ИСТОРИЯ АНИ (прыжок через препятствия)
Она попала к нам из интерната для умственно отсталых детей. Она долго училась читать, и даже добилась кое-какого успеха благодаря стоическим усилиям ее родителей и учителей. Но вот с пониманием себя и окружающих дело обстояло хуже некуда. Аня не видела, что между людьми существуют внутренние связи, то есть не ощущала границ отношений и тонких нитей норм поведения. Вокруг нее был вакуум, и вела она себя соответственно.
Как она срывала уроки! Какие восхитительные скандалы устраивала своим одноклассницам в 4 и 5 классах. С каким гневом реагировала на несправедливые замечания учителей – и уходила, хлопнув дверью! А новообретенная мама пила валерьянку и молила Бога (в прямом смысле) вселить в девочку хоть немного смирения и разума. Но ни того ни другого не просматривалось в ее натуре. Зато энергия била ключом. А в шестом классе, эта неистраченная на интеллект энергия еще и пошла в рост. Аня носила обувь 42 размера и переросла девчонок восьмого класса. Разумеется, пропорционально добавилось голоса и душевных порывов.
Сейчас ей 13 лет.
Ее тело выросло и окрепло, сейчас на вид ей можно дать и шестнадцать…
Но скандалы она закатывает приемной маме по сценарию именно пятилетней девочки. Стоит проявиться малейшему внешнему давлению или жизнь подкидывает задачу, кажущуюся неразрешимой, как в Ане проявляется малое дитя, лишенное способности мыслить логически. Мгновенно забываются все благие намерения и договоры с родителями, в ноль стирается опыт предыдущих семейных ссор, забываются обещания быть послушной и взрослой.
Рычаги управления берет на себя пятилетка…А она откуда взяла модель поведения?
А от мамы, которую созерцала в пьяных разборках с собутыльниками-клиентами.
И вот я своими глазами видел следующую картину.
По дорожке идет Аня с подружкой и распевают какую-то милую песенку о лете. И встречаются им еще пара подружек, с которыми рядом оказалась еще и пара мальчишек.
И поведение сразу меняется.
Обе благонамеренные шестиклассницы выражают свои чувства и ожидания предстоящего веселья в таких словах и интонациях, которые нельзя было почерпнуть нигде, кроме заштатного публичного дома. (Эх, даже писать об этом неприятно.) Обе девочки попали к нам в возрасте 8 лет. С ними занимались достаточно серьезно, обучая правилам этикета, вежливой речи, даже, (прости Господи!) молитвам. И, казалось, что их поведение вполне соответствует нашим ожиданиям. А вот, изменилась ситуация, и в них всплыли реакции, хранившиеся в глубинах памяти. Мы забыли (вернее постеснялись, сочли, что слишком рано) научить их общению с противоположным полом, а придумать это самостоятельно они не могут по причине малолетства. Куда проще вытащить готовый образец из своей памяти. Представляете, что там лежит, если мамы были представительницами самой древней в мире профессии со склонностью к алкоголизму. Добавьте сюда еще два-три года в детских домах. Судя по всему, главный объем информации был получен девочками лет в 5, и теперь выплыл на поверхность, как неотторжимая часть их Образа Мира. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и «обучающее» воздействие современного кинематографа и попсовых песен. Во-вне это проявляется аляпистой «боевой» раскраской губ и глаз, максимально открытыми одеждами и явно провокационным поведением:
- Эй, клюшка, у тебя живот выпирает, панталоны широки…
- А ты, галоша, молчи. Я просто пытаюсь трусы подтянуть…
(Нет ли вокруг мальчиков? Все эти фразы предназначаются именно им!)
Замечание старшей девочки «разве так можно себя вести», приводит только к тому, что пошлости сыплются с удвоенной силой.
Тут включается еще и глубинный инстинкт соперничества. Он расцветает пышным цветом через час на самой дискотеке, и сопровождается слезами, переходящими в продолжительную истерику…
- Ты, дура, почему ты подошла к Лехе? Он мой!
- Сама дура, ты кокетничаешь со Стасиком!
Теперь вопрос, как стереть это плебейское наслоение сознания и заменить его на более приемлемый в обществе образец поведения. Это представление о «правильном» поведении в обществе мальчиков заложено настолько глубоко в основу сознания шестиклассниц, что невинная попытка старшеклассниц переубедить их, вдруг встречена в штыки. Запретить? Конечно, и это необходимо, но только запрещенное - не значит стертое, оно проявится чуть позже, и отклонит жизненный путь от восхождения и самореализации, обрекая ребенка на повтор гибельного пути матери.
Такой ход мыслей вроде бы заставляет нас принять идею о готовом «сценарии» развития, из которого ребенок не может выйти.
Научный, то есть линейно-логический подход подводит к принятию чуть ли не идеи предопределения. Но это слишком примитивная, вульгарная точка зрения. Когда мы в Китеже утверждаем, что ребенок приходит в мир с готовой программой развития, то признаем и возможность изменения этой программы!
Бессознательное, которому уделял столько внимания З. Фрейд не может быть только сточной канавой для вытесненных инстинктов. Более того, никто еще не доказал, что путь туда закрыт. Впрочем, и сам Фрейд все-таки пытался работать именно с бессознательным.
Уже в сентябре Педсовет констатировал, что Аня, умирая от скуки с «недорощенными» одноклассницами, начинает уминать среду под себя и становиться диктатором. Ее давление на одноклассниц могло привести к замедлению их развития. А необузданный темперамент «аксельратки» никак не способствовал установлению рабочей атмосферы на уроках. В целях спасения остальных шестиклассниц было решено перевести ее в 8 класс. (Разумеется неофициально, а как бы «понарошку».) Размеры и самооценка детей в старшем классе не оставляли Ане простора для независимого поведения. Кое-кто высказывал осторожные опасения, по поводу возможной душевной травмы девочки – «Сломается, ощутив свою неадекватность». Но большинство, учитывая ее пренебрежение мнением окружающих и энергетический потенциал, надеялись на лучшее.
Я предложил такую формулу – «Аня остается уже два года двоечницей в своем классе. Разве понесет ее самооценка ущерб, если она станет двоечницей в восьмом? Наоборот, обучение в старшем классе поднимет ее самооценку и снимет желание срывать уроки». А, в общем, я надеялся на чудо.
« Несчастное общество, или человечество, или человека стараются вогнать в план. Но при этом забывается, что вера в человека именно тем характеризуется, что мы уверены: за пределом того, что мы уже узнали о человеке, за пределом того, что нам видно, что нам постижимо, есть в человеке такие глубины, которые нам непостижимы: тот глубокий, глубинный хаос, о котором когда-то писал немецкий философ Ницше, говоря: кто в себе не носит хаоса тот никогда не породит звезды. Только сердце по-настоящему зряче и раскрывает уму те глубины, которые тот постичь не может; настоящая вера в человека учитывает возможность этих глубин, потаенных возможностей в них, и ожидает, что неожиданное, непостижимое может случиться.
Оно случается почти всегда. Мы человеку даем свободу и одновременно дарим ему наше доверие». (Антоний Сурожский)
Разговор на Педсовете через полгода.
- Аня получила тройку за контрольную по алгебре. (То есть решила три задачи из пяти.)
- Аня немного отстает по истории. Не может разобраться в тонкостях противоречий между разными группами народников.
- Ане трудно без надежной базы усваивать тригонометрию.
- Учится охотно, чтобы не ударить лицом в грязь перед мальчиками. Но усидчивости не хватает.
Иными словами, через пол года Аня превратилась в совершенно новую личность, ориентированную на обучение и повышение своего статуса в коллективе. Обзавелась она и подругой – Машей из девятого класса.
Почему-то хочется выразить итог этого эксперимента на языке, напоминающем высокий язык науки. Ну, что-то вроде этого – «Перевод всей системы на два уровня сложности, позволил более рационально использовать накопившиеся запасы энергии и комплексно решать вопросы всестороннего роста личности».
Окружающая среда заставляет тянуться…
Ребенок может думать одну мысль и делать одно дело. Нам кажется, что это все, на что он способен. Но вы ведь не пробовали увеличить нагрузку. Да еще так увеличить, чтобы ребенок СОГЛАСИЛСЯ на это увеличение…
Идет общекитежская ролевая игра. Все дети разделены по отрядам, кипят страсти. Участники учатся совместным действиям, отстаивают общие интересы.
Аня при исполнении своих обязанностей командира. Она серьезна, старательна, сосредоточена, она честно играет свою роль. Но вот тринадцатилетний Сергей отказался ей подчиниться, не пошел мыть посуду. Начинается разборка. «Дурак! Я тебе морду набью!»
Что происходит? Аня не умеет разрешать конфликты по взрослому, поэтому при первом эмоциональном напряжении рухнула из разборок прямо в детскую смертельную обиду. Аня не знает полутонов в отношениях. Мальчик становится смертельным врагом, а врагов надо бить! Аня и бьет.
Но рядом социум. Ее пытаются образумить, остановить. С ней пытаются говорить, как со старшей. Но в ней-то сейчас разгулялась пятилетка. Она в обиде, и поэтому вправе карать, в своем вымышленном мире, где царит абсолютная справедливость.
Она привыкла в Китеже, что с ней будут беседовать, ее будут увещевать. Здесь куда безопасней для пятилетки можно выплеснуть эмоции. В детдоме в наказание, судя по ее же собственным рассказам, давно бы поставили голой в угол. Но в относительной безопасности общины Аня самозабвенно играет в пятилетнюю, отыгрывая то, что наболело и не нашло выхода.
Но тут в дело вступают НАСТАВНИКИ (об этом китежском изобретении несколькими главами ниже). Один из них – Егор, забирает ее для беседы.
- Ты же знаешь, что разрушаешь команду, мешаешь нам.
- Ну и пусть. Мне плевать на вашу игру, она мне не нравится! (сколько лет девочке, которая так изъясняется?) Я хочу быть дома одна.
- Этого мы тебе позволить не можем. Ты обязана попросить извинения у Сергея, которого ты побила.
- Не буду я у него просить извинения. Он - гад, меня не слушался, а я лишь выполняла то, что должна была, как командир.
- Мы все в команде считаем, что ты не права.
- Мне все равно.
- Тебе все равно как к тебе относятся люди вокруг тебя?
- Да, мне плевать на то, как вы ко мне относитесь…
- (Егор теряет терпение и взрывается сам) Тогда слушай, если ты через пять минут не придешь сама и не попросишь прощения у Сергея, мы тебя выгоним из игры, а потом соберем малый Совет и решим, можешь ли ты оставаться в Китеже.
Вот тут пятилетнюю девочку охватывает страх и она уступает место девочке куда более разумной и расчетливой – тринадцатилетней.
Маленькая девочка до этого играла в сказке. В сказке рай для детей. Там можно сделать свои законы справедливости, там можно требовать, приказывать, орать…
Но теперь, глядя на возмущенного наставника Егора, она понимает, что доигралась и вместо Ивана-царевича, послушного ее воле, перед ней огнедыщащий дракон. И друзья по отряду это уже больше не феи и гномы, а каменные стены, о которые можно расшибиться, но они все равно не пустят тебя обратно в сказку. Сознания, в стрессовой ситуации начинает работать со всей силой и Аня осознает, что сейчас она вылетит из сказки в Большой мир. А там никто не даст второго шанса. И взрослая Аня это знает! Она мгновенно прекращает истерику, высушивает слезы, идет извиняется, улыбается, договаривается.
Оказывается, она уже научилась различать безопасные гавани и рифы в море межличностных отношений.
Интересно, что эти рифы часто не различают даже самые умные из учеников.
История Кати Ярофеевой
Она, как и Филипп была готова умереть за справедливость, разумеется в том виде, в котором сама ее понимала. В девятом классе спорила до слез, что я не правильно преподаю историю, при этом отличалась хорошей памятью, работоспособностью, аккуратностью. В остальное время со взрослыми была подчеркнуто вежлива, исполнительна, уроки делала полностью и в срок. Все бы хорошо, если б день ото дня в нас не крепла уверенность, что мотивом для такого поведения служит СТРАХ. Она боялась упреков, замечаний, да и просто вопросов, касающихся ее мыслей или чувств. К своим эмоциям она не подпускала никого, даже себя. Она смеялась мало и с трудом, а плакала часто, но не по детски. И никогда ни с кем не обсуждала ни смех ни слезы. Вообще, друзей у нее не было, из-за высоких требований, которые она предъявляла всем окружающим. В девятом классе она объясняла учителям, какие ошибки они допускают во время преподавания. При этом и здесь она не допускала диалога, обмена мнениями. Она просто сообщала взрослому человеку о своих претензиях, не пытаясь выслушать ответ. Любой диалог, это уже более сложные взаимоотношения, отчасти необходимость впустить кого-то в свой внутренний мир, а именно этого она и боялась. Она просто знала как правильно», и не допускала компромиссов. Страдала от одиночества, но попытки изменить себя вызывали в ней еще большие страдания. И она не менялась!
(А разве взрослые врут себе как-то иначе? Ругают свою жизнь, начальство, захолустье, в котором живут, работу, на которую устроились, но не пытаются изменить свой образ мира или место обитания. Более того, изо всех сил пытаются передать свой «правильный» образ мыслей и свое понимание законов жизни следующему поколению. То есть, по сути учат своих детей, как стать такими несчастливыми неудачниками, как они сами.)
Лишь, когда ей исполнилось 18, она рассказала одной из тех, кого могла бы с некоторой натяжкой назвать подругой, о том, что в детстве ее отец часто бил ее и угрожал ножом, а мать была проституткой. Поэтому, она не верила ни мужчинам ни женщинам. Более того, зная, что в Китеже большинство детей пережили в детстве очень похожие трагедии, она не верила и детям, считая их радость жизнью и светлые надежды показными и вымученными. Попытки разубедить ее не приводили ни к чему именно в силу ее сильных качеств – упорства и силы характера. Эти же качества помогали ей учиться лучше всех. Грустный парадокс – отличные оценки служили щитом, поддерживающим ее высокую самооценку и позволявшим игнорировать остальные замечания. С точки зрения обыденного сознания, на которое она и ориентировалась, ее не в чем было упрекнуть. А заглядывать в себя, чтобы самой себе признаться в СТРАХЕ перед окружающим миром, она БОЯЛАСЬ! Это не выверт языка, не искусственный парадокс, а точное отражение «мертвой петли», психологического тупика, в который она себя загнала. Но, будучи отличницей и «послушной девочкой», она ощущала себя в относительной безопасности. Не скажу, как в других местах, но в Китеже ей было комфортно, а значит, не было и необходимости меняться.
Что-то мы для нее не предусмотрели! Не нашли вызов по силам.
ВЫЗОВ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ КАК СТИМУЛ РАЗВИТИЯ
Когда Ваш покорный слуга - основатель Китежа пытается понять, что же все-таки можно назвать главным составляющим успеха в этом искусственно созданном мире, он приходит к парадоксальному выводу – способность этого мира к собственному развитию. На самом деле Китеж сейчас развивается в соответствии с собственными законами, часто вопреки желаниям людей, составляющих руководящее ядро. В Китеже, как и в нормальном человеческом обществе полно несовершенств, люди имеют возможность делать ошибки, ссориться, решать личные вопросы вопреки интересам дела, игнорировать руководящие указания ими же самими избранного Совета и т.д. В результате и дети получают свободу выбора, небольшой, но реальный шанс на частичное разгильдяйство, которое дает простор для свободной работы разума по поиску нестандартных жизненных решений.
Второй составляющей нашего успеха я бы назвал объединение в семьях и школе «собственных» или «биологических» детей (Господи, ну почему в нашем языке нет более подходящих слов?) и детей приемных. Дети, воспитанные в нормальных условиях, получившие в раннем детстве необходимую дозу любви и информации о внешнем мире, служат мощными проводниками позитивных идей в детской среде. Именно они куда больше доверяли взрослым, и именно с ними нам удавалось договориться по основным вопросам культуры. Ирина, Маша, Александра, Шурик – эти старшеклассники ( вы еще встретитесь с этими именами на следующих страницах) поняли, что со взрослыми можно и нужно договариваться, чтобы брать необходимый для будущей жизни опыт. (Конечно, были и здесь досадные промахи и упущения. Уровень притязаний некоторых «родных» детей был выше, чем могла удовлетворить община и их родители, а склонность к послушанию или хотя бы компромиссам, опять же у некоторых, оказалась ниже, чем у детей, попавших к нам из детского дома.)
Главное – однажды возникнув, очаг культуры начал притягивать к себе младшие классы, у детей появились положительные модели поведения.
Маша П. сразу была настроена на то, чтобы слушать взрослых и верить тому, что они говорят. Александра верила далеко не всем взрослым, но зато имела склонность к осмыслению происходящего. Шурик нуждался в ком-то, кто научил бы его быть сильным и помог справиться с хронической неуспеваемостью в школе. Кирилл (единственный из этой группы, кто не имел ни отца ни матери) пытался понять зачем в этом мире нужны друзья и образование. Вот эту группу и удалось объединить в Малый Совет. Получив общую задачу, они были вынуждены работать сообща и смотреть на происходящее в детской среде с позиции взрослых задач. Собственно это и оказалось следующей стадией познания жизни и воспитания характеров. Решение конкретных жизненных задач оказалось наилучшим инструментом развития личности. Они ночами просиживали над созданием детской конституции, учились планировать мероприятия и ставить цели, убеждать своих младших товарищей в тех или иных истинах, которые сами открывали за день до этого. В течении года они успели десять раз перессориться, десять раз помириться, узнать друг друга, создать общую мечту о будущем идеальном Китеже и даже преступить к попытке ее воплощения. С ростом силы и авторитета этой группы, росла и их возможность влияния на весь детский коллектив.
В идеале Китеж – это развивающая среда, сознательно конструируемая взрослыми и наставниками, главная задача которой, ставить перед ребенком серию препятствий или вызовов, находящихся в зоне его ближайшего развития. (О зоне ближайшего развития смотрите подробнее у Выготского.) В Китеже мы не пытаемся «залезать в подсознание» свободной личности, мы целенаправленно моделируем всю среду в целом, при этом, учитывая, что ребенок сам возьмет из этой среды то, что ему покажется наиболее близким и необходимым. Отслеживая продвижение и развитие каждого ребенка, мы имеем возможность добавлять в его окружение те или иные составляющие, ставить его перед испытаниями, «вызовами», помогать прорабатывать проблемы, укреплять волю, делать открытия. При этом в разумных пределах сохраняется свобода воли и выбора, которые так необходимы для свободного развития полноценной личности. Не воспитания, а именно саморазвития, самореализации! Поток сил должен изливаться сам, сам находить нужные направления, ничем не стесненный, набирающийся сил и уверенности! Мы пытаемся работать с такими понятиями как «смысл жизни», «призвание», «счастье», «самореализация». В создаваемой нами системе должны взаимодействовать и постоянно усиливать друг друга факторы психологии и социологии – психологическая терапевтическая работа с личностью должна дополняться и силами, действующими извне.
Само бытие внутри общины должно постоянно стимулировать активность и ориентировать на поиск решений, а не закрепление стереотипов. Иначе, после того как пройдет первое удивление и ребенок освоит общие принципы построения нового образа мира, он начнет экономить энергию и сократит познавательную деятельность до минимума, направив все силы своей маленькой личности на защиту собственного комфорта. Вместо зарядки - поспать подольше, вместо чтения - игра на компьютере, вместо рисования - телевизор. Задача коллектива взрослых - вовремя остановить эту тенденцию, выбить из благодушно-ленивого состояния и поставить новые рубежи для преодоления.
Образцы, полученные в самом раннем детстве, обладают особой устойчивостью. Но и они могут быть стерты, вернее заменены другими образцами. Надо только помнить, что условные рефлексы не вырабатываются за один день. И еще, они не вырабатываются повторением наставлений. Когда мы говорим о многократном повторении, то говорим не о повторении наставлений и наказаний, а личного, эмоционального переживаемого опыта. В этом суть воспитательного подхода Китежа. Мы считаем, совершенно бесполезно повторять ребенку то, каким он должен быть. Ребенок – суверенная от природы личность, инстинктивно стремящаяся делать свои собственные выводы и принимать свои решения. Следовательно, если мы хотим изменить уже отпечатавшийся в архиве сознания образец поведения, то мы должны предоставить достаточно большое количество жизненных ситуаций, в которых ребенок сможет самостоятельно убедиться в ложности уже созданного образца. Педагогический процесс в этом случае отличается от обычной жизни только тем, что мы стремимся обеспечить повторяемость ситуаций и их концентрацию на коротком отрезке времени. Так быстрее достигается осознание.
Одна из этих сил – детская субкультура. Она существует помимо воли взрослых, практически не контролируется ими, неистребима и часто очень опасна. Она же является мощнейшим воспитательным фактором, именно она может за несколько недель поменять мировоззрение ребенка, изменить его ценности, облик, манеру общаться.
Главный вызов, на который реагирует любой ребенок – это признание его «своим в стае». Проблема воспитания – как показать ребенку «правильную» стаю, и какую стаю считать «правильной»? В этом и заключается роль взрослых.
ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА КОЛЛЕКТИВА УЧИТЕЛЕЙ В КИТЕЖЕ – не позволить детскому разуму застыть в привычных, затвердевших, обыденных формах, избежать регресса, возврата своих подопечных в старую систему ценностей.
Лозунг старшины-неудачника «учись, а то пришибу», заменен у нас на - «учись и станешь одним из нас». Для неуверенной в себе личности стремление к групповой идентичности оказывается важнее семейных уз и уж точно, привычного комфорта. Человеческие отношения всегда в этом возрасте возвышаются на вершине пирамиды ценностей. Вы скажете, что бывают случаи, когда ребенок не хочет ни с кем общаться, зато сходит с ума по шмоткам и деньгам. Это лишь завуалированный (а иногда и уже извращенный) способ обрести социальный статус, доказать окружающим свою значимость. Так что, деньги и вещи и в этом случае важны не сами по себе, а используются, как способ привлечь к себе внимание, пусть даже выраженное в зависти и ненависти.
Высокие человеческие отношения (любовь, уважение, признание) – это универсальная, абсолютная ценность. Ради них ребенок готов на все, даже на то, чтоб начать чистить зубы, читать книжки и вообще поменять знак вектора своего развития с минуса на плюс. Весь десятилетний опыт Китежа свидетельствует об этой простой закономерности.
Впрочем, прежде чем закон начинает действовать, необходимо пережить адаптационный период. Ребенок должен убедиться в искренности и истинности Китежского Мира. Проще говоря, в том, что его примут как равноправного члена, подарят чувство защищенности и значимости. На первых порах у детей, только что приехавших в общину, любое замечание взрослого вызывает слезы и даже истерику, так как воспринимается не как попытка помочь, а сугубо эмоционально – как порицание, не признание заслуг, агрессия.
По мере привыкания и безопасного познания окружающего мира, дети убеждаются в наличии новых для них постоянно действующих законов. Они обучаются защищаться этими новыми законами, разумеется, время от времени пытаются обратить их сугубо в свою пользу.
Постараюсь объяснить это на простых примерах.
ИСТОРИЯ ШУРИКА
Шурик попал к нам из московской школы не по собственной воле. Этого отрока родители привезли в Китеж после восьмого класса и сообщили, что он «не учится и не хочет, но учителя его любят за золотое сердце».
До этого его жизнь подходила под понятие «благополучной». Подобно Кеше из мультфильма «Возвращение блудного попугая», он рассказывал неискушенным китежским одноклассникам о катаниях на скейте, о неистощимых запасах баночного пива и безграничной свободе столичного жителя. В действительности наш девятиклассник был вполне рядовым двоечником, к тому же носившим кличку Децел (хоть и переводится она как Малыш, но не считается комплементарной.) Как и в упомянутом мультфильме, авторитет Шурика, державшийся на фантастических рассказах, угас через несколько месяцев из-за большого количества повторов и падения общего интереса. Но к этому времени он успел почувствовать БЕЗОПАСНОСТЬ среды Китежа. Здесь никто не звал его Децелом и не посылал за пивом. Здесь ценилась и взрослыми и детьми его помощь при рубке дров и погрузке картошки.
Учителя в нашей школе были подчеркнуто снисходительны и терпеливы, но в этом возрасте мальчишек не удовлетворяет пустая, не заслуженная похвала, когда очевидна их несостоятельность. Шурика жалели, а он хотел, чтоб им восхищались.
К чести парня надо сказать, что он оказался готов бороться за изменение своего статуса. Но ему не хватало привычки учиться и внутренней дисциплины. Тогда он сам поставил себя под внешнее давление - перешел в другую семью. В Китеже это позволено. Бывает, что старые психологические «завязки» с родителями мешают развитию. То, что мы легко сносим от чужих, мы не прощаем своим. Поэтому Саша был помещен туда, где ему сочувствовали, всячески стимулировали его творческие порывы, но не давали поблажек.
Боясь оказаться недостойным уважения любимых, но весьма колких и критичных родителей, заставляла Шурика доказывать им и всем окружающим свое равнодушие к их ожиданиям. Боязнь высоты заставляла всячески проявлять свою низость. Но, оказавшись в безопасной атмосфере Китежа, он понял, что высота достижима. Его наставником в данном случае выступал я. Приходилось буквально каждый день показывать мальчишке, что он значим, что с ним считаются.
«Мы не можем заставить его (ребенка) развиваться, мы можем только поманить его, предоставить ему такую возможность, веря в то, что новый опыт сам по себе заставит человека отдать ему предпочтение. Отдать предпочтение новому ощущению может только сам человек, никто не может сделать это за него. Если опыт развития станет его частью, оно не может ему не понравится». (Маслоу)
Мы признаем за ребенком право на собственную природу и, соответственно на выбор, соответствующий его внутренним устремлениям. На этот выбор как правило влияют совершенно субъективные ощущения «нравится - не нравится» и «весело–скучно». Когда же заботливые родители начинают слишком сильно усердствовать с навязыванием «правильного» решения, то они наносят вред своему чаду на более глубоком уровне – учат его подчиняться требованиям чужой программы. В одном случае это приводит к развитию инфантилизма и безразличия, в другом - к постоянному внутреннему противоборству с родителями.
Вечная дилемма – поманить или подтолкнуть. Поманить – означает для взрослых – родителей и учителей - самим быть счастливыми, радостными, бодрыми, увлеченными.
Так закладывается стремление ребенка стать похожим, а за родителем остается лишь задача объяснить, как поэтапно решать эту задачу.
Если же толкать впереди себя, то лучше сразу же заказать для детей фирменные штаны с отпечатком сапога на пятой точке и слоганом «наш универсальный стимул».
Шурику было сказано, что пора самому становиться сильным. Он этого хотел, только боялся показать свое желание уже из страха, что не получится и придется разочаровываться в себе самом. А тут, новые совершенно не опасные, но явно сильные взрослые, говорили об общем деле, советовались, просили помощи. Он почувствовал, что на него не давят, а возлагают надежды. (Да так оно и было – у нас каждый человек на счету.)
Честолюбия в нем было, хоть отбавляй и, поэтому, удавалось, опираясь на его желание быть замеченным, ставить его в обстоятельства, требующие проявления его лучших качеств. Он попробовал играть в школьном театре – получил аплодисменты, захотел славы журналиста – после двух месяцев попыток напечатался в районной газете, в любви – ответили взаимностью.
Хвала благоприятно сложившимся обстоятельствам. Он получил возможность изменить свою самооценку. Лень-матушка еще давит, но он уже не боится открыто признавать этот факт, и обещает исправиться.
Отдельно я хочу воспеть хвалу восточным единоборствам! Шурика каждый день буквально тащили на тренировки по рукопашному бою. В Китеже эти тренировки были насыщены психологическими установками на воспитание отваги и самоутверждение. Сдобренные намеком на восточный ритуал, они получили название кун-фу, приобретя тем самым элемент таинственности и особой привлекательности. Через год после приезда в Китеж, а именно в середине июля 2000 года, Шурик неожиданно для самого себя действительно преодолел страх в поединке с одним из приезжих студентов. Нет, он не победил своего соперника. Но, практически по законам жанра восточных боевиков, он победил самого себя, преодолел страх и почувствовал живой восторг от этого преодоления. Разумеется, мы планировали такое развитие событий, но когда оно произошло, мы и сами были потрясены метаморфозой! Глаза Шурика горели огнем решимости, получая удары он смеялся от восторга. Несколько следующих дней он вел себя так, словно к его спине привязали крылья Икара. Ново обретенное мужество бросило Шурика на следующие подвиги – он самого себя сделал главным редактором китежской газеты, приняв псевдоним Хазард (Бедствие). С сентября того же года он, наконец, начал всерьез учиться. Нет, он не стал отличником. Слишком много было уже пропущено за предыдущие годы в Москве. Но он поставил цель стать журналистом и буквально вцепился в изучение необходимых предметов. Учился он так же, как вел поединки кун-фу – резко, эмоционально, взлетая на вершину надежды, а потом, падая от усталости. Но падения год за годом становились реже, а решимость отвечать за свою жизнь – крепче. Добавлю, что родители Шурика внимательно выслушивали рекомендации педсовета и делали все возможное, чтобы выполнять их. Еще через пол года Шурик был всенародно избран в Малый Совет, а вскоре после этого он стал помогать преподавать историю в седьмом и восьмом классах, а также уроки русского языка в пятом классе, почти забыв о том, что умудрялся сделать 62 орфографические ошибки на страницу. И главное, что хочется подчеркнуть, он перестал связывать свое будущее с Москвой, он понимает, что его счастье теперь зависти от силы и разумности его личности, а не от географической точки, где прибывает тело.
(Пока дописывались остальные главы книги, Шурик поступил в московский институт, где благополучно обучается социологии.)
Так счастливо за каких-то два года начали реализовываться его творческие и лидерские способности. Китеж оказался той благоприятной средой, которая позволила начаться метамарфозе. Но для ее успешного завершения было одно существенное условие – внутренняя готовность Шурика отказаться от облика «Децела» и страстное желание примерить на себя что-нибудь более мужественное. В нем уже жили и талантливый журналист и авторитетный лидер. Стоило сменить Образ Мира, показать лучший способ самореализации и удовлетворения потребности в любви и самооценке, как появилось и стремление и силы. Задача взрослого сводилась только к приданию первоначального импульса и объяснению правил игры. Все остальное сделала здоровая развивающая детская натура.
Все эти истории привели нас к главному выводу - идивидуальная программа развития ребенка развертывается в конкретных исторических условиях. Именно социальное окружение либо позволяет за¬даткам проявиться и получить дальнейшее развитие или рубит их на корню.
Иными словами - ближайшее окружение (в котором концентрируются претензии общества) и есть та развивающая сре¬да, которая либо ускоряет развитие, либо вырабатывает чувство страха и вины.
Отправить на печать