УПП

Цитата момента



Мягкий человек делает то, что просят.
Черствый человек не делает то, что просят.
Глупый человек делает то, что не просят.
Умный человек не делает то, что не просят.
И лишь Мудрый человек делает то, что нужно.
Сказал Магар

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Нормальная девушка - запомните это, господа! - будет читать любовные романы и смотреть любовные мелодрамы. И это не потому, что она круглая дура, патологически неспособная к восприятию глубоких идей. Просто девочка живёт в своей нормальной системе ценностей, связанных с миром эмоций и человеческих отношений. Такое чтиво (или сериалы) обеспечивают ей хороший жизненный тонус и позитивное отношение к миру.

Кот Бегемот. «99 признаков женщин, знакомиться с которыми не стоит»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/d542/
Сахалин и Камчатка

4

Образование человека есть путешествие — этому учит нас «образовательный роман». Это есть путешествие в стране духа, в мире человеческой культуры, в течение которого деятельность человека приобретает все более характер творческого призвания, а круг его общения последовательно расширяется, вбирая в себя в пределе не только все нынешнее поколение в его настоящей творческой борьбе, но и прошлое и даже будущее человечество, как это мы видели на примере Жана-Кристофа. Общение с прошлым и общение с настоящим человечеством есть, таким образом, естественное условие образовательного странствия. Мимолетный разговор, случайная встреча, прочитанная книга, прослушанный концерт или лекция, театральное представление — все может стать значительным и глубоким событием в этом странствии человеческого духа. Поэтому дать сколько-нибудь полную теорию средств самообразования невозможно. Однако на некоторых из них, развившихся к нашему времени в обширные самостоятельные учреждения, следует остановиться подробнее. Таковыми в особенной степени являются в настоящее время библиотеки, музеи, высшие учебные заведения, журналы, выставки, лекции и доклады в научных и профессиональных обществах — эти духовные пути сообщения, облегчающие современному человеку его образовательное странствие. Из них библиотека и музей, будучи хранилищами того, что человеческий дух отложил в виде прочных кристаллов в процессе своей творческой деятельности11, являются но преимуществу средствами общения с прошлым и настоящим, поскольку оно уже отстоялось в застывших и законченных формах Напротив, журнал, доклады и лекции, отражая непрерывную текучесть творческого процесса, являются преимущественно средствами общения с настоящим в его порождающей все новые формы подвижности. Замечательно, что, за исключением высших учебных заведений, все эти установления не имели при своем возникновении образовательной цели. Библиотека и музей возникли из собраний книг и редкостных вещей при королевских и княжеских дворах. Журналы, научные и профессиональные общества — из естественной для всякой научной и практической деятельности потребности высказывания, общения и объединения интересов. С другой стороны, университеты и высшие технические школы, бывшие при своем возникновении но преимуществу учебными заведениями, все более и более приобрели характер очагов чистого и технического научного знания, имеющих самостоятельное научно-исследовательское значение и помимо своей первоначальной педагогической функции. Если последние, однако, никогда не утрачивали, а, напротив, все более развивали и совершенствовали свою образовательную деятельность, то библиотека и музей, особенно после Французской Революции, определенно приобретали все большее и большее образовательное значение, и притом именно в своей возрастающей роли духовных путей сообщения. Это значение их усиливалось но мере того, как они становились все более общедоступными, и существенная сторона развития современной библиотеки и музея, также как и современного университета, определяется именно этим неуклонно идущим вперед процессом раскрытия находившихся раньше под спудом духовных богатств, приближения накопленных и накапливаемых в библиотеках, музеях и очагах научного знания культурных благ к читателю, зрителю и слушателю.

Если мы остановимся сначала па библиотеке (а все сказанное о библиотеке может быть применено и к музею), то мы увидим, что развитие ее совершалось в двух направлениях. С одной стороны, она развивалась как книгохранилище. Первоначально случайная но своему составу, она все более и более ставит себе целью систематическую полноту книжного фонда. Так как более или менее абсолютная полнота доступна лишь немногим центральным государственным библиотекам (и то только в отношении литературы данного государства), то задача библиотекаря публичных и академических библиотек состоит в том, чтобы не потеряться во все увеличивающемся книжном потоке, а умелым выбором значительного и характерного собрать в библиотеке все то, что бы делало ее действительным отражением человеческой культуры. Необходимые для этот проницательность и особое чутье значительного и характерного получают свое подспорье в чрезвычайно развившейся в настоящее время библиографической технике. Невозможность обнять все приводит к тому, что, за исключением немногих центральных библиотек, намечается специализация отдельных библиотек: отказавшись от абсолютной полноты, библиотека стремится достичь систематической полноты но крайней мере некоторых определенных отделов. Другая сторона развития современной библиотеки — это постоянный и неуклонно идущий вперед процесс приближения ее книжного фонда к читателю. Так увеличивается время функционирования библиотеки, отменяются обычные ранее ограничения и требовавшиеся ранее гарантии при выдаче книг на дом, ускоряется процесс выдачи требуемой книги. Этой же цели служат достигшие ныне высшей степени наглядности систематические и алфавитные каталоги, ранее или совершенно отсутствовавшие или бывшие недоступными публике. Наиболее ходкие книги и справочные издания устанавливаются в особой комнате, открытой для посетителей, которым предоставляется возможность пользоваться ими самостоятельно, без отнимающих столько времени предварительного требования и контрольной записи. Учреждается обмен между отдельными библиотеками и центральное бюро, дающее читателю справки о местонахождении требуемой редкой книги. А главное — меняется самая психология библиотекаря: классический тип старого библиотека как custos'a, т. е. простого сторожа вверенных ему книжных богатств, смотрящего на читателя как на своего личного врага, становится все более и более анахронизмом. Хорошим тоном библиотечной работы становится предупредительное отношение и посильное удовлетворение всех требования читателей, особенно новичков, без вхождения в рассмотрение вопроса о важности и даже основательности требования. Этим процессом приближения книги к читателю обусловливается и вся материальная сторона библиотечного дела — развитие техники хранения, выдачи, инвентаризации и каталогизации книг, чрезвычайно усложнившейся в настоящее время, превратившейся почти что в особую техническую науку. Развитие современной библиотеки можно уподобить развитию железной дороги, непрерывно увеличивающей свою пропускную способность и скорость движения, все точнее согласующей свое расписание с расписанием соседних путей сообщения и все более упрощающей условия пользования ею со стороны пассажиров.

Аналогичную сторону развития нетрудно подметить также в эволюции современных университетов и высших технических школ. Уже как высшее учебное заведение университет существенно отличается от школы. Цель высшего научного образования — усвоение метода научного исследования — может быть достигнута только при условии самой широкой свободы учения. Свобода здесь не только цель, предчувствуемая в дисциплине и ее пронизывающая, но в известной мере фактическое условие образования. В какой мере она необходима для успешности самого научного образования, это мы увидим подробно ниже12. Сейчас нас интересует только нравственная сторона вопроса. Пора университета совпадает с начальными годами странствия: это время, когда человек начинает определять себя сам и находить свое индивидуальное место в мире. Уже поэтому университетское образование должно быть основано на самодисциплине и самообразовании в подлинном смысле слова. Организация университета и должна соответствовать этому требованию свободы: выбор университета, факультета, учебного плана, учителя должен по возможности быть предоставлен самому учащемуся. Ему должна быть предоставлена возможность легкого перехода с одного факультета на другой и из университета в университет. Одним словом, университет должен всячески облегчить человеку его годы странствия и осуществить для этого в себе ту подвижность, текучесть и гибкость, которые отличают современные пути сообщения и составляют вместе с тем и жизнь самой науки. «Свобода учения» в этом смысле есть прежде всего и по преимуществу свобода духовного передвижения. Из известных нам типов университетской организации германский университет наиболее полно осуществляет в себе свободу учения в указанном нами смысле. Постольку он менее всего есть воспитательное учебное заведение, каковыми до самого последнего времени еще являлись старинные английские университеты. Это есть прежде всего хранилище научного предания и очаг исследования, в совершенстве приспособленный к тому, чтобы, подобно современной библиотеке, быть орудием собственной образовательной работы учащегося. Это есть не школа в установленном нами выше смысле слова, а «путь духовного сообщения». И потому не в правильности, с которой выполняется определенный учебный план, не в аккуратном посещении лекций учащимися, не в хороших результатах испытаний, даже не в педагогическом таланте своих преподавателей, а в обилии средств, предоставляемых им для научной работы, в богатстве представленных в нем научных направлений, в наличии в его среде выдающихся представителей науки и в отзывчивости на новые течения научной мысли, — полагает он свое честолюбие.

Но потому также значение университета выходит далеко за пределы его роли как высшего учебного заведения, в котором человек проводит некоторое ограниченное число лет своей жизни. Школу возможно кончить. Окончивший ее никогда не вернется в нее вновь учеником. Университет невозможно кончить, как невозможно исчерпать науку, очагом которой он является. Чем успешнее пройден университетский курс, т. е. чем более приобщился человек научной мысли, тем большая у него потребность возвращаться от поры до времени в университет, чтобы, погрузившись в атмосферу шагнувшей за это время вперед науки, обновлять ею опыт своей практической деятельности. В этом отношении развитие университета как хранилища научной мысли в ее живом, расплавленном состоянии совершенно аналогично развитию библиотеки: из замкнутого учебного заведения он становится все более общедоступным «путем духовного сообщения». На этом именно основан институт вольнослушателей, опять-таки широко распространенный в германских университетах и высших технических школах. Сюда же относятся все более и более входящие в обычай постоянные специальные университетские курсы для учителей, врачей, юристов, инженеров, имеющие своею целью не повторение забытого пройденного, но духовное общение людей практической деятельности с новейшими достижениями в их области. Только при наличии такого общения профессия может сохранить свое достоинство призвания, и правильная политика всякого работодателя (государства, земства, города и частного предприятия) должна бы поэтому состоять в предоставлении своим служащим периодических длительных отпусков с образовательной целью.

Аналогичную функцию выполняет в современной культурной жизни и журнал. Ни книга, ни лекции, ни выставка или концерт не могут заменить журнала, отражающего движение мысли в соответствующей области теории и практики во всем многообразии борющихся здесь направлений и в самом процессе их только начинающейся еще кристаллизации. Большое место, которое в современном журнале отводится библиографии и хронике, только еще резче подчеркивает основную ею задачу — примечать всякое новое явление в мире соответствующей ему профессии и специальности, дабы всякий работник в ней мог чувствовать себя находящимся в непрерывном общении с собратьями по призванию и, через это постоянно расширяющееся общение, улавливать основное творческое устремление своего поколения. Но для этого журнал, как бы ни был он специален, должен не замыкаться в тесном кругу своей специальности, но, исходя из специальных вопросов разрабатываемой им области, освещать и родственные течения мысли в смежных областях науки и культуры. Правильно ведомый журнал не только незаменим для опытного путешественника в стране духа, он есть одно из наилучших средств самообразования и для новичка, лишь приступающего к странствию: ибо ничто не может лучше ввести в соответствующую область пауки или искусства, теории или практики, как ознакомление с волнующими ее ныне вопросами, как зрелище еще только кристаллизующейся, не успевшей еще вполне остыть лавы творчества13.

5

Говоря выше о читателе, зрителе и слушателе, мы имели в виду человека, прошедшего предварительную ступень школы и университета и достаточно подготовленного к тому, чтобы самостоятельно пользоваться предоставляемыми ему современной культурой хранилищами предания и очагами творчества. Как быть с теми, кто не имеет соответствующей подготовки и даже соответствующих запросов и, по условиям своей жизни, не в состоянии пользоваться духовными путями сообщения, перечисленными нами выше? Вопрос этот подводит нас к тому, что обыкновенно называется внешкольным образованием народа.

Первоначальный, ныне (к сожалению только в теории, а не на практике) уже оставленный взгляд заключался в том, что внешкольное образование народа признавалось чем-то несамостоятельным: оно понималось как суррогат школы, и задачей его почиталось сообщение народу тех сведений, которые он не получил в школе или в университете, а так как сведения эти нельзя было сообщать систематически и полно, то их надо было преподносить народу в отрывочном виде и в особой популярной форме изложения. Ложность этого взгляда, ясная для нас из всего предыдущего изложения, опровергается уже тем фактом, что внешкольное образование более всего развито именно там, где широко и правильно поставлено образование школьное, не только не делающее ненужным внешкольное образование, но, напротив, вызывающее в нем особенную потребность. А между тем этим взглядом определялись все детали внешкольной образовательной работы. Не перебирая здесь всех ее форм, мы остановимся только на главных двух: библиотеках и народных университетах.

Народный библиотекарь — первоначально учитель, естественно применяющий к библиотечному делу приемы школьной работы. Свою задачу такой библиотекарь-учитель усматривал в руководстве чтением читателей. Последнее сказывалось не только в подборе инвентаря библиотеки, но и в навязывании отдельным читателям полезных, по мнению библиотекаря, книг. В основе этого старого направления лежал, как видно, взгляд на общее образование, как на определенную, одинаковую для всех сумму впечатлений и сведений, заключенную в определенной же совокупности «хороших» книг. Сюда присоединялась еще оптимистическая вера в народ, в его восприимчивость к «хорошей» книге, в то, что он сам хочет приобщиться к ценностям художественной и научной литературы и ждет только соответствующих указаний. Это народническое направление вызвало к жизни особый тип -хорошей народной книги».

долженствующей в извлечении или в особом популярном изложении дать народу самое ценное, что имеется в различных течениях и родах мировой литературы, и особый тип соответствующих библиографических указателей, составители которых старались руководствоваться исключительно критериями доступности и объективной ценности книги, независимо от ее партийной окраски и направления (таков, например, по идее своей справочник Рубакина «Среди книг»). Считалось, что сам читатель, ознакомившись по наилучшим образцам с различными направлениями мысли, самостоятельно вырабатывает себе мировоззрение. При этом даже те, кто отрицал возможность такой сверхпартийности и отвлеченному народничеству противопоставлял определенное политически окрашенное мировоззрение, продолжали стоять на точке зрения активного руководства и учительства. Только вместо отвлеченно «хорошей» книги такой библиотекарь навязывал читателю книгу своего направления. Практически и тот и другой следовали готовым указателям народной литературы, основной же инвентарь библиотеки приобретался готовым в специальных книжных складах, составлявших по одному и тому же трафарету библиотеки различной стоимости.

Оптимистических народников ждало однако горькое разочарование. Оказалось, что широкие массы очень мало восприимчивы к истинным ценностям народной и мировой литературы и «хорошей» книге предпочитают потакающий низшим вкусам толпы лубок. Большие массы читателей не находили в библиотеках того, чего искали, и удовлетворяли свои потребности в чтении на стороне. Несмотря на все усилия, библиотеке не удавалось привлечь читателей. Так возникло новое направление в библиотечном деле, взявшее за образец массовый способ работы американских библиотек, которые, отказавшись от руководства читательской массой и поставивши своей целью удовлетворение ее требований, каковы бы они ни были, поражали своим успехом, проявлявшимся в грандиозных статистических цифрах. С точки зрения этого направления библиотекарь должен воздерживаться от каких бы то ни было советов читателям, а в выборе книг должен руководствоваться исключительно их неудовлетворенными требованиями. Патриархальной опеке над читателем это направление противопоставляет требование полной пассивности библиотекаря, долженствующего быть только механическим посредником между читателем и книгой, а отвлеченному народничеству — трезвый реализм, основанный на изучении массовой психологии. Представленное и в России целым рядом выдающихся работников, это направление получило свое обоснование в трудах немецкого библиотекаря Ладевига. Для Ладевига народная библиотека не вправе отказываться ни от одного читателя. Она должна служить всем сознательным слоям в одинаковой мере и поэтому обязана приготовить духовную пищу на все вкусы. Книги — это товары, которые подлежат законам свободного передвижения; библиотекарь исполняет роль скромного, честного и добросовестного маклера. Народу следует предлагать то, что от народа и ближе всего к нему. Высокие произведения классического искусства и современная утонченная литература чужды народу и не могут привлечь его в читальню. У народа есть своя «романтическая потребность», как это выяснил в своих исследованиях массовой психологии Зульц, в пространственно, временно и обстоятельственно далеком, в приключениях и сенсации. Библиотека должна удовлетворить этой потребности.

Оба эти взгляда нам представляются равно неправильными в своей односторонности. Если активное руководство чтением, противореча идее самообразования, неспособно привлечь читателя в библиотеку и приучить его к самостоятельному чтению, то и чисто пассивное ограничение роли библиотекаря простой техникой игнорирует значение народной библиотеки как подъездного духовного пути сообщения. Даже задача библиотекаря публичной и академической библиотеки, как мы видели, не сводится к одной только технике: усовершенствование каталогизации, ускорение выдачи и оборота книги — вся эта техника приближения книгохранилища к читателю имеет значение лишь в том случае, если выполняется основная задача библиотеки как книгохранилища, сосредоточивающего в себе все значительные произведения литературы соответствующих отделов. Задача библиотекаря народной библиотеки — дать в руки читателю то, что ему нужно для совершения им его образовательного странствия. А для этого ему необходимо знать духовные запросы читателей, вытекающие из их повседневных занятий. Ему нужно знать духовное местонахождение читателей, от которого только и может отправляться их страннический путь: иначе, вместо орудия образующего личность странствия, библиотека будет лишь средством развлекающей человека экскурсии. Чтение не захватит читателя как необходимое дело его жизни, а будет для него только развлечением и отдыхом от работы. Отсюда необходимость для библиотекаря изучения духовных интересов и культурных запросов актуальных и потенциальных читателей своей библиотеки, которое и отстаивается ныне новейшим и самым плодотворным направлением в библиотечном деле, синтетически сочетающем прежний педагогизм с последующим реализмом. Это направление, представленное в России Д. А. Балика, а в Германии В. Гофманом, критически относится к успеху массовой работы, проявляющемуся в голых статистических цифрах. В погоне за количественным успехом «народные библиотеки воспитывают людей к безвкусному и бессмысленному чтению. В готовых статистиках хвастают числом выданных книг, и это оглупение народа называют прогрессом в образовании»14. Библиотекарь должен быть не просто посредником, но и педагогом, хотя и не учителем в собственном смысле слова, навязывающим читателям свои взгляды и вкусы. Работа библиотекаря есть педагогическая работа sui generis, требующая особой подготовки, не исчерпываемой тем, что обыкновенно называется «общим образованием». Вся техника библиотечного дела должна удовлетворять основным требованиям преобладания качества над количеством и содействия активности со стороны читателя. Отсюда все особенности новой техники: возможное упрощение чисто технической работы с переносом центра тяжести на выдачу; «индивидуализированная выдача», считающаяся с потребностями и запросами именно данного читателя; служащие этой цели формуляры книг и читателей; карточный каталог наличных книг, до крайности упрощающий чисто техническую работу библиотекаря, расставленный по особой предметной системе и снабженный характеристиками каждой книги; специально приспособленные к потребностям и интересам различных категорий читателей предметные каталоги; организация специального библиотечного бюро внутри каждой библиотеки и кабинета для изучения «психологии» (т. е. особенностей духовного содержания) читателей, в связи с этим особый метод статистики, указывающей не только количество, но и качество работы библиотеки и т. п. Так понятая библиотека объединяет своих читателей в общей им всем активной работе над своим образованием и становится средоточием разнообразных читательских кружков и обществ, которые при благоприятных условиях могут положить начало постоянным курсам и лекциям. Понятно, что при составлении первоначального инвентаря библиотеки и при се пополнении библиотекарь уже не может следовать готовым трафаретам. Отсюда необходимость приспособления библиотеки к местному населению, ограничение ее сравнительно небольшим кругом читателей, общий характер художественно-ремесленного, а не машинно-массового производства. Отсюда также требование децентрализации и общественной самодеятельности: правильная организация библиотечного дела требует, чтобы оно находилось в руках самого населения, которое библиотека призвана обслуживать, т. е. в руках общественных объединений, профессиональных союзов и сельских кооперативов.

Назойливое поучение, с одной стороны, и пассивное развлечение, с другой, являются таким образом теми обеими крайностями, в которые вырождается работа народного библиотекаря, подлинная задача которого заключается в том, чтобы помочь личности человека в ее образовательном странствии, предоставив ей нужные к тому средства духовного сообщения. Найти доступ к личности человека — это есть основная проблема и других видов внешкольного образования, игнорирование которой приводит и в них к сходным результатам. Что в громадном большинстве случаев цель эта достигается через посредство профессии человека, умело облагораживаемой до призвания, — это показывает уже известная нам эволюция дополнительных школ, представляющих собою как бы переходную форму между школьным и внешкольным образованием. «Профессиональное расчленение» (bcrufliche Gliederung) этих школ, составляющее сущность реформы их Кершенштейнером, имеет именно своей целью подвести материал образования к духовному центру учащегося. Из простого орудия поучения дополнительная школа становится средством странствия в нашем смысле слова, «духовным путем сообщения». Она открывает лицу, даже не прошедшему ступени школы в полном ее объеме, возможность самообразования и самосовершенствования в подлинном смысле слова, ибо она подводит духовные нуги сообщения к духовному местонахождению данного лица — к его повседневной работе и к окружающей его повседневной среде, т. е. к отправному пункту его духовного странствия. Следуя отсюда но путям, предоставляемым ему дополнительной школой, учащийся углубляет свою профессию до призвания и расширяет свой круг культурного общения, т. е. растет как личность.

Если дополнительные школы и школы для взрослых легко вырождаются в снисходительное поучение сверху, то народные чтения, напротив, стоят перед опасностью вырождения в простую занимательную экскурсию. Можно, например, очень живо и картинно, с помощью волшебного фонаря и даже кинематографа рассказать крестьянам Томского уезда про открытие Эрстедтом и Ампером электрического тока или про фауну и флору Южной Америки. Заняв слушателей на один час, такой рассказ не подвинет их ни на шаг вперед в их знании физики и ботаники. Но покажите им практическое использование электрического тока в целях освещения или в целях приведения в движение мельницы или молотилки, расскажите им о насекомых-вредителях и о борьбе с ними, — и отвлеченные понятия ампера и вольта, борьбы за существование и органической клетки станут им понятными и близкими, введут их в основные вопросы теории электричества и биологии. Если в первом случае мы имеем нечто вроде занимательной экскурсии с чисто пассивным отношением туриста к тому, что он видит но пути, то во втором случае мы имеем образовательное путешествие, в котором свое уясняется через противопоставление его чужому, в результате чего выдвигаются новые задачи для действия и ставятся новые вопросы, ищущие своего разрешения. Помочь разрешить эти вопросы и указать средства, необходимые для одоления выдвинутых новых задач действия, — в этом и состоит цель народных чтений.

В еще большей степени то же самое применимо и к систематической образовательной работе в так называемых «народных университетах». Что университет не должен замыкаться в своей роли высшего учебного заведения, но должен распространять свет научного знания далеко за пределы сравнительно ограниченного круга учащейся молодежи, — это вытекает, как мы видели, из самого существа университета как очага научного знания и исследования. Эта же мысль, сопровождаемая сознанием нравственного долга ученого но отношению к народу поделиться с последним знаниями, добытыми благодаря народному труду, легла в основу Движения «популяризации университетских знаний» (University bxicnsion), которое, зародившись в Англии в восьмидесятых годах прошлого столетия, получило в наше время широкое распространение не только в Англии, но и на континенте (особенно в Берлине, Мюнхене и Вене), в Америке и у нас в России (народный университет Шанявского в Москве, имени Лутугина в Петрограде и др.). История этого движения показывает однако, что и в данном случае простого поучения сверху недостаточно. Там, где «народные университеты» ограничивались популяризацией науки, они наталкивались на индифферентизм масс, пробить который оказывался бессильным даже пламенный энтузиазм инициаторов дела. Истинная популяризация предполагает слияние с духовными запросами человека, вытекающими из его повседневной деятельности. «Народный университет» должен быть поэтому чувствилищем духовных запросов местного населения, откликающимся на малейшие колебания его интересов. А для этого он должен стоять возможно ближе к местным общественным союзам, представители которых должны бы входить в заведывающий им орган. Что простая популяризация знаний и здесь не решает вопроса, — это подтверждается историей нашего московского университета имени А. Шанявского, из популярного двойника университетских курсов все более и более превращавшегося в сложную совокупность самых разнообразных профессиональных и тем самым в высокой степени общеобразовательных курсов. Это показывает и история английского движения «University Extension»: чисто лекционная система все больше и больше вытесняется здесь работой в так называемых «сеттлементах». Прежняя массовая работа популярного лектора как бы разбивается здесь па работу сравнительно небольших, но постоянно действующих кружков самих учащихся, происходящую под руководством лиц, специально посвящающих себя этой работе и хорошо знающих духовные запросы посетителей «сеттлемента». И здесь, таким образом, проникаясь принципом «профессионального расчленения», массовое производство уступает место более тесной, но зато и более интенсивной образовательной работе.

Так вырисовывается новый тип «высшей народной школы», образцом которой являются датские школы, основанные в половине прошлого столетия известным датским педагогом-реформатором   Г р у н д т в и г о м.  По мысли Грундтвига задача высшего народного образования может быть разрешена лишь тогда, когда образование найдет себе доступ к личности образовываемого, т. е. из предмета пассивного восприятия станет предметом действия ищущего себя самого человека. Поэтому высшая народная школа должна быть, с одной стороны, связана с практической жизнью населения, с его профессиональными интересами и запросами, а с другой — должна поставить себе целью уяснение учащимися их индивидуального места в совокупности всего народного творчества и всего человечества в целом. Отсюда преобладание в датской высшей народной школе исторических предметов, преподавание даже физики и математики историческим способом, имеющее целью постижение учащимися тех культурных задач, которые вырастают пред настоящим поколением из прошлого народной жизни. Отсюда также — возможен «личный» способ преподавания, имеющий целью переживание учащимися изучаемого ими материала и превращающий высшую народную школу в совокупность кружков самих учащихся, хорошо известных лектору в их духовном местонахождении. В этом же направлении развивается и современное движение высших народных школ в Германии, где оно прошло две стадии, аналогичные тем, которые были пройдены и библиотечным делом. Если восьмидесятые — девяностые годы прошли под знаком отвлеченного народничества, стремившегося дать народным массам популяризированную университетскую науку, то начало XX века было эпохой разочарования в активном желании народных масс к самообразованию. Эта вторая стадия характеризовалась стремлением давать пароду то, «чего он сам хочет», и нисхождением до вкусов широких народных масс, охотно посещавших кинематограф, световые картины и концерты (аналогично «количественным методам» американских библиотечных деятелей). В настоящее время — под несомненным влиянием английских settlemcnt'oв и датских народных школ — движение это переживает в Германии третью стадию, стадию кропотливой работы в небольших центрах, тесно примыкающей к просветительной работе местных профессиональных организаций и ставящей задачей своей «развитие культурного сознания через воспитание внутренней свободы личности учащегося»15. Перед лицом этой основной образовательной задачи спор между защитниками профессии, как исходного пункта свободного самообразования (течение Кершенштейнера), и приверженцами датской высшей народной школы Грундтвига, полагающей в основу самообразовательной работы учащихся осознание современного исторического момента, представляется уже второстепенным.



Страница сформирована за 0.79 сек
SQL запросов: 169