Глава 6. Эффективность, обмен и сравнительное преимущество
Эффективность - достоинство, наиболее последовательно превозносимое экономистами. Это не должно удивлять, поскольку эффективность и экономичность - почти синонимы. Оба термина характеризуют "результативность" (effectivness) использования средств для достижения целей. Получать как можно больше из доступных нам ограниченных ресурсов - вот что мы имеем в виду под эффективностью и под экономичностью.
В последние годы в нашем обществе стали раздаваться голоса, утверждающие, что мы чересчур высоко ценим эффективность, что иногда мы пренебрегаем более важными целями ради эффективности, не стоящей наших усилий. Возможно ли это? Каждый, кто внимательно подумает на данную тему, обнаружит, что в такой критике эффективности есть что-то странное с логической точки зрения. Хотя отдельные положения этой критики могут быть правильными и важными, вряд ли мы платим за эффективность слишком много.
Технологическая эффективность?
Если мы хотим, чтобы в понятии "эффективность" было какое-либо полезное содержание, ее следует понимать как отношение двух величин. Инженеры используют определение эффективности, которое, на первый взгляд, удовлетворяет этому условию. Они определяют эффективность как отношение работы, выполненной машиной, к энергии, потребляемой ею, и обычно выражают это отношение в процентах. С инженерной точки зрения, дизельный локомотив эффективнее паровоза, поскольку на единицу потенциальной энергии, заключенной в топливе, дизельный локомотив выполняет больше работы.
Это определение, однако, не выдерживает критического рассмотрения. Эффективность не может быть измерена отношением энергии выхода к энергии входа, поскольку по законам термодинамики это отношение всегда равно единице для любого процесса. Инженерная эффективность есть, скорее, мера выполненной работы по отношению к затраченной энергии. Однако что такое "выполненная работа"? Разве она не зависит от того, что мы хотим получить? Что называть "работой"? Инженеры на самом деле называют паровой двигатель менее эффективным, чем дизельный, поскольку в паровом двигателе больший процент энергии растрачивается впустую. Однако, строго говоря, даже потерянная энергия выполняет работу. Она просто не выполняет никакой полезной работы. Это значит, что она не выполняет работы, которая нужна кому-либо. Все это означает, что эффективность не является чисто объективным или технологическим свойством, а неизбежно зависит от оценок. |
Энергия выхода = 1 |
Эффективность и оценки
Эффективность неизбежно является оценочной категорией. Это первый пункт, который необходимо зафиксировать. Эффективность всегда связана с отношением ценности результата к ценности затрат. В эффективности всегда будет, конечно, объективный компонент: наши симпатии и антипатии не определяют потенциальную теплотворность фунта топлива. Однако сами по себе физические параметры никогда не могут определить эффективность. Из этого следует, что эффективность любого процесса может меняться с изменением оценок, а поскольку все зависит от всего, любое изменение в любом субъективном предпочтении в принципе может изменить эффективность любого процесса. |
Ценность мера |
Давайте вернемся к вопросу об относительной эффективности дизельного локомотива и паровоза. Каждый из них может работать только при использовании большого количества разнообразных ресурсов (inputs): не только угля, нефти или машинистов, но также и всех ресурсов, используемых в производстве локомотивов, ресурсов для производства этих ресурсов, ресурсов, пошедших на производство продуктов, являвшихся ресурсами при производстве продуктов, которые были затратами при производстве локомотивов, и так далее, без какого-либо видимого предела. Все, что меняет ценность чего-либо, что вносит вклад в работу локомотива, может, в принципе, влиять на его эффективность.
Нам не понадобятся замысловатые примеры для обоснования важного положения. Рост ценности нефти по сравнению с ценностью угля, если он достаточно велик, сам по себе может изменить все таким образом, что работающий на угле паровоз станет эффективнее дизеля. Отсюда следует, что эти относительные эффективности зависят от спроса и предложения нефти и угля, а тем самым и от таких факторов, как транспортные привычки населения, политическая ситуация в нефтепроизводящих странах и отношение к тому, как воздействует открытая добыча угля на окружающую среду. Возможно, вам никогда не приходило в голову, что на относительную эффективность старого паровоза повлияли усилия профсоюза "Объединенные шахтеры"!
"Постойте, - говорит голос с задней парты. - Не кажется ли вам, что вы говорите о чем-то другом, а не об эффективности? Я не сомневаюсь, что железной дороге дешевле обходится перевозка тонно-километра груза на дизеле, чем на паровозе. Но это не то же самое, что большая эффективность. Если уголь станет достаточно дешевым, некоторые железные дороги могут вернуться к старым паровозам. Однако это произойдет потому, что паровоз станет дешевле, а не потому, что он станет эффективнее".
Однако, с точки зрения железной дороги, "дешевле" - это и есть "эффективнее", поскольку интересующие ее ценности - это денежные ценности. Иллюзия чисто технологической эффективности умирает тяжело, однако она заслуживает, чтобы ее затоптали до смерти. Нет такой машины, такого процесса, такого устройства, настолько эффективного, чтобы его нельзя было сделать неэффективным (или настолько неэффективного, чтобы его нельзя было сделать эффективным) с помощью соответствующего изменения ценностей.
Миф о материальном богатстве
Подчеркивая ключевую роль оценок в любом показателе эффективности, мы отвергаем также общее убеждение в том, что экономика имеет дело прежде всего с "материальным" миром: с материальным богатством, материальным благосостоянием, или же материальными целями. Это попросту не так, и слово материальный на самом деле не имеет смысла в сочетании с такими словами, как богатство или же благосостояние.
Из чего состоит богатство? Что составляет ваше собственное богатство? Многие уже привыкли полагать, что экономическая система производит "материальное богатство", такое как: автомобили, дома, баскетбольные мячи, кукурузные хлопья и авторучки. Однако каждая из этих вещей является богатством только в том случае, если она доступна тому, кто ее ценит. Дополнительная вода - дополнительное богатство для фермера, которому необходимо орошение, но она не является богатством для фермера, попавшего в паводок на Миссисипи. Холодильник может быть богатством для американской домохозяйки, но не для эскимоса. Коробка, в которой привезли холодильник, - мусор для домохозяйки, но сокровище для ее маленького сына, который видит в ней игрушечный дом.
Экономический рост состоит не в увеличении производства вещей, а в увеличении богатства. А богатство - это все то, что люди ценят. Материальные предметы могут, естественно, вносить свой вклад в богатство, и в некотором смысле они критически важны для производства богатства. (Даже такие "нематериальные" блага, как любовь и спокойствие духа, вообще говоря, обладают некоторым материальным воплощением.) В то же время нет обязательной связи между ростом богатства и увеличением объема, веса или количества материальных предметов. Неоправданное отождествление богатства с материальными предметами должно быть отвергнуто с порога. Оно бессмысленно. Кроме того, оно мешает пониманию многих сторон экономической жизни. Лучшим примером этого является торговля (или обмен).
Торговля создает богатство
Торговля издавна обладает в западном мире сомнительной репутацией. Возможно, это результат укоренившегося в народе убеждения в том, что на самом деле от простого обмена выиграть ничего нельзя. Сельское хозяйство и промышленность считаются действительно производительными: кажется, что они создают что-то действительно новое, дополнительное. А торговля только обменивает одну вещь на другую. Отсюда следует, что человек, зарабатывающий торговлей, облагает общество чем-то вроде налога. Зарплата или другие прибыли фермера или ремесленника могут быть получены от так называемого реального продукта их усилий, и они имеют своего рода право на получаемый доход; они пожинают то, что сами посеяли. В то же время торговцы на первый взгляд пожинают, ничего не сея; кажется, что их деятельность ничего не создает, однако их усилия вознаграждаются. Поэтому торговля, как считают некоторые, является растратой для общества, синонимом неэффективности.
Этот ход мысли затрагивает глубокие чувствительные струны в душе многих, кто сохраняет древнюю неприязнь к торговцам в форме недоверия к "посредникам". Каждый стремится обойти посредника - этого узаконенного бандита на широкой дороге торговли, которому дано право сдирать проценты с каждого глупца или неудачника, попавшегося ему на пути.
Каким бы древним и глубоко укоренившимся ни было это убеждение в непроизводительности торговли, оно абсолютно ошибочно. Нет ни одного удовлетворительного определения слова производительный, которое можно было бы применить к сельскому хозяйству и промышленности, но не к торговле. Обмен производителен! Он производителен, поскольку он способствует большей эффективности использования ресурсов.
Многие совершали фатальную ошибку в самом начале рассуждений, предполагая, что обмен, если он основан не на обмане или принуждении, это всегда обмен равными ценностями. Верно как раз противоположное: обмен никогда не может быть обменом равными ценностями. Будь это не так, никакого обмена бы не было. При информированном и добровольном обмене (а именно это мы понимаем под настоящим обменом) оба участника выигрывают, отдавая нечто меньшей ценности за нечто большей ценности. Если Джек меняет свой баскетбольный мяч на бейсбольную перчатку Джима, Джек ценит перчатку больше, чем мяч, а Джим ценит мяч больше, чем перчатку. Для обеих сторон обмен является неэквивалентным (unequal). Именно это и есть источник его производительности. Теперь у Джека большее богатство, чем раньше, и у Джима тоже. Обмен был производительным, поскольку он увеличил богатство обоих участников.
"Вовсе нет, - говорит голос спорщика с заднего ряда. - Никакого прироста богатства не произошло. Джим и Джек чувствуют себя обогатившимися (better off) - это правда, у них поднялось настроение и так далее. Однако обмен на самом-то деле ничего не произвел. По-прежнему есть одна перчатка и один мяч".
Но и производители бейсбольной перчатки и баскетбольного мяча "на самом-то деле" тоже ничего не произвели: они просто соединили исходные материалы в более ценные комбинации. А разве это в принципе не то же самое, что происходит во время торговли? Наше подозрительное отношение к торговле свидетельствует о нашем материальном фетишизме, который присущ и голосу с заднего ряда. Как Джек, так и Джим, несомненно, обладают большим богатством после обмена. |
Для Джека: |
Вспомните, что мы до этого решили насчет эффективности: она измеряется отношением одной ценности к другой, а не отношением каких-либо физических величин. Вы можете представлять себе обмен между Джимом и Джеком как акт производства. Джек использовал баскетбольный мяч в качестве ресурса и получил бейсбольную перчатку в качестве результата. Для Джима перчатка явилась затратами, а мяч - результатом. Итог производственного процесса (обмена) состоял в том, что ценность готового продукта превышала ценность издержек для обоих участников. Больше ничего не требуется для того, чтобы определить деятельность как производительную. Обмен увеличил реальный готовый продукт. |
Для Джима: |
Эффективность и стоимость утраченной альтернативы
Возможно, мы сумеем прояснить все изложенное и связать материал с предыдущими главами, если рассмотрим следующий упрощенный пример. Представим общество со всего двумя видами благ и тремя производителями. Мы назовем эти блага М и Д, под которыми, если хотите, можете подразумевать, соответственно, материальные и духовные блага. Производителей мы назовем Энн, Боб и Вэн. За один период времени (например, день) каждый может произвести следующие количества М и Д:
- Энн может произвести 8М или 4Д или же любую линейную комбинацию между ними, такую, как 6М плюс 1Д, 5М плюс 1,5Д, 2М плюс ЗД, и так далее;
- Боб может произвести ЗМ или ЗД или любую линейную комбинацию между этими точками;
- Вэн может произвести 1М или 2Д или любую промежуточную линейную комбинацию.
Готовы отвечать на вопрос? Кто, по-вашему, самый эффективный производитель духовных благ в этой страшно упрощенной экономике? Прежде чем отвечать, посмотрите на условия.
Вы согласны, что это Вэн? Или вы ошибочно предположили, что это Энн, которая, на самом деле, наименее эффективный производитель Д в этом обществе? Если вам не удалось правильно назвать Вэна как наиболее эффективного производителя Д, вы не использовали в своих вычислениях концепцию альтернативной стоимости.
Каковы издержки Вэна на производство Д? Издержки, связанные с некоторым действием, - это оценка тех потерь (sacrifice), которые вызваны этим действием. Поскольку М и Д являются единственными видами благ в этом обществе, единственный измеритель издержек на производство Д - количество потерянных М. Теперь посмотрим на условия. Вэн жертвует производством 1/2 М для производства одного Д. Боб жертвует одним М для производства Д. А Энн, такой плодовитый производитель М, отказывается от 2М за каждое произведенное ею Д. Выводы очевидны. Вэн производит Д с наименьшими издержками, а Энн - с наибольшими. |
Затраты на производство одной единицы духовного блага (ЕДБ) |
||
Вэн |
1/2 |
ЕМБ |
Предположим, что вы комиссар экономики в этом маленьком обществе и вы хотите произвести наибольшее количество Д при условии производства минимального количества М, необходимого для поддержания существования общества. Предположим теперь, что одного М в день достаточно, чтобы поддержать жизнь и работоспособность всех; ваш производственный план, таким образом, призван произвести 1М плюс столько Д, сколько удастся произвести из оставшихся ресурсов.
Если вы приказываете Вэну производить этот необходимый один М, ошибочно полагая, что он неэффективный производитель Д, и одновременно предписываете Энн и Бобу сконцентрироваться исключительно на Д, то в конце дня вы окажетесь с заказанным вами одним М и семью Д: четырьмя от Энн и тремя от Боба.
Но если вы поймете, что Вэн - ваш самый эффективный производитель Д и должен целиком сконцентрироваться на его производстве, и что Энн должна- производить единственный М, который вам необходим, поскольку она является наиболее неэффективным производителем Д - тогда вы получите 2Д от Вэна, 3 от Боба и 3,5 от Энн, всего 8,5Д, в дополнение к необходимой одной единице М. Если больше - это лучше, чем меньше, вы окажетесь богаче на полтора Д в день, направив Энн вместо Вэна на производство М.
Какой был бы выпуск, если бы в качестве производителя М вы определили бы Боба? В этом случае вы получили бы 4Д от Энн, 2 от Боба и 2 от Вэна, т. е. всего 8 (плюс один М).
Что тут происходит? Совершенно ничего странного, если вы не забываете пользоваться аршином альтернативной стоимости. Вам как комиссару содержание каждого на производстве М или Д обходится ровно во столько, сколько вы при этом теряете. Когда Энн производит один Д, вы теряете два М. Когда Боб производит один Д, вы теряете один М. Однако когда Вэн производит один Д, жертвуется только 1/2 M. С вашей точки зрения, таким образом, Вэн очевидно производит Д с наименьшими затратами, а Энн - с наибольшими. |
Затраты на производство одной единицы материального блага (ЕМБ) |
||
Энн |
1/2 |
ЕДБ |
Обратясь к издержкам производства М, мы увидим, что вам обойдется в 1/2 Д производство одного М Энн, в один М - Бобом, и в два М - Вэном. Таким образом, Энн производит М с наименьшими издержками, и именно поэтому вы получили максимум желаемого, поручив Энн производить М.
Эффективность и выигрыш от торговли
Может быть, этот отвергаемый интуицией вывод о том, что безрукий, плохо пригодный к любой работе Вэн является самым эффективным производителем духовных благ - этот вызов здравому смыслу - получается из-за того, что мы поставили во главе экономики диктатора? Вовсе нет. Это результат самой логики альтернативной стоимости.
Давайте устроим переворот, избавимся от комиссара экономики и позволим Энн, Бобу и Вэну самостоятельно решать, что они хотят производить.
Скорее всего, они начнут с решения о том, что каждый из них предпочитает потреблять. Предположим, что Вэн, гармоническая личность, хочет иметь один М и один Д. У него проблема: он никак не в состоянии произвести столько. Если он произведет желаемый М, ему придется обойтись вообще без Д. Если он произведет желаемый один Д, ему придется примириться только лишь с половиной М.
Предположим теперь, что Боб, не менее гармоническая личность, хочет потребить полтора М и полтора Д, которые он может произвести. Если Боб и Вэн хорошо знают друг друга и один другому доверяет, они могут организовать обмен, выгодный для Вэна и не ухудшающий положения Боба. Вэн может согласиться целиком сосредоточиться на производстве Д. Тогда один Д он оставит для собственного потребления, а второй отдаст Бобу. Это позволит Бобу произвести
Похоже на фокус? Возможно - фокус, но не обман, и не иллюзия. Это фокус, который каждый из нас проделывает ежедневно для обеспечения себя благами, которые он хочет иметь, но не может даже начать производить самостоятельно. Мы все специализируемся на производстве тех благ, в которых, как мы думаем, имеем сравнительное преимущество, а потом обмениваем наши продукты на блага, в которых мы на самом деле нуждаемся. Так же как Джек обнаружил, что он может использовать баскетбольный мяч как "ресурс" для производства бейсбольной перчатки, которую он хотел иметь больше, чем баскетбольный мяч, так же и Ван обнаружил, что он может использовать дополнительный Д в качестве "ресурса" для приобретения желаемого М. В этом суть того, что делаем все мы. |
Сколько еды можно произвести на баскетбольной площадке?! |
В мире, в котором люди могут организовывать и осуществлять обмены между собой с низкими издержками, они почувствуют заинтересованность в специализации и торговле. Они обнаружат, что специализация может принести им больше благ, которых они хотят, будь то материальные или духовные блага, отдых или же даже способность дать как можно больше всевозможных благ другим. Если бы Джулиус Ирвинг, баскетболист феноменальных способностей, решил, что главная цель его жизни - дать как можно больше еды и молитвенников беднякам Филадельфии, он бы все равно остался профессиональным баскетболистом. Именно в этой сфере находится его сравнительное преимущество. Он сможет "вырастить" гораздо больший урожай, играя за деньги в баскетбол и используя вырученные деньги на "наем" фермеров, чем в том случае, если сядет за руль трактора. А огородники Нью-Джерси "вырастят" себе развлечение, специализируясь на производстве овощей и используя доход на покупку цветного телевизора, по которому можно наблюдать за игрой Джулиуса Ирвинга.
Вам не надо быть "лучше всех", чтобы проделать такую штуку. Вэн может получать выгоды от торговли с Бобом, даже если он менее производителен в изготовлении и материальных, и духовных благ. Он может выиграть даже от торговли с Энн, которая способна сделать в день вдвое больше Д и в восемь раз больше М, чем Вэн. Важно, что у Энн преимущество перед Вэном по М больше, чем преимущество по Д. Это значит, что у Вэна, по сравнению с Энн, меньше отставание по Д, чем по М. А это, в свою очередь, означает, что и Энн, и Вэн могут выгадать, торгуя друг с другом и специализируясь на тех продуктах, по которым каждый из них имеет сравнительное преимущество.
Сравнительное преимущество в международной торговле
В общественном мнении существует очень живучее представление, что некоторые страны могут производить почти все с меньшими издержками. Если заработная плата в Мексике или Италии ниже, чем в Соединенных Штатах, разве не смогут мексиканские или итальянские промышленники производить практически все дешевле, чем американские? Как могут Соединенные Штаты конкурировать со странами, в которых рабочие, даже квалифицированные, привыкли к ставкам заработной платы ниже нашего законодательно установленного минимума? Впрочем, в Мексике или Италии вы обнаружите, что рабочие жалуются на то, что они не могут конкурировать с американскими технологиями, издержки которых ниже за счет массового производства. И это, возможно, заставит вас усомниться в приведенных выше доводах.
Базовый изъян в этих доводах состоит в том, что они не учитывают альтернативную стоимость. Логически невозможно, чтобы одна страна была эффективнее другой в производстве всего. Это станет очевидным, как только вы вспомните, что эффективность рассчитывается как отношение того, что произведено, к тому, что вследствие этого не произведено. Реальные затраты на производство чего угодно - это ценность того, от чего отказываются для этого производства. Расчеты в долларах, йенах, песо и франках (или в часах рабочего времени) просто скрывают реальные производственные издержки.
Предположим, что Япония и США произвели только по три блага: зерно, ткань и радиоприемники. Предположим также, что конкуренция в обеих странах привела цены к уровням, отражающим альтернативную стоимость каждого товара. Результат этого таков:
Соединенные Штаты |
Япония |
|
Зерно |
30 долл. |
9.000 йен |
Ткань |
20 долл. |
4.500 йен |
Радиоприемники |
50 долл. |
13.500 йен |
Которая из стран более эффективный производитель этих товаров, где меньше издержки? Прежде, чем мы сможем ответить, нам надо найти способ сравнить издержки. Какие единицы измерения нам доступны?
Доллары и йены явно не подойдут. Очевидно абсурдно утверждение, что Соединенные Штаты эффективнее в производстве всех трех товаров просто потому, что их цены в долларах ниже цены в йенах. Это было бы так, если бы йена и доллар имели одинаковую ценность. В главе о международной торговле мы рассмотрим вопрос об установлении относительных цен национальных валют. Сейчас нам достаточно будет сказать, что это - тупиковый подход, поскольку обменные курсы валют отражают только цену валют, они ничего не говорят об издержках производства.
Некоторые могут захотеть использовать в качестве конечной меры относительных издержек рабочее время, затраченное на производство этих товаров. Для этого нам потребовалось бы сначала найти некий общий знаменатель для труда разной квалификации и эффективности, а также способ перевода таких затрат, как оборудование и земля, в единицы рабочего времени. Однако даже если бы мы справились с этой задачей, нам пришлось бы также принять спорную предпосылку, что час работы в Японии обладает такой же ценностью, что и час работы в Соединенных Штатах. Но так ли это? Отношение к работе и отдыху определяется культурой, и нет достаточных причин предполагать, что час рабочего времени в одной стране ровно настолько же "дорог", как в другой. Тогда каким же образом мы можем решить, какая страна производит эти товары с наименьшими издержками? Ответ таков: нет никакого способа его сделать. Все, что мы можем сделать, - это определить, что та или иная страна является более эффективным производителем определенного товара относительно другого товара или товаров. В этом смысл сравнительного преимущества. |
В США один радиоприемник стоит как: |
Возьмем, например, радиоприемники. Отношения цен показывают, что единица радиоприемников стоит 1 2/3 единицы пшеницы или 2 1/2 единицы ткани. Эта стоимость такова, потому что именно от такого количества иных товаров приходится отказываться для производства одной единицы радиоприемников. В Японии одна единица радиоприемников стоит 1 1/2 единицы пшеницы и 3 единицы ткани. От этих количеств зерна и ткани приходится отказываться в Японии для производства дополнительных радиоприемников. Отсюда следует, что Япония эффективнее Соединенных Штатов по производству радиоприемников относительно зерна, но менее эффективна относительно ткани. |
В Японии один радиоприемник стоит как: |
Какая страна является более эффективным производителем ткани? Если вы уже поняли ход рассуждений, вы сразу же спросите: относительно чего? Единица ткани стоит 2/3 единицы пшеницы и 2/5 единицы радиоприемников в Соединенных Штатах, и 1/2 единицы пшеницы и 1/3 единицы радиоприемников в Японии. Таким образом, Япония более эффективный (т. е. ее издержки ниже) производитель ткани по отношению как к пшенице, так и к радиоприемникам.
Соединенные Штаты, в свою очередь, с наименьшими издержками производят пшеницу по отношению к ткани: полторы единицы ткани жертвуются для производства единицы зерна против двух единиц ткани в Японии. У Соединенных Штатов также ниже издержки на производство пшеницы по отношению к радиоприемникам: 3/5 единицы радиоприемников составляют издержки на производство единицы американской пшеницы, а издержки Японии - 2/3 единицы радиоприемников.
Не упустите главную мысль во всех этих дробях. Страна может стать неэффективным производителем блага X, просто став сказочно плодовитым производителем блага Y. Когда вы становитесь необыкновенно успешными в одном, для вас накладно заниматься чем-либо другим. Если Япония начинает производить радиоприемники и телевизоры с более низкими издержками, чем Соединенные Штаты, это не означает, что американские производители этих товаров в чем-то уступили. Это может с тем же успехом означать, что в США быстро растет, производительность в других отраслях.
Стремление к сравнительному преимуществу
Никто, кроме экономистов, никогда не занимается такого рода подсчетами, да и экономисты делают это только для того, чтобы объяснить студентам логику сравнительного преимущества. В реальном мире люди стремятся реализовать свое сравнительное преимущество, просто выбирая для себя тот вариант, который кажется наиболее привлекательным. Вэн производит духовные блага, Джулиус Ирвинг играет в баскетбол, американские швейные фабрики покупают японский текстиль, а японские мельники - пшеницу из Соединенных Штатов потому, что в каждом случае, по их убеждению, это лучший способ получить желаемое. Во всех этих решениях базовую информацию дают относительные цены. Учитывая свои многогранные способности и оплату своего труда, Вэн видит, что он может получить больший доход, производя Д, чем производя М. Американцы, покупающие ткань, видят, что японские ткани дешевле, чем отечественные такого же качества. Японские фермеры предпочитают не выращивать пшеницу, поскольку знают, что не смогут вырастить достаточно для нормальной жизни, поскольку не смогут продать пшеницу дороже американского зерна, которое покупают японские мельники. Короче говоря, они ведут себя так, как если бы самый дешевый способ достижения определенной цели был и наиболее эффективным. Поступая так, они постоянно координируют процессы сотрудничества и взаимного приспособления, которые составляют существо экономической системы.
Вышесказанное вовсе не означает, что они обращают внимание только на цены - такое поведение было бы абсурдным и невозможным. Речь идет лишь о том, что относительные цены управляют их поведением в том случае, если все прочее одинаково. Все прочее, которое должно быть одинаковым - или, более точно, которое должно представляться одинаковым, - включает в себя огромное число факторов, от технологических до психологических. Представьте себе владельца дома, который хочет уничтожить широколистные сорняки на своем газоне. Будет ли для него эффективнее выкопать эти сорняки вручную или опрыскать их гербицидом? Решение хозяина будет зависеть не просто от относительных цен гербицидов и тяпки, но и от его мнения об эффективности каждого из способов искоренения сорняков, о возможном ущербе для декоративного кустарника, о желательности физических упражнений и об удовольствии от работы на свежем воздухе. Однако эти относительные цены играют важнейшую координирующую роль.
Разногласия по поводу ценностей
Если эффективность в конце концов является оценочной категорией, выражающей отношение ценности продукта к ценности результата, все что угодно может оказаться неэффективным для человека с соответствующей системой ценностей. Есть люди, для которых физкультура является бессмысленной тратой энергии. Есть также люди, для которых поросший травой холмик у дороги является пустующим местом, если только на нем не стоит рекламный плакат. Человек, никогда не бывающий в диких местах и не радующийся сознанию, что они существуют, справедливо осудит любой закон о создании нового заповедника как неэффективный. Полет на самолете между городами будет гораздо более эффективным способом передвижения по сравнению с автомобильной поездкой для того, кто не переносит езду на машине, чем для того, кто любит пейзажи. И кто-то где-то может даже считать, что Рембрандт зря тратил время, потому что он не работал малярной кистью.
Мы могли бы бесконечно множить такие примеры, однако суть их очевидна. Наши понятия об эффективности и неэффективности определяются тем, что мы ценим. Отсюда следует, что разногласия об относительной эффективности различных проектов обычно являются разногласиями об относительной ценности тех или иных благ или об относительной вредности тех или иных "антиблаг" (disvalues of nongoods). Понимание этого не уладит ни одного спора. Однако, если мы не можем хотя бы осознать сам предмет, решение спорного вопроса будет, несомненно, затруднено.
Вопрос не в том, что на самом деле более эффективно, а в том, у кого есть право принимать определенное решение. Вылезти из спального мешка, чтобы взойти на вершину горы, - жутко неэффективный поступок для того, кто планирует залезть в этот спальный мешок вечером и пытается просто определить кратчайший путь между этими двумя точками. Любители альпинизма с этим, естественно, активно не соглашаются. Однако это не создает общественных конфликтов, поскольку мы все согласны, что человек должен иметь право решать сам эа себя: ценнее ли для него поднять свое тело на вершину горы или держать его в постели весь отпуск. Когда мы не соглашаемся у кого какие права, тут-то мы и вступаем в неистовые дискуссии о том, "действительно ли" эффективна сплошная рубка леса или открытая добыча угля.