Часть пятая. Его счастливое предназначение
Глава 34
Фостер оторвался от дел своих:
— Младшенький!
— Сэр?
— Этот мальчишка, до которого ты добирался… Им можно заняться. Марсиане от него отступились.
Дигби казался удивленным:
— Извините. Разве есть у меня перед неким юным созданием невыполненный долг?
Фостер ангельски улыбнулся: в чудесах вообще-то никакой надобности нет; воистину, псевдоконцепция «чудес» несет в себе внутренние противоречия, но этой молодежи все приходится познавать на своем опыте.
— Не обращай внимания, — сказал он мягко, — речь идет о небольшом мученичестве, и я займусь им сам… Да… Младшенький!
— Сэр?
— Зови меня просто «Фос» — церемонии нужны, когда мы на оперативной работе, в творческой студии они ни к чему. И напомни мне, чтоб перестал звать тебя «Младшенький», ты неплохо справился с работой на том временном задании. Как бы ты хотел называться?
Помощник заморгал:
— А у меня есть другое имя?
— Их тысячи. Какое тебе больше по вкусу?
— Я, знаете ли, никак не припомню в сию вечность.
— Ладно… а не хотел бы ты называться «Дигби»?
— О да, конечно! Очень миленькое имя. Спасибо.
— Не надо меня благодарить. Ты его заслужил.
Архангел Фостер вернулся к своей работе, не забывая и о той маленькой дополнительной задачке, которую возложил на себя. На мгновение он задумался, не стоит ли сделать так, чтоб чаша сия миновала крошку Патрицию, но затем упрекнул себя за столь непрофессиональное, почти человеческое намерение. Чувство жалости ангелам противопоказано. Другое дело — сочувствие.
Марсианские Старейшие вчерне достигли элегантного решения своей эстетической проблемы и отложили ее в сторону на несколько столетий, чтобы она породила новые ответвления. Одновременно, не спеша, можно сказать, почти рассеянно, они «извлекли» информацию из чужеземного малышонка, которого вернули в его родной мир; информация содержала сведения о том, что он узнавал о своем народе, и теперь, восхвалив его, они порвали с ним связь, поскольку для их отдаленных целей он ценности уже не представлял.
Они просмотрели все собранные им материалы и, имея в виду проверку того чернового решения, начали готовиться к проведению исследований эстетических параметров, которые могут возникнуть при анализе творческой необходимости разрушить Землю. Потребуется очень большое ожидание, прежде чем решение можно будет грокк во всей полноте.
Тодайдзы в Камакуре (Камакура — древняя столица Японии. Ныне — город-музей. В храме Тодайдзы (1252 г.) находится гигантская статуя Будды) был опять смыт гигантским цунами, возникшим в результате землетрясения в двухстах восьмидесяти километрах от Хонсю. Волна погубила тринадцать тысяч жителей и швырнула младенца мужского пола высоко, высоко, прямо к подножию статуи Будды, где он был найден и выхожен монахами, оставшимися в живых. После стихийного бедствия, уничтожившего его близких, этот младенец прожил девяносто семь лет по исчислению Терры и не оставил после себя ни потомства, ни заслуживающих упоминания деяний, разве что прославился как человек, который постоянно рыгал. Синтия Дачесс ушла в монастырь, что сопровождалось страшной шумихой в средствах массовой информации, и покинула его три дня спустя, но уже без всякой помпы. Бывший Генеральный секретарь Дуглас перенес инсульт, ограничивший движения его левой руки, но не помешавший его способности удерживать доверенное ему богатство. «Лунар Энтерпрайз» опубликовала проспект выпуска облигаций своей дочерней компании «Арес Чендлер Корпорейшен», находящейся в единоличном владении. Исследовательский корабль «Мери Джейн Смит», летающий на генераторах «Лайл», сел на Плутоне. Город Фрезер, штат Колорадо, отметил у себя самую низкую февральскую температуру за все время своего существования.
Епископ Окстангью в новом храме на Гранд-авеню прочел проповедь по тексту (Матфей, XXIV, 24): «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных». Он ясно дал понять, что в его диатрибе речь идет не о мормонах, не о «Христианской Науке», не о римских католиках и уж ни в коем случае не о фостеритах; не касается она и других собратьев-проповедников, чьи добрые деяния намного перевешивают их незначительные отступления от ортодоксальных взглядов или ритуалов… Она направлена исключительно против тех отъявленных еретиков, которые соблазняют верующих, уводя их от веры отцов своих. В одном субтропическом курортном городе этой страны уже принесены три жалобы, обвиняющие некоего пастыря и трех его помощников, а также «Джона Доу», «Мери Роу» (Юридические фикции, применяемые в судебной практике США и Великобритании при возбуждении дел против лиц, личность которых не установлена) и других в поощрении публичного разврата плюс беспорядке и оргиях в своем доме и в содействии росту преступности малолетних.
Прокурор округа не хотел возбудить дело, так как подобных заявлений у него было не меньше десятка, но жалобщики пока еще никогда не являлись на предварительное слушание дел.
Прокурор указал на это обстоятельство, на что адвокат жалобщиков ответил: «На этот раз у вас будет достаточная поддержка. Архиепископ Шорт твердо решил положить конец деяниям этого антихриста».
Прокурора антихристы не интересовали, но приближались первичные выборы.
— Хорошо, только помните, что без поддержки я мало что могу сделать.
— Вы ее получите.
Доктор Джубал Харшоу об этом инциденте ничего не знал, но слыхал о множестве подобных же, так что причин для беспокойства у него было предостаточно. Он пал столь низко, что стал интересоваться «Новостями». Правда, пока дело дошло лишь до обращения в агентство, которое стало высылать ему кипы вырезок на темы «Человек с Марса», «В. М. Смит», «Церковь Всех Миров» и «Бен Какс-тон». Однако зараза проникла уже достаточно глубоко, и он пару раз с трудом подавил желание приказать Ларри принести ему «балаболку».
Черт! И почему дети не мог,т ему хоть письмо написать, зная, что он тут из-за них теряет последнее терпение.
— Первая!
Вошла Анни, но Джубал все еще рассматривал в окно снег и пустой плавательный бассейн.
— Анни, — сказал он, — давай арендуем тропический атолл, а этот мавзолей продадим.
— Слушаюсь, босс.
— Только надо будет составить договор об аренде на то время, пока земля не вернется к индейцам. Я не потерплю тут отелей. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз диктовал нечто, за что денежки платят?
— Сорок три дня.
— Да послужит это тебе уроком. Начинаем. «Предсмертная песнь умирающего оленя»:
Сердце льдом мне сковала неистово злая зима,
Хлещут ветры стальные, свиваясь в невидимый жгут.
И осколки тех клятв, что ты мне приносила сама,
Ранят душу и кровь, как вампиры, по капле сосут.
Тело в шрамах мое, и, как пень, изуродован таз,
Голод жадно урчит, мне пустые кишки теребя.
Свет уходит из снегом присыпанных слепнущих глаз.
Смерть, конечно, страшна, но страшнее стократ без тебя.
Лихорадки огонь нарисует возлюбленной лик,
Отодвинет он тьму, что меня окружает стеной,
И в оглохших ушах оживет твой томительный крик.
рто значит — ты здесь. Ты и в смерти пребудешь со мной.
— Вот так, — сказал Джубал деловито, — поставь подпись «Луиза М. Олкотт» и отошли в журнал «Единение».
— Босс, и вы думаете, за такое заплатят?
— Что? Зато его оценят в будущем. Сунь в архив, и мой литературный агент сможет использовать его для оплаты расходов по моим похоронам. Есть такая хитрость в литературных делах — лучшие работы начинают цениться после того, как автор протянет ноги. Литературная жизнь — дерьмо! Она чем-то напоминает почесывание кота, чтоб он замурлыкал.
— Несчастный Джубал! Если никто его не пожалеет, так он сам будет себя оплакивать!
— Еще и сарказм к тому же! Разве удивительно, что у меня работа из рук валится?!
— Это не сарказм, босс. Только обутый знает, где у него мозоль.
— Тогда извини. Вот еще гонорарная работа. Название: «Одинок я в пути».
Забвенье есть для нас в петле,
Покой несет топор.
Но только яд, как говорят, надежен, да и скор.
Нас пуля в сердце исцелит —
Спустил курок — дыра!
Но мил мне яд. Как говорят, все прочее — мура.
Неплох, конечно, в печке газ,
И кол, чтоб задом сесть.
Но лучше яд, как говорят, с мороженым поесть.
Когда ж меня отволокут
В церковный наш сарай,
То только яд, как говорят, мне выдаст пропуск в рай.
ХОР.
Когда же под грохот и стук каблуков
Смерть придет и спросит: «Готов?»
Ты крикни: «А кто мне, ребята, здесь друг?»
И яду прими у друга из рук.
— Джубал, — с тревогой спросила Анни, — у вас расстройство желудка?
— Постоянно.
— Это тоже в архив?
— Как! Это для «Нью-Йоркера».
— Пришлют обратно.
— Еще как купят! Это столь омерзительно, что они не устоят.
— Кроме того, тут что-то не то с размером.
— Еще бы! Надо же дать редактору возможность хоть что-то исправить, иначе он будет разочарован. После того как он пописает в эти стихи, их вкус ему понравится куда больше, и он тут же купит. Моя дорогая, я научился избегать настоящей работы еще когда ты даже не родилась, так что не учи деда, как пить сырые яйца. Если хочешь, я немного повожусь с Абби, пока ты будешь перепечатывать. Эй! Самое время кормить Абигейл! Ты же сегодня вообще не Первая. Первая — Доркас.
— Подождет ваша Абигейл! Доркас прилегла. Ее по утрам теперь мутит.
— Чушь! Я чувствую беременность за две недели до того, как ее можно будет определить с помощью кроличьей реакции, и тебе это прекрасно известно.
— Джубал, оставьте ее в покое… Она так боится, что опять ошиблась… и не хочет расставаться с мыслью, что на этот раз повезло. Неужто вы так мало понимаете в женщинах?
— Ммм… Ну уж, если по правде, то — мало. Ладно, не буду к ней придираться. А почему ты не принесла сюда нашего ангелочка? Тут бы ее и покормила.
— И рада, что не принесла, — чего доброго, она наслушается ваших разговоров.
— Значит, я развращаю детей? Вот как!
— Она еще слишком мала, чтобы понять, когда вы серьезны, а когда шутите, босс. Да вы бы и вовсе бросили работу, принеси я ее. Забавлялись бы с ней и все.
— А разве ты знаешь лучший способ убить время?
— Джубал, я очень рада, что вы так любите мою дочку. Я сама считаю ее очаровательной. Однако теперь все время вы тратите либо на игру с Абби, либо… на нытье.
— Ну и что — нам грозит переход на пособие по безработице, что ли?
— Не в этом дело! Если вы не выдаете на-гора рассказы, вы духовно деградируете. Этот процесс уже достиг того уровня, когда мне, Доркас и Ларри остается одно — грызть ногти. Когда вы кричите: «Первая!» — мы вздрагиваем в надежде, но, как правило, тревога оказывается ложной.
— Раз денег хватает, чтобы оплачивать счета, так о чем беспокоиться?
— А почему беспокоитесь вы, босс?
Джубал задумался. Рассказать ей? Если у него и были какие-нибудь сомнения в том, кто именно отец Абигейл, то они давно испарились, после того как дело дошло до выбора имени. Анни колебалась между Абигейл (Абигейл — отец мой — моя радость (др. евр.)) и Зенобия (Зенобия — жизнь от Зевса (греч.)), а затем наделила ребенка обоими. Анни никогда не упоминала значения этих имен и, надо думать, не подозревала, что ему-то оно известно.
— Вам не обмануть нас, Джубал, — продолжала Анни твердо, — и Доркас, и Ларри, и я знаем, что Майк вполне способен защитить себя. А вот вы превратились в какого- то маньяка.
— В маньяка?! Я?!
— Ларри установил стереовизор в своей комнате, и мы по очереди смотрим все выпуски «Новостей», да и радио тоже слушаем, и все это не потому, что мы беспокоимся, а исключительно из-за вас. И когда имя Майка появляется в «Новостях», а это бывает частенько, мы узнаем обо всех событиях раньше, чем вам их сообщают эти дурацкие вырезки. И мне хочется, чтобы вы вообще бросили их читать.
— Откуда тебе известно про мои вырезки? Я же черт знает на какие предосторожности пустился, чтобы вы не пронюхали о них!
— Босс, — сказала она устало, — кто-то должен выносить мусор? Вы что же думаете, Ларри не умеет читать?
— Вот как! Это проклятый сортир работает отвратительно с тех пор, как уехал Дьюк.
— Напишите Майку, и Дьюк тут же появится.
— Ты же знаешь, этого я не сделаю! — Он с горечью подумал, что Анни, безусловно, права… а вслед за пониманием пришло невыносимое для его гордости подозрение. — Анни! Ты осталась здесь только потому, что так тебе велел Майк?
Она ответила не раздумывая:
— Я здесь потому, что хотела сама.
— Ммм… не уверен…
— Джубал, а еще иногда мне хочется, чтобы вы были помоложе и вас можно было бы выпороть. Могу я договорить?
— Валяй!
Интересно, а остался бы хоть кто-нибудь из них? Вышла бы замуж за Стинки Мириам и уехала ли бы она в Бейрут без одобрения Майка? Имя дочки Фатима-Мишель могло быть одновременно и данью ее новой религии, и желанием ее мужа доставить удовольствие своему ближайшему Другу, а может быть, и кодовым обозначением, вроде двойного имени Абби. Если верно последнее, то знает ли Стинки о своих рогах? Или носит их с той же гордостью, с какой носил их святой Иосиф? Гм… можно предположить, что Стинки известны сроки его гурии… даже братство по воде вряд ли могло заставить супруга закрыть глаза на такое важное дело. Впрочем, так ли оно важно? Как врач и агностик, Джубал в этом сомневался. Но для них могло и….
— Вы меня не слушаете.
— Извини. Задумался. (Прекрати, грязный старикашка… ишь ты, до чего дошел — копаешься в секретах смысла имен, которые матери дают своим детям! Дальше, чего доброго, примешься за нумерологию… там за астрологию, а еще дальше за спиритизм, пока маразм не зайдет так далеко, что останутся лишь больница да заботы по поддержанию жизни в теле, где разум уже угас настолько, что не может дать несчастному телу достойную смерть. Иди открой ящик под номером девятым в своей лаборатории — код «Лета» — возьми два грана, хотя и одного более чем достаточно…)
— Вырезки не нужны, мы сами следим за новостями о Майке, и Бен дал нам братское обещание немедленно сообщать обо всех важных происшествиях в Гнезде. Но, Джубал, ведь Майку невозможно причинить физический вред. Если бы вы побывали в Гнезде, как это сделали мы трое, вы бы знали это.
— Меня не приглашали.
— У нас тоже не было приглашения! Кого же приглашают в его собственный дом? Вы просто придумываете отговорки, Джубал. Бен уговаривал вас, Дон с Дьюком прислали письма.
— А Майк не звал.
— Босс, это Гнездо принадлежит вам и мне в той же степени, что и Майку. Майк — первый среди равных… ну как вы здесь. Этот дом ведь принадлежит и Абби?
— Выходит, так, — ответил он, — дом ее собственность, а у меня лишь права на пожизненную аренду. — Джубал изменил свое завещание, зная, что завещание Майка делает ненужными какие-либо выплаты денег братьям Джубала по воде. Однако, будучи неуверенным в «водном» статусе малышки (за исключением того, что она постоянно мокрая), он завещал все имущество ей и потомкам еще кое-кого. — Я не собирался говорить об этом, но оттого, что ты узнаешь, особого вреда не будет.
— Джубал, я сейчас зареву. Из-за вас я почти забыла, о чем мы говорили. Это очень важно. Майк ведь никогда не станет вас торопить, и вы это прекрасно знаете. Я грокк — он ждет всей полноты свершения, и я грокк — вы тоже.
— Ммм… Я грокк, ты говоришь верно.
— Ну и прекрасно. И еще я грокк, что вы сегодня особенно мрачны из-за нового ареста Майка. Но ведь это далеко не в первый раз.
— Он арестован? Я ничего об этом не слыхал! — И добавил: — Будь оно все проклято, девочка!
— Джубал, Джубал! Бен ведь не звонил, вот и все, что нам надо знать. Вам же известно — Майка арестовывали много раз — и в армии, и как циркача, и в других местах, и раз шесть уже как проповедника. Он никому не ответил злом. Все зло на их совести. Поэтому его еще ни разу не удалось засудить, он всегда выходит из тюрьмы, как только захочет.
— За что его в этот раз?
— О, обычная ерунда — публичный разврат, наказуемое законом насилие, заговор с целью вымогательства, действия, ведущие к росту преступности среди малолетних, конспирация с целью обойти закон о бродяжничестве…
— Ого!
— Аннулирована их лицензия на приходскую школу, однако дети в обычную школу вернуться не пожелали. Не обращайте внимания, Джубал, все это сущая ерунда. Единственная вещь, в которой их технически можно обвинить, недоказуема. Джубал, если бы вы видели Гнездо, вы бы знали, что никакие Федеральные силы безопасности не могут подсунуть им следящие устройства. Поэтому успокойтесь. Шума сначала будет предостаточно, потом обвинения отпадут, а средства массовой информации сделают Майку такую рекламу, что народ повалит к ним толпами.
— Анни… а, может быть, Майк нарочно вызвал огонь на себя?
Она едва не потеряла дар речи.
— Господи, мне такая мысль и в голову прийти не могла, Джубал. Майк ведь не умеет лгать, вы же знаете.
— При чем тут ложь? Может, он распускает слухи, в которых все правда, но в суде доказать невозможно?
— Неужели вы думаете, что Майк способен на такое?
— Не знаю. Зато я знаю, что самый хитрый вид лжи — это сказать точно отмеренную часть правды, а потом замолчать. Не первый раз обвинение возбуждено лишь в расчете на рекламу и газетную шумиху. Ладно. Забудем, во всяком случае, до тех пор, пока не выяснится, что события вышли из-под контроля Майка. Ты все еще Первая?
— Если не будете щекотать Абби под подбородком, агукать и издавать прочие звуки, за которые гонораров не платят, я ее принесу. Иначе мне придется будить Доркас.
— Неси Абби. Я сделаю добросовестную попытку издать звуки, за которые платят, — сочиню боевик на совершенно новый и никем не залапанный сюжетец — мальчик встречает девочку.
— Это просто сногсшибательно, босс! Хотелось бы знать, почему до вас об этом никто не подумал? Минуточку… — Она выбежала из комнаты.
Джубал пришел в хорошее настроение — потребовалась всего лишь минута не приносящей дохода деятельности, чтобы вызвать у Абигейл божественную улыбку, а потом Анни устроилась поудобнее и начала кормить девочку.
— Заглавие, — начал он, — «Девочки похожи на мальчиков, но они еще лучше». Начали. «Генри М. Хавершем Четвертый был прекрасно воспитан. Он верил, что есть только два вида девочек — те, с которыми он был знаком, и те, с которыми — нет. Он на сто процентов предпочитал последних, особенно в тех случаях, когда они к нему не липли». С красной строки. «Никто не представлял его той юной леди, которая ни с того ни с сего плюхнулась ему на колени, и Хавершем отнюдь не желал рассматривать это маленькое стихийное бедствие в качестве замены формального…» …Какого дьявола тебе тут нужно?
— Босс… — начал Ларри.
— Выйди отсюда, закрой дверь и…
— БОСС! Они спалили церковь Майка!
Все бросились в комнату Ларри — Джубал, отставая от Ларри на полкорпуса, Анни, хотя и тащила лишних одиннадцать фунтов, почти наступала ему на пятки. Где-то сзади бежала Доркас, она стартовала позже, разбуженная переполохом.
«…в прошлую ночь. Сейчас вы видите то, что стало с главным входом храма этого культа сразу же после взрыва. Передачу дневного выпуска «Новостей» вел местный корреспондент «Нью уорлд». Не выключайте наш канал, у нас наверняка будут для вас новые сообщения. А сейчас минутка для спонсора этой передачи…» Изображение храма исчезло, а на сцене возникла очаровательная хозяюшка, показанная «наездом» камеры.
— Черт! Ларри, отключи эту штуковину и тащи ее в кабинет! Анни… нет, Доркас, звони Бену!
— Вы же знаете, что в храме нет телефонов, — запротестовала Анни. — Звонить туда бессмысленно.
— Тогда разыщите кого-нибудь, пусть сбегает… нет, в храме никого быть не может… Тогда звоните тамошнему начальнику полиции, нет, лучше окружному прокурору… Последнее сообщение о Майке было, что он в тюрьме?
— Верно.
— Надеюсь, он сейчас там. И все остальные — тоже.
— Я тоже надеюсь. Доркас, возьми Абби. Я пойду звонить.
Когда они вернулись в кабинет, телефон уже заливался во всю мочь, требуя включения скрамблера. Джубал чертыхнулся, набрал комбинацию, решив немедленно послать подальше звонившего, кем бы он ни был.
Им оказался Бен Какстон.
— Привет, Джубал.
— Бен! Ради всех чертей, что у вас там стряслось?!
— Я вижу, вы слушали «Новости»? Поэтому и звоню. Ситуация под контролем.
— Что с пожаром? Раненые есть?
— Да все в порядке. Майк велел передать вам…
— Как это в порядке? Я же видел снимок! Похоже на полный…
— Ах, это… — Бен пожал плечами. — Джубал, послушайте меня, пожалуйста. Мне предстоит позвонить еще многим людям. Вы же не один, кого нужно успокоить. Майк велел звонить вам первому.
— Гм… Хорошо, сэр.
— Никто не ранен, ни у кого даже ожогов нет. Конечно, материальный ущерб миллиона на два потянет. Впрочем, это здание уже все равно не годилось больше, оно «задыхалось» от впитанного в стены опыта впечатлений; Майк и так собирался его бросать. Да, оно считалось огнеупорным, однако против газолина и динамита ничто не может устоять.
— Похоже на настоящие боевые действия, а?
— Помолчите, Джубал. Они арестовали восьмерых наших, всех, кого сумели изловить из Девятого Круга, — всех на основании безымянных представлений об аресте, выписанных на «Джона Доу». Майк добился, чтобы нас всех выпустили под залог часа через два, кроме него самого. Он в каталажке.
— Я выезжаю немедленно.
— Спокойно, спокойно… Майк говорит, что вы можете ехать, если захотите, но особой нужды в этом нет. Я с ним согласен. Пожар начался прошлой ночью, когда храм был пуст, — все служения отменены из-за арестов, пуст, разумеется, кроме Гнезда. Все наши, то есть все, кто был в городе, кроме Майка, находились в это время в Сокровенном Храме. Шел обряд Разделения Воды в его честь, и тут- то и начались взрывы и пожар. Мы все перешли в запасное Гнездо.
— Судя по всему, вам здорово повезло, раз вы сумели выбраться.
— Мы были отрезаны, Джубал. Вообще-то мы все мертвы…
— ЧТО?!
— Мы все внесены в списки умерших или пропавших без вести. Видите ли, никто из храма так и не вышел, когда началась эта петрушка.
— Выбирались через потайной ход «только для жрецов»?
— Джубал, у Майка есть свои средства для подобных случаев… и я не собираюсь их обсуждать по телефону…
— Вы же сказали, что он в тюрьме?
— Сказал. Он и сейчас там.
— Так как же?..
— Хватит! Если вы приедете, не ходите к храму. Ему капут. Я не буду объяснять вам, где мы находимся… и звоню я не оттуда. Если вы приедете, а я в этом смысла особого не вижу, так как ничего сделать вы не сможете, то приезжайте как обычный пассажир, — мы вас отыщем.
— Но…
— Все. До свидания, Анни, Доркас, Ларри и вы, Джубал, и бэби. Поделитесь водой. Ты есть бог. — Экран погас.
Джубал выругался.
— Так я и знал! Вот что получается, если начать валять дурака с религией! Доркас, вызови такси. Анни… нет, сначала закончи кормить ребенка. Ларри, упакуй мой саквояж. Мне нужны все наличные деньги, которые есть в доме. Ларри завтра сходит в банк и пополнит запас.
— Босс, — запротестовал Ларри, — мы едем с вами все.
— Разумеется, все, — сухо подтвердила Анни.
— Умолкни, Анни! Доркас, заткнись! В такое время женщины лишаются права голоса. Тот город — передовая, где может случиться все, что угодно. Ларри, ты останешься здесь и будешь защищать двух женщин и ребенка. Забудь насчет банка — деньги вам не понадобятся, потому что никто из вас и носу не высунет наружу, пока я не вернусь. Игра пошла грубая, а между этим домом и церковью Майка достаточно контактов, чтобы и тут кто-нибудь решился сыграть ва-банк. Ларри, каждую ночь включай все прожектора, проволоку держи под током и в случае необходимости — стреляй. Если потребуется — гони всех в убежище, во всяком случае, колыбельку туда поставь заранее. Принимайтесь за дело, мне еще надо переодеться.
Тридцатью минутами позже Джубал сидел в кабинете полностью готовый к отъезду.
— Босс, такси приземляется! — крикнул Ларри.
— Спускаюсь, — ответил он, бросая прощальный взгляд на «Упавшую кариатиду». Глаза его наполнились слезами. Он шепнул: — Ты сделала все, что могла, девочка, но камень всегда неподъемен… да и кому придется под силу такой…
Нежно дотронувшись до руки согбенной фигуры, он повернулся и вышел.
Отправить на печать