Глава 20
Джубал подумал, не оставить ли Майка сидеть, когда войдет Дуглас, но отверг эту мысль. Он не хотел ставить Майка выше Дугласа, а хотел просто дать всем понять, что это встреча между равными. Поэтому он встал и сделал знак Майку сделать то же самое. Большие двери в задней части зала широко распахнулись при первых звуках «Хайль, Суверенный Мир», и вошел Дуглас. Он проследовал к своему креслу и стал садиться.
В ту же минуту Джубал сделал знак Майку сесть, в результате чего оба сели одновременно и с довольно значительным интервалом во времени в сравнении с остальными присутствовавшими.
Джубал замер, прислушиваясь. Что там Ла Рю? Он, правда, не обещал невозможного…
Гул колокольного набата интродукции «К Марсу» наполнил зал — тема бога Войны, возбуждающая аудиторию, даже подготовленную к ней. Глядя в упор на Дугласа, который смотрел на него, Джубал вскочил с кресла, как рекрут по приказу «смирно».
Дуглас встал не так быстро, но без задержки. Майк, однако, не встал — Джубал не подал сигнала. Он продолжал сидеть, ничуть не смущенный тем, что все присутствующие поднялись на ноги вслед за Генеральным секретарем. Майк лично ничего в церемонии не понимал и был вполне удовлетворен тем, что выполнил пожелание брата по воде.
Джубал обдумывал этот вопрос все время после того, как выдвинул свое требование исполнить гимн Марса. Если требование будет выполнено, как должен вести себя Майк? Ответ заключается в той роли, которую играет Майк в этой комедии…
Музыка оборвалась. По сигналу Джубала Майк встал, поклонился и опустился в кресло, сев в него чуть раньше, чем это сделал Генеральный секретарь и все остальные. На этот раз они садились быстрее, так как никто не пропустил того важного обстоятельства, что Майк сидел во время исполнения гимна.
Джубал вздохнул с облегчением. Пронесло! Много лет назад ему пришлось видеть представительницу одного из вымерших ныне королевских родов (правящую королеву), принимавшую парад, — и он заметил, что коронованная леди склонила голову после того, как был исполнен гимн, она как бы благодарила за салют, произведенный в ее честь как суверена.
Что же касается демократического главы, то он при исполнении своего национального гимна встает, как и любой другой гражданин, — он не суверен.
Как указал немного раньше Джубал в разговоре, тут следовало выбирать что-то одно: или Майк частное лицо, и в таком случае все эти цирлихи-манирлихи ни к чему, или, с учетом духа и буквы «Решения Ларкина», он суверен и стоит особняком.
Джубал с удовольствием угостил бы сейчас Ла Рю понюшкой табаку. Было ясно, что намек дошел: папский нунций сохранял спокойное выражение лица, но в его глазах прыгали смешинки.
Дуглас заговорил:
— Мистер Смит, мы горды и счастливы видеть вас в качестве своего гостя. Мы надеемся, что и вы будете считать Землю своим домом, таким же, как и ту планету, на которой вы родились — нашего соседа… нашего доброго соседа — Марс…
Он продолжал выводить приятные округлые фразы. Майка приветствовали то ли как суверена, то ли как туриста, то ли как гражданина этой страны, вернувшегося домой, — сказать было трудно.
Джубал следил за Дугласом, надеясь увидеть хоть какой-нибудь знак того, как воспринято присланное ему Джубалом письмо. Наконец Дуглас закончил, не сказав ничего, но зато произнеся все отлично.
Джубал шепнул:
— Ну, Майк!
Смит обратился к Генеральному секретарю… по-марсиански.
Вдруг он оборвал свою речь и перешел на английский:
— Мистер Генеральный секретарь Федерации Свободных Наций планеты Земля… — И снова перешел на марсианский. Затем снова по-английски: — …мы благодарим вас за сегодняшний прием. Мы передаем вам привет от Древних Марса… — И опять заговорил по-марсиански.
Джубал считал «Древних Марса» великолепной находкой; это звучало лучше «Старейших», да и Майк не возражал… Идея чередования марсианских и английских кусков принадлежала Джилл, и Джубал горячо подхватил ее, сказав, что предложение Джилл превратило формальную маленькую речь, столь же лишенную реального содержания, как предвыборные обещания, в нечто глубоко впечатляющее — вроде вагнеровской оперы (и столь же туманное).
Майку-то было все равно. Он мог включить отрывки из марсианских стихов и прочесть их так же легко, как легко произносил затверженные им английские фразы. Если его собратьям по воде хотелось услышать именно эти слова, Майку доставляло радость их цитировать.
Кто-то тронул Джубала за плечо и вложил ему в руку конверт, шепнув: «От Генерального секретаря». Джубал взглянул и увидел Бредли, быстро уходившего прочь. Джубал открыл конверт и заглянул внутрь.
Записка содержала только одно слово «Да» и была подписана инициалами «Д.Э.Д.» знаменитыми зелеными чернилами.
Майк закончил речь замечательно бессодержательной фразой. Джубал услышал свои собственные слова:
«…сближение ко взаимной выгоде обоих миров… каждый народ, согласно особенностям своей природы…»
Затем Дуглас поблагодарил «Человека с Марса» коротко, но очень тепло.
Джубал поднял глаза и увидел, что Дуглас смотрит на него.
Джубал кивнул, Дуглас отвел глаза в сторону. Конференция окончилась, осталось лишь объявить миру ее результаты.
Джубал встал:
— Мистер Генеральный секретарь!
— Да, доктор Харшоу?
— Мистер Смит находится тут как бы в двух ипостасях.
Подобно путешествующим принцам нашей собственной великой расы, пересекавшим на караванах верблюдов и под парусами огромные, еще не нанесенные на карту пространства, чтобы посетить далекую страну, он принес добрые пожелания древних властителей Марса. Но он еще и человек, гражданин Федерации и Соединенных Штатов, и как таковой он имеет права, собственность и обязанности, — Джубал покачал головой, — и весьма сложные к тому же. Как адвокат, имеющий прямое отношение к его второй ипостаси — человека и гражданина, — я рылся в его делах, но мне не удалось даже составить полный список того, чем он владеет, а уж о том, что сказать сборщикам налогов, я и помыслить не могу. — Джубал, тяжело дыша, остановился, чтобы все смогли оценить шутку. — Я уже старик и могу не дожить до завершения этой работы. Вы знаете, что у моего клиента нет достаточного опыта в делах, человеческого опыта, так как марсиане все делают иначе. Но он юноша большого ума — всему миру известно, что его родители были гениями, а он унаследовал их способности. Нет сомнения в том, что через несколько лет он мог бы, если бы захотел, справиться сам, без помощи старого и сломленного жизнью юриста. Но его дела требуют внимания сейчас. Дела ждать не могут.
Мистер Смит, однако, больше интересуется историей, искусством и обычаями людей, то есть своего второго мира, нежели долговыми обязательствами, акциями, гонорарами, и я считаю это разумным.
Мистер Смит обладает практическим умом, который продолжает восхищать меня и поражает всех, кто сталкивается с ним. Когда я разъяснил ему все трудности, он одарил меня ясным взглядом и сказал: «Никакой проблемы я тут не вижу, Джубал. Мы попросим мистера Дугласа». — Джубал помолчал и спросил с беспокойством: — Все остальное — это, пожалуй, дела личные, мистер секретарь. Могу ли я побеседовать с вами наедине? А этих леди и джентльменов можно, вероятно, отпустить по домам?
— Продолжайте, мистер Харшоу. — И мистер Дуглас добавил: — Протокольная встреча закончена. Всякий желающий выйти может это сделать.
Но никто не ушел.
— Хорошо, — продолжал Джубал, — суть дела можно изложить в одной фразе. Мистер Смит хочет, чтобы вы взяли на себя роль его поверенного в делах, с полным правом распоряжаться всем его наследством.
Дуглас выглядел искренне удивленным.
— Это в высшей степени неожиданное предложение, доктор.
— Я это знаю, сэр. Я сказал ему, что вы самый занятой человек на нашей планете и просто у вас не хватит времени заниматься еще и его делами. — Джубал покачал головой и улыбнулся: — Однако я, видимо, не сумел произвести на него должного впечатления. На Марсе, кажется, чем больше данное лицо занято, тем больше от него ждут. Мистер Смит просто сказал: «Мы можем попросить его». Вот я и прошу вас. Разумеется, мы не ожидаем немедленного ответа — это было бы нарушением марсианских обычаев — марсиане никогда не спешат. В еще большей степени они не любят осложнять проблемы. Никаких обязательств, никаких аудиторских проверок и подобных дешевых трюков — просто письменная передача власти поверенному, если вам так угодно. Мистеру Смиту все равно, он готов сделать это хоть сию минуту, устно и в присутствии всех. Это еще один марсианский обычай: если марсианин верит вам, он верит вам во всем. О, я должен добавить, мистер Смит обращается не к Генеральному секретарю, он просит одолжения у Джозефа Эджертона Дугласа, то есть лично у вас. Если вы удалитесь с общественной сцены, это никак не отразится на соглашении. Тот, кто заменит вас в должности, никакого отношения к этому делу иметь не будет. Мистер Смит верит вам, а вовсе не тому, кто случайно займет место в Октагоне этого Дворца.
Дуглас поклонился:
— Независимо от моего ответа, благодарю вас за честь, хотя и не чувствую себя достойным ее.
— А если вы откажетесь от этого предложения, или не сможете его принять, или примете его сейчас, а потом захотите от него избавиться, или что-то еще в этом роде, мистер Смит остановит свой выбор на Бене Какстоне.
Встаньте, Бен. Дайте людям посмотреть на вас. А если не сможет ни Бен, ни вы, то следующий выбор его… Впрочем, пожалуй, пока лучше обойтись без имен… Скажу лишь, что в списке их несколько… хм… дайте-ка подумать… — Джубал, казалось, потерял нить размышлений. — Отвык говорить стоя. Мириам, где тот листок, на котором мы сделали запись?.. — Он взял листок бумаги и добавил: — Лучше отдай мне и копии. — Мириам протянула ему толстую пачку листов. — Вот памятная записка, которую мы псдготовили для вас… или для Какстона, если дела примут такой оборот. М-м-м… так-так… ах, да… поверенный сам назначит себе оплату в зависимости от собственной оценки сложности работы, но не меньше, чем… ну тут названа сумма и весьма значительная… никого не касается, конечно… Поверенный должен положить деньги на открытый счет для покрытия расходов на жизнь владельца и… хм… хм… да, мы подумали, что вам, может быть, угодно воспользоваться услугами Шанхайского банка, скажем, в роли банка-хранителя и, скажем, Ллойда в качестве вашего делового агента… или, наоборот, только ради того, чтобы застраховать ваше доброе имя и славу. Но инструкции мистера Смита не обязательны… имеет место просто ничем не ограниченная передача власти, аннулирование которой производится по соглашению обеих сторон. Но читать это я не буду… иначе зачем было все писать? — Джубал растерянно оглянулся вокруг. — Хм… Мириам, обойди стол и отдай это Генеральному секретарю, умница. Что касается копий, то я оставлю их тут. Если захотите, можете раздать их, а возможно, они вам пригодятся самим. О, одну я передам, пожалнй, мистеру Какстону. Вот она, Бен. — Джубал недоуменно оглядел присутствующих: — Хм… думаю, что это все, мистер секретарь. Вы что-нибудь хотите сказать нам?
— Одну минуту. Мистер Смит?
— Да, мистер Дуглас?
— Вы действительно хотите этого? Вы хотите того, что изложено в этой бумаге?
Джубал перевел дух, не смея взглянуть на своего клиента. Майка тренировали на такой вопрос… но было невозможно угадать точную форму, в которую он будет облечен, и того, в какой степени буквальное повторение заученного совпадет с этой формой.
— Да, мистер Дуглас. — Голос Майка раскатился по залу и по миллиарду комнат всей планеты.
— Вы хотите, чтобы я вел ваши дела?
— Будьте так добры, мистер Дуглас. С вашей стороны это было бы добрым делом. Я буду вам очень признателен.
Дуглас прикрыл глаза:
— Что ж, все ясно. Доктор, я не скажу пока о своем решении, но вы получите ответ в ближайшее время.
— Благодарю вас, сэр. Благодарю за себя и за своего клиента.
Дуглас поднялся. И тут раздался голос члена Ассамблеи Кунга:
— Одну минуту! А как же «Решение Ларкина»?
Джубал перехватил инициативу:
— Ах, да, «Решение Ларкина»! Я слышал столько болтовни, связанной с этим решением, причем главным образом со стороны совершенно безответственных лиц. Мистер Кунг, а что вы имеете в виду?
— Это я вас спрашиваю… Или вашего клиента… Или Генерального секретаря.
Джубал мягко спросил:
— Можно, я отвечу, мистер секретарь?
— Пожалуйста…
— Превосходно. — Джубал вынул из кармана носовой платок и прочистил нос, испустив при этом трубный звук по меньшей мере на три октавы ниже среднего «си». Он поглядел Кунгу прямо в глаза и сказал очень серьезно: — Мистер член Ассамблеи, я обращаюсь к вам, так как знаю, что нет необходимости обращаться к правительству в лице Генерального секретаря. Много лет назад, когда я был мальчишкой, мы с моим приятелем создали клуб. Поскольку существовал клуб, то должен был существовать и устав. И первое правило устава, принятое нами единогласно, гласило, что с этого времени мы будем называть наших матерей «брюзгами». Глупо, конечно. Но мы были тогда юны… Мистер Кунг, вам ясны последствия?
— Я не понимаю вас, доктор Харшоу.
— Я применил наше решение насчет «брюзги» только раз. Этого было достаточно и спасло моего друга от последствий повторения такой ошибки. А все, что я получил, так это хорошую порку веткой персикового дерева. Таков был печальный финал «Решения «Брюзга». — Джубал прочистил горло. — Зная, что кто-нибудь захочет поднять эту несуществующую проблему, я попробовал объяснить «Решение Ларкина» моему клиенту. Ему было трудно представить себе, что подобная юридическая фикция может быть применена к Марсу. Марс обитаем. Обитаем древним и мудрым народом, гораздо более древним, чем наш, сэр… и, возможно, и более мудрым. Но когда он понял, он… очень долго смеялся. Именно так, сэр: ему это показалось весьма забавным. Однажды — и только однажды — я недооценил способность моей матери наказать меня. Урок был не таким уж и болезненным. Но наша Земля вряд ли может позволить себе получить его в планетарном масштабе. Прежде чем мы начнем продавать земли, которые нам не принадлежат, нам следовало бы подумать о том, какого рода персиковые розги висят в каждой марсианской кухне.
Кунг все же не был убежден:
— Мистер Харшоу, если «Решение Ларкина» всего лишь мальчишеская глупость, то почему мистеру Смиту были возданы королевские почести?
Джубал пожал плечами:
— Этот вопрос следовало бы задать правительству, а не мне. Но я могу сказать вам, как я понимаю это дело. А-по- нимаю его как элементарную вежливость… по отношению к Древним Марса.
— Извините?
— Мистер Кунг, эти почести не были эхом «Решения Ларкина». В некотором смысле, трудно понятном для землян, мистер Смит и есть планета Марс.
Кунг не дрогнул:
— Продолжайте.
— Или вернее — его марсианская раса. В лице Смита нас посетили Древние Марса. Почести, оказанные ему, — оказаны им, а причиненный ему вред — вред, причиненный им. Это так и есть как в буквальном, так и в трудно-представимом для человека смысле. С нашей стороны было очень мудро воздать почести нашим теперь уже близким соседям. Но эта мудрость не имеет ничего общего с «Решением Ларкина». Никакое ответственное лицо не высказывалось в том смысле, что «Решение Ларкина» может быть применимо к обитаемой планете, и я возьму на себя смелость сказать, что такого не произойдет и впредь. — Джубал возвел очи горе, как бы прося небо о помощи. — Но, мистер Кунг, разрешите мне заверить вас, что древние правители Марса знают, как мы встречаем их посла. Почести, оказанные ему, были символом вежливости, и я уверен, что правительство нашей планеты проявило в этом государственную мудрость. В свое время и вы убедитесь, что это был очень разумный поступок. Кунг ответил грубовато:
— Доктор, если вы хотели запугать меня, то вам это не удалось.
— А я и не пытался. Но, к счастью, для благоденствия этой планеты ваше мнение роли не играет. — Джубал повернулся к Дугласу: — Мистер секретарь, мне давно уже не приходилось так долго бывать на людях… и я очень утомился. Можно нам отдохнуть, пока мы будем ожидать вашего решения?
Отправить на печать