокк.
— Я тоже. Давай лучше выпьем.
Начали собираться репортеры. Джубал встречал их вежливо, приглашал закусить, выпить и отдохнуть, но просил воздержаться от приставания к нему или Майку.
Тех, кто не подчинялся, бросали в бассейн.
Джубал создал специальный отряд из Дьюка и Ларри для флангового обеспечения обряда крещения. Кое-кто злился, другие же присоединялись к бригаде крестителей с фанатическим энтузиазмом прозелитов — Джубал чуть ли не силой удержал их от попытки макнуть дуайена (Старшина) обозревателей из «Нью-Йорк тайме» в третий раз.
Поздно вечером Доркас отыскала Джубала и шепнула ему:
— Телефон, босс.
— Прими телефонограмму.
— Вы должны поговорить с ним сами.
— Я с ним топором поговорю! Я уже давно питаю надежду отделаться от этой Железной Девы, а сейчас у меня как раз подходящее настроение. Дьюк, подай топор!
— Босс, это человек, с которым вы так долго говорили днем.
— О! Чего ж ты молчишь?!
Джубал с трудом взобрался наверх, закрыл дверь на задвижку и подошел к телефону. На экране был один из аколитов (Прислужник, помощник) Дугласа, который немедленно сменился физиономией Генерального секретаря.
— Долго же вы собирались подойти к телефону!
— Это мой телефон, сэр. Иногда я к нему вообще не подхожу.
— Видимо, так. Почему вы мне не сказали раньше, что ваш Какстон алкоголик?
— А он алкоголик?
— Безусловно. Просто алкаш. Отсыпается в кутузке в Соноре (Штат на северо-западе Мексики).
— Рад слышать, что он нашелся. Благодарю вас, сэр.
— Был арестован за бродяжничество. На суде мы настаивать не будем, отпустим его к вам.
— Ваш должник, сэр.
— О, это не такой уж подарок! Мне сообщили, в каком виде его нашли — грязный, небритый, и, как я понял, от него несло как из бочки. Я хочу, чтоб вы сами видели, как выглядит этот бродяга.
— Отлично. Когда же мне его ожидать?
— Курьер вылетел из Ногалеса некоторое время назад. Пилот привезет его и передаст вам под расписку.
— Прекрасно, он ее получит.
— А теперь, советник, я умываю руки. Ожидаю прибытия вас и вашего клиента вне зависимости от того, привезете вы с собой этого запойного клеветника или нет.
— Согласен. Когда?
— Завтра в десять?
— Чем скорее, тем лучше. Согласен.
Джубал спустился вниз и вышел в сад:
— Джилл, подойди сюда!
— Да, Джубал. — Она вприпрыжку подбежала к нему, за ней увязался какой-то репортер. Джубал махнул ему рукой, чтобы он отстал.
— Частный разговор, — сказал он твердо, — семейные обстоятельства.
— В чьей семье несчастье-то?
— В вашей. У вас кто-то сейчас запросто может помереть! Исчезни!
Газетчик усмехнулся и удалился. Джубал наклонился к Джилл и сказал тихо:
— Он в безопасности.
— Бен?
— Да. И скоро будет здесь.
— О, Джубал! — Она уже настроилась заплакать. Он обнял ее за плечи:
— А ну перестань! Иди в дом и оставайся там, пока не придешь в себя.
— Хорошо, Джубал.
— Иди, поплачь в подушку и умойся.
Джубал подошел к бассейну:
— Тихо, вы! У меня важное сообщение! Нам было с вами хорошо, но вечеринка закончилась.
— У-у-у!!!
— А ну-ка, бросьте его в бассейн! Я старик, и мне нужен отдых. И моей семье тоже. Дьюк, закупорь бутылки. Девочки, уберите еду со столов!
Раздалось ворчание, самые трезвые уговаривали ворчливых коллег. Через десять минут хозяева остались одни.
А еще через десять прибыл Какстон. Офицер, командовавший машиной, попросил поставить подпись и печать Харшоу на официальной форме и отбыл. Джилл рьдала на груди Какстона.
Джубал оглядел его:
— Бен, я слыхал, вы пьянствовали всю неделю?
Какстон, продолжая гладить Джилл по спине, выругался.
— Может, и пьянствовал. Только не пил ни черта…
— А что же произошло?
— Не знаю. Я не знаю!
Через час Бену закончили промывать желудок, а Джубал сделал ему несколько уколов, чтобы снизить действие алкоголя и барбитуратов. Его выкупали, побрили, одели в чью-то одежду, познакомили с «Человеком с Марса» и сообщили главное из информации последних дней, пока он пил молоко и поглощал разные закуски.
Однако сам он мало чего мог сказать. Для Бена эта неделя была пустой. Сознание он потерял в Вашингтоне, а разбудили его в Мексике.
— Конечно, я знаю, что произошло. Они держали меня на игле в темной комнате… и выворачивали наизнанку. Но доказать что-либо я бессилен. Наверняка найдутся какой- нибудь деревенский Jefe (Начальник (исп.) и мадам в том борделе плюс множество других свидетелей, которые поклянутся в том, как тем, каковы их шансы переспать с девочкой; или тем, как высока их поцелуйная техника; или своей работой, деньгами; не застукает ли их жена, папаша или сосед. А когда вас целует Майк… он больше ни о чем не думает. В вас заключена вся его Вселенная… и этот момент вечен, и нет у него никаких других планов, и никуда он не торопится. Он только целует. — Она вздрогнула. — Это потрясает.
— Хм…
— Нечего говорить мне «хм», вы — старый развратник. Все равно вы ничего не поняли.
— Нет. И, к сожалению, уже никогда не пойму. Ладно, спокойной ночи. И… между прочим, я велел Майку сегодня закрыть свою дверь на задвижку.
Анни состроила ему гримасу:
— Вам бы только все портить!..
— Майк и без того узнал слишком много. Не надо его торопить.
Отправить на печать