6. В ОСАДЕ
…Я вернулся с моста под вечер. Весь день после обеда я пролежал на середине моста, раздевшись догола и загорая на солнышке. Деревянный меч, обмотанный одеждой, я подложил под голову, чтобы было удобнее. Мне было прекрасно видно и наш замок, и замок Тридцатого острова: появись кто-нибудь у моста, я бы успел спокойно одеться и приготовиться к любым неожиданностям. Но Тридцатый остров, уничтоженный Конфедерацией, по-прежнему пустовал. Представляю, как туго придется мальчишке, который появится там первым… Ну а наши ребята дежурили на опасных мостах. Мне дали передохнуть. А вчерашний день, после возвращения, я проспал как убитый. Лишь однажды, вечером, я услышал сквозь сон тихий разговор вошедший девчонок. Инга, похоже, беспокоилась, не слишком ли долго я сплю. Мне даже показалось, что она наклонилась к моему лицу, долго смотрела на меня, потом коснулась губами моего лба. Хотя это, конечно же, мне приснилось… Потом Ритка вполголоса сказала: «Пойдем, пусть спит». Я хотел засмеяться и сказать им, что вовсе не сплю. Хотел… И провалился в беспамятство до утра.
Проснулся почему-то усталый и с головной болью. Но времени разбираться в своих ощущениях не было. Тимур чувствовал себя еще хуже, чем я. Значит, бойцов оставалось совсем мало. Надо было идти на дежурство. Взглянув на мою вялую физиономию, Крис отправил меня на восточный мост, где и дежурный-то полагался больше для порядка. Тома с Толиком он отправил на один мост - у них был пистолет, и удержаться ребята могли без труда. Ну а сам с Ильей, Меломаном и Мальком пошел охранять оставшийся мост. Что ж, несмотря на потери, мы еще могли сражаться.
На остров я вернулся первый. В замке теперь было тихо, в коридорах стояло непривычное и неприветливое безмолвие. Я побродил по коридорам, заглядывая в безлюдные комнаты. Лишь в Тимуровской я увидел девчонок. Здесь тоже было тихо, но совсем по-другому. Тимур спал, девчонки тесной кучкой сидели у окна, а тишина казалась живой, наполненной дыханием, приглушенным, неразборчивым разговором, шорохом одежды. Девчонки разом повернулись ко мне, и я поймал испуганный, загнанный взгляд Оли. Успокаивающе улыбнувшись, я вышел. Сволочи. Какие же они сволочи…
Бориса, ахметовского дружка и помощника, я убил сам. И даже не сразу понял, что он первый убитый мною. Первый, кого я ударил мечом, стараясь именно убить. Первый, с кем у меня не было никакого поединка.
Мы ворвались тогда в комнату, где спали пятеро захватчиков, всей оравой. Даже Тимур, превозмогая слабость, шел сзади. Даже Инга с Риткой. Даже несчастный, ничего не понимающий, с окровавленным лицом и разбитыми губами Игорек…
Один из мальчишек не спал, - видимо, дежурил. Он схватил меч - и тут Том снова выстрелил. Грохот в маленькой комнатке был такой, что нам заложило уши. Мальчишка упал, отлетев при этом к стене. Как в кино.
Пуля - это не меч и не стрела. Выстрел в упор - как удар исполинского кулака…
Опередив всех, я бросился к крайней кровати, с которой обалдело смотрел на нас Борис. Раньше он казался мне молчаливым и даже застенчивым парнишкой…
Борис что-то говорил. В ушах все еще звенело, но я угадал слова.
- Дай мне меч… По честному…
- Нет…
- Ты же не будешь… безоружного… - слова пробивались как сквозь толстый слой ваты.
- Буду.
Я ударил. Обернулся на Криса, стоящего за спиной. Спросил не словами, а взглядом - «я прав?» И увидел слабый кивок. «Прав». Игра в рыцарей кончилась. Наверное, с первым пистолетным выстрелом. А может быть, раньше, когда двое подростков насиловали беспомощную девчонку.
- Выведите всех на мост, - коротко бросил Крис.
- На какой? - спросил Толик.
- Все равно. Доведите до проема и сбросьте вниз.
Толик посмотрел на меня. Как будто я тоже стал командиром и мог приказывать.
- Если будут сопротивляться, вначале убейте, - равнодушно сказал я.
…Может быть, мне еще станет стыдно. Но не за сами слова, а за равнодушие, с которым я их произнес. Иногда подлость отличается от вынужденной жестокости крошечной деталью. Тоном, или выражением глаз… Правда, бывает хуже - когда отличия совсем нет.
Я зашел в свою комнату и повалился на кровать. Мне было скучно и тоскливо, не хотелось ни спать, ни ужинать, ни видеть кого-либо из ребят. Но минут через десять ко мне зашел Крис.
Усевшись на вторую кровать, командир долго смотрел на меня. Давным-давно, в мое первое утро на острове, так смотрел Игорек. Только тогда мы еще умели улыбаться.
- Крис, расскажи, как все случилось. Почему вы рассорились? - спросил я. - Я так толком и не понял.
Уткнувшись подбородком в ладони Крис пожал плечами. У него беспомощно качнулась голова.
- Димка, если бы я сам понимал… Ну, ссорились ведь всегда, и до того, как вы уплыли. И в этот раз ничего особенного не произошло.
Крис начал рассказывать, как Ахмет ушел с одного из утренних совещаний, поспорив по пустяковому поводу: какой мост очередного «упрямого» острова атаковать его бойцам. Как днем Толику передали знакомые ребята: Ахмет встретился с командирами двух островов Конфедерации и о чем-то совещался. Как вечером Ахмет пришел «мириться». И как выглянувший из замка Сержан увидел подступающих по всем трем мостам ребят с соседних островов.
Защищаться было уже невозможно. Едва-едва успели укрыться в подвале, да и то - не все.
Я слушал Криса, и постепенно у меня возникало идиотское ощущение, что и я был участником происходящего: так знакомо звучало все рассказанное Крисом. Действительно, самая заурядная ссора. Самая простая интрига. Завершила же дворцовый переворот обыкновенная драка.
- Крис, - перебил я. - Ты знаешь, а ведь это могло случиться и раньше.
Крис встал. Потянулся. Запрыгнул на кровать.
- Оп-ля. Могло, говоришь? Это должно было случиться. Несомненно.
Я тоже улегся поудобнее.
- Если не Ахмету, так кому-нибудь другому захотелось бы власти…
- Несомненно. Пришельцы не беспокоились из-за Конфедерации. Они знали, что она развалится. Сорок Островов. Сорок самых разных обычаев и правил. Острова-республики и острова-диктатуры. Интернациональные и «чистые». Малыши… и такие верзилы, как я. Мы все хотим домой, верно? Но нам ведь хочется и многого другого. И не на Земле, а еще здесь. Никто не хочет ждать. Никто…
Крис зевнул. И со вкусом добавил:
- Не-сом-нен-но.
- Что ты заладил? - не выдержал я. - Других слов нет?
Крис засмеялся.
- Вот. Ты сам видишь, что даже такая ерунда, как навязчивое слово, может нас поссорить.
- Нет, Крис!
Мы замолчали.
- Сержана жалко, - неожиданно сказал Крис. - Мы смеялись, что он во всем сомневается, со всеми спорит. А это нас спасло. Толик сказал Сержану, что зря он подозревал Ахмета - тот мириться пришел. Сержан обиделся и сказал, что тут еще дело темное. Вышел из замка…
- Он со всеми спорил… - подтвердил я зачем-то.
- Нас слишком мало на острове, чтобы быть одинаковыми, - непонятно сказал Крис. - У каждого имеется одна-две черты, которые становятся главными. Сержан был спорщик. Тимур солдат и тренер. Ромка… ты его и узнать не успел… весельчак.
- Хохмач, - уточнил я.
- Да.
- А Толик?
- Толик? - Крис задумался. - Он… он… как бы это сказать… приспособитель?.. Нет. Он у нас как дома, понимаешь? Привык, узнал правила Игры, научился фехтовать. Быстрее всех. Купается, рыбу ловит, игры придумывает. Если надо драться - дерется, и здорово. Если можно не драться - еще лучше. Ни с кем не ссорится. Спорил лишь с Сержаном…
- А может он и прав, - вполголоса произнес я.
- Димка, а вот твоей черточки я не пойму, - признался Крис. - Моя обязанность - всех понимать, а тебя не получается.
- У меня однобокостей нет. Я всесторонне развитый, - пошутил я. Но Крис ответил серьезно.
- Что-то есть. Но я никак не разберусь.
- Разве это важно?
- Не знаю. Но умение Тимура или Толика, мое командирство - все это пришельцам не страшно. Все это в правилах Игры. А надо выйти из круга, найти трещину. Она должна, должна быть…
- Несомненно!
Мы засмеялись. Стало чуть легче. И тут же раскрылась дверь, словно за ней дожидались окончания нашей беседы. В комнату заглянул Толик, растерянно посмотрел на нас.
- Пойдемте, сами увидите, - чуть смущенно предложил Толик. - Ерунда какая-то…
…Ерундою происходящее было лишь для нас. Ребятам с двадцать седьмого острова сейчас приходилось туго. Когда мы поднялись на сторожевую башню, там собрались все кроме Тимура. Густой, тянущийся в небо столб дыма был заметен с любой точки острова, но лишь со сторожевой башни открывался его источник - замок двадцать седьмого острова.
- Про пожары на Островах я еще не слышал, - тихо сказал Крис, бесцеремонно расталкивая ребят и пробираясь на самое удобное место.
- Пришельцы? - осторожно предположил Илья.
Крис покачал головой.
- Нет, ребята…
Облокотившись на перила, он замер у самого края площадки.
- Дележ власти продолжается…
Никогда еще нам не было так неуютно и стыдно, как в эти мгновения. Мы молча, ничего больше не спрашивая, смотрели на дело своих рук. Пусть нам пришлось туго, пусть мы пострадали первыми. Но и Конфедерация - наша идея. Прекрасная мечта, убивающая тех, кто в нее поверил.
Я долго не мог заснуть. После ужина - невеселого, быстрого - мы разошлись по своим комнатам. Комнат сейчас хватало на всех, вот только нас это не радовало. Я ворочался с бока на бок, считал до ста, придумывал сам себе всякие интересные истории. Ничего не помогало. На Островах одна крайность сменяла другую: или спишь целый день, или мучаешься от бессонницы. Наконец, я стал засыпать. И уже в полудреме, лежа на краю кровати, услышал крик.
Крик был слабым, коротким, но настоящим - в этом я был уверен. Сон исчез мгновенно. Я привстал, вслушиваясь. Но в замке снова было тихо. Не зажигая свечи, я нашарил меч, вынул его из ножен. Звук донесся из соседней комнаты, где спал Том.
Открыть свою дверь я решился не сразу. В коридоре оказалось еще темнее, чем в комнате, - широкие окна заслоняла от света звезд сторожевая башня. Держа меч перед собой, я дошел вдоль стены до соседней двери. Толкнул ее локтем.
В комнате дрожал желтоватый полусвет-полумрак. Том не погасил свечу, и хотя обычно за это ругали, сейчас я был рад его безалаберности. Маленький австралиец лежал на кровати поверх одеяла. Живой - я отчетливо слышал ровное дыхание.
- Том! Приснилось что-то? - растерянно спросил я по-русски.
Мальчишка молчал. Я подошел ближе и увидел, что глаза у него широко раскрыты, а губы беззвучно шевелятся. Зрачки были черными и огромными, в них отражалось затрепетавшее от моих движений пламя свечи.
- Том?..
Он улыбался. Улыбался чему-то своему, неведомому для меня. Неожиданно я понял, что его сейчас можно толкать, тормошить, бить. Том не проснется. Не простой это сон…
Сумка, с которой Том попал на остров, лежала рядом. Ничего интересного в ней для меня не было - и книжки, и тетрадки, и фломастеры, и простенький микрокалькулятор сразу перешли в общее пользование. Пистолет, правда, Том ухитрился спрятать. А ведь он так и не объяснил толком, откуда у него на Земле взялся пистолет.
Я поднял сумку, взвесил в руке. Тоненькая, нейлон и лавсан. А весит многовато…
Светло-синяя подкладка оторвалась от первого же рывка. Оторвалась там, где крепкую машинную строчку заменяли вшитые вручную крючочки-застежки. На пол мягко посыпались маленькие прозрачные пакетики. Мелкий как мука порошок, запаянный в полиэтилен.
Я собрал пакетики обратно в сумку. Белый порошок слегка поскрипывал, когда я сдавливал полиэтилен пальцами. Он, наверное, очень сухой. Интересно, что с ним надо делать: глотать, нюхать или вводить в вену? Хотя последнее сомнительно, у Тома нет шприца. Я укрыл его одеялом.
Потом я пошел к Крису.
Утром Том заметно нервничал, но в остальном вел себя нормально. Крис с невозмутимым лицом провел развод по мостам, едва заметно подмигнул мне, проходя рядом. Австралиец, похоже, колебался. Наконец, решившись, он подошел к Крису.
Командир не дал сказать ни слова.
- Ты часто употреблял наркотики? - по-русски спросил он.
Том замотал головой.
- Ясно. Тогда тебе легче будет услышать, что они плавают сейчас в море.
Том понял. Губы у него задрожали, и он заговорил по-английски так быстро, что я ничего не мог понять. Крис так же быстро ему отвечал.
- Он был распространителем, - сказал Крис, когда Том отошел. - Точнее, передавал наркотики распространителям в школах. Теперь боится, что когда вернется на Землю, с него спросят за пропавший товар.
- Ты его успокоил? - спросил я, глядя как Том с Толиком уходят по мосту.
- Да, конечно. Я сказал, что мы никогда не вернемся на Землю.
7. ЧАСОВНЯ НА ТРИДЦАТЬ ШЕСТОМ
Если бы случай с наркотиками произошел раньше, наш остров бурлил бы несколько недель. А сейчас, хоть моя ночная находка и стала всем известной, на нее попросту не обратили внимания. Распад Конфедерации заслонил собой все остальное.
Еще два или три дня на наших мостах было тихо. Недавние союзники выясняли отношения между собой и не обращали внимания на воскресший остров Алого Щита. Мы снова видели на горизонте клубы дыма, но так и не могли разобраться, на каком острове был пожар. А потом нас принялись атаковать.
Обычно нападения шли по мостам с двадцать четвертого или двенадцатого островов. Изредка, для разнообразия, через территорию тридцатого острова, по-прежнему пустого и мертвого.
Наверное, нас считали главными виновниками всех неприятностей Островов. Все наши друзья с соседний островов куда-то исчезли - и Джордж-Салиф с двенадцатого, и Лорка с двадцать четвертого. Может быть, их уже не было в живых.
Мы дрались с утра до вечера, забыв о тех перерывах и боях «вполсилы», которые по молчаливой договоренности устраивали раньше. Каждый день кто-нибудь возвращался с мостов раненным, на день-два выбывая из Игры. Мне располосовали мечом руку и всадили стрелу под коленку. Произошло это до обидного буднично: короткая свалка, в которой трудно было разобраться, кто кого колотит, прекратилась так же быстро, как и началась. Я из драки вывалился, хромая, и с залитой кровью рукой. Меня подхватили Илья и Меломан, оттащили назад. Меломан, хмурясь, ощупал мою ногу, велел отвернуться… Я торопливо отвел глаза: видеть, как из твоей собственной ноги выковыривают деревянным кинжалом стрелу, это не слишком приятное зрелище. Через полчаса я уже лежал в своей комнате, забинтованный, намазанный заживляющей мазью. Мгновенно унялась боль. Ритка, ставшая ужасно ласковой и заботливой, и Инга, перепуганная, а от этого колючая и задиристая, суетились вокруг. Через пару дней я снова вышел на дежурство. На голени остался шрам - выпуклый, светло-розовый, похожий на пятиконечную звездочку.
Никто из ребят не заводил больше разговоров о нашей неудачной Конфедерации. Да мы и вообще стали мало говорить друг с другом. Ни о пришельцах, ни о Безумном Капитане, ни о плавании по островам. «Дерзкий» так и остался на берегу брошенный и медленно рассыхающийся вдали от воды.
Наш остров словно погрузился в сон. В бесконечный, монотонный сон о бессмысленной войне на потеху прячущимся рот всех пришельцам. Не знаю, нормально это или нет. Лично я был даже рад, что не надо принимать никаких решений и придумывать планов борьбы с пришельцами или ребятами с соседних островов. Мне хотелось заняться какой-нибудь нудной и кропотливой работой, требующей не работы рук или головы, а лишь терпения.
По вечерам, возвращаясь с дежурства, я запирался в своей комнате и вычерчивал план замка. Линия за линией ложились на листок бумаги из тетрадки Тома. Все помещения замка давно уже были перемерены, необходимо было лишь свести воедино длинные ряды цифр. Длина и ширина замка снаружи. Толщина внешних стен. Длина и ширина коридоров. Количество этажей…
Я забрал у Тома калькулятор, переходящий из рук в руки, словно игрушка. Я пересчитывал цифры снова и снова. Определив точную длину меча - девяносто три сантиметра, я перемерил несколько комнат.
Цифры сходились. А вот линии на схеме замка - нет.
Я понял, в чем дело, поздно вечером. Но к Крису решил пойти наутро: мне очень хотелось спать, а разговор предстоял долгий. По натуре я, наверное, жаворонок - мне трудно не спать допоздна, зато встаю я рано. Ну а в это утро поднялся еще затемно, часов в пять.
Ночь - время открытий. Я окончательно убедился в этом, подойдя к комнате Криса. Тихий, но отчетливый шепот остановил меня на пороге, возле плохо прикрытой двери. Я узнал голос, и сердце растерянно заколотилось.
Ритка.
Можно было уйти. Даже нужно было… Но я растерялся. Мне стало жарко, и ноги сделались ватными. А в голове вертелась одна-единственная мысль: какой же я глупец… не лучше Малька.
- Крис, хороший мой… - прорывался сквозь тонкую дверь Риткин голос. - Мы все делали правильно, никто не виноват… Ну зачем ты так?
- Я мог догадаться. Я должен был догадаться, - голос у Криса оставался твердым, как всегда. Но едва уловимой тенью в нем мелькало сомнение. Словно наш командир просил: поспорьте со мной! Переубедите!
- Ничего страшного и не случилось. С нами, во всяком случае…
- Сержан… И Лерка с Олей.
- Вспомни хотя бы месяц, когда на острове никто не умирал. При чем тут Конфедерация? А Оля уже почти в порядке.
На секунду наступила тишина. Надо было уходить, но теперь я боялся, что они меня услышат.
- Хватит об этом, Крис… Скоро начнет светать. Ты устал.
- Подожди, Рита. Еще немного… поутомляй меня.
Ритка засмеялась странным, незнакомым смехом. И сказала:
- Слушаюсь, мой командир…
- Если так… хорошо?
- Да… да.
- Принцесса моя…
Я уходил. Я пятился в темноту. От этих голосов, от едва уловимого шороха. От двух взрослых людей, которые притворяются детьми, чтобы легче было настоящим детям.
- Я не могу без тебя, - вздрагивающим, изменившимся голосом сказала Ритка. - Не умирай, ладно? Не лезь в драки. Крис… Крис…
Она замолчала. И вдруг слабо, сдавленно застонала. Почему? Разве бывает больно… от этого?
Я отступал все дальше и дальше. Уже не слышны были слова, растворился в темноте шорох. Сейчас я забьюсь в свою комнатку, укроюсь одеялом и усну. Постараюсь уснуть…
Дурацкий деревянный меч зацепился за ногу. Взмахнув руками, словно за воздух можно было ухватиться, я полетел на пол. И услышал, как звонко звякнула о камень сталь клинка.
Крис распахнул дверь через две-три секунды, я еще сидел, упираясь ладонями в пол. Силуэт его четко вычерчивался в сером проеме - окна этой комнаты выходили на восток. Одна рука казалась неестественно длинной - в ней был зажат меч.
- Это я, Крис, это я.
- Димка, что случилось?
Я смотрел на Криса, на пружинистый, собранный силуэт в двери. И вдруг понял, что он не одет. Совсем не одет.
- Крис, есть важный разговор. Зайди ко мне… пожалуйста, - зачем-то добавил я.
- Да, я зайду. Через минуту, ладно?
Неужели я говорю таким же ненатуральным вежливым голосом? Наверное, все люди, не привыкшие попадать в неловкое положение, ищут спасения в призрачной броне этикета.
- Спасибо, я буду ждать.
К себе я почти бежал. Нашел на столе спички, зажег свечу. Сел на кровати, глядя на неохотно разгорающийся язычок пламени. По комнате поплыл уютный запах расплавленного стеарина.
- Что случилось? - Крис беззвучно вошел в комнату.
Вид у него был самый обычный. Джинсы, футболка, старые кроссовки, меч у пояса.
- Посмотри… - я протянул ему листки. - Это план замка. На нем все комнаты и коридоры, которые нам известны.
Он даже не стал смотреть - понял и так.
- Которые нам известны?
- В центре замка остается белое пятно. Между Тронным Залом и кухней. Там помещение - пять на пять метров, - в которое не ведет ни одна дверь.
Крис молчал очень долго. Я не удивился бы, скажи он, что ему давным-давно известно про это «белое пятно». Но Крис сказал другое:
- Предлагаешь пробраться туда?
- Да. Сломаем стену.
- А нам разрешат?
Я посмотрел в глаза Криса. Мне стало не по себе от этого простого вопроса. Крис, наш командир, самый храбрый и сильный на острове… Неужели ты смирился?
- А мы никого не спросим, - очень твердо сказал я.
- Дима, иногда пришельцы запрещают самые безобидные вещи. Они, например, не против занятий сексом. А вот если парень с девушкой любят друг друга, то с ними случаются неприятности. Их быстро убивают на мостах… или они случайно падают в море… или вообще исчезают среди ночи. У нас очень трудно любить. Я думаю - не потому, что пришельцам не нравится чья-то любовь. Наоборот, они ее прекрасно используют. Человеком, который любит, управлять проще, чем тем, кто боится за себя.
Вот оно что. Я отвернулся и тихо ответил:
- Тогда решай сам. Или посоветуйся…
Прошла секунда, другая. Потом Крис сказал ласково и насмешливо:
- Глупый… Нам с Риткой все равно немного осталось. Таким взрослым, как мы, жить на островах запрещено. Я думал о тебе с Ингой, вы можете спокойно выдержать года три-четыре.
Я хотел возмутиться: при чем тут Инга? Но сказал неожиданно для самого себя:
- Спасибо, но мы не хотим сдаваться им просто так… Три года - это слишком мало, чтобы их хватило пожить, и слишком много, чтобы их выдерживать.
- Тогда буди ребят, Димка, - с непонятным облегчением предложил Крис.
Поискать дверь предложил Толик. Он же ее и нашел.
Эта часть стены несколько выделялась на общем фоне. То ли немного светлее были камни, то ли чуть по-иному сложены.
Тимур с Ильей сходили в подвал за ломами - их там было две или три штуки. Подвал мы перестали закрывать с неделю назад - если среди нас и оставался наблюдатель пришельцев, сообщать ему было нечего. Заговоры на Тридцать шестом острове кончились.
Потом мы ломали стену. Камни были скреплены цементным раствором, на наше счастье - некачественным, с годами не затвердевшим, а, наоборот, осыпавшимся.
Вначале мы пытались расколоть камни, потом сообразили, что надо выбивать цемент, вставлять в отверстие лом и, раскачивая его, выковыривать отдельные булыжники. После этого работа пошла быстрее.
Когда в окна начали неторопливо вползать солнечные лучи, Крис озабоченно сказал:
- Ребята, давайте поторопимся. Через полчаса сойдутся мосты.
- Разминки сегодня не будет? - хрипло спросил Тимур, поднимая лом для нового удара.
- Разминайтесь за работой, - отрезал Крис.
- Ясно, - Тимур размахнулся и ударил по стене. Лом выбил здоровенный камень и провалился в образовавшуюся дыру. Тимур едва успел его выпустить, чтобы не ободрать руки о край проема. Мы замерли.
Первым опомнился Крис. Он отобрал у Толика второй лом и несколькими ударами расширил отверстие. Стоило каменной кладке утратить свою целостность, как она стала разваливаться от малейших толчков. Сила любой стены в ее монолитности. Утратив ее - стена обречена…
Камни с грохотом проваливались в расширяющееся отверстие. В него уже можно было пролезть, но мы не спешили. Под нашими ударами стал появляться заложенный когда-то дверной проем. Я выждал мгновение, когда Крис опустил свое орудие, отдыхая, и подошел к проему. Нагнулся, заглядывая в него. Меня никто не останавливал. Заглянуть в темноту - это, оказывается, не менее трудно, чем разрушить стену.
Вначале я ничего не видел - глаза привыкали. Из отверстия тянуло застоялым воздухом - не душным, и не спертым, именно застоялым. Им никто не дышал десятки лет, вот в чем дело. В каменной клетке умирает даже воздух.
- Что там? - тихо спросил Меломан.
А я молчал. Из темноты на меня смотрели чьи-то глаза. Живые и мертвые одновременно. Печальные, усталые глаза.
- Здесь портрет, ребята, - сказал я наконец. - У противоположной стены стоит большой портрет. Дайте факел.
Мне всунули в руки палку, обмотанную просмоленной пылающей тканью. Держа факел перед собой, я протиснулся в проем.
Помещение оказалось довольно большим. Те самые пять на пять метров, которых не хватало на плане. Вверху стены сужались, так что получалось нечто вроде усеченной четырехгранной пирамиды. Ни окон, ни других дверей в комнате не было. На двух дощатых ящиках у противоположной стены косо стояла картина в деревянной раме. Бородатый мужчина в терновом венке. Иисус Христос. На стене висело еще несколько икон.
- Это церковь, часовня, - растерянно сказал я пролезающему за мной Крису. Посветил факелом вокруг.
Бочка. Рассохшаяся, опрокинутая на бок. Еще несколько ящиков. Пустые жестянки - из-под консервов, что ли? Я что-то белое, рассыпанное по полу, прикрытое полусгнившими остатками одежды. Меня замутило.
Их было трое или четверо - тех, кто умер в замурованной наглухо часовне. Двое лежали рядом со мной, обнявшись или прижавшись друг к другу. У стены виднелись еще несколько маленьких, жалких кучек тряпья и костей.
- Жестоко, - вполголоса сказал Крис и взял меня за руку. Он тоже увидел скелеты. - Их жестоко убили, Димка.
- Они сами себя убили, - растерянно ответил я.
У стены стояло ржавое ведро с окаменевшими остатками раствора. Дверь замуровывали изнутри, а снаружи ее лишь оштукатурили.
Крис медленно нагнулся, поднял что-то с пола.
- Тетрадь, Дима.
Нам повезло, бумага почти не пострадала. Тетрадь пожелтела, разодранная посередине обложка покоробилась, но буквы были видны даже при свете факела.
Оказавшийся в часовне вслед за нами Тимур присвистнул при виде скелетов, подошел к ящикам. С хрустом оторвал одну из досок. Восторженно произнес:
- Крис! Тут, кажется, оружие!
Почему-то нас это даже не взволновало. Не сговариваясь, мы с Крисом стали выбираться наружу. На смену нам мгновенно нырнули Толик и Меломан. Крис молча подошел к окну, оглянулся, протянул мне тетрадь.
- Давай… Читай.
Вокруг нас были лишь девчонки, ребята рылись среди ящиков.. Трещали отдираемые доски. Чему-то шумно восхищался Илья.
- Читай, Дим, - робко сказал Малек. Он тоже не полез в часовню. Может быть и у него появилось охватившее нас чувство: написанное в тетради важнее любых находок.
Почерк был округлым, девчоночьим. Чернила от времени не выцвели, а, наоборот, потемнели.
- «Шестое июля тысяча девятьсот сорок седьмого года», - прочитал я. - «Двадцать дней назад мы создали наш Союз…»
Я запнулся. Выглянувший из проема Тимур гордо выкрикнул:
- Крис, здесь два автомата!
- «В окружении враждебных сил капиталистического мира наш остров решил не сдаваться, а поднять знамя пролетарской революции».
Мне было и грустно, и смешно. Но больше, наверное, грустно.
