Как им это удалось?
Ну действительно, как этим бешеным удаётся подминать мир под себя? Распространять своё бешенство, как инфлюэнцу – воздушно-капельным путём? Может быть, с помощью постоянно брызжущей слюны?
Нет, товарищи. Так же как ленинцам – с помощью прессы. Либеральной, демократической прессы. Американская интеллигенция, окопавшаяся в ней, с восторгом воспринимает любые идеи, направленные на разрушение старых, отживших, патриархальных, реакционных устоев.
Один из феминотезисов, проштампованных прессой в американских мозгах: «Семья для женщины – самое опасное место». Для продвижения этого идеологического слогана феминосектантки:
а) ведут спецпропаганду;
б) используют как придуманную ими самими статистику (см. следующую главку «Сосущие из пальца»), так и статистику, искусственно организованную.
Разберёмся по порядку.
а) Спецпропаганда
Как можно доказать то, чего нет? Спросите у Геббельса. Был бы жив министр рейхспропаганды, он бы на пальцах объяснил. Но поскольку доктор Йозеф давно покинул наш лучший из миров, обратимся для ответа на этот вопрос к опыту американских бешеных. (Не спотыкайтесь, пожалуйста, каждый раз об это слово. Не стоит думать, будто называя радикалок половой борьбы «бешеными», я хочу их обидеть. Нет, «бешеные» – никакое не оскорбление, а политический термин из истории Великой Французской революции. Так называли очень-очень преданных своим идеям революционных борцов. Ну, вы понимаете…)
Итак, как дать понять нации, что её просто захлестнуло семейное насилие, то бишь – перевожу для ясности – насилие мужчин над женщинами? Элементарно: нужно часто и односторонне рассказывать об этом в газетах. Всегда о насилии мужей над женами и никогда не наоборот. Если бы в газетах писали только об одних похолоданиях, совершенно игнорируя повышения температуры, через пару лет население было бы убеждено: глобальное потепление – миф, мир стоит на пороге ледникового периода.
Но частота рассказов и односторонность – ещё не всё. Для правильного приготовления блюда по имени «пропаганда» необходимо строго соблюдать рецептуру. А именно: ни в коем случае не добавлять приправу по имени «детализация». И непременно добавить усилитель вкуса по имени «обобщение».
То есть ни в коем случае нельзя писать, что в 96% случаев смертным боем бьют своих жён социальные низы – алкоголики, негры, латиносы, психически больные, нелегальные иммигранты, безработные. Во-первых, это неполиткорректно по отношению к убогим и нуждающимся в защите, а во-вторых, не отвечает поставленной задаче. Поэтому писать надо не «безработный афроамериканец», а «мужчина». Цвет мужчины не должен быть упомянут ни в коем случае. И тогда всё, что творят цветные маргиналы, мы перетянем на всех мужчин, в том числе на целевую группу – белых преуспевающих американцев. Что и требовалось доказать.
Далее. Если описывается какое-то преступление, то вместо слова «преступник» нужно писать «лицо кавказской национа…» ой, простите, это я чего-то не из той оперы… нужно писать «мужчина». Запомнили? Не «преступник», а «мужчина». И тогда слово «преступник» будет ассоциироваться у читателя со словом «мужчина». Преступник – это мужчина. Не женщина.
Далее. Как отмечают непредвзятые исследователи, по правилам феминопропаганды в одной статье (одном интервью) ни в коем случае нельзя смешивать темы – и в особенности темы семейного насилия и лесбийских браков. Потому что в гетеросексуальных парах избиения встречаются в пять раз реже, чем в лесбийских. Если это всплывет, будет подорвана пропаганда целого идеологического крыла феминизма. Своих гасить нельзя, мы – одна банда, и враг у нас – общий…
Далее. Если в статье идёт речь об описании ситуации вообще, например, в аналитическом материале про семейное насилие, то, описывая жертв, к слову «женщины» полезно добавить «и дети». Мимоходом. Так оно сильнее сработает. Однако сильно педалировать детскую тему ни в коем случае не стоит, поскольку известно, что матери бьют детей в три раза чаще, чем отцы.
Известная феминистка Робин Морган – Геббельс в юбке – так объяснила генезис феминистической пропаганды: «Я думаю, что демонизация и очернение мужчин в средствах массовой информации – достойный и стимулирующий политический акт, потому что угнетённый класс имеет право на классовую ненависть к своим угнетателям».
Ясно, что подобная массированная пропаганда не могла пройти бесследно. Успех пропаганды определяется по реакции общественного мнения. Вот пример такой реакции: несколько лет назад законодатели Вирджинии решили поместить в брачных свидетельствах, выдаваемых тамошними ЗАГСами, особую надпись, предупреждающую – как на сигаретных пачках о вреде курения. Надпись в брачном свидетельстве должна была предостерегать молодых мужей о недопустимости насилия над только что приобретёнными женами. Потому что самое опасное место для женщины – не Гарлем ночью, а собственный дом. А главный тиран – муж.
б) Особая статистика
Кажется, Марк Твен писал, что есть три вида лжи: просто ложь, наглая ложь и статистика. Он жил давно, а то бы непременно внёс в реестр четвёртый вид лжи – феминистическую статистику. Как она приготовляется?
Во-первых, в основу артикулируемых феминистками цифр ужасающего семейного насилия ложатся признательные показания самих мужчин. Признание – царица доказательств, помним, да?.. Как вариант: вместо актов насилия феминистками учитываются звонки о них – все звонки в полицию от женщин с сообщением о насилии. Хотя почти 90% подобных звонков – вовсе не сообщения об изнасилованиях или избиениях, а извещения о ссорах без применения физического насилия либо способ побольнее отомстить мужу.
Во-вторых, анонимные опросы. Тут есть, где разгуляться – можно выбросить за ненадобностью из опросных листов сведения о пострадавших при семейном насилии мужчинах (их практически столько же, сколько пострадавших женщин) и оставить только сведения о пострадавших женщинах. А ещё проще вообще не вписывать в анкеты подобные «политически ошибочные» вопросы – о насилии женщин по отношению к мужчинам. Мужчин спросим в анкетах, как часто они избивают своих жён, женщин – как часто их избивают мужья.
Третье. Сведения из «бабоубежищ». Есть в Америке такой общественный институт – убежища для женщин, подвергшихся мужскому насилию. Бабоубежища делают деньги на избитых женщинах, и чем большее число женщин считаются избитыми, тем лучше для бабоубежищ. Кроме того, поскольку бабоубежища предназначены только для женщин, пострадавших от мужчин, ясно, какая у них может быть статистика. И какой быть не может…
Вот удивительный пример того, кто попадает в статистику жертв. Представьте себе ситуацию. Жена в присутствии мужа рассказывает посторонним, как она наставляет мужу рога. Чтобы не слушать этого, муж… нет, не бьет её по чану, – просто, не в силах слушать такое, он выходит из комнаты. В результате женщина проходит по феминистической статистике как жертва насилия, ибо муж «игнорировал её». Это случилось в Америке. А вот как ведут подсчёты в Австралии…
Три-четыре года тому назад подогретое темой домашнего насилия правительство Австралии провело специальное исследование. В котором сделало примечательные выводы: отныне домашним насилием над женщиной считается не только битьё и угроза оружием, но и «оставление оружия в доступных местах», причём в понятие «оружие» включаются «стартовые и игрушечные пистолеты».
В другом подобном же австралийском исследовании был сделан следующий вывод: под понятие «насилие над женщиной» должны подпадать случаи, когда мужчина не разрешает женщине воспользоваться машиной или просто указывает ей, куда ехать. Также считается насилием, если мужчина возмущается, что жена слишком долго болтает по телефону, в результате чего приходят огромные счета.
Теперь, я думаю, не нужно спрашивать, откуда в австралийской статистике данные о том, будто каждая третья женщина является жертвой «домашнего насилия».
И в американской тоже… Радикальные феминистки рекомендуют считать изнасилованием не только словесные оскорбления (а уж тем более шлепки, тычки и пощипывания), но и общее доминирование мужчины в семье. В том числе интеллектуальное. Потому что интеллект – это самцовость, а самец – насильник. Так что если вам, женщина, захотелось покапризничать, или проявить эмоции, или предложить милую глупость, а он в ответ отхлестал вас по мозгам железной логикой, которой вы не могли воспротивиться, – смело звоните в полицию: вас поимели!
Чему здесь удивляться, если директор Института домашнего насилия в США Ленор Уокер пишет: избитой считается любая женщина, «если она чувствовала, что была психологически или физически избита своим мужчиной».
Вот реальная история. Женщина запустила в голову мужа стаканом. Потом ударила его стулом. Он пальцем её не трогал. Ленор Уокер считает, что в этой истории женщина является прямой «жертвой домашнего насилия», поскольку её агрессия была спровоцирована мужем: он «игнорировал её и работал допоздна, чтобы продвинуться по служебной лестнице».
Вот ещё одна поразительная история. Женщина Пэгги Сэйз решила убить мужа. Днём она сходила в тир – потренироваться в стрельбе. Вечером пристрелила мужа. Ночью отправилась на дискотеку. Директор института домашнего насилия, которая защищала в суде Пэгги Сэйз, полагает, что Пэгги должна проходить по категории жертв домашнего насилия. Потому что если муж убивает жену, он в этом виноват, а если жена убивает мужа, в этом тоже виноват он.
Вот что сказала о сложившейся ситуации президент Ассоциации адвокатов Штата Массачусетс Элайн Эпстейн: «Стало совершенно невозможно эффективно представлять интересы мужчины, против которого было сделано голословное обвинение в домашнем насилии».
Ещё одна модная тема в США – инцест. Поскольку из теорий феминизма следует, что все мужчины – насильники, имманентно присущее им насилие должно распространяться и на детей. В совокупности с патологической любовью американцев к фрейдизму, данная теория привела к весьма масштабным сумасшествиям. Отсюда, кстати, и все эти страшные уголовные законы и кампании против детской порнографии.
– Там у них без этого теперь никак, – рассказывала мне американская гражданка российского производства Мария Решетникова. – Обязательный номер в программе. Если у дамы в жизни что-то не получается, значит, отчим в детстве где-то не там пальчиком невзначай дотронулся. Детская психическая травма…
Возникла целая индустрия психотерапевтов-экзорцистов, которые за немалые деньги сеанс за сеансом погружают клиентов в прошлое, почти в младенчество, заставляя вспоминать то, чего не было и что хоть мало-мальски напоминало бы инцест – сексуальные поползновения родителя по отношению к чаду. Вспомнила – сеанс прошел успешно! Вот откуда у тебя все проблемы! Не вспомнила – ещё поработаем, придется раскошелиться на несколько дополнительных сеансов…
На самом деле статистически проблема инцеста ещё менее актуальна, чем проблема домашнего насилия. Процент инцестных отношений в обществе не намного превышает процент каннибализма. Но американцы, запуганные пропагандой, этого не знают. Им кажется, что инцест – кругом. И этим стали пользоваться… Когда женщина, решая свои внутрисемейные проблемы, звонит в полицию по поводу домашнего насилия, у неё есть два варианта вранья: она может сказать, что насилуют (бьют) её, а может – что детей.
Если про добропорядочного гражданина вдруг распространяется слух, что он насилует собственных детей, он может сразу пускать себе пулю в лоб. Потому что вокруг оклеветанного человека тут же образуется страшный вакуум. Человеку просто некуда идти. Множество американцев, не дожидаясь оправдательного суда, просто не выдерживают общественного прессинга и кончают жизнь самоубийством. Кстати говоря, число мужчин, покончивших жизнь самоубийством после подобного обвинения, значительно превышает число женщин, покончивших жизнь самоубийством после реального изнасилования.
Я не удивлюсь, если вскоре на стенах будут появляться надписи «Встретишь феминистку – убей её!».
Карфаген должен быть разрушен.
Сосущие из пальца
Впрочем, большой нужды изготавливать искусственную статистику у бешеных нет. Можно просто придумывать цифры. Работает не хуже.
Если внимательно присмотреться к американской прессе, видно, что из статьи в статью, из программы в программу гуляют одни и те же феминистические цифры-пугалки. Непонятно откуда взявшиеся. Феминистическая пропаганда использует их по сотому разу в соответствии с принципом «повторенье – мать ученья». Одна и та же ложь, повторённая многократно и отпечатавшаяся в сознании масс, становится правдой.
«По телевизору сказали!..»
Вся история радикального феминизма – это (по срокам) жизнь одного поколения. Начав в конце шестидесятых исповедовать новую веру, юная девушка, ставшая через 30 лет зрелой дамочкой, может увидеть, обернувшись через плечо, всю историю движения.
И на некоторых эти повороты головы произвели отрезвляющее воздействие. Некоторые отдельно взятые феминистки – прямо как когда-то Дантон – вдруг прозревают. А вокруг уже – гильотины, гильотины…
Вот, например Кристина Соммерс. Стряхнув с себя хунвейбиновское наваждение, она рассказывает интересные вещи.
Соммерс: «…современный феминизм – разновидность тоталитаризма. Много молодых женщин из феминистских клик совмещают в себе две очень опасные вещи – упёртость и неверную информацию. В своих сектах они впитывают только катахезис угнетения – их учат, что каждая четвёртая женщина является жертвой изнасилования… что женщина зарабатывает 59 центов от каждого доллара, заработанного мужчиной… что женщин особенно сильно бьют в день финала по Суперболу на воскресенье… Всё это – сплошные мифы…».
Насчет Супербола – точно подмечено. Это одна из самых знаменитых легенд, рождённых в Аненербе феминизма, – будто, возбудившись от наблюдения игры в мяч по телевизору, кровавые самцы начинают лупцевать своих жен почём зря: на этих животных любое зрелище агрессии воздействует, как красная тряпка на быка!..
Откуда же взялась эта байка?
Слово Кристине Соммерс: «Несколько лет назад феминистические активистки распространили новость, будто в день финала по Суперболу насилие в отношении женщин возрастает на 40%. В результате NBC даже запустила ролик, обращённый к мужчинам, с призывом к ним оставаться спокойными… „Нью-Йорк Таймс“ начала называть этот день не иначе как „день ужаса“. Но репортёр Кен Рингл из „Вашингтон Пост“ сделал то, что совершенно несвойственно современному медиа-бизнесу, склонному к сенсациям, – он провёл свое собственное расследование и выяснил, что не существует в природе такой статистики. Сорокапроцентный рост насилия в день Супербола – это миф». Миф, придуманный бешеными.
И таких мифов у бешеных – целый ридикюль. К тому же фантазийному ряду относится цифра в 150 000 ежегодно умирающих от анорексии женщин. Феминистки озвучивают её постоянно. Только представьте себе кошмар ситуации: каждый год в США от голода умирает 150 000 молодых девушек! Они изнуряют себя, чтобы быть привлекательными для мужчин, бедняжки! Нет прощения этим извергам!
150 000 человек в год… 411 человек в день… 17 человек в час – вынь да положь… Мор какой‑то. Каждые 3,5 минуты умирает девушка, доведшая себя до состояния бухенвальдского скелета в стремлении понравиться мужчинам. Где все эти девушки? Ведь за пару-тройку месяцев до смерти они должны были быть ещё в состоянии, качаясь, гулять по улицам. Почему же вокруг мы видим только толпы толстых, разжиревших на гамбургерах девок? Где же будущие покойницы – стройные и звенящие?.. Пусть порадуют население хотя бы несколькими выходами в свет!..
Увы. 150 000 дистрофиков умирают незаметно и тихо. По чердакам, что ли, высыхают?
Для сравнения: в жутко автомобилизированных США в автомобильных авариях погибает чуть меньше 50 000 человек в год (на 250‑миллионное население). В России – 30 000 человек (на 143‑миллионное население).
А тут – 150 000. От голода… То есть даже простого здравого смысла достаточно, чтобы понять абсурдность этой картины. Но здравого смысла у американцев мало. С цифрами у них отношения напряжённые, в элементарной математике янки не разбираются.
Реальное число жертв этого психического заболевания – анорексии – 50–100 человек в год. Но откуда все-таки взялась цифра 150 000?..
Приводит эту цифру в нашумевшей книге «Внутренняя революция» феминистка Глория Стинен. Она переписала её из книги Наоми Вульф «Красивый миф». А Наоми, в свою очередь, «списала ответ» у некоей Джоан Брамберг. Нация троечников…
Ладно, а у Брамберг цифра откуда? И кто такая эта Брамберг? Тетя Брамберг – профессиональная феминистка из Корнельского университета. Тетя ниоткуда не списывала, тетя – учёный, она сама придумала. На пальцах раскинула…
Нет, после распальцовки Брамберг, конечно, как полагается солидному учёному, сделала ссылку – на Американскую ассоциацию анорексии и булемии. Но когда туда позвонили и прямо спросили, президент ассоциации Дайана Мак-Лей пожала плечами: нет у нас таких цифр, да и быть не может, вы сами-то соображайте головой – сто пятьдесят тысяч! Откуда?..
…Тем не менее, цифра гуляет по миру. Толстым пожирателям гамбургеров хочется верить в хорошее…
Я их назвал толстыми? Ох, простите. Я хотел сказать, «людям, испытывающим горизонтальные трудности» или как оно там…
Феминистки вообще любят поразить масштабом трагедии. Помните, Клинтону его подружки-феминистки подсунули бумажку с цифрой – 700 000 ежегодно насилуемых женщин. Каждый час – 80 штук!.. В реальности же в середине девяностых за изнасилования осуждалось около 10 000 человек в год. (Для сравнения: в России примерно на четверть меньше.) Причём что самое забавное, заявлений об изнасиловании поступало примерно 90 000. То есть 8/9 всех «заявок на посадку» были ложными доносами!.. То есть попасть «под раздачу» в США можно с вероятностью, в полтора раза большей, чем под машину.
Но все-таки ценой нескольких десятков тысяч долларов, потраченных на свою защиту, восьми из девяти «угнетателей» удаётся избежать тюремных нар. Именно поэтому феминистки ратуют за расширение понятия «изнасилование». Их теории считают изнасилованием любой половой акт между мужчиной и женщиной, даже совершённый на добровольной основе, если перед этим женщина пила или принимала наркотики; если мужчина склонил её к сексу при помощи уговоров или каких-либо посулов. Руководствуясь этими дефинициями, феминистки в последние годы подняли годовой норматив изнасилованных женщин до числа, превышающего миллион.
Ясно, что это очередной мыльный пузырь. Но надувают эти пузыри феминистки на деньги налогоплательщиков. Гендерные «науки», особенно исследования, касающиеся секс-харассмента, при Клинтоне финансировались от щедрот Департамента образования по полной программе. В одном только 1995 году миллион бюджетных долларов был выделен на женские симпозиумы по «самоуважению», тренинги по «гендерному равенству» и распознаванию секс-харассмента. Любопытно, что из этого «лимона» 90 929 долларов пошло на изучение секс-харассмента в школах (руководитель программы Нэнси Стейн), а 139 126 долларов ушло на программу, предложенную некоей Мэрл Фрош. Эта «учёная» вознамерилась провести «исследования о сексуальных домогательствах в детских садах».
Кстати, упомянутая выше Стейн уже много лет специализируется на поиске врагов народа в школьных учреждениях и является авторицей термина «гендерные террористы». Гендерные террористы – это учащиеся мужского пола. «Boys» на старорежимном.
Вот ещё одна история с цифрами… В ноябре 1992 года на сайте Национальной ассоциации женских исследований появилось сенсационное сообщение о том, что согласно последнему рапорту организации «Женский Марш» главная причина всех родовых травм – избиения мужьями и сожителями беременных женщин.
Прочитавшая это сообщение Кристина Соммерс подивилась и решила провести собственное расследование. Для начала она спросила знакомого педиатра, могут ли побои, нанесённые беременной женщине, вызвать впоследствии родовую травму у ребёнка. Тот ответил, что выкидыш – могут. А чтобы травму… Никогда о таком не слышал.
Соммерс звонит в «Женский Марш», просит копию исследования, Директриса Морен Корри отвечает, что ни о каких подобных исследованиях слыхом никогда не слыхивала. А журналисты уже вовсю с восторгом цитируют новый миф о зверствах белых мужчин. Либеральная интеллигенция, состоящая, в основном, из вышеупомянутых мужчин, восторженно хлопает очередным разоблачениям. (Революционному террору хлопают всегда только те, кто пока ещё не попал под нож гильотины, в данном случае – обвинений в секс-приставаниях или изнасиловании.)
Результат поисков – нулевой: источника у информации нет. Все кивают друг на друга. Опять пузырь…
В качестве примера половой дискриминации феминистки любят говорить, что женщины зарабатывают почти вдвое меньше мужчин. У меня нет статистики на начало XXI века, но в конце ХХ-го американские женщины на каждый доллар, заработанный мужчиной, получали 0,8$. То есть совсем не вдвое меньше.
«Да 20 центов тоже сойдет! – скажут феминистки. – Дискриминация!..»
Нет. Никакой дискриминации. Женщины получают меньше, потому что меньше работают. У женщин короче рабочая неделя, вот и весь секрет «неравенства». Соотношение 1:0,8 получается при подсчёте годовых зарплат мужчин и женщин, работающих на одной работе и имеющих одинаковую квалификацию. Если же сравнить при прочих равных зарплату почасовую, вся «дискриминация» сразу же куда-то исчезает. Арифметика простая: меньше часов – меньше денег. Больше часов – больше денег. Женщины предпочитают меньше денег.
…Наверное, чтобы потом был повод вопить об угнетении…
А почему мужчины занимают подавляющее большинство руководящих постов? А по той же причине: кто больше работает, кто захватывает выходные и вечера, – тот больше преуспевает. Женщины преуспевать не хотят.
…Наверное, чтобы потом был повод вопить о дискриминации…
Кроме того, женщины рожают и кормят грудью, из-за чего у них случаются большие перерывы в работе. Разумеется с потерей квалификации. Женщины предпочитают потерю квалификации, а не ребёнка.
…Наверное, чтобы у феминисток потом был повод вопить о мифической теории стеклянного потолка…
Прозревшие
Говоря о прозревших, я пока упомянул только Кристину Соммерс. А между тем, не только её одну тошнит от вида молодой феминистической поросли. Таких, как она, – много. Я не могу не дать им слова. Им, прошедшим боевыми дорогами половой войны, осыпанным пылью трудных походов к чёрту на кулички, истрепавшим раздвоенные языки в многочисленных дискуссиях… Им, а также их единомышленникам-журналистам. В данном случае неважно, кто есть кто из авторов цитат, важно, что они живут в стране, то есть находятся внутри ситуации и потому являются компетентными наблюдателями.
Мелани Филлипс: «Мужчины в университетских городках живут под постоянной угрозой гендерной инквизиции, если они выходят с девочкой пообедать…
Такое впечатление, что было объявлено об открытии сезона охоты на мужчин. Конечно, не было никаким совпадением, что на следующий день после того, как правительство объяснило нам, что мужчины – свирепые животные, оно объявило о введении ещё более жестких мер против безответственных бывших мужей – через реформу закона об алиментах… который рассматривает всех отсутствующих отцов как безответственных, даже притом, что некоторые могут быть невинными жертвами разрушительного поведения женщин».
Бэббит Френсис: «В настоящее время в англоговорящих странах феминистическая юридическая теория стремится выхолостить основание всей юридической системы, беспристрастность судов… феминистский юрист Катерин Мак-Кинон экспрессивно отвергает общее юридическое право, которое она воспринимает как „концептуальное несоответствие традиционных юридических теорий с социальной реальностью мужского сексуального обращения с женщинами“. Гражданское право могло бы рассматривать сексуальное преследование как личное оскорбление, а не системное преследование женщин как пол. Но Мак-Кинон и её феминистские когорты добиваются определения sexual harassment именно в качестве половой дискриминации.
…возникает проблема, как определять сексуальное преследование. Американская феминистская «Национальная организация для женщин» определяет его так: «Всякое повторяющееся или нежелательное сексуальное поведение, сексуально уничижительные заявления, сексуально дискриминационные замечания, которые причиняют дискомфорт или унижение». При такой широкой категории не удивительно, что феминистки заявляют, что 85% женщин в тот или иной момент их жизни подвергнутся сексуальному преследованию на рабочем месте. Это сравнимо с заменой ограничения скорости законом, согласно которому быть оштрафованным можно за любую скорость при движении по окрестностям, если оно причиняет жителям неудобства.
Есть характерный случай в Австралии, где служащая заявила о половой дискриминации, потому что её не назначили авиадиспетчером. Она провалила соответствующий экзамен, необходимый для назначения на эту должность. Экзамены показали, что её работа могла бы привести к тому, что самолеты столкнулись бы в воздухе. Тем не менее, она заявила, что её провал объяснялся половой дискриминацией и «враждебным рабочим окружением».
Вы можете заметить здесь нелогичность позиций феминисток. С одной стороны, они утверждают, что нет никаких различий между полами и что любое неравенство является плодом дискриминации. С другой стороны, они утверждают, что подшучивание на рабочем месте по-разному воспринимается мужчинами и женщинами. В то самое время как феминистки заявляют, что мужчины и женщины одинаковы, они провозглашают, что женщины отличаются от мужчин, потому что они лучше, и если бы женщины получили бы власть, мы имели бы более заботливый и сострадательный мир…
…для мужчины является таким же преступлением называть женщину «сладкая» или «крошка», как называть её «сука». За всякие слова мужчина может быть наказан, если женщине они субъективно не нравятся: критерием является не то, что мужчина сказал, а то, что женщина почувствовала».
Ева Содди: «Часто мужчин арестовывают на местах их работы или после работы на пороге их собственного дома, в то время как они напрасно пытаются открыть входную дверь, в которой был заменён замок.
На них надевают наручники перед сотрудниками или соседями, испуганными детьми и усмехающимися женами, отвозят в тюрьму без единого вопроса или объяснения… Они могут быть освобождены, если пообещают не контактировать с женой и детьми и держаться в пределах предписанного расстояния от их домов и тех мест, в которых, как они знают, жена и дети могут появиться. Если они случайно увидят детей на улице, им надлежит перейти на другую сторону…
При этом они… по-прежнему ответственны за внесение арендной платы за собственность, к которой им не позволяют приближаться… После развода, если повезёт, им оставят четверть от общей суммы их дохода, но может случится и так, что сумма выплат превысит весь (курсив мой. – А.Н.) их доход в соответствии с разными распоряжениями, выпущенными независимо друг от друга.
…в прошлом году в Оттаве, Канада, женщина рассердилась на мужа и позвонила по телефону 911. Полиция приехала молнией, муж был увезён в тюрьму и получил запретительный ордер. Будучи без гроша, он заночевал в котельной высотного дома.
Однако его жена имела небольшую проблему: один из детей нуждался в операции, поэтому ей самой требовалась помощь. Нет проблем! Мужу разрешили приходить домой и сидеть с детьми, пока не было жены, а после её прихода он снова должен был возвращаться в котельную… Десятью месяцами позже обвинения с мужчины были сняты, и он смог возвратиться домой и жить там – возможно, до тех пор, пока его жена не успеет добежать до телефона».
Дом нетерпимости
Поскольку вся Америка запугана мужским насилием, там везде раскиданы листовки, на которых жирными цифрами отпечатан телефон ближайшего бабоубежища. Эти бумажные клочки тревожного жёлтого цвета можно найти на улице, в кинотеатре, в магазине, в автобусе… Адреса на листовке нет. Потому что бабоубежища – секретные организации в полном смысле этого слова. Адрес бабоубежищ не разглашается.
– Я была в одном таком убежище, – рассказывала мне Ада Баскина. – Но сколько трудов мне стоило туда попасть! Адрес убежища – страшная тайна, постороннему человеку туда проникнуть невозможно.
Порядок попадания в бабоубежище таков. Женщина звонит по телефону. Её в условном месте встречают люди на машине и отвозят в секретное место. Почти программа защиты свидетелей от мафии! Только мафией в данном случае выступают мужчины.
В Америке действует мощная индустрия социальной защиты. Операцию без медицинской страховки вам не сделают. А вот позащищать – это сколько угодно. Потому что если доктору платит сам пациент или его страховая компания, то всякого рода защитникам – местные бюджеты, корпоративные спонсоры, мелкие жертвователи. Защищать выгодно!
Вот вам поразительная история о том, как одну женщину «защитили»…
История началась с того, что муж героини, придя однажды домой под хмельком, наорал на жену. Не бил. Просто наорал, потому что она ему что-то не в ту степь сказала. Дело было возле крылечка, на улице. Случайный прохожий позвонил по 911 с сообщением, что по такому-то адресу происходит насилие.
Пробив по базе дом и узнав, что у супругов есть дети, полиция после своего визита сообщила о происходящем в DSS (Department of Social Services – Департамент социальной защиты). Хотя детей эта мимолетная ссора супругов никак не задела – 16‑летнего сына не было дома (он находился в отъезде), а 7‑летняя дочь во время инцидента спала на верхнем этаже и ни о чем не подозревала.
Тем не менее, сигнал прошёл. И через некоторое время на пороге дома возникла работница Департамента. Она порекомендовала «избитой женщине» походить на психологические тренинги в общественную организацию «Дом независимости» – местное бабоубежище. Героиня в доступной форме объяснила работнице Департамента, что избитой женщиной она не является, что муж ею по жизни не управляет, не управляет он также и её деньгами, что былой конфликт давно исчерпан и что если она будет нуждаться в помощи, то прекрасно знает, как набрать 911.
Услышав все это, работница патронажа в полном соответствии с методическим пособием по работе с избитыми женщинами сделала в своем кондуите пометку – «женщина в отрицании». После этого на протяжении нескольких месяцев работница приходила к героине и уговаривала походить на тренинги в Дом независимости. Героиня отказывалась. И каждый раз после разговора с ней работница DSS заполняла строчки кондуита. Дело героини пухло на глазах.
В один из её приходов героиня сказала работнице службы соцзащиты, что, исключая тот единственный инцидент, когда муж наорал на неё, он обращается с ней очень хорошо, что они любят друг друга и вовсе не хотят разводиться. Выслушав все это, работница DSS записала в кондуит: «защищает обидчика, нуждается в лечении». После чего стала… жаловаться на своего бывшего мужа, говоря, что тот «тоже был насильником».
Выслушав эти признания соцработницы, героиня сказала, что в её случае ситуация, слава Богу, другая. Что с мужем у неё отношения прекрасные и он не насильник. В ответ работница сунула в руки героине «сервис-план» – предписание пройти особые психотерапевтические курсы в Доме независимости для того, чтобы «понизить отрицание» и «поднять чувство собственного достоинства».
Героиня вздохнула и ещё раз терпеливо объяснила, что не хочет идти на промывание мозгов. Работница взяла ручку и записала в её личное дело: «муж контролирует и держит в изоляции». После чего, понизив голос, предложила встретиться подальше от дома, чтобы героиня «могла говорить свободно». Всё это уже начинало напоминать паранойю.
Далее соцработница побеседовала с детьми. Дети сказали, что семья у них прекрасная, никакого насилия со стороны отца ни они, ни их мама не испытывают. И страха перед папой тоже не испытывают. После этого в личном деле героини появилась запись «вся семья находится в отрицании из страха перед мужем».
При очередном визите соцработницы, отвечая в тысячный раз на одни и те же вопросы, героиня попыталась зайти с другой стороны – она указала на то, что в городке её семью все знают и уважают. И что её дом находится на главной улице городка, рядом – здания полиции, суда, пожарная часть. Скрыть в таких условиях вопли, крики и прочие атрибуты домашнего насилия было бы просто невозможно. Так что лучше соцработнице не заниматься переливанием из пустого в порожнее, а найти настоящие проблемы. Скорбно поджав губы, работница записала в кондуит: «домашнее насилие не прекращается».
Нет, она вовсе не была злонармеренной или сумасшедшей, эта дура из DSS. Она просто внимательно изучила методичку, составленную для работы с избитыми женами. А составлена методичка так, что не даёт жертве вырваться: если женщина утверждает, что её бьют, значит, её нужно срочно изолировать от мужа в бабоубежище и/или выписать против мужа оградительный ордер (выселить его на улицу). Если же она утверждает, что муж её не бьёт, значит, у женщины «стадия отрицания» – она запугана мужем и её опять-таки нужно срочно увозить в бабоубежище на промывку мозгов, чтобы «понизить уровень отрицания».
Между тем преследование всё нарастало. Сменяя друг друга, работницы из DSS звонили героине, приезжали к ней домой и уговаривали встретиться на нейтральной территории, чтобы «поговорить свободно». Потом начались прямые угрозы…
Однажды позвонил работник Департамента соцзащиты и сказал, чтобы женщина немедленно пошла в суд и получила против мужа ограничительный ордер. Терпение героини лопнуло, и она вежливо послала служащих к такой-то матери, сказав, что семейная жизнь – её личная проблема и чтобы они перестали её беспокоить.
…Как она ошибалась! Семейная жизнь в Америке – давно уже не личное дело! А очень даже общественное. И то же самое, кстати, сейчас призывает сделать в России Маша Арбатова. Один из её любимых тезисов, украденных за океаном, – «нужно сделать личное – общественным, как в цивилизованных странах»…
Едва героиня положила трубку, как телефон зазвонил снова. Тот же голос предупредил, что если она не возьмёт ордер и не выселит мужа из дома, у неё заберут детей. Пришлось идти.
В суд героиня пришла вместе с мужем. Судья удивился и сказал, что впервые видит такое – чтобы супруги вместе приходили за ограничительным ордером. Героиня объяснила, что её преследует DSS. Судья поморщился и признался, что он сам не в восторге от диктата DSS в своём суде, но если он не выдаст ордер, героиню совсем затретируют. И выдал ордер сроком на год.
Увы, получение ордера не спасло героиню от киднеппинга. Напротив, со стороны DSS это был только хитрый ход! Потом, после того как они все-таки украли у героини ребёнка и поместили девочку в приют, работники DSS размахивали этим ордером в суде как козырной картой: видите, она сама просила суд выселить насильника из дома! Обстановка в доме нездоровая!.. Впрочем, не будем забегать вперед.
Через несколько месяцев (!), когда героиня уже и думать забыла об этой истории, в её дом вошли две строгих дамы из Департамента SS. Сохраняя абсолютно суровое выражение лица, они сказали, что сейчас будут спасать женщину, – та только должна взять узелок с вещами, забрать детей, и они немедленно пойдут, как выразились эсэсовки, «в секретное место». Не бойтесь, сказали они, мы не дадим вам контактировать ни с кем из вашего бывшего окружения – никто вас не найдёт.
– А если вы с нами не пойдете, наш юридический отдел начнёт процедуру по изъятию ваших детей.
Разговор слышал 16‑летний сын героини. Он сказал эсэсовкам, что если они заберут 7 летнюю девочку, это нанесет ей сильную психологическую травму, поскольку ребёнок очень привязан к родителям. В этот момент как раз пришла из школы девочка. Увидев чужих теток, она спряталась за маму. Девочка была так напугана, что даже не хотела утром следующего дня идти в школу. Мама успокоила её и сказала, что папа с мамой девочку любят и никому-никому её не отдадут.
Девочка была похищена из школы. Её арестовали прямо в классе во время урока и посадили в приют.
– Теперь-то, милочка, вы у нас будете посещать Дом независимости, иначе никогда больше увидите своего ребёнка! – радовались работники SS (Так у автора!!!).
Героине пришлось покориться. Отныне она стала практически поднадзорной, каждую неделю женщина была вынуждена отмечаться в общественной организации – Доме независимости. Каждый прогул добавлял бы ей штрафных очков и снижал шансы на встречу с дочерью. Кстати, в личном деле героини было отмечено, что она обратилась к промывщикам мозгов по собственной инициативе.
