ЖИВОТНЫЕ
Я запираю замок на велосипеде, и тут опять ко мне подходит Берре.
Детский сад сегодня закрыт. Берре играет во дворе один. Он строит в песочнице домики и хочет, чтобы я ему помогал.
Я отвечаю, что сначала мне надо подняться в квартиру, чтобы переменить одежду и поесть, а потом я к нему спущусь.
Факс от Кима.
Довольно долго он не подавал о себе вестей. Ким пишет, что было много работы. Наверное, там на Севере что-то творилось с погодой. Но сейчас все успокоилось. Погода устойчивая, ветер северо-западный, слабый, переменная облачность.
У Кима выдался часок свободного времени.
Мой список вещей, которые в детстве приводили меня в восторг, вдохновил его на создание собственного списка.
Вот список Кима:
- играть в детектива,
- Тарзан,
- девочка в детском саду, которую звали Яннике. С длинными ресницами.
- еще одна девочка в детском саду, которую звали Вибеке. Тоже с длинными ресницами,
- шпионить,
- воровать яблоки,
- "Лего",
- космос,
- супермен,
- радиопьесы,
- мой день рождения,
- подарки,
- театр,
- рождественские календари,
- синий детский автомобиль,
- лазить летом на деревья,
- строить домики,
- поджигать автомобильчики из спичечного коробка,
- еще одна девочка, которую тоже звали Вибеке; она жила через дом от нас, была старше меня и учила меня ездить на велосипеде.
Список Кима, по-моему, очень хорош.
Несколько пунктов оттуда надо бы вписать и в мой, но у меня такое чувство, что уже нельзя ничего менять. Это значило бы слизать у Кима. Как-то нехорошо. Но езда на велосипеде и игра в детективов непременно должны были попасть и в мой список. Я сам не понимаю, как я мог это забыть.
А вот то, что насчет девчонок, не имеет ко мне никакого отношения. Я очень долго был к ним равнодушен. Я дружил с некоторыми девочками, но не задумывался о том, что они - девчонки, а какие там у них ресницы - длинные или короткие, - этого я и подавно не замечал.
Мне кажется, я впервые стал обращать на это внимание, когда в автобусе какой-то дядька спросил меня, девочка я или мальчик.
Идиот!
"Лего" и космос есть в обоих списках. Еще бы их не было!
Что-то не верится, чтобы Кима не интересовали письки и какашки.
Уверен, что он просто забыл.
Он писал второпях.
Я спустился на двор. Берре по-прежнему сидит в песочнице. Он мурлычет какую-топесенку, но, что это, я не разобрал. На голове у него велосипедный шлем. Может быть, у него строгие родители. Берре понастроил множество цилиндрических домиков. Наверное, он наполнял песком свое ведерко и, хорошенько утрамбовав песок, переворачивал ведерко вверх дном.
Так и делают домики.
Он предлагает мне, если я захочу, провести дороги и построить мосты.
Конечно хочу!
Некоторое время мы с ним сидим в песочнице, строим и переговариваемся. Это даже здорово. Снимает напряжение.
Берре говорит, что у меня хорошо получается.
Я говорю, что у него тоже получается хорошо.
Мы с ним оба молодцы.
Затем он спрашивает у меня, каких зверей я видел в лесу.
Я отвечаю, что видел лошадь и белочку.
Только двух зверей? - удивляется Берре.
Ему кажется, что это мало. В лесу ведь столько зверей.
Наша беседа все больше сосредоточивается на животных.
В нее включается элемент соревновательности: кто видел больше животных?
Я говорю, что я, вероятно, видел их больше, чем Берре, но это и неудивительно - ведь я на двадцать лет старше.
Я говорю ему, что еще раньше, чем он родился, я уже успел повидать уйму зверей. Он спрашивает, видел ли я бобров.
- Да, видел.
- А северных оленей?
- Да.
- А глухаря?
- Да.
- Медведей?
- Нет.
А вот Берре видел медведей. В зоопарке.
- В зоопарке - да, - говорю я. - Я тоже видел медведей в зоопарке. Но я думал, что в зоопарке не считается.
Берре удивлен:
- Почему не считается?
- Но тогда можно считать и тех зверей, которых мы видели по телевизору, - предлагаю я.
- А у тебя есть кабельное телевидение?
Порассуждав и поспорив со мной, Берре согласился, что зоопарк не считается, Мы решили, что будем считать только тех зверей, которых видели в природных условиях.
Сначала я предложил ему считать только тех зверей, которых мы видели в действительности, но Берре сразу поймал меня на ошибке, указав, что зоопарк тоже действительность.
С этим не поспоришь.
А чтобы компенсировать разницу в возрасте, Берре будет считать и тех зверей, которых видел его папа. Я решил, что-так будет правильно. Это было мое предложение. Несмотря на такую уступку, я был уверен, что все равно выиграю.
На мой вопрос, знает ли он, каких зверей видел его папа, Берре спокойно кивнул. Он не допускает такой возможности, чтобы папа не рассказывал ему про всех зверей, которых видел.
Мы договариваемся, что будет учитываться только один представитель каждого вида, независимо от пола и возраста. Так что не записываем по отдельности "жеребец", "кобыла" и "жеребенок", а только лошадь.
На мой взгляд, лучше было бы отбросить таких зверей, которых все видели. Чтобы не мучиться, вспоминая обыкновенных, скучных животных. Таких как, например, кошки и собаки. Или коровы.
Но Берре не соглашается проводить такое различие.
- Все равно это звери, - говорит Берре. - Собака же не виновата, что она обыкновенная.
- Конечно нет, - соглашаюсь я с ним.
Вот каких зверей видел папа Берре:
- лошадь,
- змею,
- курицу,
- кита.
Я перебиваю его вопросом:
- Кто видел кита - ты или папа?
- Папа.
- Ты точно уверен? Берре кивает и продолжает:
- поросенка,
- козу,
- лебедя,
- лося,
- северных оленей,
- косулю,
- лань,
- треску.
- Постой-ка, - говорю я на это. - Треска не зверь. Треска - рыба.
- Ну и что? - говорит Берре. Я громко вздыхаю и говорю, что тогда нам придется перечислять всех рыб.
- Конечно! - подтверждает Берре. - А ты как думал?
- Пикша,
- сайда,
- лосось,
- Перестань, - говорю я. - Не надо выдумывать. Пускай твой папа видел кита, я согласен. Но акулу… Акулу редко кто видел - да почти никто!
Но папа моего приятеля Берре, конечно же, видел и акулу.
- Где же он ее видел?
- Где-то там, в Австралии наверное.
Мне только осталось развести руками. Что тут еще скажешь!
- И кенгуру он тоже видел? - задаю я саркастический вопрос.
- Да, - говорит Берре.
- Кенгуру,
- орла,
- черепаху,
- дикобраза,
- кабаргу,
- краба,
- овцу,
- белку,
- выдру,
- хомяка,
- дятла,
- кошку,
- сову,
- лягушку,
- лисицу,
- зайца,
- глухаря,
- оленя,
- барсука,
- певчих птиц.
Напрасно я в это ввязался! К счастью, теперь уже дело пошло помедленнее. Я благодарю судьбу, что Берре не знает названий всех птиц.
- Корову,
- белую куропатку,
- горностая,
- собаку.
Берре умолкает. Надолго.
Берре думает.
Я вижу на его лице некоторую неуверенность.
Наконец он произносит еще одно название:
- Тигра.
- Тигра? - переспрашиваю я. Берре кивает.
- Что-то не верится, - говорю я.
- Нет, правда же! - говорит Берре. Я спрашиваю, где он видел тигра.
- В Африке, - говорит Берре.
Тут-то он и попался! Всем известно, что в Африке не водятся тигры!
Всем, кроме Берре.
Я предлагаю ему сбегать наверх и спросить у папы, видал ли он тигра.
Уж если играть, так по честному!
Берре направляется к подъезду. Вид у него смущенный. Он явно не уверен в своей правоте.
Через несколько минут он выскакивает из дома. Вид у него веселый. Оказывается, его папа не ездил в Индию, и он не видел тигра, зато он видел белого медведя. На Свальбарде<Норвежское название острова Шпицберген.>. Берре показывает мне снимок с медведем, которого сфотографировал его папа. Отчаянный папа!
С таким папой трудно тягаться.
Я вычеркиваю из списка тигра.
- Почему ты назвал тигра? - спрашиваю я.
- Я знал, что кого-то не назвал, только забыл кого, - отвечает Берре.
Мне понравился этот ответ. Берре пошел на риск.
Все было честно и благородно.
И вот я вношу в список последнего зверя:
- Белый медведь.
Наконец-то все!
Теперь надо написать, каких зверей видел я.
Я просматриваю список Берре и его папы. Я видел всех зверей, которых видели они, кроме белого медведя, кенгуру и выдры. Ну почему я никогда не видел выдру?
Зато я видел бобра, а кроме того, разных рыб и птиц, хотя если заняться подробностями, то скорее всего окажется, что отец Берре тоже их видел. Я не хочу этим заниматься, поэтому решил придержать язык.
Выиграли Берре и его папа.
Берре в знак победы подымает руки над головой.
Из чистого любопытства я спрашиваю, кого из этих зверей видел Берре.
Выясняется, что совсем немногих.
Он видел лошадь, курицу, кошку и собаку, корову, лисицу, треску и пикшу.
И еще несколько птиц, но он не знает, как их зовут.
Восемь зверей и несколько птиц.
Берре счастлив, что я видел меньше зверей, чем они с папой.
Берре зовет меня к себе в гости поиграть в машинки.
Предложение заманчивое, но я уже выдохся.
И кроме того, меня что-то не тянет встречаться с таким бывалым путешественником, как его папа.
Я отвечаю, что подумаю о его предложении.
Может быть, поиграем как-нибудь в другой раз.
Берре согласен встретиться когда угодно.
ЧЕТВЕРКА
Сидя перед телевизором моего брата, я смотрю музыкальный клип.
Я почти никогда не смотрю телевизор, а вот сейчас смотрю музыкальный клип.
Клип отличный.
Певица - какая-то Аланис.
Она ведет машину и поет. Действие происходит в Америке. В машине с ней три подруги. Они отправились прокатиться.
На Аланис коричневая куртка и темно-красная кепка, ее соседка на переднем сиденье одета в темно-красный свитер, а девушки на заднем сиденье одеты одна в зеленый, а другая в желтый свитер.
Песня отличная. Похоже, в ней поется о том, что от нас, в общем-то, очень мало зависит, что с нами будет.
Весь куплет поется тихо, а припев громко и с хрипотцой. Я покачиваюсь взад-вперед на стуле в такт музыке. Вот опять звучит припев.
И вдруг я замечаю, что вся четверка - это одна и та же девушка. Все четыре - одна и та же Аланис. В кадре все время появляется только одна. Она только меняет свитера, а на самом деле одна и та же. Она отправилась в путешествие сама с собой. И когда смотрит во время пения в зеркало заднего вида, то сама с собой встречается взглядом. Это очень захватывает.
Судя по всему, она чувствует себя прекрасно.
Самая очаровательная та Аланис, которая сидит на переднем пассажирском сиденье.
Я бы хотел найти такую девушку.
Она так беззаботна. Ей просто весело. И принимает все как есть.
Я гляжу на нее, и мне приходит в голову несколько мыслей.
Первая - это что хорошо бы мне съездить в Америку и покататься на машине. Со стороны это так здорово: просто ехать.
Вторая - это что я мечтаю встретить такую вот девушку, как Аланис, и жить с ней в одном доме. Быть вдвоем - я и она. Гулять вместе по пляжу во время отлива, переворачивать камни, а потом, когда придет время, рожать детей.
Третья - о том, что я бакалавр и сам не знаю, что из меня получится.
Это для меня целая проблема.
Больше всего мне хочется стать таким человеком, который сумел бы сделать мир немного лучше. Это было бы самое лучшее. Но я не знаю, можно ли этого добиться. Я не знаю, что нужно делать, чтобы улучшить мир. Я не уверен, что для этого достаточно просто улыбаться каждому встречному.
На втором месте для меня стоит такое будущее, при котором я бы ничего не изменил и мир из-за меня , не стал бы ни хуже, ни лучше. Может быть, это не даст полного удовлетворения, но мне кажется, что к этой категории принадлежат очень многие. А я не хочу оставаться в одиночестве.
Самая скверная альтернатива - это сделаться таким человеком, из-за которого мир станет хуже, чем есть. Этого я постараюсь избежать. И заплатить готов почти что любую цену. Но боюсь, что это не так-то просто. Может статься, что я угожу в общество дрянных и бессовестных людей.
Со всяким это может случиться. И мне будет оттуда не выкарабкаться. И мир станет немного хуже, чем был, и я начну отводить взгляд от встречных прохожих. Такое может легко случиться.
Четвертая мысль о том, что у Аланис наверняка есть возлюбленный и скорее всего это парень что надо.
ДОСКА
Я вспомнил Фердинанда Финне. Он - художник. И непозволительно хорошо выглядит, хотя уже довольно-таки стар. Глядя на него, можно подумать, что он все время счастлив, рисуя свои картины с морскими видами, цветами и прочими вещами, которые он пишет.
Кто-то рассказывал, что видел по телевизору его интервью. Это было несколько лет тому назад. Его спросили, как бы он сам описал свою жизнь. Что, оглядываясь на прошлое, кажется ему сейчас самым главным? Финне задумался и, подумав, ответил, что, как он недавно заметил, жизнь в некотором смысле похожа на путешествие.
Надеюсь, что все так. Что мне правильно пересказали его слова. Что Фердинанд Финне именно так видит жизнь.
Это необыкновенно здорово.
Я полагаю, что Финне умеет читать. Что он кое-что знает о мире. И если дело обстоит так, а не иначе, то, значит, все не так уж запутанно, как мне казалось.
Надеюсь, что я тоже смогу ответить, как он, когда меня через шестьдесят лет попросят подвести итог прожитой жизни. Что, подумав немного, я отвечу, что жизнь, как мне кажется, можно сравнить с путешествием. И что я буду думать, что мне первому пришла в голову эта мысль. Как будто я сам до нее додумался и верю в нее.
Сейчас я еще совершенно не способен сказать что-то подобное. Слишком многое меня смущает. Вещи, которые я знаю. Вещи, которые думаю. Ирония. Вещи, которые мне, наверное, следовало бы сделать, места, в которых я должен бы побывать. Места все время меняются. Порой я даже завидую золотым рыбкам.
Их памяти, вероятно, хватает лишь на несколько секунд. И она не удерживает последовательность из нескольких мыслей. Все, что случается, для них происходит как бы впервые. Каждый раз заново. Если только они не сознают этого недостатка, то жизнь должна представляться им в сплошном солнечном свете. Нескончаемым праздником. Все для них увлекательно с утра до вечера. И ночью тоже.
Вот что бы я рисовал будь я художником:
- велосипеды,
- пустыни,
- мячи,
- девушек,
- часы,
- людей, опоздавших на автобус.
Тут зазвонил телефон.
Я снимаю трубку.
Это Кент - мой нехороший друг. Я давно знал, что он обязательно отыщет меня, что это только вопрос времени, и немного нервничал в ожидании его звонка. Он связался с моими родителями, и они, очевидно, сообщили ему номер брата.
Что мне остается делать? В трубке звучит его голос. Он спрашивает меня, почему я пропал из виду и так долго не давал о себе знать.
На самом деле это он всегда звонит мне первым. Порой мне кажется, что он сам этого не замечает. Возможно, ему кажется, что мы перезваниваемся по очереди.
Кент служит в Центральном статистическом бюро. Ему известно, сколько литров молока в год выпивают норвежцы и как часто люди занимаются сексом. Естественно, в среднем. И он состоит в клубе "Менса", в который принимают представителей тех двух (или около того) процентов норвежского населения, которые обладают коэффициентом интеллекта свыше 140 с чем-то.
Он обожает решать задачки, по которым определяется коэффициент интеллекта. Такие, где нужно выбрать рисунки, обладающие чем-то общим. Ассоциативные тесты. Сколько литров воды протекает сквозь такие-то цилиндры или когда встретятся поезда, если поезд, следующий из Бодэ в южном направлении, идет со скоростью
Иногда он приносит такие тесты на вечеринки.
Он все время уговаривает меня пройти вступительный тест в "Менсу". Он говорит, что считает меня не глупее себя и уверен, что я справлюсь блестяще, но я вижу, что он с надеждой ждет моего провала.
Я не собираюсь даже пытаться. С Кентом действительно очень неприятно дружить.
Как друг он никуда не годится. Я уже несколько раз намекал, что не верю в его выдающиеся способности. Он, кажется, не принимает этого всерьез.
Я знаком с ним с начальной школы, и когда-то давно мы весело проводили время. Избавиться от него не так-то легко. Кроме того, я его немного жалею.
Мир Кента наполнен всем, чего я не хотел бы видеть в своей жизни. Стоит ему открыть рот, как непременно ляпнет какую-нибудь глупость или что-то неприятное. Этот человек находится в разладе со всем, что только есть на свете. Чаще всего он говорит о девушках и о том, что бы он хотел с ними сделать. В сексе он приверженец самых странных вывертов, и, похоже, для него не существует разницы между тем, что хорошо и что плохо. Кенту нравится то, что мне кажется унизительным и вульгарным. К счастью, я вижусь с ним очень редко, но самое грустное состоит в том, что у него нет контакта не только со мной, но и с самим собой.
Для меня в Кенте воплощается все, от чего я хочу держаться подальше. Темная сторона человеческой личности.
Если бы Кенту досталась роль в боевике, он погиб бы под колесами автомобиля или в обрушившемся лифте прежде, чем закончатся вводные титры.
Вдобавок он слишком громко говорит.
И вот он позвонил мне и ждет, что я ему отвечу. Провести вечер с Кентом - это для меня сейчас самое неподходящее, что только можно себе представить.
- Выпьем пива, - предлагаю я ему. - Давай выпьем пива!
Пока я завязываю башмаки, приходит факс от Кима. Я рад ему, потому что это помогает мне отвлечься на минутку от Кента.
Ким тоже видел разных зверей. Немногих. Но все-таки кое-каких видел:
- собак,
- кошек,
- поросят,
- голубей,
- чаек,
- ворон,
- воробьев,
- гаичек,
- синиц,
- петухов,
- кур,
- рыб,
- крабов,
- ракушки (над этим словом Ким провел черту),
- лошадей,
- коров,
- осла,
- дромадера.
Довольно убогий список. Как видно, Ким мало бывал на природе. Я как-нибудь возьму его с собой в такие места, где можно встретить лосей. Одно такое место я знаю.
Придя в кафе, я застаю там Кента. Оказывается, он не один, с ним еще двое, которых я не знаю. Кент сообщает, что один из них заканчивает докторскую по физике, а другой только что закончил медицинский факультет и в дальнейшем собирается специализироваться в области психиатрии. Здороваюсь.
Кент спрашивает меня, чем я сейчас занимаюсь, и я говорю, что бросил университет и занялся киданием об стенку мяча, потому что все потеряло вдруг смысл.
Очевидно, что эта новость не доходит до сознания Кента. Ничего не сказав по этому поводу, он спрашивает, встречался ли я в последнее время с какими-нибудь девушками. Я ответил, что не встречался ни с одной.
Кент умолкает.
Я немного потрепался с двумя его приятелями.
Психиатр спрашивает, воспринимаю ли я свои решения как бьющиеся о берег волны.
Я спрашиваю его, имеет ли он в виду сомнения, то есть что, оказавшись перед выбором, я испытываю сомнения.
Он говорит, что имеет в виду то, что сказал. Воспринимаю ли я свои решения как бьющиеся о берег волны?
В известном смысле это похоже. И я отвечаю "да".
Психиатр кивает и говорит, что это хорошо. В противном случае он констатировал бы у меня психоз.
Мы чокаемся бокалами с пивом в честь того, что у меня нет психоза.
Я рассказываю физику, что недавно начал читать книгу, в которой написано о времени.
Называю ключевые слова: Эйнштейн, теория относительности, сила тяготения и время, которого нет.
- В каком-то смысле есть, - говорит физик.
Я прошу, чтобы он не шутил. Для меня это действительно важно.
Физик говорит, что теорией относительности досконально не занимался. Не более того, что входило в обязательный курс, а это было года три назад. Он говорит, что в теории относительности мало кто разбирается. Но он слыхал, что некоторые отзываются о ней как о красивой и изящной теории.
Я спрашиваю его, понимает ли он, как это получается, что время на верхушке здания "Эмпайр Стейт Билдинг" движется быстрее, чем у его подножия.
Физик мотает головой: дескать, не понимаю. Однако он не сомневается, что так оно и есть на самом деле, и привык принимать это как должное. Он как-то приспособился жить с этим представлением. В общем и целом, его интересуют совсем другие вещи и мне он советует тоже поменьше об этом думать.
Хотя никто не просит, Кент начинает рассказывать о девице, с которой у него были контакты. История сальная. Я выслушиваю ее до конца без комментариев. Затем спрашиваю Кента про его успехи в Центральном статистическом бюро. С успехами все прекрасно, и я его поздравляю.
Затем я говорю, что мне пора домой спать.
- Позванивай мне, - говорит Кент.
- Обязательно позвоню, - говорю я в ответ.
На другое утро я просыпаюсь на рассвете и чувствую, что мне надо купить что-то, что вознаградит меня за ущерб, причиненный общением с Кентом. Я чувствую, что эта встреча отбросила меня на пару шагов назад.
Я прождал под дверью игрушечного магазина минут сорок, прежде чем он открылся. К этому времени у меня был готов список. Мне нужно что-то такое, что:
- поможет мне выплеснуть ненужную агрессию,
- будет яркого цвета,
- может многократно использоваться,
- издает звуки,
- заставит меня забыть про Кента и время.
Большие требования, если речь идет о предмете из игрушечной лавки! Да и в любой лавке, наверное, нелегко найти предмет, отвечающий таким требованиям.
Но как знать! Может быть, мне повезет.
Я не спешу. В магазине, кроме меня, нет других покупателей.
Персонал с интересом следит за мной глазами, пока я неторопливо обхожу полки, Я сразу заявил, что мне не требуется помощь. Я хочу сам справиться с этой задачей.
Перед полкой с игрушками "Брио" меня осенило: вот оно! На полке стоит игрушка, которую я помню еще с детства. Ее потенциальные возможности отвечают всем требованиям списка.
Это доска-колотушка.
На полке стоит нарядная коробка, на которой нарисована доска и мальчик, который стучит по ней молотком. Доска - желтая, и на ней красными буквами написано: "Брио". Колышки для заколачивания - желтые, а ножки у доски синие. Молоток выкрашен в красный и зеленый цвет.
Приятное чувство разливается у меня по всему телу.
Я помню, сколько удовольствия приносит доска-колотушка.
Когда забьешь все колышки вровень с доской, у тебя возникает ощущение осмысленной связи вещей. Ощущение, что разные вещи соответствуют друг другу. Одно с другим связано. Потом ты переворачиваешь доску, и, пожалуйста, стучи себе снова. Это машина вечности, дающая своему пользователю ощущение осмысленной связи.
Большего невозможно требовать. Как от людей, так и от объектов.
Хорошенько постучав по этой доске, я со временем, возможно, обрету ощущение осмысленности как в плане глобального, так и личного существования.
Кроме того, мне нечего терять.
И вот я покупаю доску, сажусь на велосипед и еду домой.
Сегодняшний день станет днем, когда я впервые постучу.
Итак, я начинаю.
