УПП

Цитата момента



Быть суеверным — не к добру.
Примета такая есть

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Парадокс игры: ребенок действует по линии наименьшего сопротивления (получает удовольствие), но научается действовать по линии наибольшего сопротивления. Школа воли и морали.

Эльконин Даниил Борисович. «Психология игры»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/d4103/
Китай

Семен Гарин. Уголёк

 

 

Издательство «МАЛЫШ» 1973 год

Художник И.Кабанов

 

 

щелкните, и изображение увеличится

ВМЕСТО ПРИСКАЗКИ

У меня много добрых памяток. Они напоминают мне о поездках по стране. Посмотрю на любую и вспоминаю: где побывал, что повидал, кого повстречал.

Вот прозрачные слонята. Это не просто безделушка. Слонята вырезаны из кусков каменной соли, добытой в Донбассе. Вот уральские самоцветы. Розовые и золотистые топазы, пронизанные светом «солнечные» камни и, точно излучающий мягкое сияние, — «лунный».

Бурые и серые камни — железная руда; золотые камни — тоже руда, медная; белые и розовые — мрамор; зелёные — малахит. Уральский малахит из горы Высокой.

Блестящие кубики и шарики — сталь; серебристый слиток — алюминий. Это — лёгкий металл. Его называют «крылатым», потому что из него строят самолёты.

Однажды, перебирая памятки, я увидел в дальнем углу полки чёрный камень.

Как он попал в компанию красивых самоцветов, зеркальных слитков металла?

Беру чёрный камень, стираю с него пыль, и вдруг у меня в руке засиял кусочек солнца.

Да нет же, «солнечный» камень лежит на другой полке, это он пронизан радостным светом. А этот — чёрный, холодный!

И всё-таки в моей руке настоящий кусочек солнца. Да, да!

Почему?

Об этом стоит рассказать подробно.

Складываю из самоцветов постамент, как для настоящего памятника, ставлю на него чёрный камень.

Пусть он стоит на самом видном месте, напоминает об одной поездке…

УГОЛЬНАЯ РЕЧКА

Конечно, вы догадались, как зовут чёрный камень?

Уголёк!

Это слово следовало бы писать с большой буквы. Уголёк стоит такого уважения.

Впрочем, к чему забегать вперёд? Расскажу всё по порядку. Уголёк напоминает мне о моих друзьях — горняках.

Они живут в шахтёрском посёлке, в белом домике, окружённом соснами. Деревья вот-вот дотянутся до солнца и загорятся — такие они высокие. Ночами в их шуршащих вершинах прячутся звёзды.

Так кажется маленькому Сёме. В посёлке, где живёт Сёма, дома невысокие, и только огромные чёрные холмы у шахты выше деревьев.

По утрам к соснам прилетает дятел. Прилетит и начинает долбить: «Тук-тук… Тук-тук-тук!»

Сёма разглядывает дятла. К дереву подходит дедушка Игнат. Он тоже прикрывает ладонью глаза, тоже любуется трудолюбивой птицей. А дятел знай себе: «Тук-тук!»

— Так их, разбойников! — хвалит дедушка. — Носом их кайли!

Другому мальчишке, живущему в городе или колхозе, непонятны слова дедушки. А Сёма знает: кайлом раньше долбили уголь. Своим крепким носом дятел кайлит сосну — лечит дерево, спасает от насекомых-вредителей.

— Так их, так! — приговаривает дедушка.

И спрашивает Сёму:

— Проснулся наш гость?

— Проснулся, с добрым утром! — отвечаю и тоже подхожу к сосне.

Дед и внучек любуются дятлом, а я любуюсь ими. До чего похожи! Наверно, и дедушка в детстве был такой же крепкий паренёк, как Сёма. У них и сейчас одинаковые глаза, и у Сёминого папы такие же синие-пресиние глаза, и вообще все трое очень похожи друг на друга. В молодости дедушка Игнат был богатырём, как теперь его сын — машинист угольного комбайна Иван Игнатьевич.

Шахтёрская семья. Интересно, думаю, кем будет Сёма, когда вырастет.

Спрашиваю дедушку:

— На шахту пойдём, Игнатий Петрович? Сёма обрадовался:

— И я с вами, и я!

— Ну вот! — смеётся дедушка. — Осенью в школу, а прыгает, как маленький! Разве ты не знаешь, что туда нельзя детям? Проводишь нас до шахты.

Втроём идём к шахте «Солнечная вторая».

— Почему такое название?

Дедушка отвечает:

— Уголёк светит и греет. Солнечный камень.

Идём длинной улицей в садах. Она упирается в поле. Синее небо и золотое поле. Простор!

Впереди, там, где кончается поле,— постройки и чёрные холмы — терриконы. К их вершинам плывут и плывут вагонетки на стальных канатах, сбрасывают чёрную пустую породу.

— А где же уголь?

— Вот он, уголёк!

Из-под земли бежит чёрная речка. Настоящие реки текут вниз, под гору, а эта шумная угольная река вверх взбирается.

Уголь блестит, пенится — вот-вот вспыхнет, как солнце.

— Идёт уголёк! — вздыхает дедушка. Видимо, он сам соскучился по работе, по горняцким делам.

Все горняки так ласково говорят. Пусть хоть целая гора угля — всё равно: «Уголёк!»

Шумит угольная речка, высоко взбирается. А сверху падает бурным водопадом.

Уголь льётся в железные ящики-бункера. Под ними — рельсы; на рельсах — вагоны, поезда.

В стороне, у мраморной доски с кнопками и рубильниками, стоит человек в светлом костюме.

— Это наш грузчик, — знакомит дедушка.

Грузчик нажимает кнопку — вагон подходит под бункер; другую нажимает — открывается заслонка, уголь льётся в вагон; нажимает третью — наполненный вагон уходит, уступая место порожнему.

А речка течёт, бурлит. Грохочет угольный водопад.

ПОДЗЕМНЫЙ СКОРОХОД

В детстве страшно было думать о тёмном подземелье, там всегда ночь. Не такая, как наверху, где светит луна, звёзды, окна домов, уличные фонари.

Под землёй темень непроглядная, чернота густая. Когда я впервые спустился в шахту, угольные пласты долбили,  как дятлы долбят деревья. Горняки пробирались в тёмный забой, ставили рядом с собой шахтёрскую лампочку, ложились на бок или на спину и — долбили, долбили.

Чёрная пыль засыпала глаза, нос, уши, скрипела на зубах, падали куски угля, больно ударяли.

А горняки долбили пласты, добывали уголь. Сотни лет так работали.

Уголь волокли на тяжёлых санках, перевозили в грохочущих железных вагонетках.

Тощие кони, ослепшие от темноты, уныло тянули угольные поезда. «Эге-

гей!» — подгоняли коногоны.

Новые шахты не такие, ничего похожего на тёмное подземелье. И трудятся сейчас горняки не так, как раньше. Сильные машины помогают им пробивать дороги к подземным богатствам. Машины добывают уголь, руду.

— Сейчас увидите, какой стала у нас шахта, — сказал старый горняк, когда мы вошли в клеть.

Он нажал кнопку:

— С ветерком полетим…

И верно, с ветерком!

Клеть летит вглубь, кверху взлетают электрические лампочки. Дух захватывает.

Вот и глубокое подземелье.

Подземелье?

Светло, легко дышится.

«Солнечная вторая» — очень красивая шахта.

Большая, просторная.

Проходы длинные, широкие. На перекрёстках вспыхивают огни — красные, жёлтые, зелёные. Сигналят поезда.

Бегут и бегут поезда. Кипит работа в подземном городе.

Дедушка шутит:

— Сейчас поедем в горняцком метро. Ваня мой далеко забрался.

Быстрый электропоезд привозит нас к дальнему забою, к месту работы знатного горняка Ивана Игнатьевича.

— Ну-ка, сынок, покажи свою машину! — говорит дедушка.

Подземный скороход похож на большой танк.

— Хороша машина! — залюбовался дедушка. — А как работает?

— Покажу…

И мы увидели, как буровые колонки и диски, вращаясь, отбивают уголёк. Машина вздрагивает, рокочет. Потом начинает греметь — сильнее, сильнее вгрызается в угольный пласт…

Скороход всё делает сам: и добывает уголь, и грузит его в вагонетки.

— За твоим скороходом и сто человек не угонятся! — доволен старый шахтёр. — Вот это дятел, вот кайлит!

За несколько минут все вагонетки наполнены углём.

Угольный поезд мчится по длинной подземной улице. Затем он входит в огромную железную трубу. Это не просто труба. Это механический грузчик. Горняк нажимает кнопку, и труба медленно вращается, перевёртывает состав вверх колёсами.

Уголёк высыпается из вагонов в подземные бункера. Там его подхватывает непрерывно движущаяся лента, выносит их из шахты на-гора.

Идёт уголёк, течёт чёрная речка.

ПОДЗЕМНЫЕ КЛАДОВЫЕ

В нашей стране много угольных рек, речек, речушек.

Уголь добывают в Донбассе и на далёком острове Сахалин, на Урале и в Казахстане, в горах Кавказа и за Полярным кругом. И в Сибири, и под Москвой, и во многих других местах есть много угля. Угольные пласты лежат в недрах жарких пустынь и ледяной тундры, под лесами, под реками и горами.

Откуда появился там уголь? Как создались эти угольные кладовые?

…Давно это было, очень давно. Сотни миллионов лет назад.

Представить трудно, какое это далёкое прошлое.

Тогда на земле жили животные-великаны. Они летали, прыгали, плавали. Нынешний взрослый слон раз в пятнадцать меньше и легче древнего животного…

Под стать этим великанам были леса, растения. Папоротники высотой с десятиэтажный дом, стволы — не обхватят несколько человек. Рядом с такими исполинами самые могучие сосны — тонкие деревца.

К солнцу тянется любое растение. Будь то высоченная сосна либо крохотная былинка. Всем нужен свет, солнечное тепло. Любая зелень — копилка солнечных лучей. Листья, ветви, стволы, корни копят и копят лучи. И чем дольше живёт растение, тем богаче солнечная копилка.

За свою долгую жизнь древние деревья стали настоящими кладовыми солнца.

Времена, о которых мы рассказываем, были страшны своими бурями, катастрофами.

То налетит ураганище — повалит целые леса, рощи; то вырвется из-под земли вулкан — реки огня и пепла сметают и засыпают всё на своём пути.

Поваленные деревья-великаны оказывались глубоко под землёй, над ними вырастали новые леса — и они погибали, их тоже заносило пеплом, камнями, песком; на этих наносах снова вырастали другие леса. И так повторялось, повторялось. Продолжалось так не год, не два — миллионы лет.

Погребённые на большой глубине, спрессованные неисчислимой тяжестью исполинские деревья постепенно затвердели, точно камень.

Так образовался каменный уголь.

Пласты угля залегают на разных глубинах: слой угля — слой песчаника, опять угольные пласты, потом — твёрдая порода и ещё уголёк, а над ним — земля, песок.

Шахта, в которую мы спустились, многоэтажная. Проходчик Иван Игнатьевич работает на самой большой глубине. Но и над ним, ближе к поверхности, добывают уголёк. На всех подземных этажах кипит работа.

А почему так назвали шахту, вы уже знаете: уголёк светит и греет. Солнечный камень!

СИНИЙ ОГОНЁК

Однажды мы размечтались о будущем. Говорили о новых машинах, о подземных скороходах.

И тут Иван Игнатьевич предложил:

— Хотите посмотреть, как по-новому добывают уголёк?

Поедем завтра…

На другое утро мы отправились в путь-дорогу. Иван Игнатьевич управлял своей машиной, рядом с ним сидел Сёма; дедушка тоже поехал с нами посмотреть новые шахты.

Дедушка сказал внуку:

— Только уговор: с песней поедем!

Сёма не заставил себя долго упрашивать. Он запел песенку, которую сам сочинил: «Уголёк, уголёк — жаркий огонёк!»

Машина выехала на широкую дорогу за посёлком. По обе стороны стояла рослая пшеница. По золотому полю, как по морю, плыли красные и голубые комбайны.

Шла уборка хлеба.

Немного погодя свернули на другую дорогу, и снова разлилось пшеничное море.

А когда оно кончилось, земля почернела. Навстречу всё чаще попадались самосвалы с углём.

Вдруг машина остановилась. Дедушка сказал:

— Край земли…

Перед нами был глубокий котлован. Сёма осторожно заглянул вниз:

— Ух ты!

Внизу на дне котлована текла речка. Мутная, тёмная. А над речкой стояла машина с длинной трубкой. Сильная струя воды вырывалась из трубы. Вода свистела, сверкала на солнце. Струя ударялась в чёрную стену, и стена раскалывалась, ползла вниз. Во все стороны летели комья, брызги.

Иван Игнатьевич сказал:

— В этом месте уголёк неглубоко спрятался. Этот пласт отыскали наши пионеры, помогли геологам. Сначала уголь добывали экскаватором, теперь работает вода.

Вода? Даже ребята знают: вода в шахте — беда.

То в шахте, под землёй. А тут вода, пущенная из машины, разбивает пласт, добывает уголёк. Эта водяная пушка называется гидромонитором.

— Это ещё не всё… — сказал Иван Игнатьевич. — Поедем дальше. И опять колосится пшеница.

— Ой! — крикнул Сёма. — Глядите!

Вдали на ветру полыхал в небе синий огонёк. Будто яркий флажок.

— Это факел… — Иван Игнатьевич быстрее повёл машину. — Уголёк сигналит.

Под высокой трубой не было никаких шахтных строений. Земля светлая, чистая.

— Разве это шахта?

— Шахта, — подтвердил Иван Игнатьевич. — Шахта без людей.

Синий огонёк полыхал днём и ночью. Сигналил. Огонёк горит — значит, всё в порядке. Уголёк не спит, идёт на работу.

— Куда идёт? Как идёт?

— По этим трубам… Видите? Уголёк идёт по трубам в города, на заводы, на электрические станции. Послушно шагает на работу.

— Кто его разбудил, поднял, заставил шагать?

— Огонь.

Вот так раз! То вода добывает уголь, то огонь? Огонь в шахте — беда…

И огонь, и вода — враги шахтёра. А тут враги стали друзьями.

Горняки устраивают под землёй пожары, заставляют огонь работать. Не люди, не машины — огонь добывает уголь.

Огонь работает хорошо, вылизывает все уголки, превращает твёрдый уголь в летучий газ.

Летучий газ столбами поднимается, выходит из недр. Выходит по трубам, иначе рассеется в воздухе. А так он послушно идёт в ту сторону, куда проложены трубы. Торопится на электрические станции, на заводы.

КАКОГО ЦВЕТА УГОЛЬ

Странный вопрос! Каждому известно: уголь — чёрный. Даже говорят о чём-либо очень чёрном: «Как уголь!»

Это верно, так говорят. Уголь чёрный. А разве лучи солнца тёмные? Посмотрите на грань зеркала, на осколок стекла, когда они освещены солнцем. Вы увидите настоящую радугу: и синие, и зелёные, и оранжевые, и фиолетовые, и голубые цвета. А сколько разных оттенков!

Солнечный луч — живой, яркий, тёплый. Солнечный луч многоцветный.

А уголь?

Уголь — копилка солнечных лучей, угольные шахты — кладовые солнца. И всё-таки уголь чёрный.

Ещё в посёлке Сёма просил меня рассказать об этом, но я не успел, уехал домой.

И вот мы снова повстречались, на этот раз в Москве.

Иван Игнатьевич привёз сына на зимние каникулы. Конечно, они побывали и в цирке — мальчик давно мечтал об этом.

Отец и сын вернулись из цирка весёлые, довольные. Сёма всё рассказывал и рассказывал про смешных клоунов, про смелых акробатов, про дрессированных лошадей. Больше всего ему понравился волшебник в золотом плаще…

Цирковой волшебник прятал в шапку белые платки, а вытаскивал красные, голубые, жёлтые. Накрывал золотым плащом маленький столик со всякой всячиной, и вдруг всё исчезало со столика; потом опять накрывал — и опять всё появлялось,

Я поглядел на уголёк и подумал: «Ага, теперь ясно, с чего начать рассказ!»

— Какого цвета уголёк? — спрашиваю Сёму.

— Чёрный…

— А порошок, который тебе давали от простуды, аспирин?

— Белый…

— А нафталин?..

— Как снежинки…

— Уголь разве похож на снег? А ведь и нафталин, и аспирин, и другие лекарства, и многое другое делают из чёрного угля. Разве уголёк похож на красивый тёплый мех? Или на костюм из чистой шерсти? Или на белую прозрачную кофточку? Или на резиновый мяч, автомобильную шину, разные другие вещи? Ничего похожего! И всё-таки всё это теперь делают из угольного газа, того самого, что из шахты приходит на завод…

— По трубам… — подсказал Сёма.

Я продолжал:

— Уголёк чёрный, а получают из него разноцветные краски; уголёк ничем не пахнет, а из него приготовляют духи и разные пахучие сиропы для конфет и пирожных; уголёк совсем не прозрачный, а из него можно сделать самое лучшее стекло — лёгкое, крепкое, чистое.

Я открыл шкаф, достал разные памятники: кусочки лёгкого стекла, красивую прозрачную вазу, лоскутки цветной шерсти, пушистого меха — всё это мне подарили на заводах, где и совершаются эти чудесные превращения угля.

— Ещё расскажите, ещё! — попросил Сёма.

— Рассказывать можно долго… Из угля делают материалы, которые крепче самой крепкой стали, и порошок, которым посыпают землю, чтобы лучше росли фрукты, овощи, хлеб; из угля добывают витамины, необходимые людям для здоровья, и бензин, керосин, масла для машин…

Чего только не делают! Считай хоть до тысячи — и половины не сосчитаешь.

Сёма внимательно слушал и, казалось, забыл про цирковые чудеса. Тогда я напомнил ему о цирковом волшебнике. Достал носовой платок и сказал:

— Допустим, это волшебный золотой плащ. Накроем наш уголёк. Уголёк исчез и у нас и везде. Что же тогда произошло? Остановилась электрическая станция, она не может работать без угля. Нет электричества — замолчал радиоприёмник, выключился телевизор. В доме стало холодно, потому что остыла наша котельная… И воды нет, потому что без моторов вода не может подняться так высоко. Это ещё не все беды! Остановились троллейбусы, трамваи. В метро стоят поезда, там темно, как в старой шахте… Погоди, погоди! И это не все беды. Без угля не выплавишь чугуна, а из чугуна варят сталь. Представь себе, что произойдёт, если не будет стали? Не будет ни самолётов, ни спутников, ни космических кораблей, ни поездов, ни самых простых машин… Всё, всё исчезнет. Что тогда делать?

Сёма открыл глаза, и я быстро снял с уголька «волшебный платок».

Всё было на месте — и славный уголёк, и лампочки светили, и радиоприёмник говорил, и разноцветные камни сияли в шкафу. За окном, на зимней улице, было светло как днём; ярко горели разноцветные рекламы, бегали троллейбусы…

Мне стало весело, я залюбовался доброй памяткой — угольком. Сёма тоже повеселел, увидав, что всё на месте.

ЭТО БУДЕТ СКОРО

Иван Игнатьевич сидел в стороне и, улыбаясь, слушал наш разговор.

— Видишь? — спросил он сына. — А ты хочешь стать моряком. Не желаешь, как твой дед и отец, добывать уголёк.

— Ты же сам, папа, сказал: шахт скоро не будет.

— Когда это я сказал?

— Помнишь, про машину рассказывал, которая сама будет работать?

— Уголёк добывали, добывают и всегда будут добывать. С каждым днём его нужно всё больше и больше. Угля много в недрах Земли. Сколько ещё неоткрытых кладовых! Скоро появятся новые шахты, новые горняцкие посёлки и города.

Я попросил рассказать о новой технике. Гость согласился.

— …Одно время мы сами считали, что не дело затеяли. Сказка! А теперь видим — не сказка. Космическими кораблями управляют с Земли! Мы видели, сидя у своих телевизоров, улыбки космонавтов. Почему же нельзя с Земли управлять подземными машинами, видеть, что происходит в шахте, не спускаясь туда? Это будет скоро.

Изобретатели наши задумали большое дело. Понимаете, в шахте только одни машины, и управляет ими всего-навсего один человек. Работать он будет в наземном помещении. Перед ним — мраморная доска, сигнальные лампочки разных цветов. Экраны телевизоров. Человек глянет на лампочки или на экраны и увидит, что делается под землёй, как работают машины.

Уголёк идёт на-гора непрерывной рекой. К слову сказать, уже сейчас один человек — оператор управляет большим химическим заводом, где из угольного газа делают всякие материалы. Есть уже и почти полностью механизированные шахты, где всё делают машины. К концу девятой пятилетки будет уже много таких шахт.

Уголёк долго-долго будет главным в нашей жизни…

Слова горняка напомнили мне интересную таблицу основных источников энергии.

  • 1
  • 2


Страница сформирована за 0.61 сек
SQL запросов: 188