УПП

Цитата момента



Родитель должен быть как шкаф: всегда быть на месте и ни во что не вмешиваться.
Говорят, что так говорят индусы

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Любопытно, что высокомерие романтиков и язвительность практиков лишь кажутся полярно противоположными. Одни воспаряют над жизненной прозой, словно в их собственной жизни не существует никаких сложностей, а другие откровенно говорят о трудностях, но не признают, что, несмотря на все трудности, можно быть бескорыстно увлеченным и своим учением, и своей будущей профессией. И те и другие выхватывают только одну из сторон проблемы и отстаивают только свой взгляд на нее, стараясь не выслушать иные точки зрения, а перекричать друг друга. В конечном итоге и те и другие скользят по поверхности.

Сергей Львов. «Быть или казаться?»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/france/
Франция. Страсбург

Тамплиеры и иезуиты. Теология войны. Теология политики

 Бедные рыцари Христа и Храма Соломона, или тамплиеры (храмовники), - духовно-рыцарский орден, основанный в 1118-1119 гг. для защиты христиан-паломников от разбойников на пути к святым местам (от Яффы до Иерусалима), для охраны Гроба Господня и защиты франкского государства, созданного в Палестине, от неверных. Орден упразднен в 1312 г., в 1314 г. сожжен Великий Магистр ордена. Осколки ордена рассеялись по Европе и конспирировались. Его последователи в Португалии именовались "Рыцари Христа". Среди них были Генрих Мореплаватель и знаменитый Васко да Гама. Под красным лапчатым крестом на белом полотнище, эмблемой тамплиеров, вышли в море три каравеллы Христофора Колумба. Магистрами тайного ордена были, как уверяют, Леонардо да Винчи и Исаак Ньютон. Помимо тамплиеров, самыми известными духовно-рыцарскими орденами были "Госпитальная братия св. Иоанна", иоанниты, или госпитальеры, основанная в 1070-1080 гг., и орден Тевтонских рыцарей (1118 г.), действовавший на северных окраинах христианского мира.

 По уставу тамплиеры обязаны следовать монашеским обетам бедности, целомудрия и послушания. Орден монополизировал финансирование крестовых походов и занимался банковскими операциями. Все вместе - и неудачные военные авантюры, и политическое интриганство, и финансовые злоупотребления - послужило основанием для его этической критики и религиозно-политического преследования. Девиз ордена "бедность и милосердие" на деле контрастирует с накопленным богатством и жестокостью, алчностью, которыми возмущались даже варвары. Во исполнение обета бедности рыцарь отдавал ордену все, чем владел, но от имени ордена мог принимать все, преподносимое в дар. Правилом тамплиера становится "получать, но не давать", "не упустить деньги". Многие тамплиеры превращаются в коммерсантов, администраторов, банкиров, политиков.

 Члены ордена давали обет безбрачия. Высший класс составляли рыцари-знаменосцы, а низший - рыцари-бакалавры (bachelors), т.е. холостяки. Тамплиерам свойственно женоненавистничество. Нечистым считался даже поцелуй матери. Имели место слухи о гомосексуальном оттенке ритуалов ордена, тем более что происходящее за закрытыми дверями не подлежало огласке. Наитягчайшими преступлениями среди тамплиеров считались убийство христианина, ересь, покупка должностей (симония) и разглашение секретов ордена. Закрытость информации о ритуалах и собраниях тамплиеров, их политическая конспирация, замкнутость, таинственность, фетишизм вызвали обвинения в идолопоклонстве, святотатстве, ереси, магии. Однако в ходе следствия не было выявлено никакой еретической доктрины. Тем не менее среди тамплиеров было немало циников, богохульников, отпетых негодяев, так как орден принимал даже отлученных от церкви, за плату к нему могли примкнуть запятнанные преступлениями, незаконнорожденные и младшие отпрыски знатных отцов. Отсюда и поговорка "жить и ругаться, как тамплиер", указывающая на их грубость, наглость, отсутствие благочестия, ругань в адрес всех святых.

 Магистр ордена имел абсолютную власть. Верхушка была немногочисленной, около 200 человек. Остальные - это исполнители и слуги. Существовала железная дисциплина и послушание. Малейшее неповиновение влекло за собой тюремное заключение в цепях.

 Тамплиеры принимали обет борьбы с неверными, который обязывал их сражаться с беззаветным мужеством и даже искать мученической смерти, но не отступать и не уклоняться от сражения. Белая накидка тамплиеров с красным лапчатым крестом над сердцем спереди и сзади символизировала чистоту, мужество, самопожертвование. Примечательно, что их мужество никто и никогда не ставил под сомнение. Эти "мистические воины", "львы на войне" никогда не спрашивали о численности противника, но только о том, где он находится, никогда не бежали: "Попав в плен, тамплиер не должен просить ни пощады, ни выкупа, но он должен биться насмерть; и ему разрешается отступать лишь в том случае, если число нападающих больше в три раза"1. И тогда он не вправе оставить боевые ряды без разрешения. Эти гордые, спесивые, безрассудные, храбрые и мужественные, привыкшие к индивидуальной стратегии воины представляли тогда лучшую армию. Недостаток дисциплинированности и планомерности возмещался личной храбростью. Рыцарская армия не имела дисциплины римских легионов.

 Патроном ордена тамплиеров был св. Бернард Клервосский, харизматик и мистик, вдохновитель 2-го крестового похода. Им составлен устав ордена, "Латинское, или Простое, правило" (1128 г.) из 72 параграфов, концепция "воинства Христова". В 1135 г. Св. Бернард пишет трактат "Жизнь рыцарей Храма, завоевывающих новые земли", в котором он прославляет новое рыцарство веры, декриминализирует убийство неверных, освобождает воюющих христиан от ответственности, успокаивает их совесть. "Воины Христовы" отныне легальные исполнители воли Христа, а не заурядные убийцы. В мистических представлениях находится опора для политических и экономических целей. Жизнь воина-монаха преподносится как путь мученичества, религиозный подвиг. Св. Бернард создает концепцию религиозной войны.

 Духовно-рыцарские ордена (тамплиеры, иоанниты, тевтонцы, мальтийцы, лазариты), или "новое рыцарство", являются примером синтеза клерикальных и воинственных светских ценностей, означают христианизацию высшего социального слоя, для которого война, и ничто иное, суть право, привилегия, профессия, смысл существования. Христианская церковь вооружила этот слой этической программой и целью ведения войны, которая выглядит прекрасной и высокой, метафизической. Идея религиозной войны объединила все три сословия (молящихся, трудящихся и сражающихся). Милитаризм выступил как всеобщий идеал. Под эгидой орденов возникает регулярная феодальная подвижная милиция, которая активно действует по периметру плохо устроенного политически скопления христианизированных земель. Рыцарский орден - социальный институт, наделенный идеальными функциями, благодаря которым трансформируется образ феодала - мелкие деспоты с их честолюбием, неискоренимым своекорыстием, соперничеством, ничтожными амбициями превращаются в ангелов-хранителей, слуг Господа, самоотверженных защитников обиженных и слабых. Этот феодально-рыцарский идеализм, который велит сражаться и погибать, но не отрекаться от христианства, умирать за веру, короля и отечество, превосходит элементарный вассальный долг и предвосхищает создание некоего универсума, о котором мечтает рыцарь-христианин, но которому на деле сопротивляется рыцарь-магнат. Замысел крестовых походов как объединительная идея, отвергающая междоусобицу, обернулся обострением противоречий между магнатами, ускорил крах рыцарства как военной машины, развязал неприязненные, настороженные, враждебные и уничижительные чувства у народов друг к другу, которые явились первыми симптомами национального патриотизма. Феодальный идеализм с обоймой мужских фантазий увенчивает эпоху суверенности и индивидуализма феодалов. И он уже невозможен в эпоху абсолютизма.

 Орден иезуитов, или общество Иисуса ("божьи псы"), форпост испанского католицизма в борьбе против Реформации, основан в 1540 г. Игнатием Лойолой. До 1530-х годов католическая церковь не имела ясной позиции в отношении Возрождения и Реформации. Об И. Лойоле, бывшем придворном, военную карьеру которого прервало ранение в 1521 г., известно, что это был "человек среднего роста, слегка прихрамывающий, лысый, с лицом оливкового цвета, впалыми щеками, большим лбом, сверкающими и глубоко сидящими глазами; общее выражение лица было несколько загадочно-странное: по мнению друзей, на нем лежал отпечаток святости; враги же утверждали, что это просто помешанный человек"1. Он написал "Духовные упражнения", труд, в котором продемонстрировал смутные представления о христианских догматах и личности Христа. Сам он считал, что "при такой книге даже Евангелие становится излишним". Наряду с доминиканцами иезуиты олицетворяли схоластическую ученость, развивали и революционизировали социально-политическое содержание томизма.

 Особенность ордена состоит в том, что в него входили "светские иезуиты": чиновники, военные, адвокаты, медики, кокотки, актрисы, модистки, торговцы, репортеры, дипломаты и т.п. Традиционное облачение иезуита - сомбреро, черный плащ, черная сутана - не было обязательным. Члены ордена могли носить любое платье, костюм, мундир, иезуит мог скрываться в любом обличье. Важной сферой деятельности иезуитов была дипломатия. Среди методов, какими пользовались иезуиты, были подкуп, шантаж, шпионство, доносительство, интриги, лесть и ложь. Синонимами иезуитизма стали двуличие, хитрость, лицемерие, коварство, цинизм, вседозволенность. Тем не менее иезуиты имеют большие заслуги в области образования, науки, юриспруденции, создания бюрократического аппарата в государстве.

 Помимо обычных монашеских обетов, иезуиты давали обет послушания и повиновения Папе. Изначально их теология политики утверждала верховенство католической церкви над светской властью как временной властью и поручением. Политические идеи иезуитов приходили в противоречие с абсолютистскими тенденциями своего времени. Иезуиты середины XVI - середины ХVII в. занимали радикальные левые позиции, отстаивали демократию и естественные права людей. Так, Франциско Суарец (1548-1617) выработал правовую теорию революции, выдвигал идею коммунистической организации экономической жизни, цитируя слова Иоанна Златоуста о том, что "мое" и "твое" - фригидные слова, побуждающие ко всякому злу. Другой иезуит, Хуан де Мариана (1536-1624) создал радикальную доктрину тираноубийства1. Под влиянием иезуитской политической теологии во Франции XVI-XVII вв. складывается движение "тираномахии", которое обосновывает и пропагандирует идеи законности восстания народа против тиранического правления и убийства тирана. В конце ХVII в. иезуиты переходят в стан роялистов, а церковь, не колеблясь больше, отождествляет право частной собственности с коренным позитивным естественным правом.

Францисканцы. Бедность. Европейская совесть и идеал человечности ХIII века

 Монастырь-элизиум (IV-ХI вв.) собирал под свою сень отчаявшихся бедняков, беспомощных созерцателей, беглецов с поля жизненной битвы, которые нередко не имели выраженной религиозной мотивации и призвания к нравственному самосовершенствованию. И все же, в профиле средневекового монашества явственно проступают черты неутомимых подвижников, стремившихся воплотить идеал святости и увлечь других романтикой святости и нравственной чистоты. Они имели четкие идеальные представления об определенных формах жизненного поведения. Их мистике сопутствовали морализм, благочестие, благотворительность, трудолюбие, честность, попытка собственными силами творить историю, выполняя определенные религиозно-нравственные задачи. Термин "религия" обозначал тогда монашеский образ жизни, а мораль целиком отождествлялась с пиетизмом и библейскими уроками.

 Монашество олицетворяет религиозный индивидуализм, заботу о личном спасении. Изначально монахи были свободны от мирских интересов: "Прежнее монашество было чисто эгоистическим стремлением отдельного индивида к личному спасению; человек отказывался от всех обязанностей и от всякой ответственности, налагаемых жизнью"2. Благородный энтузиазм вполне мог сочетаться с религиозным индивидуализмом. Трудолюбие, нестяжание, целомудрие становятся неоспоримыми этическими ценностями. Стремление к глубокому внутреннему преображению и целомудренной жизни является средневековой формой социального критицизма и видоизмененным сопротивлением, бунтарским настроением, проводимым под видом резиньяции.

 Объединение рыцарства и папства под знаменем крестовых походов, союз церкви и феодальной знати вылились в христианизацию политики, в мистическое ("Так хочет Бог!") оформление материальной заинтересованности. Под видом религиозной миссии и при поддержке рыцарских орденов земельные магнаты отстаивают свой суверенитет, удовлетворяют алчность и честолюбие. Монастырь превращается в цитадель с гарнизоном вооруженных колонистов, принявших обет борьбы с неверными, в политический центр и банкирский дом.

 "Бедные рыцари", берущие крест, руководствовались не только религиозной мистикой Св. Бернарда, но также и побочными соображениями: "Взамен церковь освобождает его от всех эпитимий, которые он навлек на себя своими грехами". "Всякий, - гласит декрет, - кто отправится в Иерусалим для освобождения церкви Божией единственно из благочестия, а не для приобретения почестей или денег, заслужит своим путешествием полное отпущение грехов". Таким образом, крестоносец становится паломником, человеком церкви: во время его паломничества кредиторы не могут преследовать его; всякий, кто протянет руку к его имуществу, подлежит отлучению1. Рыцарский героический идеал воплощался в религиозной миссии, несмотря на то, что посланцами церкви весьма часто оказывались алчные и решительные крестоносцы, скорее мародеры, чем мученики. Тамплиеров дворянская гордость и тщеславие толкали к религиозной патетике и морализму. Проповедь крестовых походов оживляла политическую жизнь, финансы и религиозно-нравственное мироощущение. Религиозная истерия охватывает многих. Так, в 1212 г. "дети крестовых походов" тысячами двинулись в Палестину в убеждении, что само море расступится перед ними. Судьба их неизвестна. Скорее всего, они погибли в пути. Безоружные, пешие, без провианта направлялись к Гробу Господню германские простолюдины, возбужденные проповедью и надеждами, плохо представляя, где находится Палестина. Обнаженные женщины бегали по улицам городов. Во имя святой цели властители накапливали финансовые ресурсы и проводили мобилизацию, увеличивали налогообложение. Церковники торговали индульгенциями с ХII в. Феодально-клерикальный социум столкнулся с ересями и бедностью.

 Оживление религиозности и обновление монашества обусловили создание ордена францисканцев-миноритов (1221 г.), "бедных братьев", "братьев и сестер покаяния". "Отец бедных" Франциск Ассизский, основатель ордена, "обрученный с бедностью", проповедовал нищету и бродяжничество как апостольский образ жизни. Сын богатого торговца сукном, в молодости увлекавшийся рыцарством, примкнул в конечном итоге к средневековым люмпенам. Впечатлительный и сентиментальный, Франциск проникся социальной психологией бедноты, у которой была своя правда и свое кинизирующее тщеславие.

 В XII в. бедность была понятием полностью религиозным. По мере того, как заметно увеличивается число голодных, бедных, отторгнутых, нищета превращается в социальное понятие, приходит осознание несправедливости, а жалобы бедняков принимают характер политических требований. Требования выражаются на языке религиозных реформ, квазирелигиозным образом и сопровождаются необыкновенным религиозным воодушевлением и стремлением к благочестию, простой и честной жизни. У врат церкви бедные взывают "в неистовстве от голода": "Милостыню бедняку ради Бога!" Толпы оборванцев с требованиями милостыни врываются в церковь и мешают богослужению, нарушают порядок во время торжественных процессий и празднеств. Прежняя жалость к бедным сменяется их осуждением в качестве "опасных классов", подлых и низких. Чаще встречаются грубые выражения и издевательства над бедными. Жалость трансформируется в презрение. После 1317 г. церковь прекратила представлять бедность как одну из героических добродетелей святости1.

 Тогда же появляются снизу движения и протесты, которые церковь рассматривала как ересь. Это вальденцы, катары, бегины, "уравнительные дерзости", "лионские бедняки", "капюшоны", флорианцы, "обутые", волнения под водительством Уильяма Длиннобородого, "спасителя бедных", восстание в Орлеане в 1251 г., затем - гуситы. Они формулировали радикальные социальные требования, например имущественного равенства, призывали не платить десятину, не посещать мессу порочных священников, отбирать богатства у церкви и раздавать бедным. В среде бедняков утвердились и определенные нравственные убеждения. Так, о вальденцах известно: "Они признавали три существенных требования нравственности, которые являлись отличительным признаком их секты: всякая ложь есть смертный грех; всякая клятва, даже и перед судом, запрещена; пролитие крови человеческой всегда недопустимо, даже на войне и по приговору суда"2. Они строго следовали правилам: "никогда не делать и не говорить ничего дурного; не делать другому, чего не хочешь себе; не лгать и не клясться". Катары всегда предпочитали смерть поступкам, противным их убеждениям. Церковь регистрировала "повторное впадение в ересь" даже у тех, кто проявил малодушие и произнес слова раскаяния. В лице Иоахима Флорского (1132-1202) революционные, антицерковные, оппозиционные настроения увенчались мистической концепцией философии истории. Церковь не смогла победить ересь идеологически и в ХIII в. узаконила сжигание еретиков как меру борьбы с ними. В еретическом морализме отразилась гордость и достоинство отверженного мира. Свои ценности и убеждения, свой образ жизни эти люди защищали с удивительным мужеством. Их нравственность включена в активные социальные действия. Учение св. Франциска имеет те же предпосылки, что и ереси, недовольство бедных слоев, национальное самосознание ХIV-ХV вв., лютеровская реформация. Он попытался объединить мистические и социальные воззрения, теопатию и сострадающую благотворительность. Гордости и жестокости своего времени он противопоставил "абсолютное право нужды".

 Итак, св. Франциск основал орден странствующих проповедников. Монахи покинули стены монастыря и растворились в мирской среде. К бедным и неграмотным людям, которые стекались на их проповеди тысячами, францисканцы обращались с простыми и искренними словами, выражающими ободрение, моральное наставление, сочувствие. Они были готовы разделить с нуждающимися и отверженными все тяготы жизни, отдать им еду и одежду. Возвращается ранний смысл религиозности как совестливости, способности и долга действовать в соответствии с убеждениями, несмотря ни на что. Св. Франциск понял христианские нравственные заповеди буквально, а не аллегорически либо казуистически, как первейший личный долг каждого, а не так, что "святые совершили подвиги, а мы, рассказывая о них, хотим получить славу и почет". Нравственные предписания должны стать принципом личного воления. Другого содержания человеческая воля не может иметь, остальное - "блевотина своеволия"1. Инструмент воли превозмогает все, если слово, выражающее волю Бога, становится безусловным императивом отдельно взятой человеческой воли.

 Добровольно нищенствующие францисканцы не разделяли презрительного отношения к бедным как преступникам, бродягам, бездельникам. Бедности не надо стыдиться и скрывать ее. Бедность, или скромность, они выставляют напоказ. Как и для древних киников, для францисканцев бедность означала свободу. Неимущие рассматриваются как объект благотворительности. Порыв к благотворительности охватывает в ХII в. светское общество. Общепринятой и даже обязательной формой проявления человечности и сострадания считалась милостыня и добровольные пожертвования. Францисканцы взывали к совести относительно обеспеченных слоев общества. Пробуждением европейской совести называют конец ХII - начало ХIII в. Выражение участия, повышенная чувствительность и сентиментальность, сопереживание становятся хорошим тоном, признаком возвышенной души. Благотворительность выступала как наиболее этичная форма межсословного общения. Наряду с ней продолжала существовать жестокость и классовый эгоизм. Бедняк, нищий, калека в глазах высшего сословия - всего лишь случай проявить великодушие и покровительство, дать на пропитание, оказать поддержку на пороге упадка.

 Св. Франциск развил в себе истинную страсть к самоуничижению и юродству. Он не отделял моральный долг и страдание, подвиг и крест. Все самое тяжелое и трудное в человеческих свершениях, целеустремленность он объясняет в терминах страдания. Под пыткой, под гнетом извращенной эвдемонии приходит ясность цели, отступают страх и малодушие. Вживание в воображаемые страдания (крестные муки Христа) привели св. Франциска в конце его жизни к стигматизму. Мания самоуничижения и покаяния как симптом внутреннего беспокойства и невысказанных желаний, которые замыкаются на автоагрессию, изуверство, свойственны не только отдельным фанатикам, таким, как Доминик Веригоносец, но могут принять массовый характер. Именно в ХIII в. внезапно появилось движение флагеллантов. Процессии бичующих себя вкровь шествовали по дорогам Италии, транспонируя свое настроение на население городов. Сложные негативные нравственные переживания, в том числе чувство вины и угрызения совести, вырвались наружу. Флагелланты продемонстрировали уродливым образом нравственное отчаяние. Церковь не нашлась что ответить и рассеяла их как смутьянов.

 Смирение и терпение св. Франциска бесконечны. Никакого ропота и даже ни малейших жалоб. Напротив, францисканцам предписывалось наружно выражать радость, всегда улыбаться, тогда как прочие монахи имели отрешенные, суровые, постные либо опечаленные лица и потупленные взоры. Между францисканцами царила такая веселость, что сторонним наблюдателям они казались помешанными. Св. Франциск насаждал радость жизни. Об этом говорят его поэтические произведения "Цветочки", его пантеизм, "Гимн солнцу", его проповеди птицам. Величайшую радость жизни он попытался совместить с прозой будней, что не характерно для средневековья.

 Св. Франциск выступил с идеей примирения, которая витала в воздухе. Еще в молодости он мог видеть помешанного, который ходил по улицам Ассиза и все время твердил: "Мир и добро!" (pax et bonum). Война не была занятием крестьян, ремесленников, торговцев. Все они страдали от поборов, разорений, тягот войны. В войне высшие сословия решали проблемы власти и собственности, не актуальные для остального народа. Идея примирения исходила из социальных низов. Этим был поставлен вопрос об интеграции ценностей и выделении общего ядра - мир, добро, любовь, совесть, сострадание.

 Францисканские нравственные правила высказаны в "Уставе", "Наставлениях", "Завещании" основателя ордена. Там проповедуется любовь, милосердие, терпение, смирение, бедность, равенство, страдание, мученичество, самоуничижение, самопожертвование. Любовь для него - это принцип творения и деятельности, мотив общественной деятельности, всеобщая и человеческая форма явлений. Ее главные объекты - Бог, природа, человек. Это любовь-энтузиазм, "полет вверх", любовь деятельная, аналог всемогущества человека. Парафраз этой паулинистско-францисканской идеи можно встретить у Фомы Кемпийского (XV в.): "Кто любит, тот летит, стремится, радуется. Свободен он - ничто его не держит. Все отдает за все и всем во всем обладает… Любовь часто не знает меры, но свыше всякой меры разгорается. Любовь не чувствует бремени, о трудах не помышляет; на что нет силы, и того стремится достигнуть. Не рассуждает она о невозможности, потому что на все дерзает"1.

 Францисканская мораль есть подражание Христу, безыскусное и буквальное прочтение евангельских моральных инструкций. Человек должен совлечь с себя свой нынешний облик и пропитаться нравственной психологией, образом мыслей Христа. От этого меняется его социальная психология и поведение. Для св. Франциска характерна мечтательность, непосредственность, буквализм, ясность восприятия и абсолютизация известных нравственных норм. У него совершенно не схоластический ум, какое-то свое понимание справедливости, энергия заблуждения, недоуменность, которая защищала его от метафизической меланхолии и страха перед жизнью. В сущности, этот обновленец, намеревавшийся утвердить евангельскую мораль, закон "святой любви", не красноречивый, не обвиняющий, мистик, видящий во всем чудесное и духовное, стоял у далеких истоков религиозной революции, которая через триста лет оповестила о себе лютеровскими 95 тезисами.

 Нравственные воззрения св. Франциска не имеют точек пересечения с феодально-рыцарскими ценностями. Они отрицают манеры, присущие только рыцарству, - воинственность, гнев, нетерпимость, тревожность, страх, скуку, мecть, честь, тщеславие, праздность. Восемь грехов (IV в.) - обжорство, нечистота, скупость, гнев, печаль, скука, тщеславие, гордыня - пороки не абстрактного христианина, а представителя правящих и имущих классов. "Гневные слова" и "гневные мысли", иные выражения гнева связаны с властными отношениями. Они относятся прежде всего к тем, кто имеет право приказывать и мстить. Напротив, кротость, обуздание гнева, негневливость, принципиальное смирение, а не ищущее подобострастие, отказ от демонстрации ярости и протеста являются отрицанием психологии власти. Благодаря св. Франциску феодальная мораль попадает в положение изоляции. Просто невозможно, используя язык святого, изложить аристократический и рыцарско-дворянский этос. В ХII-ХIII вв. возникает светский рыцарский идеал, в других сословиях и состояниях намечается религиозный ренессанс. Францисканcтво, как уже говорилось, смыкается с религиозными ересями, прислушивается к народным волнениям.

 Св. Франциск является отцом общественной благотворительности, патроном различных "божьих домов" (Domus dei), учреждений для бедняков, богоделен. В дальнейшем на их место пришли тюрьмы, работные дома и больницы.

 Средневековье не знало критицизма и свободы совести. Поэтому инакомыслие и критика, а также трепетное томление перед неизведанным, смутное беспокойство и возбуждение, нетерпение и неудовлетворенность искали выхода в гротескных, нервических, очень необычных, сенсационных формах. Среди них наиболее заметны мистицизм, нравственный ригоризм. Св. Франциск придал новый импульс мистической жизни, т.е. "духу свободы". Св. Франциск никогда не запугивал человека, но ободрял его. Он открыл в человеке избыток любви, силы, смелости, великодушия, самозабвенности, жизненных сил и призвал эти силы. Они и вознесли Дж. Бруно, Данте, Джотто, Лютера. Францисканцы дали понимание совести как сердечного чувства, жалостливого умилительного порыва, который находит свое разрешение в филантропической деятельности.



Страница сформирована за 0.78 сек
SQL запросов: 169