УПП

Цитата момента



В любовном треугольнике один угол всегда тупой.
Сообрази, о ком это!

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



— Я что-то начало объяснять?.. Видите ли, я засыпаю исключительно тогда, когда приходится что-нибудь кому-нибудь объяснять или, наоборот, выслушивать чьи-нибудь объяснения. Мне сразу становится страшно скучно… По-моему, это самое бессмысленное занятие на свете — объяснять…

Евгений Клюев. «Между двух стульев»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/
Мещера-2009

Сергей действительно позвонил накануне вечером, причем был в довольно игривом настроении. Трубку поднял папулька:

— Але, — раздалось там. — Это ты, моя дискеточка?

— Нет, — деликатно ответил папулька. — Это говорит дисковод. А дискеточка проходит форматирование на кухне. На нее должны записать рецепт приготовления пирога. Но я могу сейчас ее позвать, — и с этими словами папулька понес мне телефон…

— Але, — сказала я, взяв у папульки трубку.

— Да я уже в курсе, что ты але, — несколько невежливо сказал Сергей.

— Не поняла юмора! — начала было возмущаться я.

— Да не обращай внимание, — сказал он. — Это меня просто твой папулька сбил.

— А чего он такого сказал? — заинтересовалась я.

— Он назвал тебя дискеткой, — объяснил Сергей. — А себя — дисководом.

— Это бывает, — сказала я. — Папулька кого хочешь чем хочешь может назвать. Тебя-то он хоть никак не назвал? А то у него теперь любимое ругательство — «fucking pentium».

— Да, вроде, нет. Не успел. Или я не расслышал.

— Ладно, — говорю я. — Зачем звонишь?

— Услышать твой чудный голос, — комплиментит этот паршивец.

— Так я тебе и поверила!

— Почему это?

— Да потому что ты никогда не звонишь просто так, — объясняю я. — Только когда у тебя ко мне какое-то дело.

— Дела бывают разные, — туманно отвечает он. — Вот скажи, ты любишь всякие выставки?

— Просто обожаю! — обрадовалась я. — Особенно художественные. Всякое там современное искусство, концептуалистов и примитивистов.

— Это которые рисуют всякую чушь, а люди толпятся вокруг, изображая из себя шибко умных, и орут, как резаные: «Какая экспрессия! Какое глубокое проникновение в суть вещей!»..

— Ну, типа того, — соглашаюсь я. — Только дело же не в том — что кто орет, а в том, кто что видит в этих произведениях.

— Тогда зачем ради этого огород городить? — интересуется Сергей. — Всякие выставки и тому подобное? Возьми ведро с чернилами, вылей на пол, а после этого рассматривай пол до умопомрачения. Или эти художники какие-то специальные чернила используют?

— Вот ты, Серег, — говорю я, — ни фига не лирик. Ты чистый физик!

— Никакой я не физик, — злится он. — Я — программер, сисадмин и уже немножко постановщик задач.

— Постановщик задач? У меня в Windows тоже есть постановщик задач, — хвастаюсь я своей осведомленностью.

— Ир, ну ты совсем! — уже вконец разозлился он. — В твоем паршивом Windows — планировщик задач, а не постановщик!

— А-а-а-а, — говорю я. — Поняла! У папульки в армии был сержант Пилипенко — настоящий постановщик задач! Если чего надо было сделать, так что ставил задачу выполнить до обеда, а если не выполняли…

— Слышь, Ир, — говорит он каким-то скрипучим голосом. — Я не понял — ты на выставку со мной пойдешь или так и будешь твердить мне про каких-то чертовых сержантов?

— Пойду, — говорю я. — Так что за выставка. Какого художника?

— Почему обязательно художника? — удивляется он. — Выставки — они разные бывают. Эта, к примеру, бывает только раз в год.

— Ну, не томи, — я тоже начинаю нервничать. — Говори, чего там выставляется? Автомобили?

— Ты что, никогда автомобилей не видела? Вон, выходи на шоссе и наслаждайся выставкой с утра до вечера, — несколько невежливо говорит он.

— Ну а что тогда там показывают? — начинаю гадать я. — Неужели твои любимые компьютеры?

— Наконец-то! — радуется он. — Догадалась! Не прошло и года!

— Будешь грубить, — спокойно говорю я, — завтра пойдешь на выставку вместе со своими бабульками, которые тебе слоников на монитор поставили.

— Ой, — пугается он. — Не надо бабулек. Все, что угодно, но только не бабулек! Там крутейшая компьютерная тусовка собирается! Я и хотел тебя своим друзьям представить.

— Ага, — говорю. — Так ты меня, вроде как, в высший свет собираешься вывести?

— Ну, типа того, — неопределенно говорит он.

— И как мне одеваться на эту выставку компьютеров? — интересуюсь я.

— Покрасивше! — твердо отвечает Сергей. — Ты должна произвести впечатление. Я там человек уважаемый, так что смотри, не урони марку.

— Тогда давай разбираться, — говорю я, — на чей вкус «покрасивше». Потому что на твой вкус — я должна нацепить белую майку с надписью «Windoze — сакс», джинсы, у которых вместо заклепок — винтики от компьютера и тому подобное. А на мой вкус, «покрасивше» — это вечернее платье с туфлями.

— Во-первых, не надо утрировать, — говорит он. — Никто тебя майку надевать не заставляет. Хотя вечернее платье, конечно, будет лишним.

— Ага! — радуюсь я. — Значит я все-таки угадала!

— Ничего не угадала, — снова злится он. — Просто в платье будет неудобно ходить по выставке. Это же все-таки не дипломатический прием. Мы там полдня будем болтаться. Так что одевайся со вкусом, но так, чтобы одежда не стесняла движение.

— ОК, — отвечаю я. — Надеваю халат и кроссовки.

— Все бы тебе шутить, — говорит он. — Я думаю, что майки с джинсами будет вполне достаточно.

— А на майке написать «Windoze — сакс?» — невинно спрашиваю я.

— Ни к чему такие крайности, — твердо говорит Сергей. — Вполне достаточно будет написать просто «Linux — rulez!» и все.

— Ладно, — говорю я. — Как-нибудь сама разберусь, что мне надеть.

— Ир… — начинает было он.

— Никаких «ир», — твердо говорю я. — Сама разберусь. Но ты не волнуйся, не посрамлю тебя перед твоими компьютерщиками. Мне и самой интересно на них посмотреть. В каких кругах я общаюсь — ты уже видел. Так что теперь посмотрю, в каких кругах мой благоверный общается.

— А я твой благоверный? — интересуется он.

— Если верный, тогда, конечно, благо, — твердо отвечаю я. — А если вдруг не сильно верный, тогда я тебе манипулятор оторву.

— У нас принято говорить — «процессор», — веселится он.

— Зря веселишься, — говорю я. — Плохо будет и манипулятору, и процессору.

— Ладно, Ир, — говорит Сергей. — Мне пора еще программу дописывать. А тебе, насколько я понимаю, надо заканчивать процесс обучения готовки пирога. Ты давай, учись готовить. Это дело нужное и полезное!

— Да без тебя знаю, что полезное. Передавай привет своим блондинкам в Интернете, — говорю я.

Сергей опять начинает было возмущаться, но я его не слушаю и кладу трубку. Мда-а-а. Чего завтра надеть-то? Вечернее платье, конечно, не вариант, но и на его «интернетовских подруг» я походить тоже не собираюсь. Ладно, завтра будет видно… Я перед походом на эту выставку даже в институт не пошла. Как-то не сложилось. Все утро собиралась-собиралась, даже сумку свою институтскую попыталась разгрести, чтобы легче было идти в родной институт. Но там обнаружился какой-то номер журнала «Отдохни», я зачиталась и всюду опоздала. Ну и ладно. Зато успела должным образом подготовиться к выставке. Все-таки, меня первый раз выводят в «программистский свет». Надо не ударить лицом в грязь.

Где-то в одиннадцать позвонил жутко возбужденный (я имею в виду голос) Сергей.

— Але-е-е-е, Ирка-а-а-а! — заорал он в трубку.

— Здравствуй, Сережа, — вежливо ответила я. — Ты что, в дупель пьяный?

— Нет, — ответил он. — Пока нет. Пока точно нет. Пьяный я буду ближе к вечеру, потому что выпить на «Комтеке» — дело святое!

— Приличные люди выпивают дома или в ресторане, а не сидя на каких-то камтеках, — твердо ответила я. — Кстати, а что такое этот «камтек»?

— «Комтек», Ирка, это «Комтек»! — пояснил мне Сергей все тем же возбужденным голосом.

— Сереж, — осторожно сказала я. — А ты, случаем, наркотики не употребляешь? Особенно сильнодействующие.

— Нет, — твердо ответил он. — Уже давно доказано, что Линукс наркотиком не является, хотя и дает сильное привыкание.

— Тогда почему ты языком болтаешь уже несколько минут, а толком ничего сказать так и не можешь? — поинтересовалась я. — Во сколько выставка, где проходит, как, где и во сколько мы будем встречаться?

— Ир, да не кипятись ты, — объясняет мне он. — Просто у нас, программеров, эта выставка раз в году случается. Поэтому я весь дрожу в предвкушении. А «Комтек» — это название выставки.

— Понятно, — отвечаю я. — А что означает «ком-тек«? Компьютерный «тек»? Что такое «тек»?

На другом конце трубки послышалось томительное молчание.

— Але, — сказала я, — ты там не умер?

— Нет, — отвечает он. — Я думаю, что такое «тек». Уже пять лет на эту выставку хожу, но ни разу не задумывался на эту тему.

— Да вы, мужики, все такие, — довольно говорю я. — Ненаблюдательные и незадумчивые. Как мы только вас терпим?

— А вот нас, мужиков, я попрошу не касаться вашими едкими язычками, — с негодованием говорит он. — Сначала Excel освой, а потом уже наезжай на программеров! Я программеров в обиду не дам, — неожиданно разбушевался он. — Я сам — программер. И я, если хочешь… — Да ничего не хочу, — лениво говорю я. — Серег, вот вы, мужики — программеры и не программеры, орете, как больные слоны, мол, «женщины по телефону болтают сутками… женщины по телефону болтают сутками», а сам как позвонишь на две минуты, чтобы передать информацию, так разговор с тобой затягивается на час или два, не меньше. Все болтаешь, болтаешь и растекаешься мыслью по древу.

— Нет такого выражения «растекаться мыслью по древу», — мрачно говорит Сергей. — Есть выражение «растекаться мысью по древу». «Мысь» — это белка по-древнерусски.

— Интересное кино, — говорю я. — Ты у меня постоянно мыслью по древу растекаешься, а выражения такого нет?

— Нет, — твердо говорит он.

— Это у вас нет такого выражения, — победно говорю я. — А у нас — есть!

На том конце трубки снова потрясенно замолчали.

— Короче, — говорю, — программер. Во сколько и где встречаемся? Уж будьте любезны запрограммировать для меня место встречи поточнее.

— В 12 часов, — начинает бурчать он, типа обидевшись.

— Громче! — говорю я, потому что ненавижу, когда бурчат в трубку.

— В ДВЕНАДЦАТЬ ДНЯ-Я-Я-Я-Я-Я! — орет он так, что у меня правая барабанная перепонка чуть ни склеилась с левой.

— Благодарю вас, сэр, — говорю я ледяным голосом. — Леди все расслышала. А вы, сэр, если намерены по-прежнему орать, как кастрированный бабуин, то положите сначала трубку. Потому чсо я вас и без трубки прекрасно услышу.

— Тебе не угодишь, — бурчит он. — То тихо тебе, то громко. Какая ты привередливая — ужас. Я раньше в тебе такого не замечал.

— И что ты этим хочешь сказать? — интересуюсь я. — Что мне будет отказано в чести сопровождать тебя на этот «Комтек»?

— Ну.., — начинает он.

— Что-о-о-о-о-о?!?!?!

— Да нет, нет, — заторопился он, — конечно, ты не будешь лишена этой чести. — Встречаемся в 12 дня на остановке 905 года у шашлычной, которая теперь аптека в полдень.

— Сергей, — говорю, — с печалью в душе, но я вынуждена вам сообщить страшную новость — вы пьяны в дым!

— Это почему это?

— Да потому что ты несешь всякую чушь! Что значит «на остановке у шашлычной, которая теперь аптека»?

— Это значит, что там раньше была шашлычная, — объясняет он.

— Ну?

— А теперь там кобзоновская аптека!

— Что значит «кобзоновская аптека»? — интересуюсь я. — Там сырые яйца для голоса продают, что ли?

— Откуда я знаю, что там продают? — сердится он. — Кобзоновская аптека — и все. Я туда и не заходил ни разу.

— Как я узнаю, что это кобзоновская аптека? — снова интересуюсь я. — Там вывеска такая висит, что ли?

— Да не висит там никакой вывески! — снова злится он. — Но все знают, что это кобзоновская аптека. У кого хочешь спроси!

— Сереж, — говорю я очень тихо. — Я уже давно в курсе, что существует огромная разница между мужчиной и женщиной в восприятии окружающего мира. С этим, увы, приходится считаться.

— Это ты к чему? — подозрительно спрашивает он.

— Я к тому, что только мужики могут назначать встречу на остановке у бывшей шашлычной, где теперь кобзоновская аптека. Лично я не смогу попасть на встречу, используя подобную систему координат. Там метро рядом есть?

— Есть, — отвечает он. — Улица 1905 года.

— Давай встретимся на этой станции в центре зала, — предлагаю я. — Самый удобный способ. А потом поведешь меня хоть к шашлычной, хоть к Кобзону, хоть куда.

— В центре зала плохо встречаться, — авторитетно заявляет он. — Потеряемся в момент!

— Предлагай другой вариант, — терпеливо говорю я.

— Давай у эскалатора последнего вагона, который на самом деле первый из центра, — предлагает он. — Только сверху, а не снизу, если смотреть сверху. Оттуда удобно выходить к бывшей шашлычной.

Я некоторое время потрясенно молчу. Потом тихо говорю:

— Сереж, ты меня любишь?

На том конце тут же появляется напряженное молчание.

— Я тебе сейчас задумаюсь! — взрываюсь я.

— Да нет, — говорит он. — Конечно люблю и все такое. Просто хотелось как-то покрасивее выразиться.

— Не трудись, милый, — говорю я. — Не выражайся. Просто если ты меня любишь, пообещай исполнить одну необременительную, но важную для меня просьбу.

— Обещаю, — важно говорит он, — если это меня не обеременит.

— Встреться со мной в центре зала метро «Улица 1905 года», — просительно говорю я. — После этого веди меня, куда хочешь.

— Ну хорошо, хорошо, — бурчит он. — Хотя я не понимаю, почему ты не врубаешься. Ведь это так просто. На том месте была шашлычная… — До встречи, милый, — говорю я и вешаю трубку.

На всякий случай, я приехала за 15 минут до назначенного срока. В метро, как ни странно, уже ощущалось присутствие выставки. По перрону гуляли странного вида молодые люди, на многих из которых были нацеплены таблички с какими-то именами и цифрами. По виду подавляющее большинство было точь-в-точь похоже на Сергея, когда я его первый раз встретила: джинсы, свитер, длинные волосы и совершенно отсутствующий взгляд, погруженный куда-то внутрь.

Наконец, заявился мой благоверный, который спустился сверху. И тут только я заметила, насколько благотворно на него повлияло общение со мной. Конечно, фрак с бабочкой он не надел, но выглядел вполне прилично, и даже от недавно сделанной прически еще что-то осталось. Но самое главное — взгляд! Взгляд у него уже не был обращен только куда-то внутрь себя, как у остальных программистов. Я так думаю, что это исключительно моя заслуга.

Сергей прибежал, несколько запыхавшись, и заявил, что пора отправляться наверх, потому что народ уже собрался, и все только нас и ждут. Я ответила, что, собственно, и не собиралась торчать в метро до вечера, поэтому мы отправились наружу… Вышли из метро и Сергей меня быстро повел к этой кобзоновской аптеке, где напротив раньше была шашлычная, и где, по его словам, собиралась вся эта программистская камарилья.

Пришли. Рядом со входом в аптеку действительно толпился народ довольно странного вида. Там были как совсем молоденькие ребята, так и довольно взрослые. Но у всех в лице было что-то общее, как будто я попала на встречу одной баскетбольной команды. Почти у каждого на одежде был прикреплен прямоугольничек с именем и какими-то цифрами.

— Хай, пипель! — приветствовал Сергей эту компанию. — Знакомьтесь — это Ирина. Моя боевая подруга.

— Привет, — сказал мне один высокий парень. — Я — сто три точка двадцать три.

— А я, — сказал другой, — сто двадцать девять точка пятнадцать.

— Четыреста семьдесят седьмой, — представился приятного вида молодой человек в очках.

— Триста пять пятнадцать, — лихо щелкнул каблуками еще один.

И вот так вся толпа называла мне какие-то цифры. И только один, слава Богу, цифры не называл, а представился как Энола Гей. Красивое имя. Где-то я его, кстати, слышала. Наконец, все познакомились и стали обсуждать, как им добираться до выставки. Я у Сережи тихонько спросила:

— Сереж, а они все бывшие зеки или наоборот — нынешние космонавты?

— В каком смысле? — не понял он.

— В том смысле, что они все друг друга какими-то цифрами называют, как бывшие зеки. Или космонавты.

— А что, космонавты друг друга тоже цифрами называют, как и мы? — поинтересовался Сергей.

— Не знаю, — говорю я. — Но у них же тоже есть какие-то цифры и позывные. «Земля, земля, я — борт 1923», — процитировала я.

— Понятно, — сказал Сергей. — Могу тебя успокоить. Мы не космонавты. Мы — фидошники!

— Фи, — говорю я, — чего?

— Фидошники, — объясняет он. — Члены международной сети Фидо.

— Что за сеть-то? — интересуюсь я. — Сеть сбыта наркотиков?

— Да ну тебя, Ир, — опять злится он. — Что за шуточки опять? Это компьютерная некоммерческая сеть.

— А Интернет? — спрашиваю я.

— Что Интернет? — не понимает он.

— Ну, Интернет же есть. Зачем еще какие-то сети?

— Фидо — некоммерческая сеть, — объясняет он. — Там никто ни за что никому не платит. Поэтому в ней процветают нормальные человеческие взаимоотношения. А Интернет — коммерческая сеть и построена на товарно-денежных отношениях. Поэтому сакс. В смысле — маст дай.

— А в Фидо тоже есть грудастые блондинки? — интересуюсь я, вспоминая папашкины ночные увлечения.

— В Фидо есть грудастые блондинки, — твердо говорит Сергей. — Только они члены сети, а не манекены на фотографиях. И ты их сегодня увидишь, потому что на выставке состоится крутейшая встреча фидошников всех времен и народов.

— Круто, — говорю я, — и все такое. Только я одно не понимаю: как может нормально существовать какая-то структура, в которой не платятся деньги. Это же будет сплошной бордель.

— Это твой Интернет — сплошной бордель, — злится Сергей. — А Фидо преспокойно существует уже лет десять.

— Слушай, — говорю, — ну если там блондинок нет, то что там есть? Какие сайты?

— Там сайтов вообще нет, — объясняет он. — Там есть только эхоконференции для общения. Ньюсы, если говорить по-интернетовски.

— То есть там только трепология и больше ничего? Никакой полезной информации? Тогда понятно, как вся эта бодяга существует без денег, — говорю я.

— Ничего ты не понимаешь! — совсем разозлился он. — Это не трепология, а ОБЩЕНИЕ. Въезжаешь? Общение!

— Да въезжаю, не волнуйся, — успокаиваю его я. — Называй это как хочешь. Хочешь общением, хочешь обменом мнениями. Мне-то какая разница, как эта трепология называется?

Сергей скорчил такую рожу, как будто съел лимон.

— Да ладно тебе кукситься-то, — говорю я. — Никто твою разлюбимую фиду не трогает. Кстати, мы когда-нибудь пойдем на выставку, или сюда должна еще одна колонна зеков подойти?

Сергей быстро ринулся в толпу этих фидошников, долго там что-то обсуждал, потом вернулся и заявил, что сейчас рассядемся по машинам и поедем. И тут только я обратила внимание на то, что рядом с тротуаром и на тротуаре стоит большое количество всяких транспортных средств, начиная от запорожцев и заканчивая довольно крутыми иномарками, на стеклах которых тоже были нарисованы какие-то цифры и знаки.

— Слушай, — говорю я Сергею. — А у вас в этой фиде не только программисты состоят?

— Во-первых, — говорит он важно, — ФИДЕ — это ФИДЕрация шахмат. А наша сеть называется Фидо.

— По-моему, я это название где-то слышала, — морщу лоб я. — В американских мульфильмах. Там так называли собачку. А в другом мультфильме — динозавра. Это же, если я не ошибаюсь, нарицательное имя дворовой собачки, типа Шарика или Бобика.

— Ну да, — несколько сконфуженно отвечает он. — Именно так и есть. Том Дженнинг — создатель Фидо — назвал сеть в честь своей собачки. Фидо вообще была изначально создана для общения «голубых», потому что Дженнингс был геем.

— Боже! Куда я попала! — ужаснулась я.

— Да ты не волнуйся, — успокоил меня он. — Сейчас в сети нет голубой направленности. Наоборот, в ней состоит целая группа людей, которая активно борется с голубыми.

— А чего борются-то? — поинтересовалась я.

— Да черт их знает, — махнул рукой он. — Наверное, их голубые к себе не берут, вот им и обидно. Да ты эту группу сама сегодня увидишь. Там много всяких разных людей будет. Фидо сейчас сильно разрослось, так что кого только там не встретишь. От прыщавых юнцов до управляющих банков.

— Ну, насчет юнцов я верю сразу, — призналась я. — А вот управляющего банком в этой тусовке я себе как-то слабо представляю.

— Сейчас представишь, — довольно сказал Сергей и вдруг заорал на всю улицу: — Юр! Ком цу мир, плиз!

К нам подошел мужик лет сорока, довольно вальяжного вида. Сергей меня ему представил, мужик протянул руку и тоже называл какие-то циферки.

— Ну чего, — спросил его Сергей, — мы на Комтек тронемся когда-нибудь или нет?

— Все в наших руках, — сказал мужик и подмигнул мне. — Сядем и поедем. Пошли, подброшу вас на своей колымаге… Колымага у мужика оказалась солидная — «Land Cruiser». Даже у моего папульки машина попроще. Мы стали пробираться по направлению к выставке, а я спросила у мужика:

— Юра, а вы, простите, кем работаете?

— Управляющим в банке, — спокойно ответил он.

— Да-а-а-а?

— Ну да. Конечно, банк небольшой, это тебе не «Менатеп», но свою денежку зарабатываем.

— А чего, простите, делаете в этой тусовке, раз вы такой солидный человек? — поинтересовалась я.

— Во-первых, — сказал мужик, — мне нравится конференции читать. У нас же в банке работа неравномерная. То на несколько дней запарка жуткая, а то сидишь — делать абсолютно нечего. Вот я и читаю всякие конференции о видео, о машинах. Потом, на этой тусовке тоже отдыхаешь душой. Мне же по работе со всяким народом встречаться приходится. Иногда такие хари попадаются — потом заснуть неделю не можешь. А здесь — люди не испорченные деньгами. Простое человеческое общение. Вот я сегодня подъехал к этому сборищу, подходит парень шестнадцатилетний и говорит: «Ух ты, чувак, какая у тебя тачка крутая! Дашь порулить?».. Ну не прелесть? Где еще встретишь подобную непосредственность?



Страница сформирована за 0.86 сек
SQL запросов: 172