ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая. ВОЛГА, ВОЛЖЕНЬКА..
Киев встретил Арсеньевых холодным осенним дождем. Мокрые улицы казались пустынными и неприветливыми Динка помнила, с каким восторгом мама говорила о цветущих каштанах . Но теперь они стояли почерневшие от дождей, ветер сбивал с них последние листья, под кучами мокрых листьев валялись гладенькие, коричневые, словно полированные каштаны Динка присаживалась на корточки, пробовала каштаны на вкус, разгрызая твердую корку, но жесткая молочно-белая сердцевина их была горькой и несъедобной. И все же эти “каштанчики” некоторое время утешали девочку, она набивала ими свои карманы, таскала их домой и, играя в них, как в камешки, задумчиво говорила Мышке:
- Здесь все такое хорошее, а я никак не могу привыкнуть Люди улыбаются, а спросишь что-нибудь и не понимаешь, что они такое говорят У меня еще ни с кем ни одного разговора не вышло, - шепотом добавила она.
Сестры говорили шепотом, чтоб не обидеть маму, ведь Украина была маминой родиной и мама так мечтала о Киеве.
- Я тоже никак не могу привыкнуть, - соглашалась Мышка. - Но ты молчи
- Да я молчу Мне надо скорей Днепр посмотреть Мне бы увидеть большую воду, такую же, как у Волги
- Днепр тоже большой, - тихо говорила Мышка.
- Ох, нет, нет, нет
Динка садилась на пол и, натянув на коленки платье, крепко зажмуривала глаза. В ушах ее с тихим шумом плескалась желтенькая водичка
- Волга, Волженька, голубочка моя родная, зачем же мы от тебя уехали?..
Динка вспоминала пароход, который вез ее мимо утеса
Уехали, уехали
- Днепр тоже очень красивый Мама нам покажет его - утешала сестру Мышка.
- Все равно я никогда не обживусь в этом Киеве Я здесь как чужая хожу - хныкала Динка.
Марина читала детям “Кобзаря” на украинском языке, объясняла отдельные слова.
- Вот я покажу вам мой; Днепр! - с гордостью обещала она, а перед глазами девочек во всю ширь вставала Волга. И Динка, тоскуя, говорила:
- Мы уже десять дней как приехали, почему же мама не побежала сразу к своему Днепру? Если бы мы вернулись назад, я бы сейчас же помчалась на берег и каталась бы по песку; я бросилась бы в воду, обняла ее обеими руками. И пускай бы я захлебнулась этой водичкой Бей меня, топи меня, Волга, Волженька, голубушка моя, родненькая
Динка бросалась ничком на пол, Мышка крепко обнимала ее, и, обнявшись, они вместе плакали
От сестры Динка шла к Леньке. Леня, на которого в первые дни приезда свалилось много самых разнообразных и неожиданных дел, хмуро смотрел на ее расстроенное лицо:
- Ты что это изревелась вся?
- Да-а Изревелась, изревелась А ты не изревелся, ты уже забыл нашу Волгу, ходишь тут как ни в чем не бывало! - с упреком говорила Динка.
- Как это я Волгу могу забыть? - удивлялся мальчик.
Динка умоляюще складывала руки.
- Лень, давай скажем маме, что мы не можем жить без Волги? Мы с Мышкой скажем, и ты Может быть, мама тебя послушает Давай, Лень!
- Да ты что, с ума сошла? Мать бьется как рыба об лед, кое-как сюда нас всех перетащила, да тут еще пропасть делов на нее навалилось, а они, смотри-ка, с какими фокусами к ней! Вези их назад! И как только не совестно такое выдумать!
- Ну и пускай мне будет совестно, я все равно буду реветь, реветь и от чахотки умру, вот тогда и оставайся в своем Киеве! - угрожала Динка.
Леньке становилось жаль ее. Он звал Мышку и убеждал обеих девочек отложить свою тоску по Волге до той поры, когда он, Леня, окончит гимназию, найдет какую-никакую прибыльную работенку и, заплатив самолично за билеты, на самом курьерском поезде доставит их в любое место на Волге
- Куда захочете, туда и поедем! Хоть в Казань, хоть на курган Стеньки Разина!
Как-то в осенний солнечный день, когда Алина с Леней пошли покупать учебники, Марина неожиданно отложила все свои дела и поехала с младшими детьми на Днепр. По дороге она очень волновалась и говорила:
- Вот сейчас, сейчас вы увидите его мой Днепр!
И они увидели его Сначала с Владимирской Горки, а потом у самого берега.
Динка с радостью отметила, что на берегу Днепра ноги так же проваливаются в песок, как и на Волге, только волжский песочек, показалось ей, был немного желтее Марина близко-близко подошла к воде, сняла шляпку и тихо сказала:
- Ох, Днепро!
Динка жадным и ревнивым взглядом окинула волнистую гладь реки, зачерпнула ладонью воду. Вода была чистая, с легкой голубизной
- Ох, Днепро - громко повторила вслед за матерью Динка, но голос у нее был пустой и сердце молчало В смущении она пошла вдоль берега, останавливаясь и убеждая себя, что это - река ее мамы, река Тараса Шевченко, которого она так любит Но сердце ее молчало, и под равнодушным взглядом осенний, разбавленный дождями, захолодавший на ветру мамин Днепр не пробуждал в ней никаких чувств. Динке стало чего-то жаль Она оглянулась на мать. Марина все так же неподвижно стояла на берегу и смотрела куда-то на дальний берег. Лицо ее порозовело, ветер трепал длинные распустившиеся косы
Хто це, хто це на тим боци.
Чеше довги косы
-
вспомнилось вдруг Динке.
И снова, как в раннем детстве, когда мама читала эти стихи, Динка ясно увидела, как волны Днепра расступились и на берег вышла русалка Тихими звенящими струйками сбегала с ее темных волос хрустальная вода Взгляд Динки вдруг ожил, глаза ее словно прозрели Издалека неторопливо, перекатываясь с волны на волну и расплескивая на гребне серебряные брызги, в желтой рамке берегов, на Динку шел невиданный до этой минуты сказочный красавец Днепр! Динка уловила шумливую музыку в глубине днепровской воды и, взволнованная, подозвала Мышку.
- Смотри, это перламутровая река
Мышка кивнула головой.
- Мама плачет, - сказала она.
- У этой реки полным-полно рыб, они все время плещутся, и потому волны у ней такие серебряно-чешуйчатые
- С этого берега наш папа увез нашу маму - тихо вздохнула Мышка.
- С этого самого берега? Вот с этого? - радостно взволновалась Динка.
Сестре не хотелось разочаровывать ее.
- Мама привела нас сюда - уклончиво сказала она.
- С этого самого берега! - в восторге повторила Динка, оглядываясь вокруг. Ей казалось, что она уже ясно различает на песке следы отца Вот здесь он спрыгнул с коня
Динка никогда не слышала, чтоб папа скакал на коне, но если сказано “увез”, то как же иначе? Вот здесь он спрыгнул с коня и взял маму на руки Конечно, это было здесь, и Днепр видел, как обрадовалась мама
Сердце Динки растопилось от умиления. Она зачерпнула пригоршню воды и торжественно, протянула сестре:
- Выпей и умойся!
Мышка покорно выпила и умылась. Динка тоже выпила и умылась.
- Теперь мы породнились! - весело сказала она и, подкинув вверх свою матросскую шапку, звонко крикнули:
- Здравствуй, Днепр!
Громкий, счастливый смех Марины с готовностью откликнулся на голос дочки. Сестры возвращались домой примирившиеся с Днепром, но любовь к Волге оставалась незыблемой и огромной, как сама эта река, и каждый раз, когда Динку постигало горе, она жаловалась ей, как жалуются родному, близкому человеку, называя ее голубенькой, Волженькой
Глава вторая. НА НОВУЮ ЖИЗНЬ!
Марина просто сбилась с ног. Нужно было устроить детей в гимназию, первым долгом старших девочек. Алина нервничала и упрекала мать, что теперь она уже никогда не догонит своих одноклассниц и не будет первой ученицей; Мышка молчала, но ей тоже было страшно отстать от своего класса.
- Бросьте вы ныть, на самом деле! Побегали бы сами по гимназиям! Загоняли мать совсем! - возмущался Леня.
- А ты не вмешивайся! Тебе не надо в гимназию, и молчи! - огрызалась Алина.
Мальчик замолкал. Гимназия была его мечтой, но такой далекой и недосягаемой, что о ней даже страшно было думать. Лене нужен был репетитор, с которым он мог бы учиться и учиться. Об этом они часто говорили с Мариной.
- Да вы не думайте обо мне сейчас. Нам бы их вон скорей к месту пристроить! - кивал на сестер Леня.
- Всех надо устроить, и самой мне на службу поступить скорей, - озабоченно говорила Марина, с беспокойством заглядывая в свою сумочку. - Эти проклятые деньги как вода
- А вы каждый день считайте, чтоб лишку не тратить, - волновался Леня.
- Нет уж! Лучше не пересчитывать Все равно - что осталось, то осталось, больше не сделаешь. Надо бы на квартиру скорей переехать, - задумчиво оглядывая грязные обои дешевой гостиницы, где на первое время остановились Арсеньевы, говорила Марина.
- А я про что говорю! Вон сколько наклеек у меня! - Леня вытаскивал из кармана кучу смятых бумажек. Это были объявления о сдаче внаем квартир.
- Ах, боже мой! Где ты их берешь? - ужасалась Марина. - Нельзя же так делать? Люди вешали, а ты сдираешь. Да еще дворник какой-нибудь поймает
- Не в дворнике дело А вот пойдемте, поглядите, да и переедем отсюда. Тут вон, я посчитал, сколько один день стоит! И обед дорогой. А Мышка с Алиной поковыряют, поковыряют да и встанут ни с чем Вы тоже за неделю истаяли совсем, - хмуро говорит Леня.
- Конечно, я целый день бегаю по делам. Некогда и квартиру посмотреть Только ведь мебель наша тоже не скоро придет, что мы будем делать в пустой квартире?
- Хоть и в пустой, пересидим как-нибудь. Никич мебель следом выслал, может, ждать-то каких два-три дня.
Леню беспокоила еще Макака. Ей было строго-настрого запрещено уходить куда-нибудь из гостиницы и гулять по незнакомым улицам. Тем более, что рядом был шумный вокзал
Скучая, Динка лазила по всей гостинице, заводила разговор с коридорным - пожилым плутоватым человеком в сером фартуке.
- Скажите, пожалуйста, у вас есть тут такое место, где всякие баржи стоят Ну, пристань, что ли. И какой-нибудь “Букет”, а может, он тут иначе называется Там грузчики едят Есть у вас такое место?
Коридорный пожимал плечами.
- Есть, почему нет Это всё больше на Подоле да на базарах тоже Самая босота собирается
- Какая босота? - с трепещущим сердцем спрашивала Динка.
- Ну, босяки, иначе сказать. Шмыгают промеж людей - где что украсть, где выпросить. Ох и вредный народ!
Перед глазами Динки вставал волжский берег, залитый утренним солнцем; он неудержимо манил ее к себе, как широкая, доброжелательная улыбка на усыпанном веснушками лице
Издалека, перебирая, как струны, бегущие волны, разливалась волжская песня, ее перебивал длинный гудок парохода, мальчишки, опережая друг друга, бежали к берегу, и на бревнах сидели грузчики, закусывающие воблой.
И с затаенной надеждой снова вернуться в эти родные края и в это избранное ею общество Динка лихорадочно выспрашивала:
- Эти люди ходят босиком?
- Кто босиком, а кто в обувке. Ну, а зачем она вам, тая босота? - удивлялся коридорный.
Динка глубоко вздыхала:
- Так перевидаться
- И с кем?! - сморщив лоб и даже подскакивая от неожиданности, пугался коридорный.
В глазах Динки потухал интерес.
- С кем, с кем - безнадежно говорила она и, махнув рукой, удалялась в свой номер.
Коридорный смотрел ей вслед.
“И что вона за дивчина?” - думал он, потирая двумя пальцами лоб.
Один раз Леня спросил:
- Ты что, Макака, этому дураку в фартуке наговорила?
- Ничего не наговорила.
Леня недоверчиво сдвинул брови:
- А что же это он меня спросил: не малохольная ли у вас барышня?
- Не знаю. Это, может, про Алину
- Ну-ну! Со мной не хитри! Про Алину этого никто не скажет!
- А ты тоже в Киеве какой-то вредный стал! Никуда меня не пускаешь и с собой не берешь! А мне тут одни эти обои в клетку так надоели, что я скоро начну в них плевать - вот и все!
Леня пугался.
- Погоди плевать, скоро мы съедем отсюда! Ты что распустилась как, я за тебя прямо огнем горю! Хорошо, матерь не знает!
Но Марина все знала и видела. Она понимала, что переезд и неустроенная жизнь, четыре стены грязного номера и запрещение выходить со двора раздражали девочку и выбили ее из обычной колеи.
- Диночка, - один раз сказала она, - мне кажется, ты стала какой-то неприятной девочкой.
- Я? - испугалась Динка.
- Ну да! Ты знаешь, есть такие противные дети, которые не обращают внимания, что взрослым трудно, а все что-то требуют для себя, лезут во всякие дела, угрожают, выкрикивают что-то Ты бы сама последила за собой, Дина!
- Я послежу, мама! - согласилась притихшая Динка.
На ее счастье, Лёне наконец повезло, и он нашел на Владимирской улице чистенькую, уютную и недорогую квартирку.
Неподалеку был Николаевский сквер, в котором, как мечтал Ленька, будет безопасно гулять его Макака, с обручем или с мячиком, как все приличные дети, которых он видел, проходя мимо.
Переезжать решили немедленно. Динка ожила, захлопотала. Нагрузившись картонками и мелкими вещами, она гордо прошла мимо коридорного и, высвободив одну руку, многозначительно постучала пальцем по лбу
Владимирская улица с непрерывно позванивающим трамваем, спускающимся с горы, ей очень понравилась, а во дворе новой квартиры Динка заметила мальчика. Он был в форме реального училища и стоял у ворот без шапки. Ветер шевелил у него надо лбом темный хохолок. Он с интересом смотрел на приезжих, и смешливые губы его растягивались в улыбку. Динке это не понравилось.
“Надо сказать Леньке, чтобы отлупил его”, - подумала она.
В этой квартире было пять маленьких, уютных комнатушек с белыми, только что оштукатуренными стенами. Алина оживленно и весело говорила:
- Вот это для Динки с Мышкой, вот эта - маме, вот эта - мне, а вот эта - столовая, здесь может на диване спать Леня
- Лёне надо отдельную комнату, ведь он будет заниматься! Вот эту угловую светлую комнату дадим Лёне Вот здесь поставим стол, два стула кровать - распределяла Марина и вдруг, оглянувшись на пустые стены, всплеснула руками: - Вот так въехали! Ни стола, ни стула!
Динка взвизгнула от удовольствия, и все неудержимо расхохотались. Это был первый веселый смех на новом месте.
- Ничего, переживем! Сейчас все печки затопим! Здесь одна старуха прямо во дворе дрова продает. Я сейчас сбегаю! - кричал Леня.
- Вот как удобно! Дрова прямо по дворе!
- На дворе трава, на траве дрова - начала скороговоркой Динка.
Вечер был веселый, уютный. Леня добросовестно натопил все печи, девочки сварили на плите горячую картошку, вскипятили чай. Марина расстелила прямо на полу скатерть.
- Как дома! Как дома! - радовались девочки, обещая храбро пережить время, пока придет мебель.
К счастью, мебель пришла на другой же день. Леня с прилипшими ко лбу волосами метался по вокзалу, вместе с грузчиками таскал вещи, отстранив Марину, торговался и расплачивался и вечером, когда вся мебель была уже на местах, торжественно заявил:
- Началась новая жизня!
- Ах ты, моя “жизня”! - расхохоталась Марина и, растрепав пыльные светлые волосы Лени, крепко поцеловала его в переносье, где сурово сходились кончики его темных бровей. - Ну, если б не Леня, - сказала она, обращаясь к детям, - мне бы не преодолеть этот день! За это мы первым долгом устроим комнату Лёне.
- Лёне! Лёне! - подхватили сестры.
Веселая суматоха с расстановкой мебели и распаковкой ящиков с посудой затянулась до поздней ночи. Зато каждая знакомая вещь встречалась с неистовой радостью.
- Мама, кофейник! И чашка! Те, что у нас на даче были!
Динка лезла ко всем со своим железным лошадиным гребнем, но никто не сердился, только Ленька укоряюще шептал:
- Ну чего зря страмишь меня перед людьми?
Поздно ночью, когда все, усталые и счастливые, укладывались наконец в свои собственные кровати, Динка вдруг весело крикнула:
- Мама! Вот посмотришь, теперь начнется полоса везения!
- Я тоже так думаю, - поддержала ее Мышка, - В новой квартире новая судьба!
- Мне бы только скорей в гимназию – вздохнула Алина.
Марина тоже откликнулась тихим вздохом, но по другому поводу И, словно поймав ее тревожные мысли, Леня успокаивающе сказал:
- Теперь как-нибудь проживем! Это не в гостинице, завтра мы с Алиной сходим на базар, наварим чего-нибудь и сыты будем! Не зря поговорка есть: дома и стены кормят
- Спи уж, - сонно улыбнулась Марина и, закрывая глаза, подумала: “Боже, какое счастье для меня этот мальчик Что бы я делала без него?”
Глава третья. ПОЛОСА ВЕЗЕНИЯ
Леня смотрел на свою комнату, как на чудо. Никогда в жизни он не мог представить себе, что у что у него будет своя, отдельная комната Правда, она была невелика, в ней помещались только кровать, стол и два стула. Один стул предназначался будущему репетитору. Леня то задвигал его под стол, то ставил ближе к окну и, засыпая, с волнением представлял себе чью-то неясную фигуру в студенческой тужурке, сидящую на этом стуле
Для уюта Марина повесила на окно занавеску и, остановившись на пороге, сказала:
- Ну, комната готова! Теперь дело только за репетитором!
И в тот же вечер она написала несколько объявлений.
- Хорошо бы какой-нибудь симпатичный студент пришел! Леня старательно расклеил объявления и начал ждать. В передней ему то и дело слышались звонки, но симпатичный студент почему-то не шел.. С поступлением девочек в гимназию тоже не ладилось. Верноподданнические чувства начальницы женской гимназии не позволяли ей принять в число своих учениц дочерей опасного революционера; по той же причине одна из частных фирм отказала Марине в приеме на службу Набегавшись за день, промокшая и усталая, Марина только к вечеру добиралась домой. К ее приходу девочки вместе с Леней затапливали печи, готовили ужин. Вся семья собиралась у жаркого огонька, и Марина, никогда не позволявшая себе унывать, подбадривала детей.
- Время изменится, все переменится - весело запевала она и, обрывая себя, говорила: - Все может перемениться в один день: и в гимназию вас примут, и служба мне найдется, и симпатичный студент к Лёне придет!
Марина оказалась права. Все три события последовали одно за другим. Сначала девочек приняли в частную гимназию: Алина попала в шестой класс, Мышка - в четвертый, Динку после небольшой проверки взяли во второй класс.
В доме все пришло в движение. Алина с красными щеками носилась из комнаты в кухню, примеряла на себя и на сестер старые формы, шумно радовалась, что форма в этой гимназии коричневая и, значит, не надо шить новую. Мышка, все время теряя то иголку, то нитки, помогала матери пришивать воротнички и нарукавники, Леня раздувал утюг и обертывал бумагой новые учебники Одна Динка хмуро стояла у окна и, глядя на бегущие по стеклу дождевые ручейки, тяжело вздыхала.
- Ты чего дуешься? - пробегая мимо, спросил ее Леня. - Не рада, что ли?
- Совсем не рада Не лежит у меня сердце к учению. - Динка сморщила нос и пожала плечами. - Вот не лежит и не лежит
- Ну и дурочка! - ласково обругал ее Ленька и, поманив пальцем в соседнюю комнату, строго сказал: - Ты этот свой разговор при себе оставь, поняла? Чтоб ни один человек от тебя таких слов не слышал! Потому как стыдно это! Люди за счастье считают ученье, а она какого-то Петрушку из себя корчит!
- Какого Петрушку? - вспыхнула Динка, но Лёня не стал объяснять.
- Ладно, Макака! Ты меня поняла, и ладно! А сейчас иди примерь форму. Может, тоже какой воротник мать приладит, чтоб не хуже людей была!
И вот настал день, когда перед тремя сестрами как последнее препятствие встала тяжелая парадная дверь женской гимназии. Они пришли раньше всех. За толстыми расписными стеклами не спеша маячила внушительная фигура швейцара с золотыми позументами.
- Там какой-то генерал ходит, - приглядываясь, сказала Динка.
- Это не генерал, а швейцар, - шепотом поправила ее Алина и, покраснев от натуги, снова налегла на дверь; Мышка попробовала помочь ей.
- А ну пустите! - нетерпеливо сказала Динка. - Я ее сейчас головой прободаю!
И, оттолкнув сестер, как бычок, уперлась головой в дверь, которую в этот момент широко распахнул швейцар. Три девочки пулей влетели в переднюю.
- Ну и гимназия у вас, даже дверь не открывается! - сердито бросила швейцару Динка, на ходу снимая свое пальто.
Алина сделала строгие глаза, а Мышка тихонько хихикнула.
“Мы не просто, вошли, а влетели”, - рассказывая потом дома, смеялась она.
Передняя быстро заполнилась ученицами. Младшие, обгоняя старших, со смехом и шумом бежали наверх .
Девочки разделись. У подножия широкой, устланной ковром лестницы Алина последний раз оглядела сестер, поправила им воротнички.
- Ну, пойдемте Каждая в свой класс Около второго класса толпились девочки. Динка быстрым взглядом охватила тонкие и толстенькие коричневые фигурки в черных фартуках, прыгающие но плечам коски с пышными бантами, по-детски одутловатые щеки Девочки эти пришли с начала года, они уже обвыклись, перезнакомились между собой и с любопытством смотрели теперь на новенькую. Динка взялась за ручку двери и, помедлив на пороге, неожиданно для себя сморщила нос, оскалила зубы и с коротким рычанием шагнула в класс. Классная дама, с высоко поднятыми плечами и неподвижно сидящей на шее головой с желтыми буклями, указала Динке ее парту.
- Вот, девочки, ваша новая подруга, Надежда Арсеньева!
- Никаких Надежд - хлопая крышкой парты, проворчала Динка, и, когда классная дама вышла, она громко заявила: - Зовите меня, пожалуйста, просто Динка, я терпеть не могу никаких Надежд! И не сердите меня, потому что я нервная! - Она снова изобразила оскаленную собачью морду и, увидев вокруг испуганных, удивленных и неудержимо хихикающих девочек, с удовлетворением села на свое место.
В классе поднялся шум. Сбившись в кучку, девочки шептались, прерывая шепот громким смехом и испуганно затыкая себе рты. С Динкой никто не хотел садиться; соседка ее поспешно выгребла из парты свои тетрадки и ушла к подругам По коридорам прокатился гулкий звонок, но шум в классе не утихал.
- Мадмуазель! Мадмуазель! - хлопая в ладоши, кричала классная дама.
Динка сидела тихохонько, подобрав под себя ноги и вперив глаза в черную доску.
Когда классная дама решительно приказала ее соседке вернуться и дрожащая беленькая девочка присела на краешек парты, Динке стало жаль ее, и она шепотом сказала:
- Не бойся. Я пошутила
Соседка неуверенно кивнула головой и, пересиливая испуг, спросила:
- А давно это у тебя?
- После пожара Дурешка! - сердито обругала ее Динка.
Девочка снова отодвинулась на край парты и замолчала. Румяная, пухленькая учительница, которую звали Любовь Ивановна, понравилась Динке; лицо у учительницы было круглое, уютное, но голова так же торчала между плеч, как и у классной дамы. Динка заметила, что у обеих в белых стоячих воротниках были воткнуты какие-то палочки. Учительница проверяла заданные на дом стихи. Динка подняла руку.
- Я тоже знаю эти стихи, - сказала она, выйдя к доске, и с чувством прочитала:
Поздняя осень, грачи улетели
Динка читала хорошо, и, по мере того как она читала, испуг девочек понемногу прошел, и на большой переменке, окруженная со всех сторон новыми подружками, Динка уже, бурно фантазируя, описывала грандиозный пожар на одном из волжских пароходов, после которого она, Динка, начала вот так по-собачьи скалиться Подружки удивлялись, сочувствовали.
- А мы так испугались! - говорили они. - Так испугались!
- Не бойтесь! - великодушно успокаивала их Динка. - У меня это бывает очень редко И не всегда одно и то же Бывает просто чиханье или икотка
Заинтересованность девочек дошла до высшей точки; особенно прилипла к Динке одна тоненькая вертлявая девочка по прозвищу “Муха”. У Мухи были маленькие цепкие ручки, гудливый голосок; разговаривая с подругами, она лезла им прямо в лицо и перелетала от одной парты к другой. И только у доски Муха стояла тихенькая, молча перебирая своими цепкими лапками передник и опустив вниз гладкую, прилизанную головку Муха первая оценила по достоинству новую подругу.
- А что с тобой еще делается? А что с тобой еще после пожара было? - цепляясь за Динкин передник, жадно выспрашивала Муха.
В конце концов Динке это надоело, и, оскалившись еще раз, к общему удовольствию девочек, она сердито пригрозила:
- Отойди, а то я тебе такой пожар устрою, что своих не узнаешь!
Но напугать Муху было трудно, и с этого дня она стала ходить за Динкой по пятам, с восторгом поддерживая всякие выдумки, которые вызывали дружный хохот в классе.
- У меня уже есть подружка! - в первый же день похвалилась дома Динка. - До сих пор я всегда дружила с мальчиками, а теперь буду дружить с девочками!
Сестры пришли из гимназии веселые. Алина радовалась, что, занимаясь дома, она почти не отстала от своего класса.
Мышке понравились ее новые подруги, и все учителя тоже показались ей очень хорошими А кроме того, она скромно сообщила, что по русскому ее сегодня уже вызывали. Мышка обвела всех сияющим взглядом:
- Сколько, по-вашему?
И, не дождавшись ответа, растопырила пять пальцев.
- Вот!
Алина растерянно смотрела на ее пальцы.
- Ого! Так сразу? Да ты и меня опередила! Смотри же держись за эту отметку, ни в коем случае не снижай! Ради папы мы должны быть первыми ученицами. Все трое! Слышите, дети? - Алина все еще в торжественных случаях звала сестер “детьми”.
- Конечно, я буду изо всех сил стараться! - нерешительно согласилась Мышка.
- И Леня тоже будет стараться! - выскочила Динка.
Мальчик покраснел, неловко одернул курточку:
- Ну, я еще не учусь Мне пятерки получать негде
- Конечно, о Лёне еще рано говорить, - холодно согласилась Алина.
Младшие сестры, задетые ее равнодушным тоном, хотели ей горячо возразить, но в это время в передней раздался звонок, и Динка бросилась открывать дверь.
- Это симпатичный студент! - кричала она, вбегая в столовую. - Это какой-то Гулливер по объявлению!
Вслед за Динкой, наклонив голову, чтоб не стукнуться о притолоку двери, и комнату шагнул высокий, худой юноша в студенческой тужурке.
- Да, я по объявлению, - спокойно сказал он, глядя сверху вниз на застывших от неожиданности сестер.
Алина и Мышка молчали. Леня тоже молчал; уши его горели, серые глаза напряженно и восторженно смотрели на своего будущего репетитора. Одна Динка, вцепившись в рукав студента, тащила его на середину комнаты, громко крича:
- Что же вы все молчите? Ведь это тот самый симпатичный студент! Мама! Мама! Иди скорей сюда!
На шум вышла Марина. Увидев мать, Мышка опомнилась и, краснея, предложила гостю сесть.
- Мы вас так ждали, что даже растерялись, - прошептала она.
Студент быстрым взглядом окинул ее легкую фигурку в гимназической форме, такие же легкие, разлетающиеся вокруг головы волосы и смущенное розовое лицо с острым носиком.
- Не беспокойтесь, - улыбнулся он. - Я привык ничему не удивляться!
Алина пожала плечами и, бросив на мать вопросительный взгляд, вышла.
Марина засмеялась:
- Все произошло как на сцене Мы действительно очень ждали вас Давайте скорей познакомимся и сразу почувствуем себя проще! Прежде всего, вот мой сын Леня, ваш будущий ученик
Марина обняла мальчика за плечи. Леня казался таким маленьким и потерянным перед высоким студентом.
- Меня зовут Вася. Отчество не требуется. Фамилия моя Бровкин, - отрекомендовался студент, крепко пожимая руку Марине и тут же дружески предупреждая: - Об условиях поговорим потом.
У него была манера крепко и больно, одним рывком жать руку и говорить короткими, точными фразами, прекращая всякий, по его мнению, лишний разговор. Марина, не ожидавшая такого сухого, официального тона, слегка смутилась.
- Я должна поговорить с вами - начала она, бросив взгляд на Мышку.
Девочка поспешно увела Леню и Динку в соседнюю комнату. Все трое остановились у двери, невольно прислушиваясь. Марина говорила недолго, раза два ее прерывал густой бас Леня стоял бледный и, кусая ногти, беззвучно шептал:
- Не согласится Уйдет
Но студент не ушел. Из-за двери еще раз донесся его густой голос.
- Я всё понял. Мы начнем сегодня же. Позовите моего ученика
Дверь открылась.
- Леня, покажи Васе свою комнату, - сказала Марина.
Леня опрометью бросился вперед. Студент, остановившись на пороге, дружески обнял его за плечи.
- Все будет хорошо! - ободряюще сказал он.
От этих слов Леня ожил, расцвел, засуетился и замер от восторга, когда Вася сел на стул, именно на тот стул, на котором так часто представлял его себе Леня Вася сел, положил на стол широкую ладонь, огляделся Но в это время дверь тихонько скрипнула, и в нее боком протиснулась Динка. Лицо у нее было очень серьезное, вокруг головы повязана широкая черная лента, из-под которой во все стороны торчали непослушные вихры.
Не обращая внимания на тревожные знаки Лени и на строгий вопросительный взгляд репетитора, она вскарабкалась на подоконник и, задернув за собой занавеску, скромно уселась там, сложив на коленях руки.
- Что это за явление? - недовольно опросил студент.
Леня подбежал к девочке и взволнованным шепотом начал умолять ее уйти:
- Макака Я же тебя прошу Он может рассердиться
Репетитор нетерпеливо постукивал по столу пальцами, потом встал, широким шагом подошел к окну, отодвинул занавеску, за которой скрывалась Динка, и строго спросил:
- Ты зачем здесь?
- Я с Леней Мы вместе - пробормотала Динка.
- Это ни к чему. Ты нам мешаешь, - сказал репетитор.
Легко, как перышко, он перенес ее к порогу, открыл дверь:
- Ступай!
Леня ожидал, что Динка заупрямится, будет добиваться Но за дверью было тихо. Репетитор вернулся к столу.
- Исчадие ада, - как бы мимоходом сказал он, придвигая к себе аккуратную горку тетрадей.
Леня не понял, но переспрашивать не решился.
“Это что-нибудь из закона божия”, - подумал он, вытаскивая из ящика стола новенький учебник Ветхого завета. Но репетитор не обратил на него внимания. Задумавшись, он сидел, поглаживая ладонью гладкую поверхность стола. Репетитор решал первую трудную задачу: с чего начать?
Леня, присев на кончик стула и вытянув шею, напряженно ждал. Неожиданно, словно приняв какое-то решение, студент круто повернулся к своему ученику.
- Да! В наших судьбах с тобой есть много похожего Ну, об этом мы еще поговорим, а сейчас я проверю твой багаж Стой! Не вздумай выдвигать из-под кровати свой чемоданчик! - громко расхохотался репетитор, видя, что Леня испуганно и нерешительно смотрит на дверь. - Вот этот багаж - в твоей голове Ну, знания, которые ты там накопил за свои годы
Смех студента, неожиданный и громкий, совершенно успокоил мальчика. Ленька вдруг освободился от какой-то тяжести и напряжения, сдавливающего его словно обручем Закинув голову, он тоже разразился счастливым мальчишеским смехом и, утирая рукавом нос, сказал:
- А я думал, обыск! В моей башке все сразу вверх тормашками перевернулось! Вот, думаю, куда заехали, и опять обыск! Вскочил было бежать предупредить своих!
- Подожди, - живо перебил его репетитор. - Что-то наплел ты несуразное Почему это у вас могли быть обыски?
- Ого! - усмехнулся Ленька. - Мы птицы стреляные!
Но, боясь сделать какую-нибудь промашку, он откашлялся и, поспешно придвинув к репетитору один из учебников, раскрыл заложенную бумажкой страницу:
- Вот тут я читаю
Потом, выбрав одну из тетрадок в линейку, положил ее перед репетитором.
- А вот как пишу Это мне Алина поправляла Вон красным карандашом все крест-накрест перечеркнула. - Он перевернул страницу: - А это Мышка Она осторожненько поправляет Только одни ошибки и то, чтоб не обидеть
Вася наклонился. Внизу страницы, исписанной Ленькиными каракулями, стояла отметка “четыре” и подпись: “Мышка”.
Он перевернул страницу и посмотрел на другую, резко перечеркнутую красным карандашом. Там стояла отметка “два” и подпись: “Алина”.
- Интересно, - усмехнулся студент. - Сразу видно два характера
Он вспомнил застывших у дверей девочек и живо спросил:
- Кто же из этих девочек Алина, а кто Мышка?
- Да их сразу видно! Которая постарше, глаза такие голубые, - это Алина, а тоненькая, беленькая, - это Мышка!
Репетитор прищурил глаза, снова припоминая безмолвную сцену у дверей, и вдруг с готовностью кивнул головой:
- Да, да Они разные, это верно Родные сестры?
- А как же, все трое родные. А это их мать, что потом пришла, - заторопился Леня.
- Погоди А этот лохматый шарик, что сначала встретил меня в передней, а потом эдакой смиренницей уселся на окошке? Чья это такая?
- Да это Макака! - засмеялся Ленька. - Для нее закон не писан!
- Ну-ну! - покачал головой Вася. - Трудная у тебя компания! А эта девчонка действительно макака! Ей бы только по деревьям лазить!
- Она может! Она что хочешь может! Ничего не боится! - с гордостью сказал Ленька.
- Оно и видно! Балованная Я б ее драл с утра до вечера! - неожиданно сказал студент.
Леня махнул рукой.
- Не стали бы! - уверенно сказал он и добавил со счастливой многообещающей улыбкой: - Вот узнаете нашу семью, тогда будете иначе думать. А я их всех люблю!
- И эту, голубоглазую? - подозрительно спросил студент.
- И ее - немного помедлив, сказал Леня.
- Не думаю, - уверенно заявил студент. - Уж очень она барышня
- Что вы! - испугался Леня. - У нас слово “барышня” вроде ругательного И к Алине оно никак не подходит. Алина у нас умная, на одних пятерках учится, она не лентяйка какая-нибудь
- Да?.. Ну, давай оставим это пока и займемся тобой Сейчас я погляжу, что ты знаешь, а потом составлю тебе расписание уроков, и мы будем метить прямо в пятый класс! Не весной, так осенью! - потирая свои большие ладони, с неожиданной энергией сказал репетитор. Ученик пришелся ему по душе.
Полоса везения в семье Арсеньевых завершилась еще одним, третьим событием: Марина поступила на службу.
- Вот теперь если бы хоть какую-нибудь весточку получить о папе, - тоскуя, говорила она детям. - Тогда все было бы хорошо.
Со времени приезда в Киев Марина ничего не знала о муже и очень волновалась.