ВАКУУМ
В последние дни я почти ничего другого не делал, а только стучал и стучал.
Я стучал с утра до вечера.
Это изумительно монотонное занятие наполняет меня радостью. Мысли замерли. Я полон благодарности к фирме "Брио".
Наконец-то я сдвинулся с мертвой точки. У меня прибавилось сил и даже появился некоторый избыток. Я так осмелел, что не боюсь снова взяться за чтение книги, которая толкует о времени.
Теперь я уже читаю о свете. У света большая скорость.
Почти равная
В атмосфере она немного замедляется.
Здесь дается определение метра как расстояния, которое свет преодолевает за 1/299 792 458 долю секунды. В условиях вакуума.
Я отправляю факс Киму, чтобы спросить у него про этот самый вакуум. Разбирается ли он в этом предмете и не может ли объяснить мне, что это такое.
Он присылает ответный факс, в котором написано, что вакуум - это ничто. Безвоздушная пустота. Пустота, где нет ничего. Это и есть вакуум.
Я-то надеялся, что вакуум - это нечто большее. Но в общем и целом, это не так уж плохо. Если главное в нем - ничто, зачем тогда надо выражать это более сложным образом!
Но есть и светлое пятно. Оказывается, Ким знает, как сделать вакуум. Ким пишет, что не раз этим занимался, когда выдавались дождливые дни.
Достаточно взять стеклянную банку, наполовину наполнить ее водой и поставить незакрученной в микроволновую печь моего брата. Держать ее там, пока вода не закипит, затем закрутить.
В банке при этом что-то такое происходит с давлением, и я могу подержать в руках вакуум.
Вот и вся премудрость.
Я лезу в холодильник и достаю из него банку с черничным вареньем, срок которого истекает уже через месяц. Я выливаю варенье в унитаз и отмываю банку теплой водой с мылом. Затем до половины наливаю в нее воды и ставлю в микроволновку. Установив переключатель на "максимум", принимаюсь ждать.
И вот вода закипела.
Я вынимаю банку, выжидаю несколько секунд, чтобы пар немного улегся, и завинчиваю крышку.
Я создал вакуум.
Впечатление несколько расхолаживающее. Смотреть словно бы не на что. Но ведь я знаю, что в банке, там где нет воды, находится вакуум. Как ни странно, эта мысль дает какое-то удовлетворение.
Я прикидываю, для чего бы можно использовать вакуум.
Сквозь банку все время проходит свет.
Я прочел, что свет - это частицы. Фотоны. И вот они теперь проходят сквозь банку. С более высокой скоростью, чем снаружи. Чтобы усилить эффект, я беру банку, несу ее в ванную и выключаю свет. Затем я включаю велосипедный фонарь и подношу его к банке.
Вокруг все тихо.
Никаких признаков того, что в ванной комнате у брата что-то движется со скоростью
Длина ванной комнаты моего брата не достигает
Мы провели в ванной довольно много времени. Вакуум, фотоны и я.
Это были захватывающие минуты.
Потом я выключил велосипедный фонарь и вышел из ванной. Банку с вакуумом я поставил на подоконник. Пускай она там стоит к нечаянной радости удачливых фотонов, которым посчастливится в нее залететь.
У меня приятное ощущение. Похожее на то, что бывает, когда ты покормишь птичку или дашь денег кому-то, у кого их меньше, чем у тебя.
Затем я усаживаюсь на подоконник и в ожидании программы новостей принимаюсь стучать по доске.
ПТИЦА
Вот еще одна история.
Тоже о добром мире.
Она случилась до моего рождения.
Родители поехали с моим братом на каникулы в Данию. Там они сняли домик на берегу моря.
Не знаю, сколько лет было в тот год брату, но думаю, что он был тогда еще совсем маленьким. Наверное, ему было лет семь.
Он бегал по пляжу, купался и кидал в воду палочки или что попадется.
Наверное, ему было там очень хорошо.
Однажды он нашел на берегу птицу со сломанным крылом. Это была молодая чайка. Она лежала на песке и не могла летать.
Брат еще ни разу не сталкивался с болезнью и смертью. Ему стало жалко птичку. Ему стало грустно, что она лежит больная и всеми заброшенная.
Он хотел ее вылечить, чтобы она улетела к своим родственникам и весело играла с ними в чаячьи игры.
Мой брат поднял птенца, бережно отнес его домой и уложил в коробку с ватой. Он давал чайке воду, кормил ее и разговаривал с ней.
Утром, едва проснувшись, мой брат сразу вспоминал о чайке и засыпал вечером с мыслью о ней.
Утром он тотчас же бежал ее проведать, а вечером обязательно говорил ей "спокойной ночи" и осторожно гладил ее крылышки.
Мой брат полюбил птицу.
Для него было очень важно, чтобы она выздоровела.
Мои родители тоже надеялись, что чайка поправится. Они видели, сколько чувства вкладывает мой брат в уход за птицей. Они боялись, что мальчик расстроится, если птица умрет.
Моему брату казалось, что здоровье птицы поправляется с каждым днем. Ему казалось, что оно улучшается на глазах. Он все время верил, что чайка скоро поправится и улетит на волю.
Но дело обернулось иначе.
Однажды утром, пока мой брат еще спал, папа нашел чайку мертвой.
Он похоронил ее неподалеку от дома.
Когда мой брат проснулся, папа сказал ему, что птица поправилась и улетела. Он сказал, что мой брат очень хорошо за ней ухаживал и благодаря его заботе птица выздоровела.
Ни мама, ни папа не решились сказать мальчику, что птица умерла.
Наверное, они подумали, что тяжелые переживания все равно никуда не уйдут от мальчика и нечего торопить события. И они решили, пока возможно, оградить ребенка от печального опыта.
Мой брат сделал все возможное, для того чтобы спасти птицу.
И теперь ему сказали, что она улетела.
Он обрадовался. Ему приятно было думать, что где-то там в небе летает его птица. Что она здорова. И что он ей помог.
Единственное, что его немного огорчало, - это зачем она не сообразила попрощаться перед разлукой.
Очевидно, у моего брата осталось такое чувство, что он живет в добром мире. Что от человека что-то зависит и что иногда все кончается хорошо, даже если сначала было плохо.
Мой брат по-прежнему верит, что та молодая чайка поправилась.
Никто так и не рассказал ему, что случилось на самом деле.
ДЕВУШКА
Раннее утро. Звонок.
Я откладываю в сторону доску - колотушку и иду открывать.
В дверях стоят Берре и незнакомый мужчина - как я догадываюсь, это его папа. Я приглашаю нежданных гостей войти. Папа представился, и мы здороваемся за руку.
Я вижу, что у Берре заплаканное лицо. Папа неприятно удивлен. Он спрашивает меня, не занят ли я ремонтом квартиры.
Я говорю "нет" и спрашиваю, почему он так решил.
Он говорит, что слышал стук молотка.
Я правдиво отвечаю, что в свободное время люблю постучать.
Просто так, для собственного удовольствия. Ничего серьезного. И показываю ему доску.
Папа мальчика кивает. Он не знает, как отнестись к услышанному.
Дело в том, что они всей семьей собирались в Хамар навестить больную бабушку, но Берре не желает ехать. Он боится и плачет. Они с матерью не знали, что делать. И тут папа вспомнил про меня. Берре много обо мне рассказывал.
Обо мне и моем велосипеде.
Папа сказал, что понимает, какое он причиняет мне неудобство, но все-таки пришел спросить, не найдется ли у меня время. Это бы его очень выручило. А так у них безвыходная ситуация. Бабушка очень расстроится, если они не приедут.
Я обращаюсь к Берре и спрашиваю, хочет ли он побыть пока со мной. Он кивает и облегченно вздыхает.
Я говорю его папе, чтобы он не беспокоился. У меня ровно ничего на сегодня не запланировано.
Папа страшно благодарен.
Они уедут с ночевкой, но завтра уже вернутся.
Мне дают ключи от квартиры и наставления: когда нужно кормить Берре и во сколько укладывать спать.
Папа снова повторяет, как он мне благодарен.
Я говорю, что это пустяки, не стоит благодарности, и, пользуясь случаем, спрашиваю у него о встрече с белым медведем.
Папа говорит, что это было потрясающе. Большущий был медведь. Здоровенная зверюга.
Затем папа, мама и младшая сестренка отправляются в Хамар. Мы с Берре провожаем их во двор и машем вслед.
И вот мы с Берре остались одни. Надо придумать, чем нам заняться.
Чем-нибудь интересным.
Пока я завтракаю, Берре рисует. Он устроился за письменным столом моего брата и рисует гоночный автомобиль.
Я предложил ему поиграть с доской, но он решил порисовать. Сначала он долго рисовал гоночную машину, потом раскрасил ее.
Когда Берре кончил рисовать, поступил факс от моего брата. Берре был в восторге от такого чуда. Он смотрел на это как на волшебство. Ему не верится, что такое возможно. Прямо в комнату откуда ни возьмись пришла бумага - лист с напечатанным текстом. Берре спрашивает, откуда это. Я говорю, что, кажется, из Африки.
Берре просит, чтобы я дал ему подержать лист.
- Вот только прочитаю и дам, - говорю я ему.
Я читаю пришедший от брата факс.
И тут выясняется одно недоразумение.
Оказывается, мой брат не в Африке, а в Америке.
Я как-то нечаянно перепутал, на каком он континенте.
Оба ведь начинаются и кончаются на "а".
И оба далеко отсюда.
Я как-то даже разочарован.
В Африке гораздо больше экзотического по сравнению с Америкой. Интереснее думать, что твой брат живет в Африке. Это как деньги в банке: неизвестно, сколько окажется на счету, когда придешь их снимать.
Брат в Америке - это гораздо обыденнее. У каждого когда-нибудь кто-то из родственников побывал в Америке.
Итак, мой брат что-то там выгодно продал, получил хорошие деньги и просит меня об одной услуге. В факсе упоминалось насчет курса доллара по отношению к норвежской кроне: в настоящий момент сложилось чрезвычайно благоприятное соотношение. И мой брат просит меня купить для него автомобиль.
Когда он вернется, ему сразу будет нужен автомобиль. Поэтому ему бы хотелось, чтобы к его возвращению все формальности, связанные с покупкой и регистрацией, были улажены.
Он просит меня купить автомобиль.
Я должен немедленно сообщить ему факсом номер своего счета, и тогда он переведет на него столько денег, сколько требуется для покупки автомобиля.
Я записываю номер счета на оборотной стороне рисунка, изображающего гоночный автомобиль. Добавляю от себя несколько вопросов касательно автомобиля. Какой автомобиль он хочет купить? Какого цвета? С воздушными подушками или без?
Затем отправляю факс в Америку.
Через несколько минут факс возвращает нам рисунок гоночного автомобиля в черно-белом исполнении. Берре в телячьем восторге. Он держит в руках два рисунка гоночного автомобиля - оригинал и его копию, сделанную факсом.
Над рисунком мой брат написал: "Что это такое? А где номер счета?"
Я переворачиваю лист с рисунком и снова отправляю факс с номером счета и моими вопросами.
Мой брат отвечает, что относительно марки машины полагается на мой выбор. Но автомобиль должен быть шикарный. Символ высокого статуса. Чтобы выражал энергичность и спортивный напор. Цвет, скажем, красный или зеленый, может быть оливкового оттенка. Воздушные подушки надо.
Берре радуется, что я пойду покупать машину. Он за то, чтобы выбрать гоночную.
Брат дал мне ответственное поручение. Я польщен. Мне никогда еще не приходилось покупать машину.
Берре хочет, чтобы я отправил по факсу рисунок гоночного автомобиля его бабушке. Я объясняю, что у бабушек обычно не бывает факсов, но мы можем отправить его по почте, если Берре знает адрес.
Берре согласен: раз уж нельзя послать по факсу, то можно и по почте.
Мы отправляемся смотреть автомобили. Вдвоем с Берре.
Сначала мы разглядываем машины на улице. Мы заглядываем через стекло в машины и выясняем по спидометру, какая у них скорость. Всем остальным Берре не интересуется. Он обнаружил, что у "BMW" скорость по спидометру доходит до 280. Он за то, чтобы купить "BMW".
Мы зашли в магазин фирмы "Вольво" и попробовали, как сидится в этих машинах. Продавец думает, что Берре мой сын. Он ведет себя со мной как с потенциальным покупателем, показывает нам машины и объясняет технические нововведения. Он говорит, что фирма "Вольво" придает большое значение безопасности.
Берре проверяет показания спидометра. У "вольво" шкала скоростей заканчивается цифрой 200 с небольшим. Берре отрицательно мотает головой.
- Берре! - говорю я ему. - Двести километров в час - это совсем не так мало, как тебе кажется.
И вот мы делаем пробную поездку на "вольво" по дороге Е 18. Берре хлопает в ладошки.
Он сидит на детском сиденье, которое нам одолжил продавец.
- А с какой скоростью мы сейчас едем? Двести километров? - спрашивает Берре.
- Почти что, - отвечаю я.
Отличная машина. И цвет зеленый.
Вернувшись домой, я сообщу брату по факсу, что у этой машины хорошее сцепление с дорогой, хотя и не знаю, что это значит.
Свернув с шоссе, я возвращаюсь в город по проселочной дороге. Нас приятно покачивает.
По пути мы делаем остановку и покупаем в лавке мороженое.
Пока мы не спеша лакомимся, я читаю листочки, которыми увешана входная дверь. Объявления лотереи бинго и курсов верховой езды. И вдруг среди них попадается одно особенное.
Отличное объявление. Как нарочно для Берре.
Я прочитываю ему вслух то, что в нем написано.
"Привет! Меня зовут Джессика. Может быть, кому-нибудь захочется купить что-то из этих вещей, которые лежат у меня без дела. Вот эти вещи:
Шампунь с хной, флакон высотой
Дезодорант "Дыня",
Тролли-близняшки с длинными белыми волосами и с кольцом для ключей; у одного из них на животе звездочка: 5 крон за пару.
Печати с пакетом и цветами, 10 крон за все вместе.
Белые сережки под жемчуг, неношеные, 10 крон.
Брошка, неношеная, 5 крон.
Коробка картинок с пауэр-рейнджерами, длина
Копилка с утенком Сэмом, 5 крон.
Фигурки из киндерсюрприза: 3 льва (2 одинаковых), лягушка, черепаха, все вместе - 10 крон.
Разноцветные спиральные пружинки "Радуга". Растягиваются и гнутся. Могут спускаться по ступенькам, 10 крон.
Фарфоровый слоник для зубочисток, 10 крон.
Если тебя что-то заинтересовало, позвони и спроси Джессику. Телефон: 22474564".
Берре заинтересован.
Конечно, не девчоночьими вещицами, но вот пауэр-рейнджеры - это да! Ну, может быть, еще что-то из мелочей. Он еще не решил. Надо сперва посмотреть.
Мы идем в телефонную будку и набираем номер. Трубку держит Берре. Я слышу, как он спрашивает, дома ли Джессика. На другом конце, кажется, поинтересовались, кто ее спрашивает. Берре отвечает:
- Это я - Берре!
Потом он довольно долго беседует с Джессикой. Берре повторяет "да", "да" и несколько раз упоминает про пауэр-рейнджеров. Ему называют адрес, и он вешает трубку.
Жемчужные сережки и брошка уже проданы, а остальное еще нет.
Берре весь дрожит от нетерпения.
Джессика встретила нас на лестнице. Ей лет двенадцать, у нее длинная коса. Дома родители и старшая сестра, немного похожая на девушку, которая пела за рулем машины и которую я видел в клипе по телевизору в квартире моего брата. На вид ей примерно столько же лет, сколько мне.
Мы все здороваемся за руку.
Отец Джессики с увлечением разглядывает наш "вольво". Он сразу увидел, что это новейшая модель.
Берре и Джессика уходят в ее комнату.
Меня приглашают за стол и предлагают кофе с печеньем.
Родители смущены тем, что Джессика повесила в лавке объявление. Они опасаются, что люди подумают, будто у них туго с деньгами и Джессика не получает карманных денег.
Они говорят мне, что живут не хуже людей.
Когда мать Джессики собирается налить мне кофе, я вынужден сказать, что кофе не пью.
Она спрашивает у меня, что можно предложить мне взамен, и я отвечаю, что можно просто воды или шипучки. Можно соку. Она исчезает на кухне.
Отец Джессики говорит, что редко кто не пьет кофе.
Он, конечно, прав.
Эти замечания мне приходится выслушивать каждый раз, когда кто-нибудь узнает, что я не пью кофе.
Я говорю, что, возможно, когда-нибудь тоже буду пить кофе, но пока что вкус кофе оставляет меня равнодушным. Вообще-то, я никогда его не пил.
Мне доводилось пригубить кофе, но я никогда его не проглатывал.
Наконец входит мать Джессики со стаканом апельсинового сока.
Отец Джессики начинает говорить о машинах. Он говорит, что у него тоже "вольво". "Вольво" - особенная машина: если вы однажды начали на ней ездить, то уже никогда не променяете на другую.
Однажды он чуть было не купил японскую машину, но вовремя отказался. Совершенно не то!
Но вот зато "вольво"…
Вот это машина так машина! "Вольво" - сама надежность. Это как хорший друг. Никогда не подведет.
С этими словами он оставляет от себя чашку и делает рукой жест, который, по-видимому, означает: жми на педаль - и вперед! И никаких сомнений!
Под его разговоры я все посматриваю на старшую сестру Джессики.
Она смотрит на отца с ласковой снисходительностью. Приятная девушка.
Я говорю, что согласен с его мнением. "Вольво" - хорошая машина.
Затем спрашиваю Лизу, чем она занимается.
Она отвечает, что хочет стать фотографом. Сейчас она работает по заказу для дамских журналов. Но мечтает о самостоятельной работе, чтобы снимать по собственному выбору.
Я говорю, что тоже время от времени занимаюсь фотографией.
- У меня есть фотоаппарат, - говорю я. - "Никон".
- "Никон" - лучшая марка, - говорит отец.
- "Никон" - хороший фотоаппарат, - говорит Лиза.
Возвращается Берре и Джессика.
Берре несет коробку с картинками пауер-рейнджеров, бутылку шампуня с хной и утку – копилку.
На лице у него улыбка до ушей, и он спрашивает меня, есть ли у меня тридцать пять крон.
Когда мы собрались уезжать, мать Джессики предложила, чтобы мы остались пообедать.
Обед совсем скоро.
Я решил, что это уже слишком; кроме того, мне пора возвращать автомобиль. Я вежливо отказываюсь, ссылаясь на то, что у нас назначена деловая встреча.
Поблагодарив хозяев за гостеприимство и за покупку, мы садимся в машину, а Джессика и ее родственники провожают нас до калитки и машут вслед.
Включая вторую скорость, я еще разок взглянул на Лизу.
На ее отражение в зеркале заднего вида.
Давно мне уже не случалось видеть девушку, о которой думаешь, что хорошо бы встречаться с нею почаще. Может быть, даже каждый день.
А сейчас я это подумал. Хорошо бы, чтобы она сидела сейчас рядом со мной в красном свитере. И мы бы с ней куда-нибудь ехали. Вместе. У меня такое чувство, что все стало бы куда лучше, если бы у меня была девушка.
Какое ребячество так думать!
И все-таки я склонен полагать, что это правильная мысль.
Во всяком случае, я не хочу исключать такую возможность.
Берре доволен тем, как он провел этот день.
Я дал ему денежку, чтобы было что бросить в его новую копилку.
На мой вопрос, зачем ему шампунь с хной, он ответил: "Чтобы подарить маме".
И я вижу, как он доволен этим приобретением.
КОСМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО
Сейчас Берре спит.
Он совсем устал. Мы заигрались с ним в машинки, и он лег гораздо позднее положенного часа.
Я дал ему выиграть.
А потом мы еще играли в слова. Нужно было сказать первое слово, какое придет тебе в голову. Очень быстро.
Я-то думал, что, если я сказал "солнце", Берре скажет "лето", но тут что-то не заладилось. Берре все время говорил "какашки". Что бы я ни говорил, он на все отзывался: "Какашки". И ужасно хохотал, так что не мог остановиться.
Но сейчас он наконец-то заснул.
Я сходил наверх в квартиру моего брата и отправил в Америку факс.
Я написал ему: "Вольво. Жми на педаль - и полный вперед! Никаких сомнений! И пусть всегда светит солнце!"
Потом я достал себе свитер.
Сейчас я сижу на балконе в квартире у Берре и попиваю джин с тоником. У его родителей целый шкаф, набитый разными бутылками.
Когда я выпью достаточно, чтобы набраться храбрости, то продолжу чтение этой темной книги, в которой говорится о времени.
И вот я уже читаю.
Поль пишет об Эйнштейне.
Я понял, что Эйнштейн мой друг.
По словам Поля, из его теории каким-то образом следует, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Это одно из следствий теории относительности. Я, конечно, не представляю себе, как это должно получаться в действительности, но это и не важно. Чихал я на то, как это получается! Главное, что, прочитав это, я почувствовал некоторое облегчение.
Я подливаю себе джину с тоником и читаю дальше.
Я добрался до места, где сказано, что специалисты (бог весть, кто они такие) до сих пор не пришли к единому мнению о том, что представляет собой время. Это подогрело мой интерес. Одни хотят раз и навсегда ввести единое определение своего рода универсального времени, которое служило бы для измерения происходящих изменений, другие же требуют объявить саму концепцию времени утратившей силу и отменить время, признав несуществующим. Мы можем по-прежнему пользоваться часами. Мы можем продолжать мерить изменения в секундах, часах и годах, но сама идея времени как явления, которое существует в природе, неприемлема. Все мои симпатии на стороне последних. И я по мере сил и возможностей готов лоббировать их требования, чтобы эта точка зрения одержала верх.
Все это увлекает меня больше и больше.
Сложности моего собственного существования как бы отодвигаются.
Я вижу их в перспективе.
Надо бы сделать перспективу доступным лекарством, которое можно купить за деньги и вводить внутривенно.
Поль не робеет перед великими вопросами.
Вот он уже пишет о вечности.
Главное, что нужно знать о вечности, пишет Поль, - это то, что она не сводится к большим числам.
Вечность - это не просто что-то гигантское и непостижимо огромное. Если космос располагает безграничными запасами времени, это не просто означает что может произойти все, что угодно. Это означает, что когда-нибудь действительно произойдет. Независимо от того, насколько мала вероятность и сколько на это потребуется времени, рано или поздно это все равно станет реальностью.
Значит, если я буду жить вечно, то я совершу все что задумаю, увижу все что должно случиться.
Но это было бы интересно только при условии, что мой мозг способен вместить бесконечное множество мыслей.
В чем я, честно сказать, сомневаюсь.
Я откладываю книгу в сторону, и начинаю соображать, могу ли я что-то придумать.
Что-нибудь новенькое. Безразлично что.
Я закрываю глаза и делаю несколько глотков из бокала.
Сначала мне ни о чем определенном не думается, потом я начинаю думать о Лизе.
Пожалуй, в каком-то смысле это новая мысль.
Она держится прочно.
Потом прибавляются новые картинки. Комбайна и морского берега. Затем какая-то рыба. Не знаю, можно ли это назвать мыслями, но это во всяком случае что-то новенькое.
Я начинаю сомневаться, что у меня хватило бы фантазии для вечной жизни.
- Теперь Поль приступает к самому главному.
По его словам, все указывает на то, что у Вселенной была начальная точка и что, следовательно, когда-нибудь наступит конец.
Все, что мы знаем, говорит Поль, когда-нибудь исчезнет.
Вот что у него сказано. Вследствие Большого Взрыва Вселенная расширяется во всех направлениях. Центробежная сила, которая вызывает ее расширение, обладает огромной мощью, однако некоторые признаки указывают на то, что в один прекрасный день сила тяготения перевесит ее действие.
Тогда центробежное движение остановится, и тогда звезды и галактики и все, что там еще есть, начнут снова сближаться. Начнется движение вспять, и все кончится полным коллапсом.
Поль называет это the Big Crunch<Большое сжатие(англ.)>.
И после этого уже не будет происходить ни черта. Точно так же как было до Большого Взрыва (the Big Bang), когда тоже ничего не происходило по той причине, что до него не было никакого прошлого, в котором что-нибудь могло бы происходить.
Возможно, Вселенная начнет сужаться уже через сто миллиардов лет, однако может просуществовать и миллиард миллиардов лет.
А когда это начнется, у нас будет впереди еще столько же лет, чтобы собрать вещички и приготовиться к исходу.
Эти числа просто прелесть!
Что до чисел, тут Полю и черт не брат.
В этой книге он называет, например, такое число, которое представляет собой единицу с несколькими миллионами нулей. Это там, где речь идет о расстоянии, выраженном в световых годах, до какого-то небесного тела или не помню какой там системы, которая находится совсем не там, где расположена наша Солнечная система.
Он упоминает также о расчетах, согласно которым общее число галактик во Вселенной, очевидно, приближается к десяти миллиардам и в каждой из них имеется примерно сто миллиардов звезд, сходных по величине с нашим Солнцем.
Эти числа настолько невероятны, что у меня заметно улучшается настроение.
Уж больно круто все выходит!
Мне кажется, Поль тоже это чувствует.
Ведь как я ни старайся, я тут ничего не могу ни прибавить, ни убавить. От меня так мало зависит.
И это вызывает чувство освобождения.
Сфера моей личной ответственности заметно уменьшилась. Это я почувствовал именно сейчас. Чувство ответственности ослабевает. В ускоренном темпе.
Я - почти ничто.
Строго говоря, такая мысль должна была бы показаться мне очень пугающей, однако я не испытываю такого ощущения. Возможно, тут виноват алкоголь.
Разумеется, знание того, что Вселенной когда-то настанет конец, неизбежно должно вгонять в тоску.
Мысли о вечной жизни подкатывают комком к горлу.
Но похоже, что это меня не терзает. По крайней мере сейчас.
Скорее даже, напротив. Я давно не ощущал такого прилива жизненной энергии.
Оказывается, это даже здорово - знать, что тебе отведен определенный срок, с которым надо соразмеряться.
Вообще-то мне всегда хорошо работалось авралом.
Если нам дано просуществовать тут на Земле еще несколько тысяч или несколько миллионов лет, я буду доволен.
Потом пускай себе оно на здоровье взрывается или сужается.
Волнует только одно - мысль о том, что я не просил, чтобы меня сюда пустили. Я просто тут есть. Как и все остальные. Так уж вышло, что все мы тут.
Но мы не просили об этом.
И это не наша вина.
Я сижу, уставясь перед собой в ночную тьму, и предаюсь лирическому настроению, как вдруг слышу, что ко мне пробирается Берре.
Он проснулся, потому что ему приснился гадкий и страшный сон.
Он забирается ко мне на колени, и я укутываю его в свитер. Я поглаживаю его и уговариваю, чтобы он не боялся. Это был только сон! А потом будет утро и новый день. Берре трет спросонья глаза и спрашивает, не могу ли я что-нибудь спеть.
Конечно же могу! И я пою ему про старенькую лошадку. Я не знаю ничего более успокоительного, чем эта песенка.
Когда мальчик с улыбкой приходит в конюшню и рассказывает пегой лошадке, что папа обещал отправить ее на покой, то все становится осмысленным и восстанавливается связь вещей.
"Пусть тебе приснится тихое житье. Ешь да спи да не тужи. Мальчугана покатай да и снова отдыхай".
Я отнес Берре в постель и полежал с ним рядом, пока он не заснул. Затем снова сел на балконе со стаканом воды.
Я набираю в рот воды и глотаю понемногу. Хорошая вещь - вода!
Если бы мне пришлось выбирать из разных вещей одну, я бы наверняка выбрал воду.
Я чувствую себя гораздо лучше, чем было все последнее время.
Сначала мяч, потом доска - колотилка и вот теперь это - большие числа. Приятно чувствовать, что на тебе нет ответственности.
Может быть, я уже начинаю выкарабкиваться.
Может быть, я и выберусь из ямы.
И вот я сижу на балконе, наблюдая рассвет, и думаю, что я неплохой парень и ну ее , Вселенную, и время и все такое прочее!
