День седьмой
Воздушный пирог с румяной корочкой и лев по имени Лев
Нет, нельзя сказать, что Маше совсем не снились сны в ту ночь. Ей приснилась Лёка в красной майке и джинсах, с желтым рюкзаком за плечами, в руках она держала бо-ольшой котелок. И как будто она подошла к Машиной постели и поправила одеяло! И Саше приснился точно такой же сон: Лёка подошла к нему и поправила подушку!
Проснулись они одновременно, и оба еще в постели закричали:
— Ой, Лёка, ты мне приснилась с рюкзаком!
— Ой, нет, Лёка, это ты мне приснилась. С котелком!
А ответа нет.
— Лёка! Где ты? — Саша промчался по всей квартире, а за ним и Маша. И посыпались вопросы к Лёкиной маме и к Лёкиному папе.
— Доброе утро, а где Лёка?
— Доброе утро, а Лёка где?
А Лёка, оказывается, уехала! На весь день! В Снегири! Значит, это был не сон, а всамделишное утро?
— А мы, что ли, без путешествия останемся?—спросила Маша.
— Нам будет очень грустно, что Лёки целый день не будет,—сказал Саша.
Не помогли ни вкусные пирожки, испеченные к завтраку мамой Ромашовой, ни путешествие в кукольный театр, в который они так хотели попасть еще три дня назад, ни заманчивая прогулка в парк на игровую площадку.
В большом нарядном зале кукольного театра было полным-полно детей. Они хлопали, кричали «браво», много смеялись, когда было смешно, немного боялись, когда было страшно, и очень радовались, когда все кончилось благополучно. Даже мама Ромашова хлопала и смеялась, а вот Маше и Саше было неинтересно. Так они говорили… Правда, были смешной волк с облезлым хвостом и смешные поросята. А как волк вылетал в трубу? Смешно!
— И всё равно, не смешно,—упрямо поджимал губы Саша.
— Нисколечко! — задирала нос Маша.
Когда, наконец, вернулись домой и мама Ромашова уложила их на часок отдохнуть, она облегченно вздохнула.
— Как Лёка с ними справляется? Не понимаю! Упрямые, своевольные, несговорчивые и очень ворчливые.
Тогда за дело взялся папа Ромашов. Он отправился с Машей и Сашей в парк, на детскую площадку. Чего там только не было!
Избушка на курьих ножках.
Деревянная горка, раскатанная до блеска.
Качели на толстых крепких канатах.
Карусель.
Лесенки с малыми, средними и большими ступеньками.
Качалки.
И турник.
— Скучно! — сказала Маша, посмотрев на ватагу ребятишек, кубарем слетающих с горки.
— Подумаешь! — отвернулся Саша от турника.
Папа Ромашов принес с собой фотоаппарат. Он щелкал спуском, перекручивал пленку и то и дело приговаривал:
— Улыбнитесь, снимаю! Съезжаем с горки! Улыбнитесь, снимаю.
Маша смотрела хмурыми глазами и не улыбалась.
— Научить вас фотографировать? — в отчаянии предложил папа Ромашов.
Как хотелось Саше сказать: «Да, да!» А вместо этого он ответил:
— Спасибо. Мне не хочется.—Почему он так сказал, Саша не смог бы объяснить.
А Маша подставила ладошку, поймала одну разнесчастную дождевую каплю и затараторила:
— Ой, ой! Уходим! Сейчас начнется сильная гроза! И дождь!
— Какая гроза? — возмутился папа Ромашов.— Посмотри на небо! Маленькая тучка набежала. Сейчас солнце выглянет. Я еще вас сфотографирую. Осталось два кадра. Цветные слайды!
— Нет, нет! — сказала Маша.— Набегут черные тучи. Мы промокнем, простудимся и будем страшно болеть.—Глаза у нее стали серыми, как тучи, которые ей привиделись.
Папа Ромашов махнул рукой, привел их домой и с отчаяния углубился в газету. А Саша и Маша вытащили синюю сумку с игрушками и вывалили все свое богатство на ковер…
Не бывает ли с тобой, Читатель, так же? Хочешь сказать одно, а говоришь совсем другое. Конечно, Маша и Саша переживали Лёкин отъезд, но разве можно так себя распускать? Лёка с вечера не стала говорить об отъезде— боялась их растревожить, а утром она с ними попрощалась. Помнишь, какой им сон приснился?
Между прочим, Маша больше всего на свете любит качаться на качелях. Качаться-раскачиваться, только вихри летят. И Саша хорош! Мечтал хотя бы разок щелкнуть спуском фотоаппарата, так хотел посмотреть в синий глазок-объектив: смотришь туда прямо, а сам в нем перевернутый. Почему перевернутый? И вот —отказался…
И папу и маму Ромашовых за целый день наобижали — то не буду, этого не хочу. Глупое поведение. Как ты думаешь, Читатель?
…Вывалили они игрушки из сумки и удивились. Забыли, что у них такой «Конструктор» есть —разные пластмассовые детали, шайбы, ключи разводные. Из такого «Конструктора» можно что хочешь собрать. Вспоминая удивительные машины на строительстве нового моста, они собрали желтый бульдозер, красный скрепер и желто-красно-синий экскаватор. Машины очень пригодятся: из остатков «Конструктора» и кубиков можно построить мост. Но Маша не захотела строить мост. Она собиралась даже слегка всплакнуть. И вдруг — увидела куклу, та сидела на книжной полке, смотрела на Машу черными кукольными глазами и ласково улыбалась. Маша вспомнила, о чем предупреждала ее Лёка, и подошла поближе.
— Здравствуй, Калинка-маленькая! Я плакать собралась. Лёка уехала! Мы были в театре… Мне так хотелось на качелях покачаться. А Саша хотел фотографировать…
Саша достроил мост и пришел похвалиться Маше. Она сидела на маленькой скамейке в уголке, за оконной занавеской, причесывала кукле волосы. И глаза у Маши были ясные и васильковые.
— Хорошо,— сказала Маша,— я посмотрю мост. Сначала заплету косичку. Знаешь, как трудно плести косу!— она с некоторым сожалением провела рукой по своей короткой мальчишеской стрижке. И потрогала бант, которым теперь всегда перевязывала кудрявый чубчик.
Сашин мост был красив и крепок. По нему ехали разные машины: синий «Жигуленок» с открывающимися дверцами и настоящим рулем, военный локатор и военная самоходка с солдатами, три машины, собранные из желто-сине-красного «Конструктора», две машины из спичечных коробков и катушек от ниток. А среди них шел фарфоровый мальчик, взятый с книжного шкафа.
Маша внимательно все осмотрела, потрогала машины.
— Мост мне нравится. Мальчика поставь на эту платформу, пусть едет. Среди машин ходить нельзя! — Помолчала, подумала и добавила: —Мы были не правы. Глупо себя вели. Пойдем извинимся?
И они, взявшись за руки, отправились сначала на кухню к маме Ромашовой. Она, вся розовая и вся в муке, пекла ароматный воздушный пирог и так обрадовалась их словам, что дала попробовать чего-то необыкновенно приятного: немного сладкого и немного кисловатого, белого и тающего.
Потом они отправились к папе Ромашову. Долго заглядывали под газету, чтобы он их увидел, а когда, наконец, он увидел и услышал те же слова, что они маме сказали, то очень обрадовался, отложил газеты в сторону и вместе с Машей и Сашей начал фотографировать:
Сашин мост с фарфоровым мальчиком;
Машу и Сашу вместе и каждого отдельно;
розовую маму в муке;
румяный удавшийся пирог;
Машу на балконе и балкон без Маши, а за балконом сиреневые облака на сиреневом небе.
Саша щелкнул спуском не один, а три раза и долго смотрел в синий глазок на себя перевернутого. Маша тоже смотрела и тоже щелкала…
Интересно, какие слова сказали Маша и Саша? Может быть, им что-то подсказала Калинка-маленькая? Нет, мне кажется, они сами догадались, какие слова надо сказать и, самое главное, как сказать. Как ты думаешь, Младший Читатель?
…Пока они фотографировали, мама прибрала в кухне, вытерла насухо стол и достала с полки две большие коробки. В белой коробке с выдвижным ящичком и многими отделениями были разноцветные нитки, иголки, резинки, кнопки, пуговицы, ножницы и сантиметр. Синяя коробка была доверху набита лоскутами, лентами, тесьмой и кружевами.
Тут же она пристроила гладильную доску и утюг. Принесла тюбик чудодейственного клея «Феникс», несколько листов белой бумаги и миллиметровки, прозрачную пластмассовую линейку и двухцветный карандаш: с одной стороны красный, с другой — черный.
— Что вы будете делать? — спросил Саша.
— Вы начнете шить? — спросила Маша.
— Интересно было в кукольном театре? — тоже спросила мама.— Понравился кукольный спектакль?
— Очень! — заулыбалась Маша.—Так было замечательно!—И вспомнила… и смутилась.
— Да я не про ваши капризы! Теперь вы все сами поняли,—отмахнулась мама.— Я о другом. Хотите дома или в школе устроить кукольный театр? Я научу вас мастерить кукольных артистов. Это могут быть и звери.— И она нарисовала льва.
— Такой лев получится?—удивился Саша.
— То, что я нарисовала, называется эскиз. Когда начнем льва мастерить из материала, может быть, слегка его изменим. Теперь по этому эскизу сделаем чертежи на миллиметровке, специальной чертежной бумаге… Смотрите. Здесь все части по половинке: туловище, голова, хвост, лапы. Зачерним черным грифелем оборотную сторону миллиметровки и, наложив ее на белые листки, не торопясь обведем по контуру. Теперь вырежем ножницами все детали из белой бумаги. По две детали туловища, головы и хвоста — и по четыре детали передних и задних лап… Ну-ка, Маша и Саша, найдите лоскуты подходящего цвета!
Ребята усердно пересмотрели богатство синей коробки и нашли лоскуты: песочного цвета и поярче, оранжевые. С одной стороны лоскуты были гладкие, а с другой — мохнатые.
— Молодцы, нашли подходящий материал. Сейчас и начнутся отклонения от эскиза. Внимание! Подумайте! Туловище и хвост можно сделать оранжевыми, а голову и лапы песочными. Тогда лев получится бледным, печальным. А если наоборот, то получится краснощеким веселым здоровяком.
— Хотим веселого!
— Хорошо. Пусть будет веселый лев. Утюгом разгладим лоскуты, пришпилим булавками к внутренней гладкой стороне ткани бумажные детали, внимательно очертим их карандашом… Теперь так же внимательно вырежем ножницами, не задевая черной линии, все детали… До сих пор мы чертили черным карандашом. Повернем карандаш, отступим на полсантиметра от черной линии и проведем вторую — красную. По красной линии начнем сшивать детали.
— На машинке?
— Можем на машинке, можем и руками, стежком «вперед иголку».— И Лёкина мама показала, как это делается.— Стежки следует вести точно по красной линии, как можно мельче и крепче, чуть-чуть затягивая нитку… Запомним, что чертили мы на левой, изнаночной, стороне и сшивали так же. Теперь выворачиваем наше шитье… Разглаживаем утюгом через мокрую тряпку швы. Набиваем поролоном все части. А в хвост протянем проволоку. У льва хвост упругий, сильный… К туловищу пришьем лапы, голову, хвост. Внутренним швом. Из ниток сделаем гриву и кисточку на хвост. Сложим нитки петлями, приклеим клеем «Феникс». Еще добавим несколько черточек и закончим работу.
— Разве это работа? — удивилась Маша.—Это —игра! Лёкина мама на нее ласково посмотрела и погладила
по стриженой макушке.
— По-твоему игра — веселая? А какая работа?
— Скучная — вы уезжаете на работу каждый день так рано, когда мы еще спим! Трудная — все приходят с работы усталые.
— Когда ты весь день играешь, ты разве не устаешь?
— Ого, еще как устаю!
— Значит, не усталость и не раннее вставание отличают работу. И не скука. Работа похожа на игру, только играют в нее взрослые. Иногда про кого-нибудь говорят: «Работает играючи». Это значит легко, с удовольствием, ловко. От работы приходит радость. Каждому человеку хочется показать, на что способны его руки, его голова. Вы красили забор. Не устали разве?
— Устали! — ответила Маша,—Но мы отдохнули и еще в теннис сколько играли. А ограда получилась очень красивая, все идут и смотрят.
— Такой подарок себе сделали,—улыбнулась мама.— А теперь закончим нашу работу-игру. Вышьем коричневой ниткой рот и нос льву. Пришьем маленький красный лоскуток…
— Язык! —сказал Саша.—И загнем хвост.
— А уши! Уши,—прошептала Маша.
— Уши забыли! Вырежем из оранжевого лоскута круглые уши, приклеим «Фениксом». Капнем, дадим подсохнуть полминутки и прижмем.— Она все так и сделала и спросила: — Сколько длятся полминутки?
Саша скорее вспомнил и выпалил:
— Тридцать раз сказать: «Раз… и…» Нам Лёка объяснила!
— А!— Мама одобрительно закивала головой.—Ну, тогда считай!
Саша считал, считал, даже устал. А прошло только полминуты! Раньше он думал, что минута — чепуха, полминуты — совсем чепуха, а оказывается, не так. За минуту можно длинный прут покрасить, можно пятно на шортах отчистить, можно пять строчек в книжке прочитать, можно пыльные башмаки вытереть и щеткой до блеска надраить. А за половину — только! — минуты можно уши льву приклеить!
— Теперь всё на месте.—Мама потрогала уши, они держались крепко,—Но лев еще не настоящий. Сейчас мы выберем ему… Что?
— Глаза. Нарисуем ему глаза! — закричал Саша.— Скорее.
— Спокойно. В таком деле спешка не годится. Не нарисуем, а пришьем. Выбирайте две одинаковые.—И высыпала на стол полную пригоршню мелких пуговиц.
С каким вниманием Маша и Саша выискивали необходимые пуговицы! Наконец нашли четыре пары: черные, коричневые, голубые и серые.
— У львов не бывают серые глаза,— сказала Маша, придвигая выбранные черные пуговицы.
— Бывают,—твердо сказал Саша и выдвинул серые.
— Спорить не надо. Мы примерим и тогда решим,— сказала Лёкина мама.
По очереди приложили пуговицы к мордочке льва. И вот что оказалось.
Серые — сделали льва хмурым.
Коричневые — сонным и безразличным.
Черные — свирепым.
А приложили голубые пуговицы чуть-чуть косовато, прихватили их голубой ниткой, и… лев получился веселый, добродушный увалень. Такой смешной! Такой смешной!!
— О-о-о! — зашумели, запрыгали, затанцевали Маша и Саша.
— Ох-хо-хо! — смеялась, никак не могла остановиться мама.
На этот шум прибежал прикорнувший в кресле с газетой папа. И тоже стал смеяться. Мама, чуть не плача от смеха, переставила попрямее, правильнее, голубые пуговицы и пришила их крепко, крест-накрест, черной ниткой. И все сразу перестали смеяться. Перед ними стоял не веселый увалень, а
смелый и храбрый,
сильный и стойкий
и отважный…
— Это лев по имени Лев! — сказал Саша и вытянулся в струнку, расправив плечи.
— Лев — герой! — подтвердил папа.
— Только язычок надо спрятать,—шепнула Маша.
— Правильно,—и мама убрала язычок.—Да-а! Вот, оказывается, как интересно мастерить игрушки! Одна-две детали, особенно такая важная, как глаза, могут изменить облик, характер, судьбу кукольного артиста. Как хотите? Оставим его смелым и храбрым или снова сделаем глупым и веселым?
И все задумались…
А ты, Читатель, как бы решил? Тебе по душе какой лев?
…И все разошлись в разные стороны, унося кто коробку, кто линейку и карандаш, кто оставшиеся листы бумаги и тюбик клея «Феникс». Вещи поставили, положили на только им принадлежавшие места. Как быстро мама Ромашова принесла все, что ей понадобилось! За несколько минут. Все вещи стояли, лежали на точных, известных, привычных местах. А если бы клей валялся за полками, лоскуты по всему дому, пуговицы в неизвестном ящике шкафа, а карандаш и линейка за газовой плитой? Ничего бы не получилось. Не стоял бы сейчас на столе в кухне лев по имени Лев, с гордо поднятой гривастой головой.
Когда прозвенел дверной звонок и появилась сияющая Лёка — в красной майке и джинсах, с накинутым на плечи свитером и в запыленных кедах,— ее встретил дружный хор из четырех голосов:
— Мы тебя заждались, Лёка! У нас пирог воздушный! Умывайся скорее. Будем пить чай! Рассказывай скорее про поход, Лёка. И реши скорее, каким будет Лев.
— Вот так Лев! —Лёка остановилась на пороге кухни. Лев прямо и смело посмотрел ей в глаза.— Замечательный! Я была бы рада, будь у меня такой друг… А каким он должен быть?
— Таким, как сейчас! — сказал Саша.
— Мы придумаем сказку про Льва и устроим настоящий кукольный театр! — сказала Маша.
За вечерним чаем Лёка рассказывала о походе. Они были в Снегирях, там памятник защитникам Москвы. Во время войны на этом рубеже остановили врага. Ребята принесли с собой цветы и положили к танку. В лесу нашли заржавленные гильзы от патронов. Алеша взял их с собой для Музея боевой славы.
Саша слушал Лёкин рассказ затаив дыхание…
Наступила ночь, все спокойно заснули, один Саша не спит, думает, переживает. услышанный рассказ. За окном светит луна, прочерчивая по комнате голубые дороги. За стеной бьют часы. Саша считает: «Раз….два… семь… одиннадцать. Совсем другой голос стал у Бим-Бома. Наверное, Алеша смазал стрелки той Калинкиной мазью. Алеша гильзы привез!.. И сражение, о котором рассказывала Лёка, такое героическое! Смелым надо быть, отважным, чтобы так сражаться!»
Голубые лунные дороги делят комнату на зыбкие квадраты, и в темноте что-то черное движется. «Глупый какой!— сказал сам себе Саша.— Ничего не шевелится. Не боюсь!» Он тихо встал, прошел сквозь лунную завесу и пробрался по темному коридору в кухню. Там лунный свет заливал все: стены, потолок, полки. Занавеска на окне слегка шевелилась от ветра, и по желтой клетчатой, а сейчас какой-то зеленой и мерцающей дороге стола, осторожно переступая мощными лапами, шел Лев. Сашино сердце стучало, как удары Бим-Бома, а может быть, даже сильнее! Лев мягко спрыгнул на пол и, так же осторожно ступая, пошел впереди Саши.
Прямо от порога, перемахнув через всю комнату, Лев попал на письменный стол, оттуда на книжную полку. И лег там, положив голову на лапы. Только глаза его в темноте светились зелеными огоньками. Лев смотрел на Сашу, пока тот не заснул.
Война. Самолеты и танки. Водителя танка ранили. На войне машинами тоже управляют водители. Водитель сказал Саше: «Веди танк в бой!» Враги окружают со всех сторон. Враги совсем близко. Неужели не пробиться? Й тут появился Лев. Он вывел танк тайными тропами. Когда водитель, Садиц и Лев, усталые, задремали, их разбудил Бим-Бом. Он бил в гонг своего медного маятника. Тревога! Снова показались враги. Тревога! Но вместе со Львом Саша разбил всех врагов!..
|
|
День восьмой
Хрустальная водичка, умой мое донце, зажги на нем солнце
Сегодня с Лёкой дежурит Саша. Договорились так: Саша собирает на стол и моет посуду, а Лёка готовит завтрак. Около нее вьется Маша.
— Лёка, я буду заваривать чай и тебе рассказывать, как я это делаю. Можно?..
И представь себе, Читатель, Маша очень хорошо все рассказала.
В белый чайник она налила пять чашек воды. За чайником следила, чтобы он сто лет не кипел. Всем известно, что долго кипевшая вода не полезная. Ни детям не полезная, ни взрослым. Пестрый заварочный чайничек она вымыла горячей водой, вытерла и насыпала чайную ложку чая. Как только вода в белом чайнике закипела, огонь скорее выключила и заварила чай, налила примерно до половины пестрого чайничка. Минут через 5—6 можно пить чай: в чашку налить заварочный и долить кипятком.
Когда Маша заваривала чай, она держала белый чайник красной кухонной рукавичкой, чайниковым носиком от себя, а не к себе. Если уж кипяток прольется, то не на ноги, а на кухонный стоя. «Ничего,—в таком случае скажет Лёка.—Лужицу вытри тряпкой. В другой раз держи чайник покрепче».
…Ты говорила, что в чай не надо класть много сахару,— продолжала Маша.— Кусочек или полтора вполне достаточно. Еще я люблю чай с лимоном. И мне нравится, как ты называешь, «чай по-английски». Налить полчашки горячего молока, положить сахар и долить чаем и кипятком. Давай так пить сейчас?
— Давай. Ставь молоко на огонь. Я пока манную кашу доварю.
— Мне очень нравится твоя манная каша, Лёка. У нашей мамы получается другая каша: густая, и она еще яйцо добавляет и ложкой колотит, как крем. Мы с Сашей такую трудную кашу есть не хотим. Твоя каша — легкая. Не успеешь оглянуться — и съел ее всю. Варись, кашка, скорее, есть хочу!
— Калинка научила такую легкую кашу варить. Теперь мы разные каши полюбили, особенно на завтрак. Ты вот говоришь — трудная каша, легкая… Из одних и тех же продуктов получается разное. В этом секрет кулинарии…
Оказывается, Читатель, и у манной каши есть секреты!
Манная каша варится так. В небольшую кастрюлю налей три стакана молока и стакан холодной воды. Первый секрет легкой каши в этом—молоко с водой! Добавь половину чайной ложки соли и полную столовую ложку сахарного песку. Следи внимательно, чтобы огонь был не слишком большой, и не позволяй будущей каше убежать. Как закипит — всыпь потихоньку, все время помешивая, четыре столовые ложки манной крупы. Не больше и не меньше. На стакан жидкости — ложка крупы. Это второй секрет легкой каши! Крышкой не накрывай, огонь сделай небольшой, чтобы каша только тихонько бурлила, разваривалась. Помешивай почаще. Через восемь минут каша готова. Огонь выключи, положи в кастрюлю ложку сливочного масла, размешай и тогда только накрой крышкой, а сверху еще и кухонным полотенцем. За четыре-пять минут каша остыть не успеет, а «настояться» немного успеет, вкуса прибавит—в этом третий секрет! Запомнил?
…Маша тоже запомнила, как легкую кашу варить, все по порядку записала в своей памяти. И только тогда спросила:
Отправить на печать