Оми и остальные ждали на пристани, пока галера не обогнула мыс и исчезла. На западе ночные облака уже заволакивали малиновое небо. На востоке ночь соединила небо и море, горизонт исчез.
– Мура, сколько времени займет погрузка всех пушек обратно на корабль?
– Если работать всю ночь, завтра к середине дня, Оми‑сан. Если мы начнем на рассвете, мы кончим до захода солнца. Безопасней работать днем.
– Работайте ночью. Сейчас приведи священника к яме. Оми глянул на Игураши, главного заместителя Ябу, который все еще смотрел в сторону мыса, его лицо вытянулось, синевато‑багровый шрам на пустой глазнице мрачно темнел.
– Мы рады, что вы остались, Игураши‑сан. Мой дом беден, но, может быть, мы сможем сделать его удобным для вас.
– Спасибо, – сказал старик, отворачиваясь от него, – но мой хозяин приказал вернуться сразу же в Эдо, поэтому я вернусь сразу. – Заметно было, что он озабочен. – Хотел бы я быть на галере.
– Да.
– Мне не нравится мысль о том, что Ябу‑сама на ее борту только с двумя людьми. Мне это очень не нравится.
– Да.
Он показал на «Эразмус».
– Чертов корабль, вот что это! Правда, много сокровищ.
– Конечно. Разве господин Торанага не обрадуется подарку господина Ябу?
– Этот набитый деньгами грабитель провинций так переполнен собственной важностью, что он даже не заметит того серебра, которое отнял у нашего хозяина. Где твои мозги?
– Я думаю, что только беспокойство о возможной опасности для нашего господина вынудило вас сделать такое замечание.
– Ты прав, Оми‑сан. Я не хотел обидеть. Ты был очень умен и помог нашему хозяину. Может быть, ты прав и в вопросе о Торанаге тоже, – сказал Игураши, а сам подумал: «Наслаждайся своим вновь обретенным богатством, бедный глупец. Я знаю своего хозяина лучше, чем ты, и твое увеличение владений совсем не принесет тебе добра. Твоя удача была платой за корабль, драгоценности и оружие. Но теперь они исчезли. И из‑за тебя мой хозяин в опасности. Ты послал письмо и сказал: „Первым осмотри чужеземцев“, соблазнив его. Мы должны были уехать вчера. Да, тогда мой хозяин был бы в безопасности сейчас, с деньгами и оружием. Ты предатель? Ты действуешь для себя, или своего глупого отца, или для врагов? Для Торанаги, может быть? Это неважно. Ты можешь верить мне, Оми, ты молодой дурак, ты и твоя ветвь клана Касиги недолго продержитесь на этой земле. Я должен был сказать тебе это прямо в лицо, но тогда я должен был бы убить тебя и лишиться доверия моего господина. Он сам должен сказать, когда это сделать, а не я».
– Спасибо за ваше гостеприимство, Оми‑сан, – сказал он. – Я загляну вас повидать, но сейчас у меня свои дела.
– Вы не могли бы оказать мне услугу? Пожалуйста, передайте привет моему отцу. Я был бы очень благодарен.
– Я буду счастлив сделать это. Он прекрасный человек. И я не поздравил еще вас с увеличением ваших владений.
– Вы слишком добры.
– Еще раз благодарю вас, Оми‑сан. – Он поднял руку в дружеском приветствии, подозвал своих людей и повел группу всадников на выезд из деревни.
Оми подошел к погребу. Священник был уже там. Оми мог видеть, что тот был в гневе, и надеялся, что он сделает что‑нибудь открыто, публично, так, чтобы он мог избить его.
– Священник, скажи чужеземцам, чтобы они вышли из ямы. Скажи им, что господин Ябу разрешил им опять жить среди людей, – Оми говорил намеренно простым языком. – Но малейшее нарушение правил – и двое из них будут снова отправлены в яму. Они должны хорошо вести себя и выполнять все приказы. Ясно?
– Да.
Оми заставил священника повторить ему все, как делал и раньше. Когда он удостоверился, что священник все делает правильно, он приказал ему говорить с моряками.
Люди выходили один за другим. Все были испуганы. Некоторые помогали друг другу. Один был в плохом состоянии и стонал, когда кто‑нибудь касался его руки.
– Их должно быть девять.
– Один мертв. Его тело лежит там внизу, в яме, – сказал священник.
Оми минуту размышлял.
– Мура, сожги труп и держи золу вместе с прахом другого чужеземца. Размести их в том же доме, что и прежде. Дай им много овощей и рыбы. И ячневый суп, и фрукты. Вымойте их. Они воняют. Священник, скажи им, что, если они будут себя хорошо вести и слушаться, их будут продолжать кормить.
Оми следил и внимательно слушал. Он видел, что все они реагируют с благодарностью, и с презрением подумал: «Какие глупцы! Я освободил их только на два дня, потом верну их в скудные условия, и тогда они будут есть дерьмо, действительно будут есть дерьмо».
– Мура, научи их правильно кланяться, а потом убери отсюда.
Потом он повернулся к священнику:
– Ну?
– Теперь я уйду. Поеду домой, уеду из Анджиро.
– Лучше уезжай и не возвращайся никогда, и ты, и другие, такие, как ты. Может быть, в следующий раз, когда один из вас придет в мои владения, некоторые из моих крестьян или вассалов‑христиан будут считаться изменниками, – сказал он, используя скрытую угрозу и классический прием, который самураи, настроенные против христианства, применяли для контроля за неограниченным распространением чуждых догм в своих владениях, поскольку в отличие от иноземных священников их японские новообращенные не были ничем защищены.
– Христиане – хорошие японцы. Всегда. Хорошие вассалы. Никаких плохих мыслей.
– Я рад слышать это. Не забудьте, мои владения протянулись на двадцать ри во всех направлениях. Вы поняли?
– Я понимаю.
Он проследил, как священник с усилием поклонился – даже чужеземные священники должны иметь хорошие манеры – и ушел.
– Оми‑сан, – обратился к нему один из самураев. Он был молод и очень красив.
– Да?
– Пожалуйста, извините меня, я знаю, что вы не забыли, но Масиджиро‑сан все еще в яме.
Оми подошел к крышке люка и посмотрел вниз на самурая. Мужчина там сразу встал на колени, уважительно кланяясь.
Два прошедших дня состарили его. Оми взвесил его прошлую службу и будущую судьбу. После этого он взял с пояса молодого самурая кинжал и бросил его в яму.
У подножия лестницы Масиджиро с недоверием смотрел на нож. Слезы потекли по его щекам.
– Я не заслужил такой чести, Оми‑сан, – сказал он жалко.
– Да.
– Благодарю вас.
Молодой самурай рядом с Оми сказал:
– Пожалуйста, можно попросить, чтобы вы разрешили ему совершить сеппуку здесь, на берегу?
– Он провинился. Он останется в яме. Прикажите крестьянам засыпать ее. Уничтожьте все следы. Чужеземцы осквернили ее.
