Понятно, он изложил это куда подробней, подкрепил, насколько мог, математикой; зал слушал его в тишине, а потом ринулся в бой.
Лирни забросали вопросами. Как он объясняет "жизнетворность" сигнала? Откуда она взялась? Или он считает ее чистой случайностью? И прежде всего - откуда мы взяли Лягушачью Икру?
- Я размышлял и об этом, - ответил Лирни. - Вы спрашиваете, кто все это задумал, составил и выслал. Ведь если б не жизнетворные свойства сигнала, жизнь в Галактике была бы чрезвычайно редким явлением! А что вы скажете о физических свойствах воды? Если б вода при четырех градусах тепла не была тяжелее воды при нулевой температуре и лед не всплывал бы, то все водоемы промерзали бы до дна и вне экваториальной зоны никакие водные организмы не выжили бы. А если б вода имела иную, не столь высокую диэлектрическую постоянную, в ней не могли бы возникнуть белковые молекулы, стало быть - и белковая жизнь. Но разве в науке спрашивают, кто об этом милостиво позаботился, кто и как придал воде большую диэлектрическую постоянную или большую плотность, чем у льда? Подобные вопросы мы считаем бессмысленными. Однако, будь у воды другие свойства, возникла бы небелковая жизнь или жизнь не возникла бы вообще. Точно так же бессмысленно спрашивать, кто выслал жизнетворное излучение. Оно увеличивает вероятность выживания высокомолекулярных соединений, и это либо такая же случайность, или, если угодно, такая же закономерность, как и та, что наделила воду "жизнетворными" свойствами. Проблему нужно поставить с головы на ноги, а тогда она выглядит так: вода имеет такие-то и такие-то свойства, а в космосе существует излучение, стабилизирующее биогенез; то и другое способствует зарождению жизни, позволяя ей противостоять нарастанию энтропии…
- Лягушачья Икра! - кричали из зала. - Лягушачья Икра!
Я боялся, что сейчас начнется скандирование, - зал был накален, как во время боксерского матча.
- Лягушачья Икра? Вы знаете лучше меня, что так называемое Послание не удалось прочесть целиком; расшифрованы только фрагменты - из них-то и возникла Лягушачья Икра. Это означает, что Послание как осмысленное целое существует лишь в вашем воображении, а Лягушачья Икра - просто овеществленная информация нейтринного потока, с которой удалось что-то сделать. Сквозь "расщелину" между мирами - погибающими и возникающими вновь - вырвался клубящийся сгусток нейтринной волны. Энергии этой волны достаточно, чтобы "выдуть" очередную вселенную, как выдувают мыльный пузырь; ее фронт несет в себе информацию, как бы унаследованную от минувшей фазы. Как я уже говорил, в этой волне содержится информация, создающая атомы, информация, "поощряющая" биогенез, - и еще информация, которая с нашей точки зрения ничему не служит, ни к чему не пригодна. Вода обладает свойствами, благоприятствующими жизни, - вроде тех, что я перечислил, - и свойствами, безразличными для жизни, например, прозрачностью; будь она непрозрачной, на возникновение жизни это никак не повлияло бы. Нелепо спрашивать: "А кто же все-таки сделал воду прозрачной?" - и так же нелепо спрашивать: "Кто создал рецепт Лягушачьей Икры?" Это просто одно из свойств данной Вселенной; мы можем его изучать, как изучаем прозрачность воды, но "внефизического" смысла оно не имеет.
Поднялся страшный шум; наконец Белойн спросил, как Лирни объясняет кольцеобразность сигнала? И почему практически весь спектр излучения в нейтринном диапазоне представляет собой обычный шум, а в одной-единственной полосе содержится столько информации?
- Но это же очень просто, - ответил космогонист, который, казалось, наслаждался всеобщим волнением. - Вначале все излучение было сконцентрировано в этом участке, потому что именно так его сфокусировала, сжала, промодулировала "горловина между мирами" - как струю воды, проходящую через узкое отверстие; вначале было игольчатое излучение - и ничего больше. Потом, из-за расхождения, расползания, десинхронизации, дифракции, преломления, интерференции все большая доля излучения расщеплялась, смазывалась, и наконец через миллиарды лет после рождения нашей Вселенной первичная информация выродилась в шум, резко сфокусированное излучение - в широкий энергетический спектр; да еще появились вторичные, шумовые генераторы нейтрино - звезды. А эмиссия, в которой мы усмотрели Послание, - остаток младенческой "пуповины", горсточка, еще не успевшая полностью рассеяться после бесчисленных отражений и странствий из угла в угол метагалактики. Сегодня вселенской нормой является шум, а не информация. Но в момент взрывоподобного рождения нашей Вселенной первоначальный нейтринный пузырь содержал в себе полную информацию обо всем, что потом из него возникло; это реликт эпохи, от которой других следов не осталось, и потому-то он так не похож на "обычные" формы материи и излучения…
Она была убедительна, ничего не скажешь, - эта прекрасная, логически стройная конструкция. Затем последовала очередная порция математики; Лирни показал, какими свойствами должна обладать "горловина" в качестве матрицы именно того участка нейтринного спектра, излучение которого мы назвали "звездным сигналом". Это была отличная работа; он использовал теорию резонанса и сумел объяснить непрерывное повторение сигнала и даже обосновать место его появления (радиант Малого Пса).
Тут я взял слово и сказал, что это он, Лирни, поставил проблему с ног на голову, приделав к Посланию целую Вселенную - как раз такую, какая была ему нужна; к известным энергетическим свойствам сигнала он подогнал размеры своей пресловутой горловины и так переиначил геометрию этого ad hoc изобретенного Космоса, чтобы направление, откуда приходит сигнал, оказалось не случайным.
Лирни, улыбаясь, признал, что отчасти я прав. Но добавил, что, если б не его "щель", миры возникали бы и гибли без когерентной связи, каждый был бы иным - точнее, мог быть иным, - чем предыдущий; или же. Космос так и не вышел бы из стадии "антимира", из безэнергетической фазы, и всякому становлению пришел бы конец; не было бы ни новых миров, ни нас, ни звезд над нами, и некому было бы ломать голову над тем, что НЕ произошло… Но произошло же! Дьявольская сложность Послания объясняется вот чем: плотность вещества в гибнущем Космосе так чудовищно велика, что со смертью он отдает - как человек отдает Богу душу - свою информацию; она не улетучивается, а согласно неизвестным нам законам (ведь в этом сжатии, в распадающемся пространстве, физика уже недействительна) сливается с тем, что еще существует, - с нейтринным сгустком в самой "горловине".
Белойн - он вел заседание - спросил, приступать ли к дискуссии или дать сначала слово Синестеру. Мы, понятно, проголосовали за второе. Лирни я раньше встречал у Хаякавы, но о Синестере даже не слышал. Он был молод, невысок, с каким-то картофельным лицом, - ну да это не важно.
Начал он совсем как Лирни. Космос - пульсирующее образование, с чередующимися фазами "голубых" сжатий и "красных" расширений. Каждая фаза длится около тридцати миллиардов лет. В "красной" фазе, когда материя уже достаточно разрежена, на остывающих планетоподобных телах возникает жизнь, включая ее разумные формы. В "голубой" фазе, когда начинается сжатие, огромные температуры и все более жесткое излучение уничтожают живую материю, которой за миллиарды лет успели обрасти планеты. Разумеется, в "красной" фазе (в которой довелось родиться и нам) существуют цивилизации различного уровня, а среди них и такие, которые достигли вершины технологии; по мере развития науки, и особенно космогонии, они уясняют себе, что ожидает в будущем их самих и Вселенную. Такие цивилизации, или, скажем для удобства, такая цивилизация, находящаяся в одной из галактик, знает, что процесс упорядочения пройдет через пик, а потом начнется уничтожение всего сущего в раскаляющемся горниле. Обладая намного большими познаниями, чем мы, она сумеет хотя бы отчасти предвидеть и дальнейшее течение событий - после "голубого светопреставления"; а если ее познания возрастут еще больше, она сможет повлиять на эти события…
Тут по залу опять пробежал легкий шум: Синестер излагал ни больше ни меньше как теорию управления космогоническими процессами!
Астробиолог, вслед за Лирни, предполагал, что "двухтактный космический двигатель" не является жестко детерминированным (в фазе сжатия возникают значительные неопределенности - из-за случайных в принципе вариаций в распределении масс и различного протекания аннигиляции) и невозможно с абсолютной точностью предсказать, какой тип Вселенной возникнет после очередного сжатия. Эта трудность известна и нам, пусть в миниатюрном масштабе: мы не в силах предвидеть - то есть рассчитывать - ход турбулентных процессов (скажем, завихрений в воде, разбивающейся о рифы). Поэтому "красные вселенные", которые поочередно рождаются из "голубых", могут сильно отличаться одна от другой, и существующая ныне, в которой жизнь возможна, представляет собой, может быть, эфемерное, неповторимое образование, за которым последует длинная череда абсолютно мертвых пульсаций.
Такой гороскоп - картина вечно мертвого, безжизненно раскаляющегося и безжизненно остывающего космоса - может не удовлетворить цивилизацию высшего типа, и она попытается изменить будущее. Зная об ожидающей ее гибели, она может "запрограммировать" звезду или систему звезд - регулируя их излучение - так, чтобы получилось подобие нейтринного лазера. Действовать он начнет тогда, когда тензоры гравитации, параметры температуры, давления и так далее превысят некоторые максимальные значения и сама физика этого Космоса начнет распадаться в прах. Тогда-то гибнущее созвездие-лазер разрядит накопленную энергию и обратится в черную нейтринную вспышку, до мелочей запрограммированную за миллиарды лет до того! Монохроматическая нейтринная волна, самое жесткое и стабильное из всех излучений, станет не только похоронным звоном для гибнущей фазы Космоса, но и зародышем новой фазы - участвуя в формировании новых элементарных частиц. А кроме того, "впечатанная" в звезду программа включает и "жизнетворность" - увеличение вероятности появления жизни.
В этой грандиозной картине звездный сигнал оказывался вестью, посланной в наш Космос из космоса, который ему предшествовал. Итак, Отправители не существовали - уже по крайней мере тридцать миллиардов лет. Послание, ими созданное, пережило гибель их мира, затем включилось в процессы творения и положило начало эволюции жизни на планетах. Так что и мы были Их детьми…
Идея была остроумная! Сигнал - отнюдь не Послание, его жизнетворность нельзя считать формой, противостоящей содержанию. Это мы, в силу наших привычек, пытались разделить неразделимое. Сигнал, а точнее, творящий импульс начинает с такой "настройки" материи космоса (в новом ее воплощении), чтобы возникли частицы с нужными свойствами, - нужными, разумеется, с точки зрения "творящей" цивилизации. А когда начинается астрогенез, а за ним планетогенез, тогда, с появлением "адресата", включаются в работу другие структурные свойства сигнала, помогающие зарождению жизни. Увеличивать шансы молекул на выживание легче, чем дирижировать и управлять возникновением самых элементарных частиц материи. Поэтому мы и приняли жизнетворный эффект за нечто отдельное и лишенное содержания, а второй, атомотворящий, эффект назвали Письмом.
Мы не прочли его, потому что нам - нашей науке, физике, химии - полное прочтение не под силу. Но из обрывков запечатленных в импульсе знаний мы соорудили себе рецепт - Лягушачьей Икры! Так что сигнал - не сообщение, а программа, и адресован он Космосу, а не каким-либо существам. Мы можем лишь попытаться расширить наши познания, используя как сам сигнал, так и Лягушачью Икру.
Синестер закончил. Аудитория ошеломленно молчала. Вот уж подлинно embarras de richesse! Сигнал - творение Природы, последний нейтринный аккорд погибающей Вселенной, предсмертный поцелуй, который "щель" между миром и антимиром запечатлела на фронте нейтринной волны; или - завещание давно умершей цивилизации. Ничего не скажешь, впечатляющая альтернатива!
Нашлись и среди нас сторонники обоих подходов. Напоминали, что некоторые частоты обычного, естественного жесткого излучения увеличивают интенсивность мутаций, а значит, могут ускорить ход эволюции, тогда как другие частоты не обладают такими свойствами, - но из этого вовсе не следует, будто одни частоты что-то означают, а другие нет. Все пытались говорить разом. Я словно стоял у колыбели новой мифологии. Завещание… и мы - наследники Тех, Других… умерших задолго до нашего рождения…
Поскольку от меня этого ждали, я попросил слова и начал с того, что через произвольное количество точек на плоскости можно провести произвольное число различных кривых. Я никогда не считал, что главное - выдвинуть побольше гипотез, ведь их можно придумать бесконечное множество. Вместо того чтобы подгонять наш Космос и предварявшие его события к свойствам Послания, достаточно допустить, что наша приемная аппаратура примитивна - как, скажем, радиоприемник с низкой избирательностью. Он ловит сразу несколько станций, и получается катавасия; если слушатель, не знающий ни одного из языков вещания, запишет все без разбора, он напрасно будет ломать себе голову. Жертвой такой технической ошибки могли стать и мы.
Допустим, что так называемое Послание - запись нескольких передач сразу. Если звездные автоматические передатчики работают именно на той "частоте", которую мы считаем единичным каналом связи, то непрерывное повторение сигнала вполне объяснимо. Возможно, именно так общества, образующие "цивилизационный альянс", поддерживают синхронность каких-то своих технических устройств - астроинженерных, к примеру.
С этим хорошо согласуется цикличность сигнала. Но уже не столь хорошо - Лягушачья Икра; впрочем, с некоторой натяжкой можно было бы и ее объяснить в рамках такого подхода. Во всяком случае, он скромнее, а значит, реалистичнее грандиозных картин, только что показанных нам. Еще одна загадка - то, что есть лишь один сигнал. А ведь их должно быть немало. Но переделывать весь Космос ради того, чтобы отделаться от загадки, - такую роскошь мы не можем себе позволить. Тогда почему бы не счесть, что сигнал - это "музыка сфер", торжественный гимн, нейтринные фанфары, которыми Высшая Цивилизация приветствует, ну, скажем, вспышку Сверхновой? А может, мы приняли апостольское Послание? Вот слово, которое становится Плотью, а вот и Повелитель Мух, порождение мрака, знамение, указывающее на манихейскую природу сигнала - и Мироздания. Множить подобные толкования недопустимо. По сути, обе гипотезы консервативны, особенно гипотеза Лирни, которая сводится к отчаянной защите эмпирического подхода. Точные науки с самого своего зарождения занимались явлениями Природы, а не Культуры; не существует физики или химии Культуры - есть лишь физика и химия "материала Вселенной". Рассматривая Космос как чисто физический объект, лишенный всяких "значений", Лирни уподобляется человеку, который письмо, написанное от руки, изучает как сейсмограмму (поскольку и то и другое - сложные кривые определенного вида).
Гипотезу Синестера я определил как попытку ответить на вопрос: "наследуют ли друг другу очередные вселенные?" Согласно ответу, который он дал, наш сигнал, оставаясь искусственным образованием, перестал быть Посланием. Под конец я перечислил ужасающее количество допущений, взятых авторами с потолка: отрицательное выворачивание материи, ее превращение в информацию в момент предельного сжатия, выжигание "атомотворящих" стигматов на нейтринной волне. Эти допущения, по самой их природе, не поддаются проверке - там" при "конце света", не будет не только никаких разумных существ, но даже и самой физики. Это - не что иное, как спор о загробной жизни, прикрытый физической терминологией. Или, если угодно, философская фантастика (по аналогии с научной фантастикой). Под математическим одеянием скрывается миф; я вижу в этом знамение времени, и только.
Тут уж, разумеется, дискуссия вспыхнула, как пожар. Под конец Раппопорт неожиданно встал, чтобы предложить "еще одну гипотезу" - настолько оригинальную, что я ее изложу. Различие между искусственным и естественным, напомнил он, не абсолютно, а относительно, и зависит оно от выбранной нами системы отсчета. То, что выделяет живой организм при обмене веществ, мы считаем продуктом естественного происхождения. Если я съем слишком много сахара, мои почки будут выделять его избыток. От моих намерений зависит, будет ли сахар в моче "искусственным" или "естественным". Если я, зная механизм явления, съел сахар нарочно, чтобы его выделять, то присутствие сахара в моче будет "искусственным"; а если мне просто захотелось сладкого и ничего более, то присутствие сахара будет "естественным". А вот и практическое доказательство: я могу заранее условиться с тем, кто проводит анализ, и тогда результаты анализа будут служить информационным сигналом. Скажем, наличие сахара будет означать "да", а отсутствие - "нет". Это - процесс символической сигнализации, но только между нами двоими. Тот, кому наш уговор неизвестен, ничего о нем не узнает, исследуя мочу. В природе, как и в культуре, "на самом деле" существуют лишь "естественные" явления, а "искусственными" они становятся только потому, что мы связываем их друг с другом определенным образом - с помощью уговора или действия. Только чудеса "абсолютно искусственны" - потому что они невозможны.
После такого вступления Раппопорт нанес решающий удар. Предположим, сказал он, что биологическая эволюция может идти двумя путями; либо она создает отдельные организмы, а потом из них возникают разумные существа, либо - на другом пути - она создает "неразумные", но необычайно высоко организованные биосферы - скажем, "леса живого мяса" или другую какую-то форму жизни, которая в процессе очень долгого развития осваивает даже ядерную энергетику. Но осваивает не так, как мы осваиваем технику изготовления ядерных бомб и реакторов, а так, как наши тела освоили обмен веществ. Продуктами такого метаболизма будут явления радиоактивного типа, а на следующем этапе - и нейтринные потоки, "выделения" всепланетного организма; их-то мы и принимаем - в виде звездного сигнала. Это - процесс совершенно естественный, поскольку никто ничего не собирался пересылать или сообщать. Но может быть, другие организмы-планеты узнают о существовании себе подобных благодаря "нейтринным следам", оставленным в пространстве. Тогда между ними устанавливается что-то вроде сигнализации.
Раппопорт добавил, что его гипотеза согласуется с образом действий, принятым в науке: наука ведь не разделяет явления на искусственные и естественные. Гипотеза эта не отсылает нас к "другим вселенным" и поэтому может быть проверена - по крайней мере, принципиально, - если будут обнаружены "нейтринные организмы" или хотя бы доказана их теоретическая возможность.
Не все по-настоящему поняли, что это была не просто демонстрация изобретательности. Ведь, вообще говоря, можно предвидеть и рассчитать любой тип превращения органической материи, исходя из физики и химии, однако ни физика, ни химия не помогут вычислить или предвидеть культуру, в которой некие существа пишут и посылают "нейтринные письма". Это - феномен иного, внефизического порядка. Если цивилизации обращаются друг к другу на разных языках, а различия в уровне их развития велики, то "менее сведущие" в лучшем случае извлекут из полученного сообщения его "физическую составляющую" (или естественную, что одно и то же). Больше они ничего не поймут. При достаточно больших межцивилизационных различиях одни и те же понятия в разных культурах могут иметь совершенно различный смысл.
Было еще говорено и о том, насколько рационально ведет себя "цивилизация Отправителей" (независимо от того, жива она или - как полагал Синестер - мертва). Можно ли считать рациональной заботу о том, что будет "в следующей вселенной" через тридцать миллиардов лет? Какую же громадную, даже для немыслимо богатой цивилизации, приходится платить цену - в виде судеб живых существ, - чтобы стать кормчим Великой Космогонии или создать "жизнетворный эффект"! А если для них это рационально, то "рациональность" - не одно и то же для разных цивилизаций.
Потом мы собрались небольшой компанией у Белойна и еще долго, за полночь, спорили; если Лирни с Синестером нас и не убедили, то уж точно подлили масла в угасавший огонь. Обсуждали гипотезу Раппопорта. Он дополнил ее, уточнил, и возникла поистине невероятная картина - гигантские биосферы, которые "телеграфируют" в космос, не ведая, что творят; неизвестный нам уровень гомеостаза, - единая система биологических процессов, добравшихся до источников ядерной энергии и мощностью своего метаболизма не уступающих мощности звезд. Жизнетворность их "нейтринных выделений" становилась таким же точно эффектом, как деятельность растений, которые насытили атмосферу Земли кислородом и тем проложили путь организмам, не способным к фотосинтезу, - но ведь трава без всякого умысла помогла нам появиться на свет! Выходит, Лягушачья Икра - и вообще вся "информационная сторона" Послания - просто продукт невероятно сложного метаболизма, отходы, шлак, структура которого зависела от планетного обмена веществ.
В гостиницу я возвращался с Дональдом, и он вдруг сказал, что чувствует себя, по сути, обманутым: поводок, на котором мы бегали по кругу, удлинили, но мы все равно на привязи. Нам показали эффектный интеллектуальный фейерверк, но вот он догорел, а мы остались ни с чем. Возможно, мы даже чего-то лишились. До сих пор мы были согласны в том, что получили письмо, в конверт которого попало немного песка (так он назвал Лягушачью Икру). Пока мы верили, что это - именно письмо (пускай непонятное и загадочное), сознание, что Отправители существуют, имело ценность само по себе. Но если это не письмо, а бессмысленные каракули, если у нас остается только песок, пусть даже золотоносный, то мы обнищали - больше того, мы ограблены.
Я размышлял об этом, оставшись в одиночестве. Откуда, собственно, бралась уверенность, позволявшая мне расправляться с чужими гипотезами, достаточно серьезно обоснованными? А ведь я был уверен, что мы получили Письмо. Мне очень важно передать читателю не эту веру - она не имеет значения, - а то, на что она опиралась. Иначе зря я писал эту книгу.
Такой человек, как я, который не раз и подолгу, на разных фронтах науки, бился над разгадкой шифров Природы, знает о них куда больше, чем можно вычитать из его математически отутюженных публикаций. Опираясь на это интуитивное знание, я утверждаю, что Лягушачья Икра с ее накопителем ядерной энергии, с ее эффектом "переноса взрыва" неизбежно должна была в наших руках обернуться оружием - ведь мы так сильно, так страстно стремились к этому. И то, что нам это не удалось, не могло быть случайностью. Ведь удавалось - в других, "естественных ситуациях" - увы, слишком часто! Я отлично могу представить себе существа, которые послали сигнал. Они решили для себя: сделаем так, чтобы его не могли расшифровать те, что еще не готовы; нет, будем еще осторожней: пусть даже ошибочная расшифровка не даст им того, что они ищут, но в чем им следует отказать.
Ни атомы, ни галактики, ни планеты, ни наши тела не были снабжены Кем-то такой системой защиты, и мы пожинаем печальные плоды этого. Наука - это часть Культуры, которая соприкасается с окружающим миром. Мы выковыриваем из него кусочки и поглощаем их не в очередности, наиболее благоприятной для нас, - ибо Никто об этом любезно не позаботился, - а в той, которая определяется сопротивлением материи. Атомы и звезды не располагают никакими аргументами; они не могут нам возражать, когда мы создаем модели по образу их и подобию, они не преграждают нам доступа к знанию - даже если оно смертельно опасно. Все, существующее вне человека, имеет намерений не более, чем покойник. Но если к нам взывают не силы Природы, а силы Разума, ситуация радикально меняется. Тот, кто создал Послание, руководствовался намерениями, наверняка не безразличными по отношению к жизни.
