СИНЬОР КАРАБАС БАРАБАС ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ СЖЕЧЬ БУРАТИНО, ДАЕТ ЕМУ ПЯТЬ ЗОЛОТЫХ МОНЕТ И ОТПУСКАЕТ ДОМОЙ
Когда куклы приволокли Буратино и бросили на пол у решетки очага, синьор Карабас Барабас, страшно сопя носом, мешал кочергой угли.
Вдруг глаза его налились кровью, нос, затем все лицо собралось поперечными морщинами. Должно быть, ему в ноздри попал кусочек угля.
— Аап… аап… аап… — завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, — аап-чхи!..
И он чихнул так, что пепел поднялся столбом в очаге.
Когда доктор кукольных наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд.
От такого необыкновенного чихания он обессиливал и становился добрее.
Пьеро украдкой шепнул Буратино:
— Попробуй с ним заговорить между чиханьем…
— Аап-чхи! Аап-чхи! — Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами.
На кухне все тряслось, дребезжали стекла, качались сковороды и кастрюли на гвоздях.
Между этими чиханьями Буратино начал подвывать жалобным тоненьким голоском:
— Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко!
— Перестань реветь! — крикнул Карабас Барабас. — Ты мне мешаешь… Аап-чхи!
— Будьте здоровы, синьор, — всхлипнул Буратино.
— Спасибо… А что — родители у тебя живы? Аап-чхи!
— У меня никогда, никогда не было мамы, синьор. Ах, я несчастный! — И Буратино закричал так пронзительно, что в ушах Карабаса Барабаса стало колоть, как иголкой.
Он затопал подошвами.
— Перестань визжать, говорю тебе!.. Аап-чхи! А что — отец у тебя жив?
— Мой бедный отец еще жив, синьор.
— Воображаю, каково будет узнать твоему отцу, что я на тебе изжарил кролика и двух цыплят… Аап-чхи!
— Мой бедный отец все равно скоро умрет от голода и холода. Я его единственная опора в старости. Пожалейте, отпустите меня, синьор.
— Десять тысяч чертей! — заорал Карабас Барабас. — Ни о какой жалости не может быть и речи. Кролик и цыплята должны быть зажарены. Полезай в очаг.
— Синьор, я не могу этого сделать.
— Почему? — спросил Карабас Барабас только для того, чтобы Буратино продолжал разговаривать, а не визжал в уши.
— Синьор, я уже пробовал однажды сунуть нос в очаг и только проткнул дырку.
— Что за вздор! — удивился Карабас Барабас. — Как ты мог носом проткнуть в очаге дырку?
— Потому, синьор, что очаг и котелок над огнем были нарисованы на куске старого холста.
— Аап-чхи! — чихнул Карабас Барабас с таким шумом, что Пьеро отлетел налево. Арлекин — направо, а Буратино завертелся волчком.
— Где ты видел очаг, и огонь, и котелок нарисованными на куске холста?
— В каморке моего папы Карло.
— Твой отец — Карло! — Карабас Барабас вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась. — Так, значит, это в каморке старого Карло находится потайная…
Но тут Карабас Барабас, видимо не желая проговориться о какой-то тайне, обоими кулаками заткнул себе рот. И так сидел некоторое время, глядя выпученными глазами на погасающий огонь.
— Хорошо, — сказал он наконец, — я поужинаю недожаренным кроликом и сырыми цыплятами. Я тебе дарю жизнь, Буратино. Мало того…
Он залез под бороду в жилетный карман, вытащил пять золотых монет и протянул их Буратино:
— Мало того… Возьми эти деньги и отнеси их Карло. Кланяйся и скажи, что я прошу его ни в коем случае не умирать от голода и холода и самое главное — не уезжать из его каморки, где находится очаг, нарисованный на куске старого холста. Ступай, выспись и утром пораньше беги домой.
Буратино положил пять золотых монет в карман и ответил с вежливым поклоном:
— Благодарю вас, синьор. Вы не могли доверить деньги в более надежные руки…
Арлекин и Пьеро отвели Буратино в кукольную спальню, где куклы опять начали обнимать, целовать, толкать, щипать и опять обнимать Буратино, так непонятно избежавшего страшной гибели в очаге.
Он шепотом говорил куклам:
ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ БУРАТИНО ВСТРЕЧАЕТ ДВУХ НИЩИХ - КОТА БАЗИЛИО И ЛИСУ АЛИСУ
Рано утром Буратино пересчитал деньги, — золотых монет было столько, сколько пальцев на руке, — пять.
Зажав золотые в кулаке, он вприпрыжку побежал домой и напевал:
— Куплю папе Карло новую куртку, куплю много маковых треугольничков, леденцовых петухов на палочках.
Когда из глаз скрылся балаган кукольного театра и развевающиеся флаги, он увидел двух нищих, уныло бредущих по пыльной дороге: лису Алису, ковыляющую на трех лапах, и слепого кота Базилио.
Это был не тот кот, которого Буратино встретил вчера на улице, но другой — тоже Базилио и тоже полосатый. Буратино хотел пройти мимо, но лиса Алиса сказала ему умильно:
— Здравствуй, добренький Буратино! Куда так спешишь?
— Домой, к папе Карло.
Лиса вздохнула еще умильнее:
— Уж не знаю, застанешь ли ты в живых бедного Карло, он совсем плох от голода и холода…
— А ты это видела? — Буратино разжал кулак и показал пять золотых.
Увидев деньги, лиса невольно потянулась к ним лапой, а кот вдруг широко раскрыл слепые глаза, и они сверкнули у него, как два зеленых фонаря.
Но Буратино ничего этого не заметил.
— Добренький, хорошенький Буратино, что же ты будешь делать с этими деньгами?
— Куплю куртку для папы Карло… Куплю новую азбуку…
— Азбуку, ох, ох! — сказала лиса Алиса, качая головой. — Не доведет тебя до добра это ученье… Вот я училась, училась, а — гляди — хожу на трех лапах.
— Азбуку! — проворчал кот Базилио и сердито фыркнул в усы. — Через это проклятое ученье я глаз лишился…
На сухой ветке около дороги сидела пожилая ворона. Слушала, слушала и каркнула:
— Врут, врут!..
Кот Базилио сейчас же высоко подскочил, лапой сшиб ворону с ветки, выдрал ей полхвоста, — едва она улетела. И опять представился, будто он слепой.
— Вы за что так ее, кот Базилио? — удивленно спросил Буратино.
— Глаза-то слепые, — ответил кот, — показалось — это собачонка на дереве… Пошли они втроем по пыльной дороге. Лиса сказала:
— Умненький, благоразумненький Буратино, хотел бы ты, чтобы у тебя денег стало в десять раз больше?
— Конечно, хочу! А как это делается?
— Проще простого. Пойдем с нами.
— Куда?
— В Страну Дураков.
Буратино немного подумал.
— Нет, уж я, пожалуй, сейчас домой пойду.
— Пожалуйста, мы тебя за веревку не тянем, — сказала лиса, — тем хуже для тебя.
— Тем хуже для тебя, — проворчал кот.
— Ты сам себе враг, — сказала лиса.
— Ты сам себе враг, — проворчал кот.
— А то бы твои пять золотых превратились в кучу денег…
Буратино остановился, разинул рот…
— Врешь!
Лиса села на хвост, облизнулась:
— Я тебе сейчас объясню. В Стране Дураков есть волшебное поле, — называется Поле Чудес… На этом поле выкопай ямку, скажи три раза: "Крекс, фекс, пекс", положи в ямку золотой, засыпь землей, сверху посыпь солью, полей хорошенько и иди спать. Наутро из ямки вырастет небольшое деревце, на нем вместо листьев будут висеть золотые монеты. Понятно?
Буратино даже подпрыгнул:
— Врешь!
— Идем, Базилио, — обиженно свернув нос, сказала лиса, — нам не верят — и не надо…
— Нет, нет, — закричал Буратино, — верю, верю!.. Идемте скорее в Страну Дураков!..
В ХАРЧЕВНЕ "ТРЕХ ПЕСКАРЕЙ"
Буратино, лиса Алиса и кот Базилио спустились под гору и шли, шли — через поля, виноградники, через сосновую рощу, вышли к морю и опять повернули от моря, через ту же рощу, виноградники…
Городок на холме и солнце над ним виднелись то справа, то слева…
Лиса Алиса говорила, вздыхая:
— Ах, не так-то легко попасть в Страну Дураков, все лапы сотрешь…
Под вечер они увидели сбоку дороги старый дом с плоской крышей и с вывеской над входом:
"ХАРЧЕВНЯ ТРЕХ ПЕСКАРЕЙ".
Хозяин выскочил навстречу гостям, сорвал с плешивой головы шапочку и низко кланялся, прося зайти.
— Не мешало бы нам перекусить хоть сухой корочкой, — сказала лиса.
— Хоть коркой хлеба угостили бы, — повторил кот.
Зашли в харчевню, сели около очага, где на вертелах и сковородках жарилась всякая всячина.
Лиса поминутно облизывалась, кот Базилио положил лапы на стол, усатую морду — на лапы, — уставился на пищу.
— Эй, хозяин, — важно сказал Буратино, — дайте нам три корочки хлеба…
Хозяин едва не упал навзничь от удивления, что такие почтенные гости так мало спрашивают.
— Веселенький, остроумненький Буратино шутит с вами, хозяин, — захихикала лиса.
— Он шутит, — буркнул кот.
— Дайте три корочки хлеба и к ним — вон того чудно зажаренного барашка, — сказала лиса, — и еще того гусенка, да парочку голубей на вертеле, да, пожалуй, еще печеночки…
— Шесть штук самых жирных карасей, — приказал кот, — и мелкой рыбы сырой на закуску.
Короче говоря, они взяли все, что было на очаге: для Буратино осталась одна корочка хлеба.
Лиса Алиса и кот Базилио съели все вместе с костями. Животы у них раздулись, морды залоснились.
— Отдохнем часок, — сказала лиса, — а ровно в полночь выйдем. Не забудьте нас разбудить, хозяин…
Лиса и кот завалились на двух мягких кроватях, захрапели и засвистели. Буратино прикорнул в углу на собачьей подстилке…
Ему снилось деревце с кругленькими золотыми листьями… Только он протянул руку…
— Эй, синьор Буратино, пора, уже полночь…
В дверь стучали. Буратино вскочил, протер глаза. На кровати — ни кота, ни лисы, — пусто.
Хозяин объяснил ему:
— Ваши почтенные друзья изволили раньше подняться, подкрепились холодным пирогом и ушли…
— Мне ничего не велели передать?
— Очень даже велели, — чтобы вы, синьор Буратино, не теряя минуты, бежали по дороге к лесу…
Буратино кинулся к двери, но хозяин стал на пороге, прищурился, руки упер в бока:
— А за ужин кто будет платить?
— Ой, — пискнул Буратино, — сколько?
— Ровно один золотой…
Буратино сейчас же хотел прошмыгнуть мимо его ног, но хозяин схватил вертел, — щетинистые усы, даже волосы над ушами у него встали дыбом.
— Плати, негодяй, или проткну тебя, как жука!
Пришлось заплатить один золотой из пяти. Пошмыгивая от огорчения, Буратино покинул проклятую харчевню.
Ночь была темна, — этого мало — черна, как сажа. Все кругом спало. Только над головой Буратино неслышно летала ночная птица Сплюшка.
Задевая мягким крылом за его нос, Сплюшка повторяла:
— Не верь, не верь, не верь!
Он с досадой остановился:
— Чего тебе?
— Не верь коту и лисе…
— А ну тебя!..
Он побежал дальше и слышал, как Сплюшка верещала вдогонку:
— Бойся разбойников на этой дороге…
НА БУРАТИНО НАПАДАЮТ РАЗБОЙНИКИ
На краю неба появился зеленоватый свет, - всходила луна.
Впереди стал виден черный лес.
Буратино пошел быстрее. Кто-то позади него тоже пошел быстрее.
Он припустился бегом. Кто-то бежал за ним вслед бесшумными скачками.
Он обернулся.
Его догоняли двое, — на головах у них были надеты мешки с прорезанными дырками для глаз.
Один, пониже ростом, размахивал ножом, другой, повыше, держал пистолет, у которого дуло расширялось, как воронка…
— Ай-ай! — завизжал Буратино и, как заяц, припустился к черному лесу.
— Стой, стой! — кричали разбойники.
Буратино хотя и был отчаянно перепуган, все же догадался, — сунул в рот четыре золотых и свернул с дороги к изгороди, заросшей ежевикой… Но тут двое разбойников схватили его…
— Кошелек или жизнь!
Буратино, будто бы не понимая, чего от него хотят, только часто-часто дышал носом. Разбойники трясли его за шиворот, один грозил пистолетом, другой обшаривал карманы.
— Где твои деньги? — рычал высокий.
— Деньги, паршшшивец! — шипел низенький.
— Разорву в клочки!
— Голову отъем!
Тут Буратино от страха так затрясся, что золотые монеты зазвенели у него во рту.
— Вот где у него деньги! — завыли разбойники. — Во рту у него деньги…
Один схватил Буратино за голову, другой — за ноги. Начали его подбрасывать. Но он только крепче сжимал зубы.
Перевернув его кверху ногами, разбойники стукали его головой об землю. Но и это ему было нипочем.
Разбойник, тот, что пониже, принялся широким носком разжимать ему зубы. Вот-вот уже и разжал… Буратино изловчился — изо всей силы укусил его за руку… Но это оказалась не рука, а кошачья лапа. Разбойник дико взвыл. Буратино в это время вывернулся, как ящерица, кинулся к изгороди, нырнул в колючую ежевику, оставив на колючках клочки штанишек и курточки, перелез на ту сторону и помчался к лесу.
У лесной опушки разбойники опять нагнали его. Он подпрыгнул, схватился за качающуюся ветку и полез на дерево. Разбойники — за ним. Но им мешали мешки на головах.
Вскарабкавшись на вершину, Буратино раскачался и перепрыгнул на соседнее дерево. Разбойники — за ним…
Но оба тут же сорвались и шлепнулись на землю.
Пока они кряхтели и почесывались, Буратино соскользнул с дерева и припустился бежать, так быстро перебирая ногами, что их даже не было видно.
От луны деревья отбрасывали длинные тени. Весь лес был полосатый…
Буратино то пропадал в тени, то белый колпачок его мелькал в лунном свете.
Так он добрался до озера. Над зеркальной водой висела луна, как в кукольном театре.
Буратино кинулся направо — топко. Налево — топко… А позади опять затрещали сучья…
— Держи, держи его!..
Разбойники уже подбегали, они высоко подскакивали из мокрой травы, чтобы увидать Буратино.
— Вот он!
Ему оставалось только броситься в воду. В это время он увидел белого лебедя, спавшего близ берега, засунув голову под крыло. Буратино кинулся в озерцо, нырнул и схватил лебедя за лапы.
— Го-го, — гоготнул лебедь, пробуждаясь, — что за неприличные шутки! Оставьте мои лапы в покое!
Лебедь раскрыл огромные крылья, и в то время, когда разбойники уже хватали Буратино за ноги, торчащие из воды, лебедь важно полетел через озеро.
На том берегу Буратино выпустил его лапы, шлепнулся, вскочил и по моховым кочкам, через камыши пустился бежать прямо к большой луне — над холмами.
РАЗБОЙНИКИ ВЕШАЮТ БУРАТИНО НА ДЕРЕВО
От усталости Буратино едва перебирал ногами, как муха осенью на подоконнике.
Вдруг сквозь ветки орешника он увидел красивую лужайку и посреди ее — маленький, освещенный луной домик в четыре окошка. На ставнях нарисованы солнце, луна и звезды. Вокруг росли большие лазоревые цветы.
Дорожки посыпаны чистым песочком. Из фонтана била тоненькая струя воды, в ней подплясывал полосатый мячик.
Буратино на четвереньках влез на крыльцо. Постучал в дверь. В домике было тихо. Он постучал сильнее, — должно быть, там крепко спали.
В это время из лесу опять выскочили разбойники. Они переплыли озеро, вода лила с них ручьями. Увидев Буратино, низенький разбойник гнусно зашипел по-кошачьи, высокий затявкал по-лисичьи…
Буратино колотил в дверь руками и ногами:
— Помогите, помогите, добрые люди!..
Тогда в окошко высунулась кудрявая хорошенькая девочка с хорошеньким приподнятым носиком.
Глаза у нее была закрыты.
— Девочка, откройте дверь, за мной гонятся разбойники!
— Ах, какая чушь! — сказала девочка, зевая хорошеньким ртом. — Я хочу спать, я не могу открыть глаза…
Она подняла руки, сонно потянулась и скрылась в окошке.
Буратино в отчаянии упал носом в песок и притворился мертвым.
Разбойники подскочили:
— Ага, теперь от нас не уйдешь!..
Трудно вообразить, чего они только не выделывали, чтобы заставить Буратино раскрыть рот. Если бы во время погони они не обронили ножа и пистолета, — на этом месте и можно было бы окончить рассказ про несчастного Буратино.
Наконец разбойники решили его повесить вниз головой, привязали к ногам веревку, и Буратино повис на дубовой ветке… Они сели под дубом, протянув мокрые хвосты, и ждали, когда у него вывалятся изо рта золотые…
На рассвете поднялся ветер, зашумели на дубу листья. Буратино качался, как деревяшка. Разбойникам наскучило сидеть на мокрых хвостах…
— Повиси, дружок, до вечера, — сказали они зловеще и пошли искать какую-нибудь придорожную харчевню.
ДЕВОЧКА С ГОЛУБЫМИ ВОЛОСАМИ ВОЗВРАЩАЕТ БУРАТИНО К ЖИЗНИ
За ветвями дуба, где висел Буратино, разлилась утренняя заря. Трава на поляне стала сизой, лазоревые цветы покрылись капельками росы.
Девочка с кудрявыми голубыми волосами опять высунулась в окошко, протерла и широко открыла заспанные хорошенькие глаза.
Эта девочка была самой красивой куклой из кукольного театра синьора Карабаса Барабаса.
Не в силах выносить грубых выходок хозяина, она убежала из театра и поселилась в уединенном домике на сизой поляне.
Звери, птицы и некоторые из насекомых очень полюбили ее, — должно быть, потому, что она была воспитанная и кроткая девочка.
Звери снабжали ее всем необходимым для жизни.
Крот приносил питательные коренья.
Мыши — сахар, сыр и кусочки колбасы.
Благородная собака-пудель Артемон приносил булки.
Сорока воровала для нее на базаре шоколадные конфеты в серебряных бумажках.
Лягушки приносили в ореховых скорлупах лимонад.
Ястреб — жареную дичь.
Майские жуки — разные ягоды.
Бабочки — пыльцу с цветов — пудриться.
Гусеницы выдавливали из себя пасту для чистки зубов и смазывания скрипящих дверей.
Ласточки уничтожали вблизи дома ос и комаров…
Итак, открыв глаза, девочка с голубыми волосами сейчас же увидела Буратино, висящего вниз головой.
Она приложила ладони к щекам и вскрикнула:
— Ах, ах, ах!
Под окном, трепля ушами, появился благородный пудель Артемон. Он только что выстриг себе заднюю половину туловища, что делал каждый день. Кудрявая шерсть на передней половине туловища была расчесана, кисточка на конце хвоста перевязана черным бантом. На передней лапе — серебряные часы.
— Я готов!
Артемон свернул в сторону нос и приподнял верхнюю губу над белыми зубами.
— Позови кого-нибудь, Артемон! — сказала девочка. — Надо снять бедняжку Буратино, отнести в дом и пригласить доктора…
— Готов!
Артемон от готовности так завертелся, что сырой песок полетел от его задних лап… Он кинулся к муравейнику, лаем разбудил все население и послал четыреста муравьев — перегрызть веревку, на которой висел Буратино.
Четыреста серьезных муравьев поползли гуськом по узенькой тропинке, влезли на дуб и перегрызли веревку.
Артемон подхватил передними лапами падающего Буратино и отнес его в дом… Положив Буратино на кровать, собачьим галопом помчался в лесную заросль и тотчас привел оттуда знаменитого доктора Сову, фельдшерицу Жабу и народного знахаря Богомола, похожего на сухой сучок.
Сова приложила ухо к груди Буратино.
— Пациент скорее мертв, чем жив, — прошептала она и отвернула голову назад на сто восемьдесят градусов.
Жаба долго мяла влажной лапой Буратино. Раздумывая, глядела выпученными глазами сразу в разные стороны. Прошлепала большим ртом:
— Пациент скорее жив, чем мертв…
Народный лекарь Богомол сухими, как травинки, руками начал дотрагиваться до Буратино.
— Одно из двух, — прошелестел он, — или пациент жив, или он умер. Если он жив — он останется жив или он не останется жив. Если он мертв — его можно оживить или нельзя оживить.
— Шшшарлатанство, — сказала Сова, взмахнула мягкими крыльями и улетела на темный чердак.
У Жабы от злости вздулись все бородавки.
— Какакокое отвррратительное невежество! — квакнула она и, шлепая животом, запрыгала в сырой подвал.
Лекарь Богомол на всякий случай притворился высохшим сучком и вывалился за окошко.
Девочка всплеснула хорошенькими руками:
— Ну, как же мне его лечить, граждане?
— Касторкой, — квакнула Жаба из подполья.
— Касторкой! — презрительно захохотала Сова на чердаке.
— Или касторкой, или не касторкой, — проскрежетал за окном Богомол.
Тогда ободранный, в синяках, несчастный Буратино простонал:
— Не нужно касторки, я очень хорошо себя чувствую!
Девочка с голубыми волосами заботливо наклонилась над ним:
— Буратино, умоляю тебя — зажмурься, зажми нос и выпей.
— Не хочу, не хочу, не хочу!..
— Я тебе дам кусочек сахару…
Тотчас же по одеялу на кровать взобралась белая мышь, она держала кусочек сахару.
— Ты его получишь, если будешь меня слушаться, — сказала девочка.
— Один сааааахар дайте…
— Да пойми же, — если не выпьешь лекарства, ты можешь умереть…
— Лучше умру, чем пить касторку…
Тогда девочка сказала строго, взрослым голосом:
— Зажми нос и гляди в потолок… Раз, два, три.
Она влила касторку в рот Буратино, сейчас же сунула ему кусочек сахару и поцеловала.
— Вот и все…
Благородный Артемон, любивший все благополучное, схватил зубами свой хвост, вертелся под окном, как вихрь из тысячи лап, тысячи ушей, тысячи блестящих глаз.
