Ольга Александровна Карабанова.
Психология семейных отношений и основы семейного консультирования

Серия PSYCHOLOGIA UNIVERSALIS

Основана издательством «Гардарики» в 2000 году

МОСКВА, ГАРДАРИКИ 2005

Рекомендовано Советом по психологии УМО по классическому университетскому образованию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению и специальностям психологии.

В учебном пособии рассматриваются проблемы генезиса, развития и функционирования семьи как целостной системы в единстве ее структурно-функциональных компонентов. Даны основные характеристики супружеских отношений (эмоциональные связи, ролевая структура семьи, особенности общения, сплоченность), гармоничных и дисгармоничных семей. Особое внимание уделено детско-родительским отношениям и проблемам воспитания детей в семье, эмоциональным отношениям родителей и детей, включая специфику материнской и отцовской любви, привязанности ребенка, параметры семейного воспитания.

Адресовано студентам психологических и педагогических вузов, специалистам, работающим с семьями, практическим психологам, педагогам, социальным работникам, а также родителям.

ВВЕДЕНИЕ

Предмет и задачи психологии семьи

Психология семьи — относительно молодая отрасль психологического знания, находящаяся в стадии своего становления. Она базируется на богатейшей практике семейной психотерапии, опыте психологической помощи семье и семейного консультирования, практике психологического консультирования родителей по вопросам воспитания и развития детей и подростков. Отличительной особенностью психологии семьи как научной дисциплины стала ее неразрывная связь с психологической практикой. Именно социальный запрос на оптимизацию жизнедеятельности семьи, повышение эффективности супружества и детско-родительских отношений, решение проблем воспитания детей в семье ускорил развитие и процесс институционализации данной научной дисциплины.

За последнее десятилетие наметился ряд тревожных тенденций, свидетельствующих о кризисных явлениях в жизни семьи, затрагивающих как супружеские, так и детско-родительские отношения. Актуальность развития новой научной дисциплины — психологии семьи — связана с общим ухудшением психологической атмосферы и ростом дисфункциональности и конфликтности в значительной части российских семей. Эти неблагоприятные тенденции объясняются социально-экономическими условиями: нестабильностью социальной системы, низким материальным уровнем жизни, проблемами профессиональной занятости в большинстве регионов России, трансформацией традиционно сложившихся ролевой структуры семьи и распределения ролевых функций между супругами. Возрастает число неблагополучных семей, в которых девиантное поведение супругов — алкоголизм, агрессия, — нарушения коммуникации, неудовлетворенные потребности партнеров в уважении, любви и признании становятся причиной возрастания эмоционально-личностных расстройств, напряженности, утраты чувства любви и безопасности, нарушений личностного роста и формирования идентичности.

Изменение демографической ситуации — падение рождаемости и, как следствие, увеличение удельного веса однодетных семей — приводит к трудностям личностного развития и недостаточной коммуникативной компетентности детей, воспитывающихся в таких семьях. Следует констатировать неудовлетворительный уровень реализации отцом воспитательной функции в значительном числе российских семей. Наряду с благоприятной тенденцией активного включения отца в процесс воспитания еще на этапе раннего детства ребенка столь же ярко выступает тенденция дистанцирования отца от проблем воспитания, его низкой эмоциональной вовлеченности и ориентации на родительство — значимого фактора в достижении личностной идентичности и психологической зрелости. Миграция населения, связанная с трудоустройством и особенностями профессиональной деятельности, обусловила рост числа функционально неполных семей, в которых один из супругов не может постоянно выполнять свои роли.

Дисгармоничность системы семейного воспитания является достаточно распространенным симптомом дисфункции современной российской семьи, где актуальными показателями дисгармонии семейного стиля воспитания следует считать возрастание случаев жестокого обращения с детьми, гипопротекции и противоречивого воспитания.

Увеличение числа разводов — не менее 1/3 семей, заключивших брак, распадается — стало одной из наиболее острых социальных проблем. Цена развода оказывается чрезвычайно велика. По стрессогенности развод занимает одно из первых мест среди трудных жизненных событий. Результатом развода и распада семьи становится формирование неполной семьи, преимущественно материнского типа. В значительном числе случаев в такой семье наблюдается ролевая перегрузка матери и, как следствие, снижение эффективности воспитания. Психологическими следствиями развода и воспитания детей в неполной семье оказываются нарушения развития Я-концепции, нарушения формирования полоролевой идентичности, аффективные нарушения, нарушения общения со сверстниками и в семье.

Другой социальной проблемой является рост числа неофициальных (гражданских) браков. За период с 1980-го по 2000 г. количество гражданских браков возросло в шесть раз; 30% мужчин в возрасте от 18 до 30 лет живут в гражданском браке, 85% в дальнейшем женятся, и лишь 40% заключенных браков сохраняется. Главной причиной предпочтения гражданских браков является неготовность супругов принять на себя всю полноту ответственности за семью, партнера и детей. В силу этого семья, проживающая в гражданском браке, достаточно часто характеризуется деструктогенностью, конфликтностью, низким уровнем безопасности.

Еще одна социальная проблема связана с увеличением числа детей, оставшихся без попечения родителей, в частности резкое возрастание социального сиротства (при живых родителях). Сегодня таких детей-сирот свыше 500 тыс. Причины социального сиротства — рост случаев лишения родительских прав (ок. 25%), отказ родителей от ребенка и передача государству родительских прав (60%), временное помещение детей родителями в детские дома и дома ребенка вследствие тяжелого материально-экономического положения семьи (15%). В случае лишения родительских прав в подавляющем большинстве семей (более 90%) отец и мать страдают алкоголизмом. Добровольный отказ от родительства чаще всего обусловлен болезнью ребенка, тяжелыми материальными и бытовыми условиями, обычно в неполной семье. Возрастает число беспризорных детей. Так, недостаточно продуманная система приватизации жилья привела к резкому увеличению детей-бомжей. Расширение сети социально-реабилитационных центров и социальных приютов позволяет в определенной мере обеспечить необходимый уровень протекции и социальной адаптации таких детей, однако ни количество подобных учреждений, ни уровень психологической помощи, оказываемой воспитанникам в этих центрах, нельзя признать достаточными и удовлетворительными для обеспечения условий их полноценного психического развития.

Сокращение и обеднение общения в семье, дефицит эмоционального тепла, принятия, низкая информированность родителей о реальных потребностях, интересах и проблемах ребенка, недостаток сотрудничества и кооперации в семье ведут к возникновению трудностей в развитии детей. Одновременно можно констатировать тенденцию перекладывания родительских функций на детские воспитательные учреждения (детские сады, школы), а также на специально приглашенный персонал (няни, гувернантки) и, тем самым, самоустранения родителей от процесса воспитания ребенка.

Теоретической основой психологии семьи стали исследования в социальной психологии, психологии личности, психологии развития, педагогической психологии, клинической психологии. Социальная психология, исходя из представления о семье как малой группе, изучает вопросы ролевой структуры семьи и лидерства в семье, стадиальность развития семьи как группы, проблемы выбора брачного партнера, проблемы сплоченности семьи, конфликты в семье и способы их разрешения. Психология развития и возрастная психология фокусом своего исследования сделали закономерности развития личности в семье на разных возрастных стадиях, содержание, условия и факторы социализации, проблемы воспитания ребенка в семье, психологические особенности детско-родительских отношений. Возрастно-психологическое консультирование, направленное на контроль за ходом психического развития ребенка, профилактику и коррекцию негативных тенденций развития, рассматривает семью и семейное воспитание как важнейший компонент социальной ситуации развития ребенка. Семейное воспитание и педагогика всегда были важнейшей отраслью педагогической науки. Психология личности рассматривает общение и межличностные отношения в семье как основу личностного роста и самореализации, разрабатывает формы и методы оптимизации личностного развития человека с учетом ресурсов семьи. В рамках клинической психологии внутрисемейные отношения рассматриваются как важный фактор в контексте проблем этиологии, терапии и реабилитации после преодоления психических нарушений и отклонений. Итак, система научных знаний, добытая в различных сферах психологического исследования, опыт практики оказания психологической помощи семье и семейного консультирования создали теоретическую основу современной семейной психологии, актуальной задачей которой является интеграция знаний о семье и практического опыта работы с семьей в целостную психологическую дисциплину — психологию семьи.

Предметом психологии семьи являются функциональная структура семьи, основные закономерности и динамика ее развития; развитие личности в семье.

Задачи психологии семьи включают:

• исследование закономерностей становления и развития функционально-ролевой структуры семьи на различных стадиях ее жизненного цикла;
• изучение добрачного периода, особенностей поиска и выбора брачного партнера;
• изучение психологических особенностей супружеских отношений;
• изучение психологических особенностей детско-родительских отношений;
• изучение роли семейного воспитания в развитии ребенка на различных возрастных стадиях;
• изучение ненормативных кризисов семьи и выработку стратегий их преодоления.

Практическое приложение знаний в области психологии семьи предполагает следующие виды деятельности семейного психолога и семейного консультанта:

• психологическое консультирование по вопросам брака, включая выбор брачного партнера и заключение брака;
• консультирование по вопросам супружеских отношений (диагностика, коррекция, профилактика);
• психологическая помощь семье в кризисных ситуациях и при разводах;
• консультирование, диагностика, профилактика и коррекция детско-родительских отношений;
• психологическое консультирование по вопросам воспитания и развития детей и подростков (диагностика, профилактика, коррекция нарушений и отклонений в развитии);
• психологическое консультирование по проблемам воспитания детей «группы риска» и одаренных детей;
• психологическая помощь в вопросах усыновления и воспитания приемных детей;
• психологическая профилактика отклонений и нарушений развития детей и подростков, воспитывающихся «без семьи» (в условиях депривации общения с близким взрослым);
• психологическое консультирование и сопровождение беременности и родов;
• психологическое сопровождение становления родительства.

Вопросы и задания

1. Что составляет предмет психологии семьи?
2. Можно ли говорить о междисциплинарном характере психологии семьи? Почему?
3. Как связаны теоретические задачи психологии семьи и виды деятельности семейного психолога?
4. Какие трудности испытывает современная семья в своем развитии и функционировании?
5. Назовите неблагоприятные тенденции в развитии детско-родительских отношений в современной семье.

Глава 1. КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРИРОДА СЕМЬИ

§ 1. Определение семьи. Брак и семья

Брак и семья — общественные формы регулирования отношений между людьми, состоящими в родственных связях, но, несмотря на близость этих понятий, они не являются тождественными.

Брак— особый социальный институт, исторически обусловленная, социально регулируемая форма отношений между мужчиной и женщиной, устанавливающая их права и обязанности по отношению друг к другу и к их детям [Зацепин, 1991]. Брак является основой формирования семьи.

Семья — малая социальная группа, важнейшая форма организации личного быта, основанная на супружеском союзе и родственных связях, т.е. отношениях между мужем и женой, родителями и детьми, проживающими вместе и ведущими совместное хозяйство [Соловьев, 1977]. Родственные связи могут быть трех видов: кровное родство (братья и сестры), порождение (родители — дети), брачные отношения (муж — жена, супруги).

Такое определение семьи, основанное на первый взгляд на внешних и апсихологичных критериях, на самом деле подчеркивает две характеристики семьи, имеющие ключевое значение для понимания психологических закономерностей функционирования семьи. Во-первых, понимание семьи как малой социальной группы ставит эффективность ее функционирования в зависимость от решения проблем внутригрупповой коммуникации, т.е. общения между членами семьи, распределения власти и лидерства, разрешения конфликтов, межгруппового взаимодействия как построения ее отношений с социальным окружением — с прародительской семьей и т.д. Решение этих проблем и составляет социально-психологический аспект изучения семьи как социальной системы. Во-вторых, особый характер семьи как малой социальной группы связан с высокой аффективной интенсивностью и эмоциональной «перенасыщенностью» отношений между членами семьи, где на одном полюсе — отношения любви, принятия и привязанности, а на другом — отношения ненависти, отвержения, зависимости, негативизма.

Важнейшей функцией семьи является фелицитивная функция — функция удовлетворения потребности человека в счастье (от лат. felicio — счастье). Семья — существенный фактор эмоционального благополучия личности, определяющий аффективный тон ее мироощущения. Любовь и брак решающим образом определяют переживание личностью счастья и удовлетворенности жизнью. Люди, состоящие в браке, оказываются счастливее одиноких людей. Согласно М. Аргайлу [1990], удовлетворенность браком определяет общую удовлетворенность жизнью и состояние счастья. Результаты проведенных в США 58 исследований обнаруживают корреляцию между переживанием субъективного благополучия и супружеством в противоположность одиночеству на уровне статистической значимости.

Таблица 1

Соотношение счастливых людей — мужчин и женщин — в зависимости от их семейного положения (%) (по М. Аргайлу)

Семейное положение	Мужчины	Женщины
Семейные	35	41,5
Одинокие	18,5	5,5
Разведенные	18,5	15,5

Неблагоприятные семейные события оказываются наиболее существенными стрессорами, резко увеличивающими сенситивность человека к различного рода вредностям и, соответственно, восприимчивость к заболеваниям. Например, было показано, что максимально неблагоприятное воздействие оказывает смерть супруга, затем развод, разъединение семьи, смерть близкого члена семьи [Холмс, Раэ, 1967].

В современной психологии семьи и семейной психотерапии можно выделить две возможные теоретические позиции в отношении анализа семьи. Согласно первой, семья представляет собой группу индивидов, имеющих общие и различные интересы, а семейный контекст рассматривается как среда социализации и развития личности. Такой вариант трактовки семьи характерен для начального этапа становления семейной психологии как самостоятельной дисциплины и в определенной мере находит отражение в поведенческом подходе и психоанализе. Согласно второй позиции семья рассматривается как целостная система и «единицей» анализа является семья. Эта позиция характерна для системной семейной терапии и психологов, подчеркивающих неаддитивный характер семьи, не сводящейся к суммарной совокупности ее членов.

Приведенное определение семьи содержит также указание на две подсистемы структуры семьи — супружескую и детско-родительскую. Два поколения определяют состав современной нуклеарной семьи: супруги как «архитекторы семьи» [Сатир, 1992] и их дети — такие же, как и родители, равноправные участники и «строители» семьи.

И.С. Кон [1988] провел анализ работ, посвященных проблеме культуральных и исторических особенностей семьи и ее развития, с целью выделения критериев, позволяющих отличить собственно семью от группы, включающей несколько генераций, в том числе и объединенных родственными узами, т.е. от «не-семьи». Вывод, к которому пришел исследователь, оказывается весьма прозаичным: критерием дифференциации семьи от «не-семьи» является совместное проживание и ведение совместного хозяйства. Именно этот признак принят обществом для спецификации семьи как социального института, который, хотя и приобретает качественно своеобразные формы на каждом из этапов исторического развития общества, вместе с тем сохраняет известную стабильность структурно-функциональных характеристик семьи. Недаром общеславянский термин «семья» восходит к обозначению территориальной общности [Разумова, 2001]. В русском языке словом «семья» сначала обозначался весь круг родственников с домочадцами и слугами, проживающими вместе, и лишь с XIV в. оно стало использоваться в более узком, специфическом смысле. Итак, основными характеристиками семьи являются: 1) брачные и кровнородственные связи между членами семьи; 2) совместное проживание и 3) совместное ведение хозяйства или общий семейный бюджет.

§ 2. Функции семьи

Семья, как любая система, реализует ряд функций в иерархии, отражающей как специфику ее, семьи, культурно-исторического развития, так и своеобразие этапов ее жизненного цикла:

• экономическую (материально-производственную), хозяйственно-бытовую. В доиндустриальном обществе семья была первичной производственной группой, обеспечивавшей себе все основные материальные условия существования или создававшей продукты для обмена. В настоящее время экономическая функция семьи определяется объединением доходов ее членов и распределением этих доходов на потребление в соответствии с потребностями каждого члена семьи. Хозяйственно-бытовая функция реализуется в форме организации быта семьи и личного быта каждого из ее членов. Распределение домашних обязанностей и их содержание обусловлены исторической эпохой, условиями жизни, составом семьи и стадией ее жизненного цикла;
• репродуктивную (деторождение и воспроизводство населения). А.Г. Харчев [1979] считает эту функцию важнейшей социальной функцией семьи, обеспечивающей воспроизводство населения страны. Важность репродуктивной функции семьи осознавалась обществом еще в Древнем Риме, где при правлении императора Августа были изданы законы, стимулирующие рождение детей в семьях римских граждан [Зацепин, 1991]. Решение задач планирования рождаемости и воспроизводства населения составляет важную функцию государственной политики практически во всех странах, независимо от того, сталкиваются ли они с проблемой кризиса рождаемости и «дефицита» людских производительных ресурсов или, напротив, — необходимостью ограничения уровня рождаемости;
• функцию воспитания детей. Семья выступает институтом первичной социализации ребенка. Она обеспечивает непрерывность развития общества, продолжение человеческого рода, связь времен. Известно, что воспитание в семье, эмоционально-позитивное полноценное общение ребенка с близким взрослым определяет гармоническое развитие ребенка в ранние годы. С возрастом ребенка воспитательная функция семьи не утрачивает своего значения, а лишь изменяются задачи, средства, тактика воспитания, формы сотрудничества и кооперации с родителями. В настоящее время именно воспитание детей рассматривается как важнейшая социальная функция семьи;
• сексуально-эротическую. Лишь избирательные, стабильные сексуальные отношения с постоянным партнером, выступающим как уникальная и неповторимая личность, создают условия для достижения наиболее полной сексуальной гармонии партнеров;
• функцию духовного общения, предполагающую духовное взаимообогащение членов семьи; информационный обмен; обсуждение наиболее значимых для личности проблем социально-политической, профессиональной, общественной жизни; общение в контексте восприятия литературных и художественных произведений искусства, музыки; создание условий для личностного и интеллектуального роста членов семьи;
• функциюэмоциональной поддержки и принятия, обеспечивающую чувство безопасности и принадлежности к группе, эмоциональное взаимопонимание и сочувствие, или так называемую психотерапевтическую функцию. В современной семье другим аспектом этой функции выступает формирование у личности потребности в самовыражении и самоактуализации;
• рекреативную (восстановительную) — функцию обеспечения условий восстановления нервно-психического здоровья и психической стабильности членов семьи;
• функцию социальной регуляции, контроля и опеки (в отношении несовершеннолетних и недееспособных членов семьи) [Зацепин, 1991; Эйдемиллер, Юстицкис, 1999].

За последние десятилетия заметно возросло значение функции эмоциональной поддержки и принятия (включая эмпатию и привязанность), реализующей потребности человека в аффилиации и любви. В современном обществе любовь является сущностной характеристикой отношений в семье, заключение браков определяется в первую очередь наличием любви между супругами. Впрочем, и причины разводов в значительном числе случаев лежат в области эмоционально-личностных отношений супругов: все чаще супруги при разводе ссылаются на утрату чувства любви и эмоциональной близости, отсутствие эмоциональной поддержки и взаимопонимания. #page#

Функции семьи не соположены и не равнозначны, они образуют иерархическую структуру. Иерархия функций определяется историей семьи как социально-культурного института и историей конкретной семьи. Меняется она в зависимости от исторического периода, социокультурного окружения и от стадии жизненного цикла семьи. Например, структура и жизнедеятельность семьи XIX в. определялись главенством хозяйственно-бытовой функции, опосредствующей все остальные, в том числе и такие важнейшие, как репродуктивная и воспитание детей. Рождение детей было связано с целесообразностью иметь как можно больше работников в семейном хозяйстве. Дети были нужны и как рабочая сила, и как гарант обеспечения родителей в старости. Рождение сына в семье расценивалось как удача, мальчики были потенциальными работниками, укрепляющими хозяйственное благополучие семьи. Появление на свет дочери, напротив, воспринималось как угроза процветанию семьи. Девушки выходили замуж, покидали семью, лишая ее затраченных на их воспитание средств и унося часть имущества в новую семью как приданое.

Еще одна функция семьи, практически утраченная в современном обществе, — это функция передачи социального статуса. Наследственная монархия, передача аристократических титулов по наследству обеспечивали преемственность статуса и власти. В настоящее время подобная функция реализуется лишь незначительным числом богатых высокопоставленных семей, причем, как правило, не на основе наследования, а за счет обеспечения элитарного образования и введения в соответствующий круг общения. Итак, семья постиндустриального общества утратила две .важные ранее функции — экономическую и функцию передачи социального статуса (Т. Парсонс).

В XX в. роль семьи как института социализации подрастающего поколения резко возросла. Увеличилась продолжительность детства, возникли новые периоды возрастного развития — к отрочеству, все более расширяющему свои хронологические границы, добавилась юность. Особую ценность в жизни семьи приобрела функция воспитания детей, родительская опека уже распространялась на детей не только маленьких, но и взрослых. Бездетность стала переживаться супругами как состояние глубокой неудовлетворенности семейной жизнью, как потеря смысла брака, возникало чувство самонереализованности. Современная семья — семья второй половины XX и начала нашего века — все явственнее утверждает себя в качестве «психотерапевтического союза». Предназначение семьи все в большей степени связывается с созданием уникальных условий для саморазвития и личностной самореализации как супругов, так и детей. Воспитание приобретает характер равноправного сотрудничества родителей и детей, основанного на уважении прав ребенка и, в частности, признании его права на самостоятельный выбор жизненного пути. Указанные изменения в иерархии функционального строения семьи отражают, однако, лишь общие тенденции исторического ее развития. Каждая конкретная семья, безусловно, обладает своей уникальной иерархией, отражающей личностные особенности супругов, семейные ценности, социокультурные, национальные, этнические традиции, особенности исторической эпохи. Говоря об иерархическом строении функций, надо различать также объективную картину и особенности восприятия этой иерархии членами семьи, т.е. то, какое значение и личностный смысл придают члены семьи каждой из этих функций. Восприятие иерархии функционального строения семьи каждым из супругов может значительно различаться. Именно это порождает нарушения взаимопонимания и взаимосогласованности действий супругов, конфликты в семье, неэффективность ее функционирования, дисгармоничность и деструкцию.

§ 3. Развитие брачно-семейных отношений в истории общества

Некоторый прообраз семьи мы находим у животных, занимающих относительно высокую ступень на эволюционной лестнице развития видов. Системообразующими функциями семьи животных являются репродуктивная и родительская. Условия возникновения семьи у животных можно назвать следующие:

• цикличность воспроизводства потомства, позволяющая взрослым особям время, свободное от репродукции, использовать для реализации функций родительского ухода;
• новый образ жизнедеятельности на основе усложнения форм инстинктивного и возрастания роли научения, вследствие чего возникает объективная необходимость времени детства как периода подготовки индивида к «взрослой» жизни;
• трудности выживания нового поколения, задающие необходимость осуществления родительской опеки, ухода и заботы на протяжении периода достижения зрелости [Кон, 1988].

«Семьи» животных видов различаются по стабильности отношений взрослых партнеров и по характеру реализации родительской функции. Например, у некоторых видов птиц мы наблюдаем переход к моногамной семье, основными функциями которой является репродукция и родительский уход. В такой семье функции родителей — самки и самца — оказываются специфицированы. Зачастую семья имеет сезонный характер и объединение партнеров определяется также и сменой сезонов, диктующих изменение образа жизнедеятельности. Однако было бы неверно, пытаясь проводить параллели и искать сходство между семьями животных и человека, игнорировать их принципиальную несводимость друг к другу, качественные различия самой природы семьи — в одном случае инстинктивно-биологической, а в другом — культурной, социально-исторической.

Детерминантами развития брачно-семейных отношений в истории общества стали потребность рода в сильном жизнестойком потомстве, необходимом для выживания рода, и развитие производительной деятельности с соответствующими.ей хозяйственными производственными отношениями. Можно выделить следующие этапы развития брачно-семейных отношений в истории человечества [Зацепин, 1991]:

• промискуитет (смешанность, всеобщность) — беспорядочная, социально нерегулируемая связь между полами, характерная для самого раннего этапа развития человеческого общества;
• эндогамия — добрачная форма сожительства между полами внутри общности, не ограниченная социальными предписаниями;
• экзогамия — социально регулируемая форма отношений между полами с ограничением сексуальных связей между кровными родственниками. Закрепление экзогамии обусловлено общими закономерностями перехода человечества от инстинктивно-биологического к социальному культурно- историческому типу жизни, а также вытеснения инстинктивно-биологических механизмов регуляции поведения человека и замены их социальными регуляторами (Л.С. Выготский, П.Я. Гальперин). Важным фактором закрепления экзогамных отношений стало рождение жизнеспособного потомства в тех племенах, где практиковались жесткие социальные табу.

На основе экзогамии возникла первая форма брака — групповой дуально-родовой брак. В его рамках мужчины одного рода обладали правом на супружеские отношения со всеми женщинами другого рода. Субъектом полноправной хозяйственной деятельности, обеспечивающей выживание членов рода, по-прежнему являлся весь род. Воспитание детей также осуществлялось всем родом. Парный брак, пришедший на смену групповому, уже предполагал избирательность и длительность отношений между мужчиной и женщиной рода. Первоначально основой парного брака выступают лишь сексуальные отношения и личная привязанность партнеров. Функции ведения хозяйства и воспитания детей реализуются родовым субъектом, а не супружеской парой. Родство определяется по материнской линии в силу того, что установление биологического отцовства оказывается затруднено. Матриархат как способ организации кровно-родственных отношений в этой ситуации более целесообразен для выполнения важнейшей функции продолжения рода. По мере развития земледелия и роста производительности труда дальнейшее становление семьи происходит в направлении укрепления ее хозяйственной самостоятельности. Возможности родителей самостоятельно прокормить и воспитать детей, возрастание стабильности сексуальных отношений, цементируемых и общими хозяйственными интересами супругов, привели к возникновению моногамной (единобрачной) семьи. Половой диморфизм обусловил усиление роли мужчины как кормильца семьи и возрастание ответственности женщины за воспитание детей. Стабильность брачных отношений обеспечила надежность установления отцовства. Патриархат как форма организации родственных отношений по отцовской линии закономерно пришел на смену матриархальным отношениям, знаменуя поворот к установлению отношений неравенства супругов по типу доминирования — подчинения матери (жены) и главенства отца (мужа) в семье. Развитие отношений частной собственности привело к закреплению моногамной патриархальной семьи как формы регуляции брачно-семейных отношений, наиболее точно отвечающей социальной организации общества.

В рамках патриархальных отношений существуют два типа семьи — моногамная (единобрачная: один муж — одна жена) и полигамная (один муж — несколько жен). Полигамия (многоженство) в настоящее время существует в ограниченном числе стран, в основном мусульманских, где религия регламентирует число жен в семье принципом — «иметь столько жен, сколько может прокормить муж». Истории известен и полиандрический (полиандрия — многомужество) тип семьи, «ядро» которой — женщина занимает более высокое положение, чем ее мужья.

В работах Ф. Ариеса [1999] и И.С. Кона [1988] дан глубокий и исчерпывающий анализ исторического развития семьи как социокультурного феномена. Весьма примечательно, что ее становление рассматривается в указанных работах, в первую очередь в связи с развитием функции воспитания детей. Согласно традиционной точке зрения трансформация структуры и типа семьи происходит при переходе от феодального к буржуазному обществу и связана с индустриальной революцией, процессами миграции населения из сельской местности в города и возникновением индивидуального родительства как важнейшего канала социализации подрастающего поколения. Следствие этих процессов — переход от расширенных «многоядерных» патриархальных семейных групп к малым нуклеарным семьям, В ходе дальнейшей индустриализации и урбанизации происходит увеличение периода социализации нового поколения и утверждение за семьей статуса института первичной социализации. «Современная» семья, зародившаяся на рубеже XIX—XX вв., обладает рядом специфических особенностей, отражающих общие закономерности и достижения прогрессивного развития общества.

Можно выделить три исторических типа семьи [Голод, 1995]: патриархальный (традиционный), детоцентристский (современный), супружеский (постсовременный).

Патриархальный тип семьи базируется на двух основных принципах: жесткой половозрастной субординации и отсутствии личностной избирательности на всех стадиях жизненного цикла семьи. Патриархальная семья основана на отношениях доминирования — подчинения: авторитарной власти мужа, зависимости жены от мужа и детей от родителей, — абсолютной родительской власти и авторитарной системе воспитания. Отражение патриархального способа организации семейных отношений мы видим, например, в патрилинейной традиции наделять жену при заключении брака фамилией мужа; общепринятости института «сватовства» как способа выбора брачного партнера; «двойной морали» для мужа и жены при определении допустимости добрачных и внебрачных сексуальных отношений. Что касается детско-родительских отношений, то, по словам Н.И. Костомарова, в них царил дух рабства, прикрытый ложной святостью патриархальных отношений.

Детоцентристский тип семьи основан на приоритетности ее воспитательной функции, относительном равноправии супругов, высокой близости отношений как супругов, так и родителей и детей. Личностная интимность, взаимопонимание и доверие становятся ядром отношений мужа и жены. Воспитание детей — главный смысл жизни семьи. Детоцентристская семья — малодетная. Время рождения и количество детей планируется супругами, репродуктивный период ограничивается малым сроком (5—10 лет), ребенок становится в семье желанным и ожидаемым. Родительская любовь и привязанность составляют непременную характеристику детско-родительских отношений. «Ребенку — лучшее» — девиз детоцентристской семьи. Оборотная сторона такой родительской любви — потворствование детским прихотям, «заласкивание» ребенка и чрезмерное следование родительскому долгу, ограничивающее свободное личностное развитие как самого родителя, так и ребенка.

Супружеский тип семьи — новый тип, складывающийся на протяжении последних десятилетий. Это прогрессивный тип семьи, где на первый план выступает забота о развитии каждого из супругов (и детей!) как автономной личности в системе эмоционально насыщенных, интимных, симметричных, содержательно-духовных отношений в семье, где цель воспитания детей уже не доминирует, уступая место ценностям личностного роста и самореализации всех членов семьи. По мнению СИ. Голода [1995], супружеская семья характеризуется двумя отличительными признаками: 1) неинституциональностью характера связи супругов и симметричностью их прав и обязанностей; 2) включением в ценности семьи автономии личности, свободы выбора и уважения права партнера на этот выбор.

Специфика современной семьи определяется по меньшей мере четырьмя особенностями:

1. Особая роль родительства. В древней истории самоценность детей и детства была крайне низкой. Кон [1988] приводит в качестве иллюстрации, подтверждающей это положение, периодизацию развития детско-родительских отношений в истории общества, предложенную А. Ллойд-Демозом. С точки зрения автора «психогенной теории истории», можно выделить шесть стадий развития детско-родительских отношений, каждая из которых определяет специфику родительства как института первичной социализации человека: инфантицид, «бросающий» стиль воспитания, амбивалентный, «навязчивый», социализирующий и «помогающий» стили воспитания. Примеры инфантицида, фактически массового детоубийства, мы находим даже в библейских сюжетах— избиение младенцев. В античной Спарте практиковалось «отбраковывание» физически неполноценных детей, которые не могли стать хорошими воинами. В Средние века детей воспитывали вне семьи — отсюда само название родительского стиля воспитания — бросающий. Низшие социальные слои отдавали детей «в люди» — на обучение ремеслам в мастерских за «хлеб насущный»; власть и богатство имущие передавали своих новорожденных кормилицам, отправляли их в монастыри для получения образования, посылали на воспитание к дальним родственникам и друзьям и т.п. Эмоциональная близость и любовь родителей к детям вовсе не считались добродетелью или ценностью. «Домострой», как основное руководство по воспитанию детей того времени, не возлагал на родителей обязанности любить детей, хотя дети и должны были проявлять беспрекословное послушание, уважение и любовь к родителям. Амбивалентный стиль отражал изменение взглядов на воспитание — хотя за ребенком и признавалось наличие души, но сам он метафорически рассматривался «чистой доской», а значит, легкой добычей дьявола. Основным педагогическим методом становилась «лепка» души ребенка по образцу, принимаемому родителями. Навязчивый стиль воспитания, присущий XVIII веку, характеризовался навязчивым стремлением к тотальному контролю в воспитании, когда уже не только поведение, но и сознание ребенка, его внутренний мир становились предметом вмешательства и диктата со стороны родителей. Целью традиционной авторитарной семьи было сохранение во что бы то ни стало образа жизни старшего поколения, стремление «вписать» детей в жесткие рамки существующих ролей, норм и ценностей [Здравомыслова, 1992]. Социализирующий стиль воспитания представляет новую систему воспитания детей, когда главной задачей родителей становится подготовка ребенка к самостоятельной жизни, формирование и закрепление качеств и способностей, необходимых для перехода на новую статусную позицию — взрослого человека. Безусловность родительского авторитета не лишает ребенка возможности выбора и творческого созидания своей судьбы, а выступает условием передачи и сохранения культуры, опыта и традиций предшествующих поколений. Важную роль в этом процессе социализации ребенка наряду с семьей начинают играть детские сообщества, подростковые и юношеские объединения и субкультуры. Помогающий стиль знаменует переход родителей на принципиально новую, гуманистическую позицию в вопросах воспитаний. Отношение родителей к ребенку преобразуется в отношение к равноправной личности, заслуживающей уважение и право на свободный выбор собственного жизненного пути. Коренная перестройка социального предназначения воспитания и смысла родительства является завоеванием второй половины XX в., когда особое значение в детско-родительских отношениях приобретают эмоциональная и духовная близость, эмпатия, а родительская любовь становится приоритетной ценностью семейной жизни. Воспитание преобразуется в диалогический процесс, в котором оба субъекта общения равноправны и не только родители «учат детей», но и родители «учатся» вместе с детьми и у детей [Петровская, Спиваковская, 1983].

В современном обществе в условиях, когда период детства удлиняется, именно на родителей возлагается ответственность за воспитание и обучение детей. Правовую, материальную и морально-нравственную ответственность за детей родители несут вплоть до приобретения детьми статуса взрослого члена общества — до окончания школы, а в определенных аспектах — и до завершения высшего образования.

2. Основой супружеского союза являются любовь, эмоциональное принятие и поддержка. Еще в XIX в. любовь считали желательным, но отнюдь не непременным условием заключения семейного союза и жили по принципу «стерпится — слюбится», соглашаясь с тем, что «браки заключаются на небесах». Сегодня супруги рассматривают семью без любви как величайшее несчастье, личностную нереализованность и, не желая мириться с этим, готовы — еще одна крайность — разорвать семейные узы даже при относительно благополучном функционировании семьи и наличии детей. Интересно, что в значительном числе случаев инициаторами расторжения брака теперь становятся женщины, хотя именно для женщин вероятность заключения повторного брака относительно мала.

3. Семейная система является достаточно открытой — в современном обществе легко вступить в брак, но так же легко и развестись. Правовые, этические, религиозные, социально-психологические барьеры для расторжения брака сведены сегодня к минимуму. Супруги вправе свободно определять дальнейшую судьбу своей семьи, исходя из приоритетной для них системы ценностей. Возрастают свобода и ответственность личности за принятие решения о создании и сохранении семьи, судьба семьи в полной мере начинает определяться личностным выбором каждого из супругов.

4. Современная семья изменилась и по составу — произошел переход от расширенной семьи к нуклеарной. Нуклеарная семья — родители и дети — становится наиболее типичным вариантом семейной системы. Вместе с тем в ряде регионов России по-прежнему сохраняется преобладание расширенной семьи. Расширенная (многопоколенная) семья включает не только супругов и их детей, но и прародителей, а также других родственников. Конкретные границы расширенной семьи определяются в основном этническими и культуральными особенностями. На фоне доминирования нуклеарного типа семьи у нас нередко встречаются «территориально расширенные» семьи. Как правило, у молодых супругов еще нет своей жилплощади, они еще не приобрели финансовой самостоятельности, проживают в одной квартире с родителями и в значительной мере полагаются на их помощь.

Можно выделить ряд тенденций в развитии семьи, отчетливо проявившихся в последние десятилетия:

• переход от многоядерных расширенных семей традиционного (патриархального) типа к нуклеарным семьям;
• снижение рождаемости — характерная особенность российского общества конца XX в. Если в 1985 г. на 1000 человек населения в России приходилось 16,6 рождения, то в 1995 г. — лишь 9,3. Отметим, что на протяжении последнего десятилетия уровень рождаемости практически остается неизменным [Ганичева, 2002]. Переход от многодетной к малодетной семье в современном обществе обусловлен включением женщин в его производственную сферу; особенностями профессиональной деятельности супругов, в частности ее высокотехнологичностью; ценностными ориентациями и социально-экономическими условиями жизни современной семьи. Причинами снижения рождаемости в России являются экономическая нестабильность общества; низкий уровень социальных гарантий для молодых семей; слабая социальная защищенность детей и подростков; реальное возрастание как «цены образования» так и удельного веса платного сектора образовательных услуг; неудовлетворительный уровень здравоохранения, в первую очередь охраны здоровья матери и ребенка; низкий престиж материнства. Таким образом, в семье на одного ребенка зачастую приходится четверо прародителей — бабушек и дедушек. Это обстоятельство сдвигает «центр тяжести» забот семьи — родителям приходится заботиться о собственных пожилых родителях. Особенностью положения семьи в нашей стране является также взаимность помощи и забот в семье: бабушки и дедушки—пенсионеры помогают работающим детям в воспитании внуков, ведении хозяйства и т.д.;
• диспропорция в продолжительности жизни мужчин и женщин. В пожилом возрасте и старости наблюдается значительное преобладание женского населения, много вдов, обремененных особой психологической проблемой — как пережить утрату супруга и самоопределиться в новых условиях. В нашем обществе такое самоопределение нередко лежит в плоскости утверждения бабушки в новой роли — «незаменимого члена семьи» своих детей, неформального главы семьи, основного воспитателя внуков, организатора быта, «домоправительницы», хозяйки дома и т.д. Подобная экспансия прародителя в отношении семейных ролей, традиционно исполняемых самими супругами, приводит к размыванию границ семейной системы (или подсистем семьи) и нарушению ролевого функционирования семьи;
• увеличение числа разводов. Полная психологическая реабилитация личности и преодоление негативных эмоциональных последствий развода констатируется лишь спустя 1 —3 года;
• возрастание числа детей, воспитывающихся без семьи или в условиях депривации общения с родителями и близкими взрослыми (сироты, воспитанники интернатов, круглосуточных детских садов, беспризорники и т.д.). Эта тенденция характерна для российского общества, а также для стран с низким жизненным уровнем, переживающих значительные социальные потрясения, войны, перевороты, революции;
• демократизация и эгалитаризация отношений в семье, прежде всего в супружеских отношениях, переход от жесткой фиксации ролей к взаимозаменяемости супругов, партнерству, помощи и взаимной поддержке;
• возрастание числа несовершеннолетних родителей — подростковое родительство. В ряде стран, например в США, государством и общественными организациями оказывается значительная социальная и психологическая поддержка беременным школьницам и матерям-подросткам. В России предпринимаются только первые шаги по созданию социальной и психологической службы помощи несовершеннолетним родителям. В силу этого у нас много «отказных детей», т.е. детей, от ответственности за воспитание которых матери отказываются еще в родильных домах;
• рост числа преступлений на семейно-бытовой почве. Акты насилия и агрессии в семье перестают быть экстраординарными явлениями, часто превращаясь в ужасающую реальность повседневного существования семьи. Проблема насилия в семье, особенно насилия родителей в отношении ребенка, привела к появлению в англоязычной литературе термина child abused — ребенок, подвергшийся жестокому обращению. Вопрос о том, что именно включать в содержание понятия «жестокое обращение», остается открытым. В зависимости от степени благополучия общества психологи предлагают причислять к жестокому обращению широкий спектр проявлений родительского поведения: от прямой физической агрессии, сексуального насилия, неудовлетворения основных жизненных (витальных) потребностей ребенка до холодного к нему отношения, недостатка эмоциональной близости и привязанности. В последнем случае возникает дискуссионный вопрос о том, является ли отсутствие любви родителя к ребенку актом насилия? Известно, что родитель, не испытывающий любви к ребенку, зачастую сам глубоко страдает от чувства вины, сознания своей «ущербности и неполноценности» и сам, в полной мере являясь жертвой собственной «нелюбви» к ребенку, нуждается в психологической помощи и поддержке;
• увеличение числа бездетных семей, в которых статус «семья без детей» — сознательный выбор супругов. Нередко их отложенное решение иметь детей, обусловленное задачами завершения профессионального образования, осуществления карьеры, трудным финансово-экономическим положением семьи или жилищными проблемами, перерастает в окончательное решение жить без детей, «ради себя», что в итоге приводит к осознанию недостаточной самореализованности и глубокому личностному кризису. Совершенно иные проблемы вынуждены решать супруги, в силу медицинских причин не имеющие возможности иметь детей, — проблемы длительного и далеко не всегда эффективного лечения от бесплодия, усыновления, воспитания приемных детей. Отметим, что развитие репродуктивной медицины в значительной степени способствует решению таких проблем;
• наконец, тенденция, не столь явно пока еще выраженная в российском обществе, но все более и более набирающая силу, — это появление так называемых «двухкарьерных» семей, т.е. семей, где оба супруга, а не только муж, как в традиционной семье, ставят перед собой задачи профессиональной карьеры, роста и самореализации. В таких семьях особое значение приобретают характер распределении ролей и власти в семье, вопрос о лидерстве, демократизм и взаимозаменяемость, общность семейных и личностных ценностей, наличие ресурсов поддержки семьи в воспитании детей, реализации хозяйственно-бытовой функции семьи и т.д. #page#

Основные особенности российской семьи заключаются в том, что она, как правило, является не нуклеарной, а трехпоколенной, тяготея к традиционному типу, где материально-экономическая и психологическая зависимость членов семьи друг от друга очень велика. Причиной преобразования нуклеарной семьи в большую трехпоколенную зачастую становится необходимость совместного проживания в одной квартире, когда молодая семья оказывается финансово неспособной самостоятельно «потянуть» покупку или аренду жилья. Такое положение чревато спутанностью семейных ролей, снижением эффективности семейного функционирования, ростом конфликтности, семейной тревоги и эмоциональной напряженности. Примером неадекватного распределения ролей может служить хорошо знакомая всем ситуация с бабушкой, принявшей на себя всю полноту ролевой ответственности матери и по сути являющейся «функциональной мамой». Сама же мама выполняет в семье функцию старшей сестры ребенка. Нередко это находит отражение в таком симптоме, как называние ребенком матери и отца по именам вместо конвенциональных «мама» и «папа», приводит к искажению формирования привязанности в детском возрасте, конкуренции и конфликтности в подростковом.

Опыт семейного консультирования позволяет выделить следующие психологические особенности российских семей [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999; Уголева, 2001]:

• высокая степень материальной, психологической, эмоциональной зависимости членов семьи друг от друга;
• спутанность семейных ролей, их недостаточная дифференцированность и согласованность;
• дистанцированность и низкая эмоциональная включенность мужа в жизнь семьи;
• борьба за власть между поколениями вследствие совместного проживания и неясности границ семейной системы.

Наряду с объективно существующими тенденциями в развитии семьи, отражающими необходимость пересмотра роли женщины в современном обществе, учета ее вклада в совокупную общественную практику, демографических изменений и прогрессивного развития культурных норм и ценностей в отношении личности и общения, существует мифологизация семьи и процессов ее развития. «Мифы» о семье, стойкие в общественном сознании, искажают и неадекватно интерпретируют происходящие изменения в семье как социокультурном институте, приводят к ее обесцениванию и в силу этого представляют известную помеху для создания и функционирования гармоничной семьи. Наиболее распространенными, обусловленными временной дестабилизацией семьи являются мифы о «крушении семьи как социального института», о «вырождении настоящих мужчин» [Обозова, 1984] и о «маскулинизации женщин».

«Семья изжила себя как социальный институт» — миф о крушении семьи основан на фактах постепенной передачи семьей своих функций другим социальным институтам и возрастающей эффективности реализации семейных функций каждым из супругов в отдельности, независимо друг от друга. Действительно, хозяйственно-бытовая функция теперь может с успехом осуществляться самостоятельно каждым из супругов, воспитательная реализуется матерями (реже отцами) с помощью системы общественного воспитания, а если повезет, то и с реальным участием прародителей; исчезло табу на свободные сексуальные отношения, и супруг или супруга перестают быть единственным сексуальным партнером друг для друга; духовное общение реализуется в кругу коллег по профессии и единомышленников, и даже репродуктивная функция может быть с успехом реализована без участия супруга путем искусственного зачатия или привлечения «матери»-донора. Кажется, нет ни одной функции семьи, которая не могла бы реализоваться вне супружеского союза, с другими партнерами. Печальная статистика разводов, увеличение числа людей зрелого возраста, не вступающих в брак, дают основания сторонникам теории крушения семьи строить мрачные прогнозы об исчезновении семьи как социального института. В противовес семье предлагаются другие формы отношений между партнерами — так называемый «свободный союз» — гражданский брак или вариант «воскресного папы». Однако за последние годы наметился явный, безусловно положительный сдвиг в пользу выбора семьи как формы партнерского союза, оптимальной для обеспечения необходимых условий личностного роста и саморазвития. Ценность семьи, ее рейтинг определенно растет.

Два других мифа питаются из одного источника, тесно связаны между собой, взаимно дополняют друг друга. «Настоящие мужчины перевелись», — утверждают представительницы прекрасной половины человечества. «Женщины уже больше не женщины, это скорее мужчины в юбках — ни нежности, ни терпимости, ни заботы», — не остаются в долгу представители сильного пола. Укрепляет это расхожее мнение новый образ моды — unisex — в одежде, прическе, поведении, образе жизни, привычках и пристрастиях, принципиально не делающий различий между мужчинами и женщинами, юношами и девушками. Причиной рождения мифов о стирании граней между представителями полов является неадекватное противопоставление маскулинности и фемининности, вплоть до их прямой противоположности. В действительности же «чисто фемининных» или «чисто маскулинных» типов личности не существует. Личность андрогинна, в различных пропорциях она сочетает фемининные и маскулинные качества. Современная женщина, расширяя границы традиционно отведенного ей социального пространства и утверждая себя в новых социальных ролях, заставляет общество пересмотреть прежнюю систему представлений о ее «предназначении и уделе».

В.Н. Дружинин [1996] считает наиболее ярким проявлением краха нормальной семьи — т.е. семьи, в которой ответственность за ее благополучие несет отец (муж), — утрату мужчинами социальных и экономических возможностей обеспечивать семью, реализуя всю полноту ответственности, и воспитывать детей. Проблема отцовства, продолжающаяся практика отчуждения отца от воспитания детей, требует своего немедленного и кардинального решения. Вместе с тем было бы неверно ассоциировать эти действительно тревожные тенденции с крахом семьи как социального института.

Мифы об упадке и крушении семьи отражают неспособность определенных слоев общества увидеть за негативными внешними симптомами изменения жизни семьи собственно происходящие изменения — формирование качественно новых отношений в рамках института семьи, обусловленных изменением места и роли женщины в производстве и обществе, отношений, основанных на уважении права каждого из супругов на индивидуацию и полную личностную самореализацию в профессиональной и общественной жизни. Развитие семьи переживает на данном историческом этапе кризис, разрешение которого обусловит рождение нового типа семьи — с новой функционально-иерархической структурой и качественно иными отношениями между супругами.

Современная семья в различных вариантах своей жизнедеятельности обнаруживает негативную симптоматику кризиса, послужившую основанием для создания мифа о «крахе» семьи. Примерами таких «отклонений» в функционировании семьи, не выходящих тем не менее за пределы социальной «нормы» ее существования как социального института, могут служить следующие наблюдаемые явления. В достаточно большом числе случаев семейного бюджета как такового не существует, супруги осуществляют срои расходы врозь, каждый соответственно собственным доходам. Общего «семейного кошелька» нет, хотя финансовая помощь более обеспеченного супруга менее обеспеченному практикуется точно так же, как и целевое выделение денег на воспитание ребенка. Еще один пример — «отложенное» на неопределенное время родительство или семья без детей, где важнейшая семейная функция оказывается невостребованной. Наконец, примером «нестандартной» модели семьи, отвергающей важнейшую семейную функцию — сексуально-эротическую, может быть так называемая «открытая» семья, т.е. семья с неопределенными, размытыми границами семейной системы, где отсутствует запрет на внебрачные сексуальные связи и есть признанные супругами любовники и любовницы. Очевидно, что в этом случае супружеская измена носит ординарный характер, и потому внебрачные связи изменой в семье не считаются и не являются ни причиной для развода, ни даже поводом для семейных конфликтов. Развитие репродуктологии позволяет супругам в отдельности успешно решать и другую традиционно важную функцию семьи — функцию продолжения рода. Вышесказанное подводит к выводу о том, что если из функций семьи «вычесть» все перечисленные, то основу ее жизнедеятельности составят функция эмоциональной поддержки и принятия, а также функции воспитания детей, конечно при условии их наличия в семье. Именно эти две функции и определят, по всей вероятности, специфику семьи ближайшего будущего.

§ 4. Стадии жизненного цикла семьи

Системный подход к семье является наиболее авторитетным в современной психологии семьи. В рамках парадигмы системного подхода семья рассматривается как открытая самоорганизующаяся социальная система, находящаяся в постоянном взаимообмене с окружающей средой. Функционирование семьи подчиняется двум основным взаимодополняющим законам — закону гомеостаза (направленности на сохранение постоянства и стабильности) и закону развития. Закон развития означает, что семья, как и любая система, может быть охарактеризована в историческом аспекте в терминах генезиса, развития и ликвидации (прекращения существования). Поэтому можно говорить о жизненном цикле семьи и определенной периодичности и последовательности стадий ее трансформации от возникновения до прекращения жизнедеятельности. Термин «цикл развития семьи» был впервые использован Э. Дювалль и Р. Хиллом в 1948 г. Рассмотрение динамики развития семьи основывалось на идее Э. Эриксона о специфичности задач, решаемых личностью на каждом этапе развития семьи. Каждой стадии ее жизненного цикла соответствуют специфические задачи развития.

Жизненный цикл развития семьи определяется объективными событиями (рождение, смерть) и осуществляется в контексте возрастных изменений всех членов семьи. Возрастно-психологические изменения, касающиеся личности каждого члена семьи, коренным образом преобразуют жизнь последней: изменяются система потребностей и мотивов личности, способы ее поведения и деятельности, социальный статус членов семьи, а следовательно, стиль общения и характер функционирования семьи в целом.

Обзор существующих периодизаций жизненного цикла семьи позволяет заключить, что все они основаны на критерии изменения места детей в семейной структуре и реализации супругами воспитательной функции. Э.К. Васильева выделяет пять стадий жизненного цикла семьи, на каждой из которых решаются свои специфические задачи ее развития. Первая — возникновение семьи до рождения первого ребенка; вторая — рождение и воспитание детей — завершается началом трудовой деятельности хотя бы одного ребенка. Третья стадия связана с окончанием выполнения семьей воспитательной функции от начала трудовой деятельности хотя бы одного ребенка до момента, пока на попечении родителей не останется ни одного из детей. На четвертой стадии взрослые дети проживают вместе с родителями и хотя бы один из них не имеет собственной семьи. Наконец, на завершающей, пятой стадии супруги живут одни или с детьми, имеющими собственные семьи. Р. Нойберт выделяет этапы жизни вдвоем; после рождения детей, их воспитания; воспитания детей старшего школьного возраста; отделения детей от родителей и воспитания внуков. В периодизации В. Баркаи мы видим аналогичную последовательность стадий: семья без детей; семья с детьми раннего возраста; семья с детьми, посещающими детский сад; семья с детьми школьного возраста; семья, в которой дети приобрели частичную самостоятельность; наконец, семья, которую оставили дети. В периодизации Хилла стадию монады сменяют стадии вступления в брак, рождения ребенка, проживания с ребенком до подросткового возраста, стадия «вылета птенцов из гнезда», стадия смерти одного из супругов и вновь стадия монады. Несколько в меньшей степени значение воспитательной функции семьи находит свое отражение в периодизации М. Эриксона, где жизненный цикл семьи составляют периоды ухаживания, брачного поведения, рождения ребенка и взаимодействия с ним, зрелого брака, отлучения детей от родителей, пенсии и старости.

Рассмотрим жизненный цикл семьи, в основе которого лежит периодизация, предложенная Б. Картер и М. Макголдрик [Carter, McGoldrick, 1988].

Критериями данной периодизации являются следующие характеристики семьи: 1) жизненные цели; 2) задачи, реализуемые для достижения этих целей; 3) состав; 4) переходы с одной стадии на другую в соответствии с новыми жизненными установками семейной системы. Последний критерий, по нашему мнению, является не чем иным, как нормативным кризисом семьи, поскольку переход на новую стадию в первую очередь требует перестройки всей семейной системы. Существуют два сценария развития семьи на каждой из стадий жизненного цикла: сценарий благополучия, предполагающий успешное разрешение супругами стоящих перед ними задач, и сценарий неблагополучия, деструктивного развития семьи, вызванного ее неспособностью разрешить эти задачи. Между этими двумя крайними вариантами — континуум индивидуальных траекторий развития семьи, определяющих степень ее гармоничности и эффективности функционирования. Решение задач каждой последующей стадии определяется успешностью решения задач стадии предыдущей при наличии между ними преемственности и взаимосвязи.

Жизненный цикл семьи включает шесть стадий: добрачный период, заключение брака и образование новой семейной пары, семья с маленькими детьми, семья с детьми подросткового возраста, период приобретения детьми взрослого статуса и их отделения («птенцы покидают родное гнездо»), период жизни после отделения детей. Даже простое перечисление стадий жизненного цикла семьи убедительно свидетельствует о том, что важнейшей стержневой функцией современной семьи признается функция родительства и воспитания детей. Стаж супружества не определяет стадию жизненного цикла семьи. Переход семьи на качественно новую стадию своего развития определяется решением задач рождения и воспитания детей. Рассмотрим каждую из перечисленных стадий более подробно.

Стадия 1. Добрачный период (молодой взрослый вне брачного союза), или «время монады».

Цель: достижение эмоциональной и экономической самостоятельности личности, принятие ответственности за себя и свою судьбу.

Задачи:

• эмоциональная дифференциация Я от семьи родителей, автономизация личности, приобретение независимости;
• развитие интимности межличностных отношений (по Э. Эриксону), способности любить и быть любимым в межличностных отношениях с противоположным полом, поиск брачного партнера;
• становление Я личности через приобретение профессии и достижение экономической независимости.

Развитие и функционирование будущей семьи в значительной мере определяется успешностью решения указанных задач. Если задачи не решены, они откладываются и их решение переносится на последующие этапы развития семьи, что, несомненно, чревато низкой эффективностью функционирования вновь созданной семьи.

Стадия 2. Заключение брака, образование новой семейной пары, или «время диады».

Цель: формирование новой семейной системы на основе заключения брака.

Задачи:

• выработка и согласование общих семейных ценностей и семейного уклада;
• решение вопросов главенства и установление лидерства;
• распределение ролей, принятие ответственности супругов за их выполнение;
• определение финансово-экономического статуса семьи, организация семейного бюджета, решение территориальной проблемы семьи (проблемы проживания);
• организация досуга;
• брачно-семейная адаптация супругов как приспособление к жизни в семье;
• формирование семейного самосознания «Мы», выработка общей позиции в отношении будущего семьи, планирование основных жизненных целей;
• установление отношений с расширенной семьей (родителями и родственниками каждого из супругов).

От успешности решения задач формирования новой семейной системы существенным образом зависят жизнестойкость семьи и ее будущее. На смену осознанию отношения «Я и Ты» приходит осознание нового качества отношений — «Мы». Завершение «медового месяца» знаменует собой начало перестройки прежних отношений близости и интенсивности переживания чувства любви и обращение к решению всего спектра задач данной стадии. Именно тогда молодая семья особенно сенситивна к воздействию стрессоров. Нередко браки распадаются, что свидетельствует как о сложности задач данной стадии жизненного цикла семьи, так и о недостаточной психологической готовности молодых супругов к их решению, обусловленной низкой эффективностью решения задач предшествующей стадии, в частности сохранением эмоциональной, поведенческой, ценностной зависимости от родите; лей, отсутствием экономического самостоятельности молодой семьи и т.д. Серьезным моментом инициации молодых супругов к готовности к супружеской жизни является решение ими задачи установления новой системы отношений с расширенной семьей на основе автономии от семей прародителей. Особенностью российской семьи является то, что начало семейной жизни молодых супругов зачастую происходит на территории одной из родительских семей и сопровождается приходом в родительскую семью нового члена. Позиционирование членов расширенной семьи осуществляется в координатах «свой — чужой», что порождает опасность группового давления расширенной семьи на «чужака», его не «равнозначного» положения в семье. Эту ситуацию хорошо отражает значение слова «примак» в русской разговорной речи, обозначающего мужа как нового члена семьи. Примак — супруг, «принятый» в расширенную семью и в силу своего положения не обладающий полнотой и эквивалентностью прав в отличие от «коренных» членов семьи.

Брачная адаптация рассматривается как процесс постепенного приспособления супругов к совместной жизни на основе позитивных чувств симпатии, любви, дружбы и уважения друг к другу. Брачная адаптация включает: 1) адаптацию к новым брачно-семейным ролям и согласованной ролевой деятельности; 2) адаптацию к потребностям, жизненным ценностям, интересам и стилю жизни супруга; 3) адаптацию к индивидуально-типологическим особенностям, характеру и личностным качествам партнера; 4) адаптацию к профессиональной деятельности партнера; 5) сексуальную адаптацию партнеров [Сысенко, 1986].

Стадия 3. Семья с маленькими детьми (до подросткового возраста).

Цель: начало реализации функции воспитания детей, расширение семейной системы с включением в нее новых членов.

Задачи:

• изменение структурно-функционального строения семьи с формированием супружеской и родительско-детской подсистем;
• формирование родительской позиции матери и отца;
• адаптация семейной системы к включению детей;
• выработка стратегии, тактики и методов воспитания, их реализация;
• установление новых отношений с расширенной семьей с включением для прародителей ролей бабушек и дедушек.

Ряд авторов подразделяет указанную стадию жизненного цикла семьи на стадии семьи с детьми младенческого возраста, с детьми дошкольного возраста, с детьми школьного возраста (А.Н. Волкова, Т.М. Трапезникова, Н.Л. Васильева). Такое дробление не лишено оснований, поскольку возраст детей определяет конкретные задачи воспитания и формы детско-родительских отношений, а тем самым и возможности каждого из супругов сохранять свои прежние роли в профессиональной и социальной сферах деятельности.

Рождение ребенка создает серьезный кризис в семейной системе, делает ее особенно уязвимой и неустойчивой перед воздействием различных стрессоров. К. Витакер писал о том, что все трудности семейной жизни отступают на второй план, когда семья сталкивается с проблемами ожидания ребенка, беременностью, родами и уходом за младенцем. Согласно С. Минухину, рождение ребенка влечет за собой сложную реорганизацию семьи, связанную с появлением ее новой подструктуры, что подчас ставит под угрозу существование самой семьи. Возникает объективная необходимость пересмотра прежнего распределения ролей и обязанностей в семье, изменяются также возможности сохранения рекреационных видов активности и общения вне пределов семьи. Как правило, жена отдает приоритет родительской и семейной ролям, отказываясь от прежнего образа жизни и активности в профессиональной деятельности. Муж, напротив, становится более активным в работе, поскольку именно он принимает на себя всю полноту ответственности за материальное благополучие семьи. Например, семья с детьми младенческого возраста, нуждающимися в особом уходе и воспитании, достаточно жестко ограничивает возможности матери, обычно принимающей на себя роль непосредственного воспитателя младенца, сохранять прежние образ жизни и социальные роли.

Подчеркнем, что рождение детей приводит к необходимости коренным образом ревизовать и перестроить прежнюю семейную систему. Отношения между супругами реализуются теперь в двух планах: в плане собственно супружеских отношений — между мужем и женой — и в плане родительских отношений — между отцом и матерью, воспитывающими ребенка. Координация этих двух планов отношений составляет особую, далеко не простую задачу. Функция родительства и воспитания детей определяет характер изменения супружеских отношений на данной стадии по сравнению с предшествующей. Особую значимость приобретает вопрос о том, когда и в какой форме будет происходить возвращение жены к профессиональной деятельности, как и между кем будет осуществлено перераспределение функций воспитания ребенка. Например, на стадии воспитания младенца супруг обычно является единственным источником материальных средств существования семьи, монополизирует функцию «кормильца». А на стадии воспитания детей дошкольного возраста, т.е. с момента возвращения супруги к активной производственной деятельности, возникает необходимость пересмотра распределения между супругами домашних обязанностей и ответственности за воспитание ребенка. Успешное совмещение супругами двух важнейших сфер жизнедеятельности — семейной и профессиональной — одна из центральных проблем данной стадии развития семьи.

Формирование детско-родительской подсистемы отношений кардинально перестраивает и усложняет жизнедеятельность семьи. Хотя указанные планы отношений — собственно супружеские и родительские — в значительной мере переплетены и взаимообусловлены, нередко можно наблюдать их противоречивость в вопросе о степени удовлетворенности супругов качеством этих отношений. Например, высокая степень субъективной удовлетворенности супругов характером собственно супружеских отношений может сочетаться с конфликтностью, отсутствием взаимопонимания и расхождением во взглядах на воспитание детей и меру участия в нем каждого из родителей, т.е. в отношениях между супругами как отцом и матерью общего ребенка (детей). И напротив, супружеские отношения на грани разрыва вполне совместимы с полным взаимопониманием и единством взглядов на ценности, цели и методы воспитания детей.

Принципиально важную особенность данной стадии жизненного цикла семьи составляет переход супругов к началу реализации родительской функции. Формирование родительской позиции — процесс во многих отношениях переломный, кризисный для обоих родителей, в значительной мере предопределяющий судьбу развития детей в семье, характер детско-родительских отношений и развитие личности самого родителя. Родительская и воспитательная роль принципиально отличается от супружеской тем, что при формировании супружеского союза оба партнера вольны прекратить супружеские отношения и расторгнуть брак, в то время как родитель — «пожизненно» выполняемая личностью роль и отменить ее невозможно. Даже в так называемых «отказных» случаях, когда родители отказываются от своего права и обязанности воспитывать ребенка, оставляя его в роддоме или детском доме, мать/отец сохраняют ответственность за свой нравственный выбор, оставаясь родителями, пусть даже только биологическими. #page#

Можно выделить ряд характерных для молодой семьи тенденций, возникающих после рождения ребенка: осуществляется традиционализация семьи, предполагающая усиление фактора полового диморфизма и сосредоточение женщины на семейных ролях; наблюдается относительное возрастание ригидности ролевой структуры семьи; происходит резкое и кардинальное изменение образа жизни, в частности сокращение времени, досуга, общения с друзьями, интенсификация домашнего и производственного труда, рост напряженности; повышается чувство ответственности и зачастую тревоги за будущее семьи и благополучие ребенка; сокращается время общения супругов, возникают проблемы сексуального характера и нередко переживание утраты чувства любви. В тех случаях, когда отец оказывается отстранен от ухода за младенцем и воспитательных функций, он испытывает чувство ревности и зависти к ребенку, к отношениям эмоциональной близости его с матерью. Такие переживания крайне деструктивно сказываются на супружеских отношениях и формировании отцовской позиции. Появляется угроза ее искажения.

Еще один важный план отношений в семейной системе, возникающий после рождения детей, — это отношения нуклеарной семьи с прародителями, определяющие новое ролевое пространство отношений в рамках расширенной семьи. В указанном ролевом пространстве происходит перестройка отношений между прародителями и супругами—родителями ребенка на основе признания их нового возрастного и ролевого статуса. Старшее поколение принимает и осваивает новые семейные роли — бабушек и дедушек, чьими важными функциями являются: воспитание внуков; сохранение семейной истории и традиций, обеспечивающее преемственность поколений; функция арбитров в семейных конфликтах и спорах; функция хранителей семейной мудрости; оказание помощи в решении проблемных ситуаций и кризисов, с которыми сталкивается семья. Актуальной становится задача перестройки прежних отношений в рамках расширенной семьи. Именно на этой стадии резко возрастает вероятность повышения сплоченности расширенной семьи, оптимизации эмоциональных отношений и развития содержательного сотрудничества между старшим и средним поколениями.

Итак, рождение ребенка влечет за собой следующие важнейшие изменения в жизни семьи и личностном развитии каждого из супругов:

• развитие идентичности супругов на основе принятия ролей матери и отца;
• изменение ролевой структуры семьи, включая перераспределение
• функций и появление новых родительских ролей;
• изменение ролевых отношений за пределами семьи — в сферах профессиональной, дружеских отношений и увлечений;
• изменение системы отношений в расширенной семье на основе принятия старшим поколением ролей бабушек и дедушек.

Стадия 4. Семья с детьми подросткового возраста.

Основная психологическая характеристика семьи на данной стадии жизненного цикла — совпадение или значительное пересечение кризисных возрастных стадий каждого поколения семейной системы. Старшее поколение прародителей сталкивается с необходимостью прекращения активной производственной и социальной деятельности и перестройки образа жизни в связи с возникновением проблем утраты физических сил и возможностей.

Среднее поколение супругов-родителей вступает в кризис середины жизни, требующий переосмысления жизненного пути и подведения итогов. Наконец, младшее поколение — подростки — заявляет права на признание их нового статуса — статуса взрослого, что с необходимостью приводит к перестройке системы родительско-детских отношений. Пересечение трех возрастных кризисов — пожилого возраста, середины жизни и подросткового, — переживаемых тремя поколениями расширенной семьи, каждый из которых характеризуется своими уникальными задачами развития, создает особую уязвимость семейной системы на данной стадии жизненного цикла. Именно на этой стадии констатируются максимальная тревожность членов семьи, переживание чувства утраты безопасности, незащищенность.

Цель: развитие семейной системы с учетом растущей независимости детей и включение заботы о старшем поколении (прародителях).

Задачи:

• пересмотр системы детско-родительских отношений в направлении признания права подростков на взрослость и предоставление им необходимой и возможной степени независимости и самостоятельности;
• забота о старшем поколении семьи (прародителях);
• изменение «весовой категории» поколений, принятие поколением супругов полной меры ответственности за благополучие расширенной семьи и изменение характера отношений между старшей и средней генерацией: признание старшим поколением роли лидера за средним поколением;
• решение задач возрастного развития, перефокусирование личности на преодоление кризиса середины жизни, успешное разрешение задач личностного развития и самоактуализации, профессионального и карьерного роста.

Данная стадия жизненного цикла семьи, как уже говорилось, характеризуется высокой степенью тревоги. Специфическими для супружеских отношений становятся переживания утраты любви, разочарование, «обесценивание» партнера и снижение чувства субъективной удовлетворенности браком. Супружеские измены, нередкие на этой стадии, отражают стремление супругов пересмотреть итоги жизненного пути и найти новые возможности самореализации через поиск другого партнера, с которым связываются новые жизненные цели и новые возможности личностного роста, установление эмоционально-близких отношений, свободных от прежнего груза ошибок, чувства вины и горечи переживаний. Как правило, поиск другого партнера отражает не столько разочарование в старом, сколько негативное переосмысление жизненных итогов и попытку «начать жизнь с чистого листа». Неадекватность подобного разрешения кризиса середины жизни обусловлена личностной незрелостью и неспособностью к конструктивному разрешению возрастных задач развития на основе мобилизации ресурсов прежней семейной системы. Безусловно, достаточно часто этот кризис, диктующий необходимость определения личностью новых жизненных целей, приоритетов и ценностей, лишь обнажает и обостряет давно назревшие противоречия семейной системы, обнаруживая ее дисгармоничный и деструктогенный характер, приводит к естественному завершению функционирования семьи, ее ликвидации в плане прекращения супружеских отношений. Однако даже в этом случае сохраняются детско-родительские отношения, и распавшаяся семья по-прежнему реализует функцию воспитания детей.

Стадия 5. Период отделения детей, приобретающих взрослый статус (семья со взрослыми детьми).

На этой стадии жизненного цикла семьи существует значительное разнообразие форм отношений родителей со взрослыми детьми. Дети могут проживать вместе с родителями, не имея собственной семьи, что особенно характерно для российского общества в отличие от западного, где завершение школьного образования является достаточным поводом для фактического отделения молодого взрослого от семьи, отделения как минимум территориального, а в значительном ряде случаев — и финансово-экономического. Взрослые дети могут проживать отдельно от родителей — если уезжают на учебу в другой город или снимают жилье, стремясь к долгожданной самостоятельности и автономии и утверждая свой взрослый статус. Они могут состоять в браке или оставаться холостыми, незамужними. Отличительной особенностью данной стадии жизненного цикла семьи являются прекращение выполнения супругами функции воспитания детей и сохранение ими профессиональной и социальной активности.

Цель: формирование гибкой семейной системы с открытыми границами.

Задачи:

• реконструкция семейной системы как диады;
• формирование новой системы отношений между родителями и детьми по типу «взрослый—взрослый»;
• включение в семейную систему новых членов (жены сына или мужа дочери, внуков);
• освоение новых семейных ролей — бабушки и дедушки;
• повышенная забота о старшем поколении, принятие недееспособности и возможной смерти родителей.

Данная стадия жизненного цикла семьи характеризуется завершением выполнения воспитательной функции, отделением взрослых детей и необходимостью новой перестройки семейной системы, где на первый план вновь спустя много лет выступают собственно супружеские отношения. Перед супругами, как и в начале жизненного цикла, возникает задача построения отношений в рамках диады. Доминирование родительского плана отношений на протяжении предшествующих стадий при отделении взрослых детей нередко приводит к возникновению чувства утраты смысла жизни, обесцениванию семьи и охлаждению супружеских отношений (утрачена общая цель — воспитание детей). Деструктивным выходом из кризиса, обусловленного отделением взрослых детей, становятся попытки вторжения родителей

в семью взрослых детей с претензиями на главенство и неформальное лидерство, или по меньшей мере стремление стать «незаменимым» членом образовавшейся новой семьи, узурпировав, например, роль воспитателя детей. Хрестоматийным примером такой стратегии поведения является поведение бабушки, реализующей в семье детей авторитарно-директивный стиль управления и, по сути, провоцирующей ее деструкцию и распад [Захаров, 1982]. Противоположным сценарием развития семьи, обеспечивающим гармонизацию семейной системы, является строительство супружеских отношений по форме «узнавания» — познания партнера с новых сторон, с преимуществом жизненного опыта, обретенной мудрости и терпимости. Супруги как бы заново открывают друг друга и строят супружеские отношения с учетом новых личностных качеств супруга, пережитых радостей и поражений семейной жизни. Случается, однако, что они с удивлением обнаруживают рядом с собой другого (почти незнакомого!) человека, и тогда дальнейшая судьба семьи складывается в зависимости от желания и готовности супругов строить новые отношения. Рождение внуков в семье детей открывает им иные ролевые возможности для реализации воспитательной функции, но теперь уже в качестве бабушки и дедушки.

Стадия 6. Семья после отделения детей (стадия пожилого возраста и старости).

Специфику последней, шестой стадии жизненного цикла семьи определяет вхождение супругов (либо одного из них, если разница в возрасте достаточно велика) в завершающий период онтогенетического развития — период старения и старости. Возрастные задачи развития в этот период опосредуют задачи развития семейной системы в целом. Выход на пенсию приводит к коренной перестройке всех жизненных устремлений личности. В.Д. Шапиро указывает на три основные группы потребностей и соответствующие им ценностные ориентации пожилых людей: 1) социальные потребности (в значимой деятельности, содержательном досуге, спокойном отдыхе, хороших материальных и бытовых условиях); 2) социально-психологические потребности (в межличностном общении, уважении, независимости, внимательном и заботливом отношении окружающих); 3) потребность в сохранении здоровья [Шапиро, 1983]. Приоритетными интересами для пожилых людей являются благополучие и успехи их детей и внуков, близких людей. Особенность супружеской жизни пожилых пар состоит в изменении сексуальных отношений с учетом климактерических нарушений у женщины и мужчины.

Цель: перестройка системы отношений поколений в рамках расширенной семьи с учетом реалий возрастных изменений.

Задачи:

• сохранение прежних индивидуальных интересов, видов активности и форм взаимодействия и функционирования в супружеских парах вопреки физиологическому старению и утрате физических сил и возможностей;
• изучение новых возможностей выполнения социальных и семейных ролей (бабушки и дедушки);
• поддержка центральной роли среднего поколения;
• приобретение мудрости и опыта старости в разумном функционировании;
• переживание утраты супруга, близких людей, друзей, ровесников;
• построение модели жизнедеятельности после утраты супруга;
• «пересмотр» итогов жизни, принятие неизбежности собственной
• смерти, решение проблемы личностной интеграции перед угрозой распада.

В отличие от предшествующих стадий жизненного цикла семьи необходимость изменения ее ролевой структуры определяется неравномерностью процессов старения супругов и утраты их прежних возможностей. Большое значение имеет также фактор прекращения профессиональной деятельности, влияющий на распределение ролей «кормильца» и «хозяйки (хозяина) дома» между супругами. Женщины гораздо успешнее и быстрее адаптируются к положению пенсионера. Они обычно сохраняют в семье свой прежний статус «хозяйки дома — домоправительницы», ответственной за бюджет семьи, организатора ее досуга. Роль мужа в семье достаточно часто ограничивается ролью «кормильца». В случае прекращения трудовой деятельности он утрачивает эту роль и нередко даже ощущает свою невостребованность в семье, поскольку в связи с выходом на пенсию вклад каждого из супругов в семейный бюджет уравнивается. В значительном числе случаев в семье происходит «тихая бархатная революция», результатом которой является переход всей полноты власти к жене. К сожалению, такой вариант развития событий обедняет и схематизирует супружеские отношения, замыкая их в пределах рутинной обыденности ценностей повседневного бытового функционирования, нарушаемого лишь просмотром сериалов «мыльных опер», переживания и чувства героев которых компенсируют пожилым супругам заурядность их собственной жизни, уводят из мира реальности в мир грез и иллюзий. Противоположный путь развития семейной системы связан с поиском новых значимых и доступных сфер самореализации, с уважением выбранных партнером целей, помощью и поддержкой партнера в их достижении. Еще один вариант перестройки ролевой структуры семьи связан с резким ухудшением здоровья одного из супругов и концентрацией усилий семьи в направлении решения главной задачи — сохранения жизни, здоровья и создания удовлетворительного качества жизни больного супруга.

Особенно важную роль на этой стадии жизненного цикла семьи начинает играть ее среднее поколение, от которого зависят эмоциональная поддержка и уход за больными и нуждающимися в помощи пожилыми родителями. Обнаружено, что дочери значительно чаще помогают своим престарелым родителям, чем сыновья [Крайг, 2000]. Помощь включает покупку продуктов, уборку, приготовление еды, уход за больными прародителями. Достаточно часто дочери бывают вынуждены изменить место работы для разрешения проблем ухода за тяжелобольными родственниками. Так же, как это происходило после рождения детей, женщина, отвечая социальным ожиданиям, разрешает ценностный выбор в пользу заботы о недееспособных членах расширенной семьи, реализация которого, однако, зависит от ее участия в трудовой деятельности, наличия детей и их возраста, собственного возраста женщины и ее здоровья. Интересен тот факт, что женщины, имеющие детей, оказываются более толерантны к ролевой напряженности и перегрузкам, сопровождающим выполнение ими многообразных семейных ролей.

В.А. Альперович [1977] выделяет три типа отношений между пожилыми супругами: «сосуществователи», «партнеры», «влюбленные друзья». Указанные типы отношений различаются по эмоциональной близости и взаимопониманию партнеров, распределению прав и обязанностей, общности деятельности, интересов и ценностей, эмоциональной включенности в семейные отношения.

Еще одна проблема, специфическая для данной стадии, — это вдовство и формирование новой модели жизнедеятельности после утраты супруга. Выделяют несколько наиболее типичных моделей, выбор и реализация каждой из которых регулируются большим числом факторов, и важнейшие среди них — возраст одинокого супруга, мера его включенности в различные виды социальной активности, круг интересов и общения, характер переживания утраты супруга и эмоциональный статус, состояние здоровья, личностные особенности, специфические виды копинга (совладающего поведения). Можно назвать следующие типичные модели нового образа жизнедеятельности :

• «жизнь в прошлом», уход в воспоминания и идеализация прошлого, потеря смысла жизни и отказ от будущего, сознательное одиночество;
• «жизнь как ожидание смерти», подготовка к «воссоединению» с супругом, ожидание завершения жизненного пути, уход в религию или поиск философского обоснования завершения жизненного цикла;
• доминирующий эгоцентризм, полная концентрация на собственном здоровье, благополучии, удовлетворении собственных потребностей и интересов; ведущий тип деятельности — забота о себе и самообслуживание;
• интеграция как упрочение связей с семьей детей, поиск новых семейных ролей, реализация себя в роли бабушки (дедушки); ведущий тип деятельности — забота о членах расширенной семьи;
• самореализация в профессиональной или общественной деятельности;
• повторный брак, создание новой семейной системы.

Конструктивными моделями, как можно видеть, являются лишь три последние. Повторный брак — достаточно редкое явление в нашем обществе, особенно для женщин, которые значительно чаще мужчин оказываются в положении вдов. Наиболее типичен для них вариант интеграции с семьей детей.

Переход со стадии на стадию жизненного цикла семьи представляет собой нормативные кризисы в развитии семейной системы, т.е. кризисы, переживаемые каждой семьей, содержание которых — в разрешении противоречий между новыми задачами, встающими перед семьей, и характером взаимодействия и общения между членами семьи. П. Босс называет трудности, испытываемые большинством семей в момент изменения их функций и структуры, нормативными стрессорами. И мы видели, что каждый переход ставит перед семьей новые цели и задачи и требует структурно- функциональной перестройки, включая изменение в иерархии функций семьи, решение вопроса о главенстве и лидерстве и распределение ролей. Успешность разрешения кризисов перехода обеспечивает эффективное функционирование семьи и ее гармоничное развитие.

С. Кратохвил выделяет «стандартное» время наступления таких кризисов в зависимости от стажа брака: в интервалах 3—7 и 17—25 лет стажа. Кризис 3—7 лет продолжается около года. Он проявляется в утрате романтических настроений, снижении (утрате) взаимопонимания, росте конфликтов, эмоциональной напряженности, чувстве неудовлетворенности браком, супружеских изменах. Кризис 17—25 лет выражен не столь ярко, но более продолжителен (до нескольких лет). Его симптомы — нарастание эмоциональной неустойчивости, возникновение чувства одиночества, связанного с уходом взрослых детей из семьи, переживание старения. Если принять во внимание, что рождение ребенка происходит в семье примерно на 3—4-м году брака, то нетрудно увидеть, что хронологический интервал 3—7 лет брака увязан со стадией семьи с маленькими детьми (младенческого и раннего возраста), т.е. с периодом наиболее жесткой перестройки семейной системы — началом родительства, вынужденным отчуждением молодой матери от профессиональной и учебной деятельности, ограничением супругов в привычном образе жизни, общении, досуге, снижением (как правило) уровня материального благосостояния семьи [Кратохвил, 1991]. Таким образом, эти повторяющиеся кризисы семьи обусловлены изменениями ее функций и структуры.

Второй «стандартный» временной интервал наступления кризиса охватывает период «семья с детьми-подростками», об особой уязвимости которого мы уже говорили выше, и период отделения взрослых детей, связанный с завершением выполнения функции их воспитания. Таким образом, наиболее яркие проявления кризисов в жизненном цикле семьи связаны с началом осуществления супругами функции родительства и воспитания детей и с ее прекращением.

Наряду с нормативными кризисами можно говорить и о ненормативных кризисах семьи, вызванных такими событиями, как развод, супружеская измена, изменение состава семьи, не связанное с рождением ребенка, усыновление приемных детей, невозможность совместного проживания супругов в силу различных причин, подростковая беременность, финансовые трудности и т.д. Стрессоры, вызывающие ненормативные кризисы семьи, разделяют на сверхсильные и хронические.

К сверхсильным стрессорам относят: смерть одного из супругов, родителя или ребенка; супружескую измену; резкое и кардинальное изменение в социальной ситуации развития семьи (изменение социального статуса, материального положения семьи); тяжелое хроническое заболевание кого-то из ее членов.

Длительные стрессоры действуют по принципу «капля камень точит» и включают такие факторы, как неблагоприятные жилищные и материальные условия; высокая эмоциональная напряженность и значительные хронические нагрузки в профессиональной деятельности; бытовые нагрузки; нарушение межличностной коммуникации и длительно сохраняющаяся конфликтность как в супружеской, так и в детско-родительской подсистемах.

Значительной стрессогенностью характеризуются также факторы резкого изменения стереотипа жизни семьи и суммирования трудностей (эффект «последней капли»).

Способность семьи противостоять стрессогенным факторам определяется ее сплоченностью и наличием внутренних и внешних ресурсов противодействия стрессу. Возникновение неожиданного кризисного события приводит к дисбалансу семейной системы и требует адаптации к новой реальности. Психологическим механизмом такой адаптации, согласно Дж. Сандлеру, является отказ от достижения прежнего идеального образа семьи и замена его новым идеалом, приближенным к реальности. Процесс индивидуации семьи выступает как условие ее нормального развития [Васильева, 2001], устремленного в будущее и препятствующего «застреванию» и регрессии к ранее существовавшим идеальным состояниям.

Критерием периодизации жизненного цикла развития семьи могут стать ключевые события — моменты взаимодействия членов семьи, образующие семейный сюжет [Jonnes, 1990]. Каждое из таких событий характеризуется своими целями, особыми формами и конфликтом. Выделяются следующие фазы семейного сюжета: 1) детство и период становления; 2) отделение и уход из родительской семьи взрослых детей; 3) выбор партнера, ухаживание; 4) образование новой супружеской пары; 4) установление родительства и развитие отношений «отцов» и «детей»; 5) завершение, смерть родственников.

Несколько иной подход к анализу развития семьи связан с понятием семейной карьеры (X. Фелдман, М. Фелдман). Карьера понимается как совокупность ролей индивида, направленных на самореализацию в значимых сферах жизни — в семье, профессиональной деятельности, увлечениях. Авторы выделяют два типа карьер — внутрисемейные и внесемейные. К внутрисемейным карьерам относятся карьера сексуального опыта, карьера супружества, родительская карьера и карьера отношений родителей и взрослых детей. Периодизация развития семьи с точки зрения карьерного подхода должна рассматриваться как развитие и пересечение указанных выше карьер каждого члена семьи, создающих уникальную и неповторимую и в то же время обладающую известной периодичностью картину развития семьи.

§ 5. Период выбора брачного партнера. Мотивы заключения брака

В рамках добрачного периода принято выделять так называемый предбрачный период, охватывающий время от момента знакомства с брачным партнером до заключения брака.

Законом устанавливается определенный порядок заключения брака, обеспечивающий его правовую основу, регламентирующий его условия. Условия заключения брака — взаимное согласие партнеров, вступающих в брак, и достижение ими брачного возраста (в России — 18 лет). Минимальный брачный возраст может быть в исключительных случаях снижен, но не более чем на два года. К таким случаям относятся беременность несовершеннолетней, рождение ребенка, призыв будущего супруга на военную службу. Очевидно, что законодатели руководствуются в первую очередь интересами охраны материнства и детства. Препятствиями к заключению брака являются: прямое родство по восходящей и нисходящей линии, полнородное (общие мать и отец) и неполнородное (один общий родитель) родство, отношения усыновитель — усыновленный между партнерами, а также недееспособность одного из супругов. Таким образом, в соответствии с принятым в настоящее время Семейным кодексом РФ брак является исключительно свободным волеизъявлением партнеров, принявших решение о создании семьи. Соответственно, неизмеримо возрастает мера ответственности личности за сделанный выбор.

В последнее время в России постепенно возобновляется традиция венчания как ритуал благословения заключаемого брака церковью. Вместе с тем вряд ли стоит связывать с возрождаемым обрядом надежды на упрочение брака в нашей стране и снижение уровня разводов. Решение проблемы стабильности брака лежит в области создания благоприятных социально- психологических условий развития семьи. #page#

Заключение брака побуждается системой мотивов, образующих определенную иерархию, в рамках которой можно говорить о смыслообразующих мотивах и мотивах-побудителях. Мотивы различаются степенью осознанности, варьируясь в широком диапазоне от сознательных намерений до бессознательного побуждения. Наконец, мотивы могут реализовывать направленность на достижение и направленность на избегание. Например, мотивом заключения брака может стать желание всегда быть рядом с любимым человеком (мотив, направленный на достижение) и соответствующее ему — избежать одиночества. Мотивы заключения брака реализуют жизненно важные отношения личности к миру, составляют основу иерархии человеческих потребностей, отраженных в известной пирамиде А. Маслоу. Перечислим наиболее значимые из них:

• реализующие потребность любить самому и быть любимым партнером;
• самоутверждения и самореализации (в частности, мотивы социального и статусного утверждения); примером такого рода мотива может стать стремление молодого человека уйти из-под опеки родителей посредством создания собственной семьи*;
• удовлетворяющие потребность в чувстве безопасности, когда партнер рассматривается как источник заботы, опоры и стабильности; в этих случаях он выступает своеобразным заместителем родителя;
• реализующие потребность в аффилиации;
• мотив самоактуализации через разделение идентичности в отношениях со значимым Другим;
• мотив продолжения рода, стремление к реализации роли родителя;
• сексуальное влечение к партнеру и желание иметь стабильные сексуальные отношения;
• мотив долга и социальной обязанности, в основе которого лежат забота и ответственность за благополучие партнера;
• прагматический мотив (улучшение жилищных условий, материального положения как собственного, так и прародительской семьи с помощью партнера). Брак по расчету, доминировавший на протяжении ряда веков, «ушел в тень» в XX в., когда высшей ценностью брака как свободного союза свободных граждан была провозглашена любовь. Однако в последнее время отношение к браку, основанному на материальных, прагматических мотивах, претерпело изменение. Так, по данным социологического опроса, только 33% опрошенных молодых людей осуждают брак по расчету, а 50% относятся к нему с пониманием: 16% респондентов заявили, что они «хотели бы иметь такую возможность» [Ганичева, 2002].

Очевидно, что степень адекватности мотивов для создания гармоничной семьи далеко не равнозначна, и судьба вновь созданной семьи в значительной степени, хотя и не фатально, определяется содержанием мотивации заключения брака. Важность соотношения мотивации брака при выборе брачного партнера подчеркивают ряд исследователей [Майерс, 1999].

____________

¹ Иллюстрацией доминирования статусных мотивов при заключении партнерами брака может стать терапевтическая интерпретация известной сказки Ш. Перро «Золушка». Принц, испытывая чувство собственной неполноценности и несамостоятельности и являясь объектом властного управления со стороны своих родителей, стремится изменить свой статус и доказать, что он уже взрослый. В силу низкой самооценки и неуверенности, считая себя незавидным претендентом «на рынке женихов» и опасаясь быть отвергнутым, принц выбирает себе в невесты простую девушку, исключая тем самым возможность оскорбительного отказа и обеспечивая себе в будущем уважение и восхищение будущей жены. Золушка, стремясь покинуть семью своей мачехи, в свою очередь связывает замужество с новым социальным статусом и свободой от прежнего унизительного положения в семье. Основой стремления к браку здесь выступают статусные, внешние по отношению к семье мотивы. Взаимная возможность удовлетворить заветные потребности и чаяния партнера, с одной стороны, порождает у каждого из молодых людей чувство благодарности и любви к выбравшему его человеку, а с другой — придает определенную шаткость и неустойчивость будущему брачному союзу [Варга, 2002].

Так, согласно теории комплементарных потребностей Уинча, при выборе будущего супруга действует принцип дополнения противоположностей, а Сентерс в своей инструментальной теории выбора супругов объединяет принцип взаимного дополнения с принципом сходства потребностей. Для будущего развития супружеских отношений оказывается крайне важной степень совпадения мотивов каждого из партнеров, определяющая меру совпадения ожиданий в отношении брака. Например, совпадение прагматической мотивации обоих супругов создает основу для стабильности брачного союза. Брак по расчету может быть устойчивым и удовлетворять обоих супругов. Говоря о мотивации заключения брака, следует понимать, что момент регистрации брака лишь подводит черту под одной фазой развития семьи и начинает другую.

Мотивы сохранения брачного союза не остаются неизменными и тождественными мотивам заключения брака. Их развитие может происходить как в сторону большей адекватности задачам гармонизации брачного союза, так и в сторону деструктивного, разрушающего влияния на брак. Однако трансформация и развитие мотивов — процесс сложный и неоднозначный, требующий значительной духовной работы личности над собой и своими отношениями с партнером. Важнейшими потребностями, опредмеченнными в мотивах сохранения брака, являются следующие пять групп потребностей [Левкович, Зуськова, 1985]:

• потребности в удовлетворении супругами определенных семейных ролей (матери, отца, мужа, жены, хозяина, хозяйки и др.);
• потребность в общении друг с другом, эмоциональной поддержке и сопереживании;
• познавательные потребности, потребность в духовном росте и совершенствовании;
• материальные потребности, включая потребности в благоустроенном жилище, приобретении необходимых семье материальных ценностей и обеспечении благополучия;
• потребность в защите Я-концепции, в самоуважении и уважении других, подтверждении самоценности и социального признания Я.

Период поиска брачного партнера и ухаживания вплоть до принятия решения о заключении брака имеет особое значение для последующего развития семьи и ее функционирования. История семьи начинается с момента знакомства будущих супругов [Сатир, 1992]. Не случайно психотерапевтическая работа с семьей в рамках модели В. Сатир начинается с реконструкции места, обстоятельств и времени первой встречи супругов. Значимыми характеристиками периода выбора партнера и ухаживания являются: 1) то, как и когда произошло знакомство (место и ситуация знакомства), и 2) характер первых впечатлений друг о друге (эмоционально-положительные, отрицательные, индифферентные, амбивалентные). Первые впечатления формируются на основе самопредъявления партнеров, включающего их самоподачу (трансляция образа Я как внешнего Я-для-других с целью произвести желаемое представление о себе и привлечь внимание партнера) и самораскрытие (трансляция образа Я как личного представления о себе с целью установления отношений доверия и близости с партнером).

В исследовании Ю.П. Кошелевой изучались особенности стратегии самопредъявления одиноких людей, обратившихся в клуб или службу знакомства за помощью в поиске партнера [Кошелева, 1998, 2001]. Автором были выделены две стратегии самопредъявления (трансляции человеком своего образа Я в ситуации привлечения к себе внимания значимого партнера) — стратегия самоподачи и стратегия самораскрытия. Для стратегии самоподачи были характерны центрация на смысловой информации, значимой для Другого, и преимущественное проявление внешнего Я человека. В этом случае в тексте преобладало описание Другого, т.е. желаемых качеств партнера, и себя (самоописание) с учетом мнения потенциального партнера, причем доминировали социальные нормы и представления об «идеальном» партнере. Вследствие этого самоописание содержало формальные или вымышленные характеристики. В стратегии самораскрытия центр самопредъявления был перенесен на информацию, значимую для самого себя, и, соответственно, наблюдалось преимущественное проявление внутреннего Я. Здесь явное предпочтение отдавалось описанию своих чувств, переживаний, а партнер упоминался лишь с точки зрения собственных ценностей. По данным проведенного исследования, в ситуации знакомства несколько чаще используется стратегия самоподачи (от 57 до 71% случаев), что отвечает главной цели самопредъявления — привлечь к себе внимания партнера. Анализ более 900 самопредъявлений на материале текстов газетных объявлений в клубе знакомств, видеообъявлений по телевидению и видеопрезентаций в телевизионной программе позволил автору выделить и охарактеризовать семь основных стратегий самопредъявления, различающихся по цели, содержанию и форме самоподачи и соответствующих двум описанным выше генеральным стратегиям. К стратегии самоподачи были отнесены стратегии «супергероя», «отрицающая», «гиперболическая» и «замещающая». К стратегии самораскрытия — «драматическая», «атрибутивная» и «совладающая».

Стратегия «супергероя» ставит своей целью быть и казаться успешным, она осознанна и направлена на поиск «достойного» партнера. Для нее характерно упоминание о собственных высоких личных достижениях, чаще всего в социальной сфере, высоком материальном положении и социальном статусе. Значительно чаще эта стратегия предпочитается мужчинами, чем женщинами.

В неосознанной «отрицающей» стратегии самоподачи широко используются шаблоны и штампы, выражена ориентация на ритуальные формы взаимодействия, собственный мир переживаний закрыт для потенциального партнера. Цель такой стратегии — защита от возможных проблем в межличностных отношениях. Можно предположить, что стремление найти партнера в этом случае сочетается с неосознанным желанием избежать близости с ним, обусловленным страхом перед будущими отношениями, высокой социальной тревожностью и неудачным опытом межличностных отношений в прошлом.

«Гиперболическая» стратегия непосредственно направлена на основную цель знакомства — привлечение к себе внимания и состоит в неосознанном преувеличении собственных качеств и достоинств. Искажение способа самоподачи связано с завышенной самооценкой личности и чрезмерном уровне притязаний в отношении качеств партнера. Здесь часто используются метафоры; образы Я и Другого оторваны от реальности.

При «замещающей» стратегии собственные характеристики проецируются на образ партнера — образ Другого замещает собственное Я. Например: «хочу встретить женщину, которая любит рыбалку», «ищу мужчину нежного; внимательного; нуждающегося в поддержке, заботе; любящего посещать музеи, театры».

Наиболее часто используемой стратегией самораскрытия является «драматическая» — неосознанная стратегия, цель которой вызвать сочувствие и сопереживание у партнера, быть услышанным им. Самопредъявление в таком случае отличается особой «кричащей» формой, сгущающей неблагоприятные события и представляющей жизненную ситуацию как личную драму, — это подчеркивание своего одиночества.

Цель «атрибутивной» стратегии — создание и поддержание собственной организованной модели мира и своего места в нем. Особенность этой стратегии в том, что, упоминая об одиночестве, человек расценивает свое состояние как позитивное, прямо выказывает нежелание что-либо менять в стиле своей жизни, осознанно создает модели, подтверждающие преимущество одиночества. Отсюда вывод, что либо субъект такого самопредъявления вообще не нуждается в партнере («я не собираюсь ничего менять в своей жизни в угоду кому бы то ни было»), либо партнер нужен лишь для мифологизации образа Я и подтверждения собственной значимости.

Осознанная «совладающая» стратегия направлена на поиск реальных путей преодоления одиночества, самораскрытие и установление отношений доверия и близости с партнером. В самопредъявлении в равной степени представлены как позитивные, так и негативные качества личности, открыто называются недостатки, образ Я реалистичен, одиночество открыто упоминается. Вышеперечисленные стратегии самоподачи различаются по своей продуктивности в решении двух основных задач самопредъявления: 1) привлечение внимания и знакомство; 2) решение проблемы одиночества и создания семьи. Наиболее эффективной для привлечения внимания и знакомства оказывается стратегия «супергероя», а для решения задачи установления подлинно близких отношений и создания семьи самой продуктивной является «совпадающая» стратегия самораскрытия. Тендерные различия в выборе стратегий самопредъявления состоят в том, что мужчины чаще, чем женщины, предпочитают осознанные стратегии «супергероя» и «атрибутивную», а женщины — неосознанные «драматическую» и «замещающую». Психологический анализ этих предпочтений позволяет сделать предположение о том, что мотив подтверждения значимости Я и поддержания высокой самооценки и самопринятия более характерен для мужчин, в то время как для женщин более значимыми являются коммуникативные мотивы: установление близких личностных отношений, получение эмоциональной поддержки и достижение взаимопонимания.

Перечислим факторы, влияющие на прочность брачного союза.

• Продолжительность периода ухаживания до заключения брака. Трудно говорить об оптимальном времени, поскольку решающее значение имеет не продолжительность общения, а качество отношений, их интенсивность и содержание, насыщенность жизненно важными событиями предбрачного периода, т.е. психологическое время знакомства. Статистические расчеты показывают, что, как правило, оптимальный период ухаживания составляет примерно 1—1,5 года. Период ухаживания свыше трех лет до заключения брака приводит к снижению устойчивости брачного союза.
• Инициирование брачного союза. Прерогативу здесь традиционная точка зрения отдает мужчине. Действительно, в патриархальном обществе ситуация складывалась именно таким образом — в отличие от реалий сегодняшнего дня, когда женщина все более утверждает свое равноправие с мужчиной, в частности и в семейно-брачных отношениях. В наше время трудно согласиться с мнением о прерогативе мужчин и в силу тендерных особенностей стратегии выбора брачного партнера (см. ниже). Представляется необходимым различать реального инициатора заключения брачного союза, которым в равной мере могут быть как мужчина, так и женщина, и партнера, вербализующего, «озвучивающего» брачное предложение,— эта роль в нашей культуре в большинстве случаев действительно отводится мужчине. Вместе с тем в современном обществе все в большей степени легализуется право женщины на инициативу в создании брачного союза.
• Время обдумывания брачного предложения, наличие ритуала помолвки (когда официальное согласие партнеров на брак уже дано, но само его заключение отложено в связи с необходимостью завершения образования, достижения необходимой ступени социальной и статусной зрелости и пр.).
• Ситуация оформления брака. Здесь необходимо учитывать фактор «вынужденности» его заключения и стоящие за ним мотивацию и личностный смысл для каждого из партнеров. Специального внимания заслуживает ситуация ожидания ребенка, стимулирующая заключение брака, однако воздействие ее на развитие семьи носит неоднозначный характер, часто выступает как фактор риска для молодой семьи, поскольку резко сокращает продолжительность стадии «семья без детей» и ограничивает во времени период взаимной адаптации и формирования семейной системы. К воздействиям «вынужденного» фактора заключения брака относят также переезд на постоянное или временное место жительства одного из партнеров; уход в армию молодого человека, когда брак выступает гарантией верности партнеров; резкое изменение уровня и образа жизни, при котором заключение брака является единственно возможным способом сохранить прежний уровень отношений.
• Особенности сексуальныхотношений партнеров до брака. В настоящее время сексуальный дебют не связывается с заключением брака, даже у женщин. Либерализация сексуальных отношений как тенденция современного общества делает достаточно частым явлением более или менее продолжительное сожительство партнеров, предшествующее заключению брака, что позволяет рассматривать этот период как период взаимной адаптации партнеров и выработки совместной системы семейных ценностей и семейного уклада [Кон, 1989].
• Отношение родителей к партнеру (положительное, отрицательное, амбивалентное, индифферентное). Специфической культуральной особенностью российского общества является характер отношения родителей молодого человека к его потенциальному брачному партнеру, обусловленное значительной зависимостью (экономической, территориальной, психологической, эмоциональной) поколения двадцатилетних от родителей. Психологическая задача молодого взрослого в предбрачный период состоит в том, что он должен приобрести степень автономии, необходимую для создания собственной семьи, и в то же время перестроить отношения с родителями, сохранив взаимное доверие и близость. В некоторых культурах делается попытка решить эти две во многом противоположные задачи — отделения молодого взрослого и сохранения близости с родителями — через предоставление родителям права самим избирать брачного партнера своему ребенку. Немалое значение для решения таких задач новой семьи, как установление системы отношений с расширенной семьей, принятие прародителей в роли бабушек и дедушек, реализация задач заботы и ухода за прародителями и пр., имеют особенности отношения родителей к потенциальному брачному партнеру их ребенка и перспективам заключаемого брака.
• Особенности отношения родителей, друзей к решению партнеров заключить брак.
• Переживание партнерами на протяжении периода ухаживания стрессогенных и фрустрирующих событий (смерть близкого человека, конфликты и серьезные неудачи в профессиональной и учебной деятельности и пр.).

Исследования особенностей выбора брачного партнера [Zajonc, 1968] позволили выделить следующие психологические условия принятия решения о заключении брака: регулярность контактов и установление отношений между партнерами; взаимное удовлетворение потребности партнеров в

любви и эмоциональной поддержке; комплементарность потребностей партнеров; внешняя физическая привлекательность партнеров; сходство социально-экономического статуса, мировоззрения, ценностей, принадлежность к одной культуре; предсказуемость поведения партнера; получение от партнера подтверждения принятия собственных мнений, ценностей, идей и интересов; соответствие партнера образу и моделям поведения родителя противоположного пола.

Сам процесс поиска и выбора представляется как последовательное «испытание» (исследование) потенциального брачного партнера в соответствии с определенными критериями отбора. Можно назвать следующие модели выбора брачного партнера: 1) модель «стимул—ценность—роль», 2) модель «фильтров», 3) модель комплементарности партнеров, 4) модель поиска «идеального партнера».

Модель «стимул—ценность—роль» [Murstein, 1982] представляет последовательность стадий отбора супруга. На первой, «стимульной стадии» выбор партнера определяется внешними факторами: физической привлекательностью партнера, особенностями и манерой его поведения, профессией, социальным статусом и т.д. Важное значение при этом имеет оценка достоинств потенциального партнера друзьями, родителями, другими референтными источниками. На второй, ценностной стадии ориентировка смещается в область изучения ценностей, потребностей, мотивов и интересов партнера. В ходе познания и рефлексии мотивов, интересов, ценностей партнера происходит его своеобразное «испытание» на степень приемлемости и сходства его взглядов, ценностей и идеалов со взглядами, ценностями и идеалами самой личности, изучение сходства и различий. В случае их существенного расхождения возможность принятия партнера зависит от компенсации различий какими-либо достоинствами или привилегиями. Наконец, на третьей, «ролевой стадии» происходит исследование совместимости ролей, которые смогли бы выполнять партнеры в будущем брачном союзе. Общение и установление межличностных отношений партнеров позволяют им оценить как сходство своих потребностей и характеров, так и возможность их взаимодополнения. Например, потребность одного из партнеров опекать и заботиться о другом дополняется желанием этого другого переложить ответственность за решение жизненных проблем на первого. На третьей стадии изучение чувств, как своих, так и партнера, становится еще одним основанием для окончательного принятия решения о заключении брака. При выборе партнера действует так называемый принцип «соизмеримости или равноценности обмена»: его недостатки и «минусы» уравновешиваются соизмеримыми или равноценными с точки зрения выбирающего достоинствами и «плюсами» [Кратохвил, 1991]. Скажем, недостаток внешней привлекательности мужчины уравновешивается в глазах девушки хорошим материальным положением, внимательностью и заботливостью.

Интересной представляется модель «фильтров» Дж. Удри [Шгу, 1974], в рамках которой выбор брачного партнера выступает как процесс последовательного «отсева» кандидатов через иерархическую систему фильтров все более и более пристрастного, т.е. задающего все более и более жесткие рамки и критерии, отбора. Согласно Удри, первым фильтром является возможность систематических и регулярных контактов с партнером. В более выгодном положении в качестве претендентов на заключение брачного союза оказываются сотрудники, коллеги по работе, одноклассники и сокурсники, знакомые и друзья, вовлеченные в совместную деятельность — хобби, занятия спортом. На ранней стадии «фильтрации» партнеров более или менее серьезные препятствия во встречах и общении нередко приводят к прекращению общения и «отсеиванию» партнера по принципу «с глаз долой — из сердца вон».

Второй фильтр предполагает отбор претендентов по внешней привлекательности с учетом черт лица, телосложения, возраста и т.д. В каком-то смысле можно говорить о том, что мы ищем в избраннике воплощение своего идеала красоты. Однако, признавая бесспорность тезиса о том, что идеал красоты и привлекательности индивидуализирован и несет на себе печать вкусов и пристрастий личности, само представление о мужской и женской красоте и привлекательности имеет социально-историческую культурную природу и отражает представления человека о прекрасном в соответствии с определенной исторической эпохой, социальной группой и культурой. Поскольку любовь в истории общества связывалась с функцией репродукции и продолжения человеческого рода, то представления о красоте мужчины и женщины во многом основывались на представлении о тех физических качествах, которыми должны обладать женщина-мать и мужчина-отец. Соответственно, для мужчины физическая привлекательность определялась наличием качеств, необходимых для физического выживания и обеспечения заботы о, семье и детях: атлетическое сложение, сила, ловкость. Привлекательность женщины также связывалась с особенностями телосложения, обеспечивающими высокую фертильность: молодость, пропорциональность сложения, широкие бедра, грудь (как символ способности выкормить детей). Для обоих полов важным показателем здоровья всегда была симметричность (нарушение симметрии строения лица и тела часто является симптомом заболевания), цвет губ (красные и розовые губы — свидетельство здоровья, бледные губы — болезни), состояние кожи и цвет лица (как показатель здоровья) и т.д. [Lampert, 1997].

Соответствие внешности избранницы принятому идеалу красоты имеет гораздо большее значение для мужчин, чем для женщин.

Критерием третьего фильтра является сходство социального базиса, обеспечивающего принадлежность партнеров к одному «социально-психологическому миру», определяющему сходство/несходство ценностей, установок, привычек, образа жизни. Понятие «мезальянса» как неравного брака, при всей своей спорности, отражает реалии необходимости учета сходства или, как минимум, отсутствия антагонизма политико-идеолбгических, социальных, ценностных, морально-этических и эстетических представлений каждого из супругов.

Четвертый фильтр выясняет сходство установок и ценностей в отношении семьи и брака, супружеских семейных ролей, понимания феминности и маскулинности, установок в отношении рождения и воспитания детей, допустимости абортов и т.п. Значимость этого фильтра крайне велика, поскольку исходная несовместимость взглядов и установок супругов в отношении семьи не позволит создать эффективную семейную систему, способную реализовать функции семьи и обеспечить возможности для наиболее полной личностной самореализации обоим супругам.

Пятый фильтр оценки комплементарности удовлетворения значимых потребностей подразумевает установление способности каждого из партнеров отвечать своим поведением, деятельностью и соучастием потребностям другого, в первую очередь потребности любить и быть любимым. Специфическая структура отношения к партнеру, возникающего в случае успешного прохождения этого фильтра, включает переживание чувства A her Ego (Другой как мое второе Я), привязанность к партнеру, ощущение безопасности. #page#

Однако даже успешное преодоление всех пяти указанных выше фильтров еще не означает, по Удри, окончательного принятия решения о вступлении в брак. Последний, шестой фильтр — фильтр социальной готовности к заключению брака. «Социальные часы» как система социальных ожиданий в отношении возрастного и социального статуса молодого человека, вступающего в брак, определены исторической эпохой, культурными и национальными традициями, принадлежностью к той или иной социальной группе [Neugarten, 1977]. С учетом критерия фертильности и требований социальной зрелости оптимальный «брачный период» в современном обществе — от 20 до 30 лет. У мужчин «социальные часы», определяющие время заключения брака, 27—28 лет, у женщин «время ИКС» наступает значительно раньше — в 22—23 года. Тендерное несовпадение «социальных часов» задает некоторую противоречивость брачных интересов и является одной из причин того, что инициатором заключения брака все чаще выступают именно женщины, связывающие свою судьбу в браке с ровесниками, а не с мужчинами старшего возраста. Примерный возраст вступления в брак в современной России составляет 20—24 года у женщин и 25—29 лет у мужчин. В последние годы наметилась тенденция к более позднему заключению брака как у мужчин, так и у женщин, что отражает рост их карьерной и профессиональной направленности. Эта тенденция дополняется другой — поляризацией возраста молодых людей, впервые вступающих в брак, — сдвигом либо к 20, либо к 30 годам.

Наряду с отмеченными выше тендерными различиями «социальных часов» можно говорить о межполовых различиях в выборе стратегий поиска брачного партнера. Стратегии эти обусловлены различными установками и мерой ответственности полов за реализацию функции воспроизводства рода и родительства [Lampert, 1997]. Р. Докинз [Dawkins, 1976] выделяет две стратегии поиска брачного партнера:

          1) стратегию целенаправленного тщательного подбора партнера в соответствии с критериями ответственности и заботы — «поиск отца (матери) своих детей». Здесь выбор партнера выступает как поиск надежного спутника жизни, партнера в создании родительского дома (уютного гнезда для будущего потомства). Эта стратегия более характерна для женщин, чем для мужчин;

          2) стратегию выбора «настоящего мужчины (настоящей женщины)». В этом случае критерием подбора партнера становится соответствие его качеств представлениям субъекта выбора об идеале мужчины или женщины. Подобная стратегия реализуется как мужчинами, так и женщинами, но преобладает у женщин.

Немалое значение при выборе партнера имеет и возрастной фактор. Учитывая описанную выше модель фильтров, можно предположить, что оптимальное различие в возрасте между супругами не должно выходить за пределы когорты, поскольку когортные различия в мировоззрениях, установках, ценностях, отношении к семье могут составить неразрешимую проблему на этапе взаимной адаптации и выработки общего семейного уклада. Выбор партнера значительно превосходящего по возрасту, определяется рядом факторов, важнейшими из которых являются модель родительского супружества; доминирование мотива, реализующего потребность в безопасности; опыт общения со значительно более старшими сиблингами и их сверстниками. Модель комплементарности выбора основывается либо на принципе дополнительности потребностей партнеров, либо компенсации собственных «слабостей и недостатков» — партнер выгодно отличается теми качествами и свойствами, которые человек желал бы видеть у себя, но не обладает ими.

§ 6. Типология семьи

Критериями типологии семьи являются: ее состав; стаж супружеской жизни; количество детей; место и тип проживания; особенности распределения ролей, главенства и характер взаимодействия; профессиональная занятость и карьера супругов; социальная однородность; ценностная направленность семьи; особые условия семейной жизни; характер сексуальных отношений.

В зависимости от состава семьи выделяют нуклеарную, расширенную, неполную и функционально неполную семьи.

Нуклеарная (ядерная) семья — это супруги и их дети. Если семья бездетна, то состав нуклеарной семьи ограничивается супругами. Нуклеарная семья — типичный вид семьи XX в., сменивший патриархальную семью, включающую несколько поколений близких и дальних родственников, объединенных общностью территориальной и экономических интересов.

Расширенная нуклеарная семья — нуклеарная семья, дополненная прародителями и, возможно, другими близкими (по интенсивности общения и взаимодействия) родственниками (сиблинги супругов, дяди и тети, т.е. сиблинги прародителей, и т.д.).

Неполная семья — семья, в которой из-за развода или смерти отсутствует один из супругов. Типичный вариант неполной семьи — это мать с ребенком (детьми). Характер функционирования неполной семьи в значительной степени зависит от причины отсутствия второго супруга. Так, разведенный супруг по-прежнему сохраняет свою родительскую роль, роль «кормильца», и принимает участие в материальном обеспечении детей. Однако умерший отец окружен в семье ореолом уважения и любви, в то время как разведенный в большинстве случаев подвергается открытому или молчаливому осуждению, а его встречам с ребенком мать нередко чинит препятствия. Еще одним видом неполной семьи является «материнская семья», в состав которой входят мать и ребенок, (дети), рожденные вне брака по сознательному намерению матери. Таким образом, наиболее типичный, вариант неполной семьи — это вариант семьи без отца. Неполная семья в силу ролевой перегрузки оставшегося ее члена должна быть включена в группу риска.

Функционально неполная семья — нуклеарная семья (полная по формальному составу), в которой один из супругов не может постоянно выполнять свои функции. Причины, препятствующие реализации супругом своих семейных ролей, могут быть различны: тяжелое или хроническое заболевание, специфика профессиональной деятельности, длительное отсутствие. Люди определенных профессий, сопряженных с длительными командировками (геологи, военные моряки, машинисты, летчики, проводники), вахтовым методом труда (нефтяники, строители, полярники), нестандартным и «рваным» временным графиком и высоким уровнем эмоциональной напряженности труда (артисты, работники радио и телевидения, врачи «скорой помощи» и больниц, учителя), не всегда могут в полной мере реализовать себя в жизни семьи. Функционально неполная семья также должна быть отнесена к группе риска, а психологическая помощь ей направлена на разумное планирование функциональных обязанностей и поиск путей гармоничного сочетания самореализации личности в профессиональной деятельности и семье.

Смешанная семья — семья, в которой место одного (или обоих) супругов занимает другой член семьи. Примером может быть семья, включающая бабушку, дедушку и внука, родители которого умерли либо находятся в разводе и каждый проживает отдельно, или семья, в которой тетя одна воспитывает племянника, и т.д.

В зависимости от семейного стажа супружеской жизни выделяют: семью молодоженов (семья «медового месяца»); молодую семью (от полугода—полутора лет до рождения детей); семью, ждущую ребенка; семью среднего супружеского возраста (от 3 до 10 лет совместного проживания); семью старшего супружеского возраста (10—20 лет супружеского стажа) и, наконец, пожилые супружеские пары (супруги, воспитавшие взрослых детей, создавших собственные семьи, и реализующие в настоящем семейные роли бабушек и дедушек) [Зацепин, 1991].

В зависимости от количества детей семьи подразделяются на бездетные, однодетные, малодетные и многодетные. Бездетными считают семьи, в которых в течение 8—10 лет после заключения брака при условии фертильного возраста супругов не появляется ребенок. Причинами отсутствия детей в семье могут быть как медико-биологические факторы так и нежелание супругов иметь детей. Отметим, что в настоящее время преобладают социальные и психологические причины роста бездетных семей. Последние традиционно зачисляются в группу риска. Невозможность реализовать стремление к материнству и отцовству, незавершенность личностной идентичности нередко инициирует создание новой семьи тем супругом, для которого отсутствие детей является серьезной семейной проблемой. С другой стороны, высокий удельный вес разводов в бездетных семьях может быть вызван дисгармоничностью собственно супружеских отношений. В этом случае отказ иметь детей, напротив, является не причиной, а следствием трудностей отношений супругов. Однодетные и малодетные семьи доминируют в демографическом раскладе современных российских семей, особенно городских. Многодетной, соответственно, сегодня называют семью, имеющую трех и более детей. Многодетная семья является по статистике наиболее устойчивой к разводам.

По месту проживания выделяют городские, сельские семьи и семьи, проживающие в отдаленных районах. Различаются они стилем жизни, семейным укладом, характером социальной занятости супругов и ролевой структурой, уровнем и образом потребления, наконец характером осуществления воспитательной функции. Например, семьи, проживающие в отдаленных районах, бывают вынуждены отправлять своих детей на учебу в школы-интернаты, что влечет за собой продолжительную разлуку с родителями и депривацию родительской заботы и протекции.

Критерий типа проживания позволяет выделить патрилокальную, матрилокальную и неолокальную семьи. Патрилокальный тип семьи определяет место жительство жены в доме мужа после замужества. Матрилокальный характеризуется проживанием семьи в доме жены. В наше время наиболее распространенным является неолокальный тип проживания, при котором нуклеарная семья стремится к отдельному от родителей и других родственников проживанию. Сегодня все чаще стала встречаться еще одна форма проживания супругов — годвин-брак, предполагающий раздельное проживание супругов. Такой тип брака получил название по имени одного из активных сторонников такой формы проживания — У. Годвина, утверждающего, что совместное проживание супругов есть зло, препятствующее полному личностному развитию каждого из них в силу различий их потребностей, интересов и склонностей [Ощепкова, Эпштейн, 1995].

В зависимости от особенностей распределения ролей, главенства и характера взаимодействия выделяют традиционную, авторитарную, эгалитарную, демократическую семьи.

Традиционная авторитарная семья характеризуется единоличным главенством супруга авторитарного типа и традиционным распределением семейных ролей с четкой дифференциацией ролей мужских и женских. Авторитарная семья может быть как патриархального типа (единоличное главенство принадлежит мужу), так и матриархального (главой семьи является жена).

Эгалитарная семья (равноправная, эквивалентная) — семья без главенства и четкого распределения ролей и обязанностей, с аморфной, неоформленной ролевой структурой. Как правило, эгалитарная семья — это молодые супруги без детей. Рождение детей требует от супругов структурирования позиций и распределения ролей, поэтому на смену эгалитарному типу приходит традиционный или демократический.

Демократическая (партнерская) семья характеризуется равноправием супругов, совместным главенством с разделением функций, гибкостью в распределении ролей и обязанностей и готовностью к изменению ролевой структуры на основе учета интересов каждого из партнеров и семьи в целом.

По критерию профессиональной занятости и карьеры супругов можно выделить семью полной занятости, где в общественном производстве заняты оба супруга; семью частичной занятости, где работает один из супругов, как правило, муж; семью пенсионеров, где оба супруга не работают, и, наконец, так называемую двухкаръерную семью, в которой ценности карьеры и профессиональной самореализации значимы для обоих супругов и признаются в равной мере приоритетными как для самого себя, так и для супруга. Такая семья представляет собой тип молодой семьи, обусловленный процессами изменения места женщины в производстве и социально-политической жизни общества.

Очевидно, что только карьерная мотивационная направленность еще не гарантирует возможности существования и функционирования двухкарьерной семьи. Необходимы следующие дополнительные условия:

• наличие в семье эмоционально позитивных отношений любви, принятия, уважения и равноправия между супругами;

• разделенная супругами общность ценностей, в том числе ценностей профессионального и карьерного роста;
• особый вид профессий, прежде всего творческих (наука и искусство), позволяющих обеспечить, с одной стороны, наиболее полную самоактуализацию личности, а с другой — не стесненные жесткими временными рамками условия профессиональной деятельности (гибкий график работы, возможности использования выходных дней, работа дома);
• отложенное по взаимному согласию супругов родительство, позволяющее обоим завершить профессиональное образование и реализовать первые карьерные планы;

наличие ресурсов функционирования и поддержки семьи (помощь прародителей — бабушек и дедушек — в воспитании детей, хорошее физическое здоровье и устойчивость к перегрузкам).

В зависимости от социальной однородности, т.е. от принадлежности супругов к одному или близкому социальному слою, общности образовательного и культурного ценза, близости профессий по интеллектуальной, аффективной, социальной «нагруженночсти», разделяют социально гомогенные (однородные) и гетерогенные (разнородные) семьи. Социально гетерогенные семьи менее устойчивы, супружеские отношения нередко строятся здесь по принципу доминирования — подчинения, нарушается взаимопонимание, достаточно высока конфликтность.

Критерий ценностной направленности семьи позволяет выделить такие типы семей, как детоцентристская и личностно-центристская, семья «потребления», психотерапевтическая («семья-отдушина», по А.Н. Обозовой), семья «здорового образа жизни», семья «тщеславия», спортивно-походная (семья «бивуачного типа», по В.И. Зацепину), «интеллектуальная».

Воспитание детей, личность ребенка, забота о нем составляют приоритетную ценность функционирования детоцентристской семьи. Личностно-центристская видит главное предназначение семьи в создании условий личностного роста и самореализации каждого из членов семьи; супружество рассматривается здесь в первую очередь как свободный духовный союз автономных личностей. Семья «потребления», реализующая модус «иметь» (Э. Фромм), направлена на накопительство и создание благоприятных условий для наиболее полного удовлетворения прагматических потребностей. Супружество здесь — партнерство, основанное на получении взаимной выгоды, когда каждый член семьи стремится «урвать самый привлекательный кусок семейного пирога», пусть даже и за счет интересов других. Психотерапевтическая семья высшей ценностью почитает взаимопонимание, эмоциональную поддержку, удовлетворение потребности в любви, привязанности и безопасности своих членов. Здесь каждый может быть уверен в том, что его выслушают, поймут и примут. Семья «здорового образа жизни» концентрирует внимание на здоровье, правильном режиме дня, питания, отдыха, чистоте и порядке, разумной и «здоровой» организации семейного быта. Семья «тщеславия» ведет борьбу за социальной статус, престиж, продвижение по лестнице достижений, ложно понимаемого успеха и признания. «Быть лучшим», принятым в высших кругах — главная цель такой семьи. Ее- ли кто-то из членов семьи «не вписывается» в заданный стандарт успеха, то от него безжалостно избавляются. Например, развод может быть обусловлен стремлением мужа подобрать себе новую спутницу жизни, отвечающую его карьерным планам, а жена подбирает себе нового мужа в соответствии с новыми модными веяниями, касающимися рода занятий, внешности, принадлежности к определенному кругу. В центре внимания спортивно-походной, бивуачной семьи интерес к новому, походы, путешествия, проведение досуга. Бытовая сторона семейной жизни неинтересна и незначима для такой семьи. Для «интеллектуальной семьи» приоритетны ценности интеллектуальные — познание, образование, посещение музеев, чтение книг, обмен интеллектуальной информацией, поощрение увлечений и интересов членов семьи, стимулирующих умственный и творческий рост.

Особые условия семейной жизни приводят к созданию семей студенческих (незавершенность решения задачи приобретения профессии и материальная зависимость от прародительской семьи) и дистантных. Дистантные семьи отличаются тем, что в их жизнедеятельности длительное время отсутствует одно из важнейших условий семьи — совместное проживание. Образование дистантных семей связано с особым типом профессий и «вахтовым» методом труда. Дистантные семьи являются функционально неполными и образуют группу риска.

В зависимости от характера сексуальных отношений выделяют два типа семей, выходящих за пределы принятого социокультурного стандарта: открытую и гомосексуальную.

Открытая семья характеризуется открытыми в отношении возможностей установления сексуальных связей границами для обоих супругов. Такая семья представляет собой современный вариант полигамного брака, где сохранена лишь одна семейная функция — сексуальная и отброшены все остальные, но в отличие от полигамного брака здесь признается право обоих супругов на свободные от ограничений сексуальные отношения. Свингерство, как обмен брачными партнерами в пределах объединения нескольких семей, на фоне укрепления социального престижа семьи и возрастания угрозы СПИДа в последнее время утрачивает свою популярность.

Гомосексуальная семья — это устойчивое длительное сожительство однополых партнеров, характеризующееся высокой избирательностью и эмоциональной насыщенностью отношений. Возникновение и легализация таких семей связаны с либерализацией общества и ростом терпимости к гомосексуальному поведению. Одна их серьезных проблем гомосексуальной семьи — рождение и воспитание детей, в частности проблема адекватного объяснения ребенку, чем отличается его семья от остальных, необходимого для обеспечения принятия им такой формы брачных отношений и формирования традиционной полоролевой ориентации.

Альтернативными брачному союзу формами существования являются одиночество, сожительство, гражданский брак и пробный брак.

Одиночество может выступать в двух формах — в форме осознанного предпочтения личностью жизнедеятельности вне брачного союза и в форме вынужденного одиночества. Известно, что чередование периодов активного межличностного общения и периодов уединения является необходимым условием функционирования человека. Однако в случаях осознанного одиночества речь идет о личностном выборе человека в контексте целей всего жизненного пути (или, во всяком случае, достаточно продолжительного его этапа), а не о кратковременном периоде. По мнению А. У. Хараша, осознанное и принятое одиночество характеризует направленность человека на самопознание и общение с самим собой как индивидуальным уникальным субъектом в условиях высокого уровня развития коммуникативной деятельности и умения общаться с самим собой как партнером. Такое понимание смыкается с трактовкой одиночества в контексте проблемы осознания личностью своего подлинного Я в рамках гуманистического подхода (А. Маслоу, К. Роджерс, В. Сатир). В аналитической психологии (К.Г. Юнг) предпочтение человеком одиночества также связывается с процессом индивидуации личности и развитием самости. Таким образом, одной из причин предпочтения одиночества как модели жизни может стать фокусирование субъекта на задачах самопознания и саморазвития, когда коммуникация с самим собой и активная творческая деятельность становятся достаточным основанием для успешного их решения. В психоаналитическом подходе причины одиночества усматриваются в специфических чертах характера человека, низком уровне развития потребности в общении и установлении межличностных отношений, нереализованной потребности в близости (Э. Эриксон, С. Г. Салливен), выборе жизненной стратегии «движения от людей» (К. Хорни). В когнитивистском подходе в качестве причин осознанного одиночества выступают когнитивные модели, «оправдывающие» одиночество как предпочтительную форму жизнедеятельности либо препятствующие осознанию самого факта одиночества (теория каузальной атрибуции). Страх и социальная тревога, обусловленные негативным опытом отвержения и пренебрежения со стороны значимого социального окружения, непереработанный опыт «несчастной любви» также могут стать основой личного предпочтения одиночества браку. Причинами вынужденного одиночества могут быть низкая коммуникативная компетентность личности, препятствующая установлению близких межличностных отношений; ограниченность социальных и межличностных связей (узость «рынка женихов и невест»); внешние ограничения и запреты на заключение брака с избранником; нарушения в развитии эго-идентичности, приводящие к культивированию элитаризма, кастовости, изоляции и тенденции отвержения (Э. Эриксон); неадекватная и искаженная Я-концепция (К. Роджерс).

Наряду с традиционными, юридически узаконенными формами брака все большее распространение получают такие формы партнерства, как сожительство и гражданский брак. Распространение в современном обществе сожительства, например в форме пробного брака, обусловлено социокультурными особенностями юношеского возраста и ранней молодости. Постиндустривальное общество характеризуется все большим разрывом между социокультурной зрелостью молодого человека в области «потребления», а также в социальных и сексуальных отношениях, с одной стороны, и экономической зрелостью, с другой. Увеличение продолжительности периода получения образования и отсрочка начала профессиональной деятельности обусловливают предпочтение молодыми людьми формы сожительства и отсрочки в принятии всей полноты ответственности за семью и воспитание детей.

Различия между пробным браком, сожительством и гражданским браком состоят, во-первых, в продолжительности и стабильности совместного проживания и, во-вторых, в характере социальной презентации отношений. Функция пробного брака — ролевое экспериментирование, моделирование совместной семейной жизни, установление взаимопонимания и сотрудничества партнеров. Пробный брак сравнительно недолог: отношения либо прерываются, либо заключается официальный брак. Общественное отношение к пробным бракам положительное — в них усматривается возможность профилактики и предупреждения разводов как следствия недостаточно обдуманных браков. В Швеции добрачное сожительство приобретает статус признанного социального института. Нередко законный брак заключается после рождения ребенка, и даже второго.

В случае сожительства продолжительность совместного проживания может быть относительно невелика и сопровождаться неоднократными разъездами и воссоединениями, семейные роли в рамках сожительства недостаточно определены,, ролевая структура аморфна, границы такой «семьи» расплывчаты и нечетки, пара публично признает отсутствие брачных обязательств. Вариантом такой формы сожительства является экстерриториальный союз, при котором партнеры не проживают совместно, а сходятся на определенный период, сохраняя стабильность избирательности своих отношений продолжительное время. Гражданский брак характеризуется длительностью и стабильностью отношений, наличием достаточно структурированной ролевой системой; в значительном числе случаев пара, проживающая в гражданском браке, воспитывает детей, рожденных в этом союзе, границы которого достаточно определенны. Партнеры публично признают свои отношения, настаивая на осознанном предпочтении избранной ими формы союза. В выполненном В.В. Кондратьевой [2000] под нашим руководством исследовании психологических особенностей внутрисемейных отношений в гражданском браке было показано, что в основе гражданского брака в большинстве случаев лежит психологическая неготовность партнеров принять в полной мере ответственность за семью. Главной причиной предпочтения такого брака партнеры считают взаимное доверие и уважение, которое, с их точки зрения, подвергается сомнению самим фактом юридического его оформления. В качестве других причин предпочтения гражданского брака респонденты указывают нежелание принятия обязательств, «пробный» характер такого союза («чтобы лучше понять друг друга» и т.д.), стремление к открытости отношений и возможность беспрепятственной смены партнера. Респонденты, состоящие в гражданском браке, не видят существенных различий ни в ролевой структуре семьи, ни в положении детей, ни в характере эмоциональной связи, считая гражданский брак эквивалентной формой семейного союза. В истории своих отношений респонденты выделяют добрачный, «романтичный» период и собственно период гражданского брака. Перспективы юридического оформления брака лицам, состоящим в гражданском браке, часто представляются маловероятными. В случае же отношения к гражданскому браку как к браку «отложенному» причины отсрочки заключения узаконенного брака называются следующие:

• отсутствие финансово-экономической и социальной независимости партнеров (молодые люди 20—27 лет);
• отсутствие полной уверенности в правильности выбора партнера, наличие скрытых конфликтов и несогласованности ценностей и убеждений, сохранение права на продолжение поиска брачного партнера. Гражданский брак рассматривается как отложенное решение об избранности и исключительности партнера. Очевидно, что в этом случае прогноз гражданского брака с высокой долей вероятности оказывается неблагоприятным;
• противоречивое отношение партнеров к гражданскому браку (один из партнеров рассматривает гражданский союз как оптимальную форму брака и не считает нужным ее менять, другой — как период подготовки к вступлению в «настоящий» брак);
• влияние истории прародительской семьи в форме двух стратегий построения семьи — стратегии избегания и стратегии принятия образца ее семейных отношений. В случае стратегии избегания предпочтение гражданского брака представляет собой протестную реакцию и проявление негативизма в отношении семейного уклада прародительской семьи. Стратегия его принятия представляет собой неосознанное/осознанное повторение модели родительских отношений.

Другой формой гражданского брака стала «семья-конкубинат» (М. Босанац), в которой мужчина, находясь в официальном браке, параллельно сохраняет устойчивый параллельный союз с другой женщиной, чаще всего имея в гражданском браке одного или нескольких детей. При этом он реализует всю полноту прав и обязанностей в обоих брачных союзах. Отметим, что достаточно часто обе партнерши осведомлены о наличии параллельной семьи.

Вопросы и задания

1. Как менялось значение функций семьи в ходе исторического развития общества?
2. Назовите основные этапы развития брачно-семейных отношений в истории общества.
3. Дайте сравнительную характеристику патриархальной, детоцентристской и супружеской семей. Какая из них является оптимальной формой организации отношений?
4. Какие тенденции развития семьи в современном обществе представляются вам позитивными и почему? Какие тенденции вызывают тревогу? Обоснуйте свой ответ.
5. Какие неотложные меры по укреплению института семьи, по вашему мнению, необходимо предпринять? Какую роль вы отводите психологической помощи и поддержке семьи?
6. Согласны ли вы с утверждением, что семья переживает глубокий кризис? А с тем, что семья изжила себя как социальный институт? Обоснуйте свой ответ. В чем причины кризиса, переживаемого современной семьей?
7. Какие мифы о семье сегодня популярны? Назовите аргументы «за» и «против».
8. В чем состоят специфические особенности современной российской семьи?
9. Назовите основные закономерности развития семьи на протяжении ее жизненного цикла.
10. Что понимается под нормативными кризисами в развитии семьи? Каково их психологическое содержание?
11. Каковы факторы риска деструкции и распада семьи на каждой из стадий ее жизненного цикла? Факторы ее жизнестойкости?
12. Перечислите основные мотивы вступления в брак. Какие из них наиболее адекватны задачам создания семьи? Какие обусловливают трудности семейной жизни?
13. Какая теоретическая модель выбора брачного партнера представляется вам наиболее обоснованной? Составьте «программу выбора брачного партнера», которая обеспечила бы вам успех на «ярмарке невест/женихов».
14. Реконструируйте историю знакомства и создания семьи на основе беседы с известной вам семьей. Что, по-вашему, является фактором риска и что — устойчивости для ее будущего? Почему?
15. На основе интервью составьте характеристику семьи респондента. Охарактеризуйте вашу собственную семью в соответствии с приведенными критериями типологии. #page#

Глава 2. ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СЕМЬИ. СУПРУЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 1. Семья как целостная система

В рамках системного подхода [Minuchin, 1974; Сатир, 1992; Olson, 1993] семья рассматривается как целостная система, реализующая совокупность функций, обеспечивающих полное удовлетворение потребностей членов семьи, характеризующаяся внешними и внутренними границами и иерархической ролевой структурой отношений. Границы семейной системы определяются взаимоотношениями между семьей и ее ближайшим социальным окружением (внешние границы) и между различными подсистемами внутри семьи (внутренние границы) [Minuchin, 1974]. Семья включает две основные подсистемы: подсистему супружеских отношений и подсистему детско-родительских отношений. Между супружеской и детско-родительской подсистемами существуют взаимосвязи и взаимообусловленность. Когда в семье воспитываются несколько детей, выделяется также детская подсистема сиблинговых отношений (отношений братьев и сестер). Степень жесткости/прозрачности границ определяет открытость (закрытость) семейной системы и каждой из подсистем. Жесткость границ меняется на протяжении жизненного цикла семьи, отвечая задачам развития семьи и вновь возникающим ее функциям. Подвижность и гибкость границ семейной системы является важной характеристикой, обеспечивающей возможность быстрой адаптивной перестройки семейного руководства, перераспределения семейных ролей и выработки новых стандартов ролевого поведения.

Супружеские отношения первичны по происхождению, они создают основу функционирования и развития семьи. Характеристики семьи подразделяются на объективные, субъективные и интегральную.

Объективные характеристики функционирования семьи:

• особенности эмоциональных связей в семье. Любовь как основа построения семьи и супружеских отношений;
• мотивация брака;
• главенство и ролевая структура семьи;
• особенности коммуникации в семье;
• способность семьи к разрешению проблемных ситуаций.

Субъективные характеристики:

• удовлетворенность браком;
• семейное самосознание, наличие «семейных мифов» и их содержание.

Интегральная характеристика:

• сплоченность семьи.

Известная модель Макмастера постулирует шесть основных параметров функционирования семьи [см.: Epstein et al., 1978]:

• способность семьи к разрешению как инструментальных, так и аффективных проблем, обеспечивающая эффективное ее функционирование;
• коммуникация как открытый и направленный обмен деловой и аффективной информацией между членами семьи;
• ролевая структура, определяющая роли как повторяющиеся модели поведения, выполнение которых членами семьи обеспечивает удовлетворение общих базовых потребностей, распределение ролей и обязанностей, установление соответствующих границ семейной системы;
• эмоциональная отзывчивость как индивидуальная способность членов семьи к сопереживанию и выражению соответствующего диапазона чувств различного содержания и интенсивности;
• аффективная вовлеченность, определяющая степень заинтересованности и ценностной значимости членов семьи друг для друга;
• поведенческий контроль, определяющий правила и стандарты поведения, обязательные для всех членов семьи.

Общая оценка эффективности функционирования семьи основывается на успешности решения задач в каждой из выделенных сфер, но ни в коем случае не является их простой линейной комбинацией.

С. Минухин [Minuchin, 1974] выделяет три существенных аспекта семейной организации: иерархия в родительской подсистеме, характер эмоциональной связи в ней, стиль взаимодействия и общения.

§ 2. Характер эмоциональных связей в семье.
Любовь как основа построения супружеских отношений

Попытки интерпретации любви как психологической реальности предпринимались в классическом психоанализе (З. Фрейд), неопсихоанализе (К.Г. Юнг, К. Хорни, Э. Фромм), эго-психологии (Э. Эриксон), гуманистической психологии (А. Маслоу, К. Роджерс), экзистенциальной психологии (Р. Мэй), в рамках социально-психологических исследований в связи с проблемой аттракции.

Любовь как эмоциональный процесс характеризуется с точки зрения интенсивности, продолжительности, степени осознанности, функций, мотивации, генезиса.

Воздействие любви на человека может быть двояким: как стеническая эмоция, любовь мобилизует, повышает жизненный тонус; как астеническая эмоция, любовь ведет к снижению жизненного тонуса, замыканию, уходу в себя. Соответственно, можно проследить два сценария воздействия любви на личность: пессимистический и оптимистический. Пессимистический сценарий основывается на предположении о том, что любовь делает человека зависимым от объекта любви (того, кого любим), приводит к возрастанию тревожности (как реакции на угрозу лишиться объекта любви), создает препятствия для самореализации и личностного роста. Оптимистический сценарий предполагает личностный рост в условиях реализации межличностных отношений со значимым Другим, снижение тревожности, формирование личностной независимости [Гозман, 1987]. Поистине любовь всесильна! Конкретное воплощение в жизнь того или иного сценария определяется содержанием деятельности, реализуемой субъектом любви в отношении ее объекта.

Итак, любовь может рассматриваться как эмоциональный процесс, имеющий свой объект; как особый вид деятельности, проявление активности субъекта; как предметное чувство, имеющее генезис и свою динамику развития, допускающую смену объекта. Любовь выражает мировосприятие личности и ее отношение к миру в пределах от базового доверия и открытости до тотальной к нему враждебности и недоверия (Э. Эриксон).

Любовь в истории человечества проходит сложный путь эволюции и развития [Кон, 1989; Lampert, 1997]. Любовь человека имеет культурно-историческую природу и представляет собой высшую форму человеческой близости, обеспечивающую оптимальные психологические условия для личностного развития и самореализации каждого из партнеров.

В онтогенетическом развитии любовь как особый тип отношений между двумя людьми последовательно проходит три стадии: стадию привязанности как симбиотической связи субъекта и объекта, стадию дифференциации и стадию автономизации и индивидуализации. На стадии привязанности как симбиоза доминируют аутоэротизм и первичный нарциссизм. Здесь отсутствуют собственно межличностные отношения, два существа слиты в неразрывном единстве, границы личности не определены. На второй стадии происходит дифференциация партнеров, впервые возникает задача установления межличностных отношений на основе усвоения культурных норм, правил и ценностей. Однако эмоциональные связи строятся на основе глобального отождествления, не предполагая целостности и автономии личности. На третьей стадии обеспечивается достижение эмоциональной автономности, достигаемой лишь в подростковом или юношеском возрасте. На базе автономизации личности формируется эго-идентичность и происходит осознание себя как целостности и индивидуальности. Межличностные отношения строятся осознанно и произвольно. Открывается возможность установления подлинной близости и интимности, формируются зрелые формы любви (Э. Эриксон). Однако стадия эмоциональной автономности достигается далеко не всегда, следствием чего становится возникновение проблем в межличностных отношениях в семье.

Любовь мужчины и женщины сочетает в себе два начала — сексуальное и эротическое (З. Фрейд, Э. Берн, Р. Мэй). Фрейд выделяет «уровень чувственности» как выражение врожденных биологических влечений человека и «уровень нежности», соответствующий личностному уровню отношений между партнерами. Эти уровни отношений находятся в определенном противоречии, которое разрешается лишь на зрелой стадии любви. Согласно Фрейду, лишь взрослая генитальная любовь способна гармонично объединить эти два начала. Сексуальное начало в человеке врожденное, с возрастом меняется только его объект. Нежность — приобретенное качество, генезис которого связан с интроекцией материнской любви, а развитие — с характером детско-родительских отношений. Материнская любовь, по мнению А. Ламперт [Lampert, 1997], первый вид любви, возникший в процессе эволюции и первый опыт любви в истории каждого человека. Эта «двойная первичность» делает материнскую любовь прототипом всех видов человеческой любви. Чтобы любить и быть любимым в зрелости, человек должен быть любимым с самого детства. Этот принцип действует уже на высших ступенях эволюционной лестницы животного мира в отношении формирования сексуального и родительского поведения, что было убедительно продемонстрировано М. Харлоу и Г. Харлоу в известных экспериментах с обезьянами. В юности на генитальной стадии происходят второй выбор сексуального объекта и окончательное преодоление комплекса Эдипа (Электры) как полный отказ от сексуального влечения к родителю противоположного пола и перенос его на другой объект. Интеграция сексуального и эротического начала обеспечивает гармонию супружеских отношений, дезинтеграция приводит к серьезным проблемам.

Однако юношеская любовь еще не освобождается до конца от прежней связанности с историей детско-родительских отношений. Влюбленность может рассматриваться как своеобразная форма регрессии на более ранние стадии развития и реконструкция отношений в диаде мать—ребенок, соответствующих младенчеству и раннему детству [Lampert, 1997]. Например, страх расстаться друг с другом, возможность лишиться общения с партнером воспринимаются «смерти подобно» и равнозначны переживаниям младенца, сталкивающегося с ситуацией сепарации с близким взрослым. Идеализация партнера, «возведение на пьедестал» сродни «обожествлению» маленьким ребенком родителя как самого могущественного и всесильного. Подобно тому, как ребенок, взрослея, обнаруживает ошибочность своих взглядов в отношении беспредельности власти и возможностей родителя, супруги в браке испытывают чувство крушения иллюзий, обнаружив реальные слабости и ошибки своего кумира и будучи вынужденными «низвергнуть» его с пьедестала. В отношениях любви с партнером молодой человек воспроизводит противоречивость своих отношений с матерью, суть же этой противоречивости состоит в сосуществовании и взаимодействии двух противоположных тенденций — тенденции поиска защиты, близости, опеки, с одной стороны, и стремления (стимулирования) к независимости и автономии — с другой. Баланс этих тенденций меняется с возрастом в сторону все большего преобладания тенденции к самостоятельности и автономии. Проекция такого противоречия на отношения любви приводит к тому, что партнеры постоянно испытывают конфликт между стремлением к установлению возможно большей близости, реализующей страх сепарации со значимым Другим, и стремлением к автономии, дистанцированию с партнером, отражающим боязнь быть ассимилированным другим, потерять индивидуальность, идентичность, независимость. Чем больший интерес проявляет в паре один из партнеров к другому, чем более явной становится его стремление к сближению, тесному и постоянному общению, тем больший отпор проявляет второй партнер, тем более явными становятся его стремление к дистанцированию и независимости, попытки уйти от взаимодействия с партнером. И наоборот, чем меньшую заинтересованность в нас обнаруживает партнер, чем более он склонен проявлять интерес к другому, тем острее переживаем мы угрозу разлуки и сепарации, тем более настойчивой и бескомпромиссной становится наша борьба за возвращение партнера. Анализ генезиса любви и супружества в контексте особенностей детско-родительских отношений получил благодаря работам корифеев психоанализа широкое признание и стал традиционным (3. Фрейд, К. Хорни, Э. Фромм и др.) Установление эмоциональной дифференцированности партнеров на основе разумного баланса привязанности и автономии признано условием эффективности функционирования семейной системы в целом (М. Боуэн).

Одной из наиболее интересных и содержательных попыток психологического анализа любви является теория Э. Фромма [1990], который считал любовь ядром человеческого существования. Любовь рассматривалась им как способ противодействия обезличиванию, отчуждению человека от природы и других людей, острому чувству одиночества, потере гармонии с миром. Из возможных путей преодоления одиночества — конформизма и соглашательства, труда и развлечений, плодотворной творческой активности в сотрудничестве с другими людьми и любви — психологически оправданными являются лишь два последних. Однако в рыночном обществе потребления, где человек оказывается отчужден от продуктов своего труда, активная творческая деятельность и сотрудничество оказываются невозможными. Второй путь обретения гармонии человека с природой и миром — путь любви — признается единственно возможным и универсальным. В силу своей биологической природы и полярности полов в эротической любви человек направлен на реинтеграцию с природой через полное слияние и соединение с другим человеком, мужчины с женщиной.

Фромм выделяет различные виды любви:

• эротическую — любовь между мужчиной и женщиной;
• братскую, выступающую как идеал отношений между людьми, основанных на уважении, равноправии и сотрудничестве;
• материнскую, пронизанную заботой и ответственностью; это любовь безусловная, иррациональная, любовь к слабому, где преобладает стремление отдать;
• любовь к себе как действенное утверждение бытия и продуктивности своего существования; ее отсутствие не позволяет человеку строить отношения любви с другими людьми, поскольку не способный любить себя не может дать любви и другому;
• любовь к Богу, воплощающую в себе утверждение жизни во всех формах ее проявления.

Фромм считает, что способность человека любить не дана от природы. Это искусство, которым надо овладеть. Любовь формируется прижизненно, и то, какой она будет, определяется свободным выбором каждого. Общество предлагает для выбора два модуса жизнедеятельности (иметь или быть) и соответствующие им два модуса любви: любовь как обладание и любовь как бытие.

Первый модус — любовь как обладание — характерен для общества потребления, где действует принцип «все на продажу». Любовь выступает своеобразным денежным эквивалентом обмена услугами и товарами («я тебя люблю, а ты мне за это…»), становится предметом купли и продажи. Происходит обмен: мужчины предлагают статус, деньги, власть; женщины — красоту, хозяйственность, плодовитость и т.д. При создании семьи акцент переносится на фазу поиска брачного партнера, тут можно видеть особый накал страстей и настоящий азарт игрока — получить больше, отдать меньше. Начинается торг, где все взвешивается и оценивается, где продавцы и покупатели пытаются обмануть, «всучить», совершить выгодную сделку. «Несчастная любовь» у сторонников модуса обладания также интерпретируется в терминах купли-продажи: либо вы «переплатили», либо вам «недодали».

Второй модус — любовь как бытие — творческая, активная любовь, обеспечивающая условия для личностного роста обоих партнеров. Это зрелая, гармоничная форма любви.

Важнейшими характеристиками существования бытийной любви, согласно Фромму, являются сохранение целостной индивидуальности партнеров и продуктивная личностная направленность. В отношениях бытийной любви каждый из партнеров сохраняет целостность и автономность личности. Парадокс ее состоит в том, что два человека являются единым целым и в то же время каждый остается самим собой. Личность, выступая частью целостности «Мы», утверждает также себя индивидуальностью, активным субъектом в построении «Я—Ты» отношений.

Продуктивная направленность личности в бытийной любви реализуется в том, что, в отличие от любви-обладания, отношения с партнером здесь строятся преимущественно по принципу «отдавать». Отдавая себя в дар другому, человек обогащает другую личность и одновременно подтверждает себе и другим ценность собственной жизни. Способность отдавать, актуализировать и выражать себя в значимом отношении есть высшее проявление духовной силы личности, полноты и радости бытия. Фромм подчеркивает, что способность любить формируется лишь при условии отказа личности от философии потребления, от желания эксплуатировать других и преодоления нарциссизма.

Любая форма зрелой любви, будь то любовь материнская, братская или эротическая, включает ряд общих компонентов, тесно связанных между собой: заботу, ответственность, уважение и знание.

Забота о партнере есть проявление способности отдавать, не связанной, не регламентированной соображениями выгоды и эквивалентности обмена, проявление истинной сути бытийной любви.

Ответственность в любви означает свободу выбора принятия заботы о партнере, готовность к самоотдаче и утверждения себя (Я) в другом (Мы). Ответственность не означает присвоения права личности принимать решение за другого, даже если этот другой уступает в опыте, мудрости и образованности; не допускает манипулирования партнером во имя достижения, пусть даже самых высоких, целей.

Уважение партнера предполагает признание его права на выбор собственного жизненного пути и своей судьбы, даже если этот выбор представляется необоснованным; веру в то, что партнер способен осуществить ответственный разумный выбор.

Знание позволяет строить отношения любви с учетом потребностей, интересов и стремлений каждого из партнеров. В основе формирования знания лежит процесс децентрации, развития способности увидеть проблему глазами всех его участников, с учетом различных познавательных перспектив, образно говоря, «влезть в шкуру партнера».

Эротическая любовь, как и другие формы любви, характеризуется исключительностью. Исключительность любви проявляется во всем: в уникальности партнера, предполагающей невозможность сравнения его с кем-либо и замены кем бы то ни было, в уникальности самих отношений, где нет и не может быть норм, правил и стандартов. Эта идея Фромма перекликается с пониманием любви в трудах С.Л. Рубинштейна, где любовь выступает как утверждение неповторимости существования другого человека.

Любовь, согласно концепции Фромма, не врожденный дар, а искусство; овладеть им можно лишь в результате практики любви, главным результатом которой становится вера в другого человека, в его возможности, в его личностное развитие. Практика любви предполагает дисциплину как требовательность к себе; сосредоточенность, умение слушать партнера, жить настоящим, ощущая жизнь в ее каждом мгновении; терпение и труд над обретением мастерства.

В эпигенетической концепции Э. Эриксона [1995] любовь рассматривается как психологическое новообразование ранней зрелости (молодости), кристаллизующее в себе позитивные достижения предыдущих стадий развития; как способность, позволяющая разрешить противоречие между осознанием личностью своей уникальности и направленностью на установление близких, интимных отношений с другими людьми. Любовь понимается как психосоциальное свойство, предоставляющее возможность разделения личностной идентичности в равноправных отношениях и предполагающее сохранение верности партнеру, готовность к самоограничению и альтруизму.

В гуманистической психологии А. Маслоу рассматривает потребность в любви как одну из базовых потребностей человека, образующих, наряду с физиологическими потребностями, потребностью в безопасности, в самоуважении и самоактуализации, иерархическую структуру. Она строится по типу пирамиды, где каждая потребность, занимающая более высокое место в иерархии, основывается на предыдущих и может быть удовлетворена лишь при условии удовлетворения потребностей нижних слоев пирамиды. В этой иерархии потребность в любви и привязанности основывается на потребности в безопасности. Соответственно, если фрустрирована потребность в безопасности, то адекватное проявление и удовлетворение потребности в любви затруднено. Подобно Фромму, Маслоу выделяет два типа любви: дефицитарную любовь, в которой основной функцией любви является восполнение дефицита удовлетворения потребностей личности, и любовь бытия, в которой сама активность любви выступает как самоценность. Дефицитарная любовь выполняет инструментальную функцию — любовь как средство получения благ, привилегий, преимуществ. Бытийная любовь альтруистична, в ней главное — благо партнера, его успехи, бескорыстная помощь ему, готовность к самопожертвованию. Бытийная любовь способствует самоактуализации личности.

В концепции любви Р. Мэя, воплощающей принципы гуманистического экзистенциализма, любовь-эрос рассматривается как стремление к творчеству, единению и воспроизводству, способность к созиданию. Она раскрывает путь к самореализации, расширению границ самости, обретению высших форм истины, красоты и добра [Мэй, 1997]. Главные мотивы любви, согласно Мэю, — стремление к самоутверждению и надежда на спасение от одиночества. Любовь-эрос объединяет, обеспечивая вселенную внутренней связью, как указывал еще Платон в известном сочинении «Пир». Любовь Ромео и Джульетты — жизнь, отданная во имя любви, — преодолевает вражду двух знатных родов. Благодаря любви человек постигает все три измерения сознания, переходя от безличного к личностному как стремлению любить определенного человека и, наконец, к трансличностному, где происходит постижение смысла любви в жизни человека. Любовь углубляет сознание человека, поскольку в нем возникает нежность к другому человеку как осознание его потребностей, желаний и чувств; слияние с любимым открывает новое бытие личности. Любовь — это переживание своей способности доставлять удовольствие другому, благодаря чему происходит выход личности за пределы своего Я. Наконец, в любви формируется способность отдавать и принимать. Если баланс этих двух процессов нарушается, то нарушаются и отношения любви. Стремление лишь отдавать, не принимая взамен, обнаруживает тенденцию доминировать над партнером. Стремление брать, не отдавая взамен, приводит к опустошению. Любовь — это процесс активного творчества, поэтому, считает Мэй, любовь и воля — неразделимы. Любовь — это личностный свободный выбор, осуществление любви требует участия воли. Мэй пишет, что люди «любят и волеют мир». Любят — значит формируют мир, привнося в него часть самих себя. Волеют — значит творят мир своим решением. Парадокс любви, по Мэю, заключается в сочетании высочайшей степени осознания самого себя как личности в отношениях любви и высочайшей степени погруженности в другого человека.

К. Роджерс значительно обогащает наши представления о любви как процессе общения и установления отношений, вводя требование конгруэнтности — внутренней честности личности в отношении своего внутреннего мира, исключающей самообвинение и самозащиту. Конгруэнтная коммуникация, честная, искренняя, безоценочная, лишенная попыток манипулирования партнером и отрицающая «двойной стандарт» требований и прав для себя и партнера, является основой семейного общения. Одним из наиболее перспективных направлений психологической и психотерапевтической работы с семьей справедливо считается оптимизация общения между супругами, родителями и детьми на основе усвоения принципов и техник конгруэнтного общения. #page#

§ 3. Развитие любви как чувства

Проблема генезиса и развития любви — одна из наименее разработанных в психологии эмоций. Здесь можно выделить функциональный и собственно онтогенетический аспект.

Процесс функционального развития любви можно проследить, основываясь на классической работе Стендаля «О любви» (1822). Ключевым понятием, раскрывающим сущность становления отношения любви, является «кристаллизация».

Как рождается любовь?

Первый этап — восхищение предметом любви. Что-то в другом человеке привлекает наше внимание, поражает нас, заставляет остановиться, почувствовать восхищение. Иногда — красивая внешность, походка, голос, иногда — тонкое суждение, глубокая мысль, иногда — поступок, смелость, благородство, доброта. Красота, по Стендалю, непременное условие рождения любви: «Красота для рождения любви необходима, как вывеска. Нужно, чтобы безобразие не представляло препятствия». Вывеска останавливает, привлекает внимание, безобразие может оттолкнуть. Однако сама красота — это не только красота физическая, красота тела. Это и красота ума, воли, духа человека. Итак, начало зарождения любви связано с выделением будущего предмета любви из окружения и превосходной эмоционально- позитивной его оценкой. Переживание восхищения наделяет партнера в ваших глазах исключительностью и ставит его в центр вашего внимания.

Второй этап — изучение предмета любви. Всестороннее исследование партнера, повышенная чувствительность ко всем его поведенческим проявлениям, внешнему виду, суждениям. Здесь еще нет любви, присутствует только доброжелательный интерес к личности партнера и неосознанная симпатия, обусловленная восхищением.

Третий этап — зарождение любви и первая кристаллизация чувств. Зарождение любви связано с переживанием наслаждения от вида ее предмета и общения с ним. Решающее значение для развития любви имеет первая кристаллизация чувств. Стендаль называет ее особой деятельностью ума, направленной на наделение предмета любви всеми возможными достоинствами. Личность партнера подвергается систематической положительной оценке. Информация о партнере селектируется и проходит особую обработку — преувеличение достоинств, игнорирование или искажение недостатков (оборачивание их в достоинства), что приводит к «сгущению достоинств и добродетелей» партнера и идеализации его образа. Если нет реальной близости и общения с партнером, наступает кристаллизация воображаемого разрешения.

Четвертый этап — рождение сомнения. Идеализация образа партнера в определенный момент поворачивает носителя чувства любви к самому себе и рождает сомнение в том, насколько же он сам достоин любви своего избранника, столь уважаемого, совершенного и «богоподобного» существа. Это этап возникновения ориентировки на себя как возможного объекта любви, начало поиска ответа на вопрос: «Почему и за что я любим?»

Пятый этап — вторая кристаллизация чувств. Получение подтверждения наличия ответной любви направляет процесс самоисследования и саморазвития личности в сторону выделения и культивирования в себе лучших качеств и достоинств, которыми она уже обладает, которые хочет видеть в себе и которыми ее наделяет предмет любви. Вторая кристаллизация чувств — это личностный рост в направлении взращивания в себе тех достоинств, которые сделают человека неотразимым, избранным, любимым. Итак, на пятом этапе развития любви происходит интенсивный личностный рост носителя чувства любви в контексте построения отношений со значимым Другим.

Шестой этап — развитие отношений любви в сторону достижения полной близости и единства с ее объектом.

Ключевое значение для понимания психологических механизмов влияния отношений любви на развитие личности имеют этапы первой и второй кристаллизации, по сути представляющие собой процесс идеализации образа партнера (предмета любви) и собственного образа. B.C. Соловьев рассматривал идеализацию в ее позитивном значении как способность видеть в партнере не только те свойства и качества, которыми он уже обладает, но и те, которые могли бы быть. Умение увидеть в партнере потенциальные, пока еще скрытые от других достоинства и совершенства и отнестись к нему так, будто они уже реальность, строить свое общение и поведение, уже учитывая эти потенциальные достоинства, составляет великую мудрость любви. «Обожествление любимого существа» необходимо для того, чтобы твои совершенства, пока еще скрытые не только от других, но даже и от тебя самого, существующие как бы в проекте того, каким ты мог бы стать, увидел в тебе твой партнер и эксплицировал в близком общении и деятельности, создавая необходимые условия для их интериоризации. Идеализация образа партнера — это своеобразный «кредит доверия», выдаваемый любимому человеку, будь то родительско-детские или эротические отношения. Вторая кристаллизация представляет собой целенаправленную работу личности над собой, реализующую цели саморазвития и самосовершенствования. Психологический смысл первой кристаллизации заключается в том, что в образ партнера и в образ Я личность включает потенциальные качества и строит свои отношения с партнером, ориентируясь на эти качества как реально существующие. Смысл второй кристаллизации заключается в целенаправленном саморазвитии, работе над тем, чтобы «приподнять себя» до партнера. Отношения любви — это зона ближайшего развития личности, прежде всего в аспекте формирования способности к самореализации и самоактуализации.

При в общем позитивной оценке кристаллизации, имеющей крайностью идеализацию образа партнера, необходимо учитывать и возможные негативные последствия этого процесса. Идеализация может стать причиной серьезных нарушений межличностных отношений и общения с партнером в том случае, когда идеализированный образ вступает в противоречие с реальными качествами партнера (т.е. выходит за пределы обозначенной выше зоны ближайшего развития) или когда кристаллизация не сопровождается реальной работой личности по самостроительству.

Интересную модель функционального развития любви применительно к подростковому и юношескому возрасту предлагает П.П. Блонский. Полемизируя с Фрейдом в вопросе об изначальной инфантильной сексуальности как фундаментальной характеристике развития личности, Блонский в своей блестящей работе «Очерки детской сексуальности» (1974) выделяет и прослеживает четыре основные стадии развития любви в онтогенезе, ставя в центр рассмотрения подростковый и юношеский возраст. На первой стадии впервые возникает потребность в эротической любви, обусловленная процессом полового созревания. Это время, окрашенное переживанием «томления», неудовлетворенности, одиночества, страха, тоски, апатии. Вторая стадия связана с любовной сенсибилизацией и осознанием потребности любить, началом поиска объекта любви. Интересно, что осознание потребности предшествует возникновению самого чувства. Задача влюбиться, полюбить выступает для подростка как значимая, подтверждающая его статус взрослого. Возникает повышенная чувствительность ко всему, что связано с любовью, нежностью, эротическим влечением. Начинаются интенсивные поиски объекта любви. Для этого периода характерны кратковременные увлечения, непостоянство, ветреность. Поиск объекта любви представляет собой ситуацию опробования новых отношений, их примеривания к себе, моделирования и проигрывания с различными партнерами, это взрослая «игра в любовь» методом проб и ошибок. Наконец, наступает третья стадия — стадия влюбленности. Осуществлен выбор объекта любви, и игра закончилась. На этой стадии образуется единство переживания сексуального влечения и любви. Интенсивность, яркость и серьезность чувств молодого человека достигают пика своего развития. На четвертой стадии происходит все большее сближение с объектом любви, устанавливаются все планы отношений, включая интимную физическую близость.

Проблема последующих стадий развития отношений любви имеет два возможных варианта решения. Сторонники первого исходят из бытийной сущности любви и рассматривают ее развитие как результат активной творческой работы личности, как искусство создания условий для личностного роста и самореализации каждого из партнеров (Фромм, Маслоу). Приверженцы второго варианта считают более вероятным сценарий развития любви от глубокой страстной влюбленности к охлаждению, привыканию, однообразию и, наконец, к возникновению негативных установок и раздражению в отношении партнера (В.И. Зацепин, СВ. Ковалев). Признавая вариативность и разнообразие развития любви в браке, И.М. Сеченов говорил о таких формах любви на поздних стадиях жизненного цикла, как платоническая любовь (минимальная представленность компонента страсти, эроса), любовь-обладание и любовь по привычке. Последняя форма любви, вероятно, представляет собой компенсаторное поведение, направленное на решение важной задачи в старости — сохранения стабильности мира на фоне утраты прежних физических и социальных возможностей.

§ 4. Искажения и нарушения чувства любви

Материнская, родительская любовь — первый вид любви, который познает человек. Дефицит и нарушения родительской любви, дисгармоничность детско-родительских отношений являются причиной искажений и нарушений развития способности человека любить сначала в детском возрасте — в форме нарушений привязанности, — а затем и во взрослом — собственно любви (Э. Фромм, К. Хорни, А. Маслоу, Дж. Боулби, Э. Эриксон, Й. Лангмейер, З. Матейчек).

В своей концепции развития невротической личности Хорни представляет механизм искажения развития потребности и способности человека любить. Она считает, что нарушения любви связаны с фрустрацией потребности ребенка в безопасности. Напомним о сходстве этой позиции с идеей Маслоу о том, что неудовлетворенность потребности в безопасности приводит к нарушению удовлетворения потребностей в любви и аффилиации. Ощущение безопасности формируется у ребенка в младенчестве и раннем детстве и зависит от качества родительского (материнского) ухода. Хорни вводит понятие «базальной тревожности» — экзистенциального переживания мира как всесильного, враждебного, агрессивного источника угрозы и переживания себя в этом враждебном мире — беспомощного, уязвимого, беззащитного, отверженного. В зависимости от степени удовлетворения потребности в безопасности в детском возрасте взрослый человек выбирает разные стратегии отношения к миру и социальному окружению:

• стратегию движения «к людям», проявляющуюся в уступчивости, конформности, высоком уровне потребности в аффилиации, повышенной потребности быть принятым, любимым;

• стратегию движения «от людей», выраженную в стремлении к изоляции, уходу, отказу от установления близких, интимных отношений;
• стратегию движения «против людей» — враждебность, конфронтацию, попытку подчинить себе партнера.

Зрелой любви здоровой личности Хорни противопоставляет «невротическую» потребность в любви и «невротическую» любовь. Невротическая потребность в любви — это преувеличенная потребность человека в эмоциональной привязанности, положительной оценке себя со стороны окружающих и повышенная чувствительность к фрустрации этих потребностей, проявляющаяся в непомерном страхе отвержения, реального или воображаемого.

Невротическая любовь, в отличие от любви здоровой личности, неразборчива, не насыщаема и навязчива. Неразборчивость невротической любви проявляется в том, что ее носителю хочется, чтобы его любили все. Зрелая любовь избирательна — здоровая личность ждет любви, уважения и признания лишь от тех людей, кого любит и ценит сама. Ненасыщаемость — ненасытность любви проявляется в том, что человеку постоянно требуются подтверждение своей значимости и исключительности для партнера, доказательства любви словом и (или) действием, в то время как «в норме» подтверждение сложившихся отношений и чувств партнеров, их своеобразное «озвучивание» становится необходимым лишь в нестабильных ситуациях неопределенности, при зарождении отношений любви или в ситуации кризиса отношений. Человек, требующий внимания партнера, оправдывает этой целью любые средства — провокации, вызов на скандал, выяснение отношений. Такую любовь характеризуют высокая степень ревности, навязчивость, стремление во что бы то ни стало сохранить свою исключительность для партнера по принципу «цель оправдывает средства»: в ход идут угрозы, шантаж, взывание к жалости, попытки «купить любовь» партнера. Действие защитных механизмов, нацеленных на уменьшение тревоги, связанной со страхом быть отвергнутым, в зависимости от стратегии, реализуемой невротической личностью, может иметь следствием стремление к власти, отрицание любви и изоляцию и эмоциональную дистанцированность от людей. Однако неадекватность указанных защит приводит лишь ко все большему возрастанию тревоги и чувствительности личности, к депривации потребности всегда, везде и всеми быть любимым.

Психологически адекватный путь удовлетворения потребности человека быть принятым людьми и признанным как личность лежит в сфере выбора жизненных целей, обеспечивающих возможности самореализации личности в профессиональной, социальной активности, в межличностных и семейных отношениях.

Искажения чувства любви связаны с детско-родительскими отношениями. По мнению Фромма [1990], патологические формы любви возникают в результате переноса невротической личностью на партнера ожиданий и чувств, связанных с фиксацией на образе отца или матери. Он выделял специфику влияния каждого из родителей на формирование способности любить и утверждал, что личность матери и отца, супружеские отношения по- разному влияют на способность детей любить и быть любимыми. Важнее в этом плане все-таки мать — она дает образец безусловной, принимающей любви. Если ребенок сталкивается с низким уровнем материнского принятия или даже отвержением, то в дальнейшем вероятность возникновения проблем установления эмоциональных связей в отношениях с супругом и собственными детьми резко возрастает. Низкий уровень принятия ребенка отцом, воплощающим социальные требования, ожидания и оценки ребенка, приводит к формированию чувства неполноценности, неуверенности, низкой социальной компетентности [Адлер, 1990]. Эмоциональная холодность и дистанцированность в супружеских отношениях даже при условии внешнего благополучия семьи и заботы родителей о ребенке создает дефицит переживания им чувства безопасности, рождает тревожность и лишает ребенка возможности наблюдать образец аффективно-положительных искренних отношений любви.

В случае нарушения детско-родительских отношений, согласно Фромму, можно наблюдать следующие виды отклонений в любви: любовь нарциссическую, невротическую, псевдолюбовь в формах сентиментальной (любовь-поклонение) или маниакальной (любовь-преследование) любви.

Нарциссическая, по сути эгоистическая, любовь является результатом неудовлетворенной потребности в материнском принятии. Человек предпочитает модус «брать» модусу «давать», быть любимым, но не любить самому. Отношения носят ярко выраженный потребительский характер.

Невротическая любовь (в узком смысле слова, поскольку все перечисленные виды любви, безусловно, относятся к невротической) представляет собой искажение отношений между партнерами вследствие проекции собственных проблем на партнера либо на детей, выступающих в таком случае лишь как средство достижения человеком собственных целей, инструментом разрешения его проблем.

Псевдолюбовь реализует «голод и отчаяние поклоняющегося». Отличительной особенностью любви-поклонения является, по сути, равнодушие к истинной личности предмета любви и к реальным отношениям с партнером. Любовь-поклонение строится в мире грез, фантазий и воображения, воплощая стратегию ухода и игнорирования реальности. Сентиментальная любовь «реализуется» или в прошлом, или в будущем («как все у нас было/будет хорошо»). Она культивирует идеализированный (искаженный) образ отношений. В этом случае значим Я и мои чувства, а личность партнера — всего лишь декорация, фон, на котором разворачиваются Наши Отношения в соответствии с предписанным невротической личностью сценарием.

Любовь-преследование, или маниакальная любовь, характеризуется одержимостью, страстной влюбленностью, навязчивостью и настойчивостью в достижении цели. Она наступает внезапно (обрушивается как лавина), отличается лабильностью, резкими перепадами чувств и отношений к партнеру, чередованием маниакальной и депрессивной фаз по принципу «из огня да в полымя», «горячо—холодно». Образ партнера и отношений с ним, как правило, не имеет ничего общего с действительностью. Его личность в этом случае тоже незначима, не выступает предметом внимания и интереса (такое отношение к партнеру близко подростковым увлечениям, когда важен сам факт, состояние влюбленности, а не ее объект). Предмет увлечения далек, недостижим и возведен на пьедестал, превращен в кумир. Любовь оторвана от реальности и направлена на создание замещающего фантазийного мира. Маниакальная любовь — это своего рода компенсаторная, защитная реакция на ненасыщаемую потребность в любви. Любовь- преследование легко оборачивается своей противоположностью, кумир низвергается с пьедестала, невротическая личность вновь переживает отвержение, повторяя травмирующую ситуацию отвержения родительского, и все повторяется по кругу.

В отличие от невротической зрелые формы любви характеризуются направленностью на познание личности партнера, разделением идентичности, образованием целостности «Мы» при сохранении автономии каждой личности. В начале отношений любви центром внимания человека выступает

«Я», и в партнере он ищет подтверждение своей идентичности и личностной ценности, затем предметом ориентировки и исследования становится партнер — «Ты», получающий в значимом личностном отношении подтверждение значимости своей личности, и, наконец, формируется «Мы».

В ряде исследований реализуется «аналитический» подход, состоящий в попытках анализа чувства любви путем разложения его на компоненты, различные сочетания которых образуют диапазон видов любви [Sternberg, 1988; Столин, 1986; Спиваковская, 1999; и др.].

Р. Стернберг предложил трехкомпонентную теорию любви. Графическую ее модель у него представляет треугольник, в котором каждая из вершин символизирует компонент любви. Первая вершина — интимность, чувство симпатии, связи и близости с любимым человеком, предполагающая близость чувств, интересов, ценностей и убеждений. Вторая вершина треугольника — страсть как эротическое, физическое, сексуальное влечение к партнеру. Третья — решение/обязательство. Решение означает выбор личности именно этого партнера в качестве предмета любви. Обязательство предполагает принятие личностью на себя обязательства любить и быть верным партнеру в долговременной перспективе. Указанные три компонента составляют чувство любви в различных пропорциях страсти, эротического влечения, близости, симпатии и обязательств, которое можно представить сообразным треугольником. В зависимости от соотношения всех компонентов можно говорить о различных видах любви. Совершенная любовь предполагает гармоничное сочетание всех трех компонентов: близости, страсти и обязательств. Романтическая определяется преобладанием близости, симпатии и страсти. Любовь-дружба выступает как сочетание близости и обязательств. Слепая любовь — это страсть, подкрепленная обязательствами. В случае доминирования лишь одного из компонентов, в соответствии с теорией Стернберга, мы наблюдаем страстную влюбленность (страсть), симпатию (интимность, близость) и пустую любовь (обязательства).

§ 5. Виды любви

И.С. Кон [1989] выделяет шесть видов любви:

• эротическую любовь (любовь-страсть), характеризующуюся высокой интенсивностью чувства, страстным стремлением к полному физическому контакту, обладанию, единению с партнером;

• гедонистическую любовь, выступающую как наслаждение, игра, флирт. Личность партнера здесь незначима, его роль инструментальна. Отношения неглубокие, непрочные, измена допускается, расставание с партнером легко и не оставляет в душе травмирующих переживаний;

• любовь-дружбу — спокойную, теплую и надежную. Основное внимание в отношениях любви-дружбы обращается на эмоциональную поддержку, эмпатию, познание партнера, взаимообогащение через духовное и личностное общение. Любовь-дружба основывается на равноправии и уважении друг друга. Здесь существует разумный баланс между стремлением отдать частицу своего Я и суметь принять то, что дает тебе партнер. Последнее выступает не меньшим благом и талантом любви, чем умение отдать;

• прагматическую любовь — любовь рассудочную, по расчету, любовь, реализующую модус «иметь». Важную роль в отношениях такой любви играют прагматические ценности (улучшение материальных условий существования, повышение статуса, получение каких-либо выгод, привилегий). Подобные отношения не отличаются глубиной чувств, интенсивностью и содержательностью межличностных контактов. В прагматической любви партнеры являются компаньонами по совместному предприятию и нуждаются друг в друге до тех пор, пока это предприятие является прибыльным. Как только источник благ и привилегий иссякает, отношения прерываются и бывшие партнеры устремляются на поиски более выгодного варианта;

• бескорыстную любовь — любовь-самоотдачу, альтруистическую любовь. В этом случае позиции партнеров несимметричны. Бескорыстно любящий стремится отдавать, ничего не желая брать взамен. Это материнская любовь в лучшем смысле слова. Однако в супружеских отношениях, в отличие от детско-родительских, отношениях потенциально равных партнеров, асимметричная самоотдача может привести к фактическому неравенству и, по сути, к лишению партнера возможности актуализировать себя в роли «дающего», ограничить возможности его личностного роста и самореализации. В таких случаях возникает опасность инвалидизации партнера, обесценивания его возможностей;

• любовь-манию — иррациональную любовь-одержимость, характеризующуюся стремлением к тотальному обладанию партнером. Личность партнера не выступает как самоценность и вне отношений вообще не рассматривается. Для этого вида любви характерна неуверенность, зависимость от поведения объекта влечения. При разочаровании образ партнера в восприятии резко меняется от «идола» до «полного ничтожества».

По мнению Кона, можно говорить о межполовых различиях в предпочтении того или иного вида любви: женщины более склонны к любви-дружбе, бескорыстной любви, а также прагматической, в то время как мужчины больше склонны к эротической и гедонистической любви. Маниакальная любовь является уделом невротической личности, а также часто наблюдается в подростковом и юношеском возрасте в период становления способности любить.

В.В. Столин при анализе эмоциональной связи в супружеских отношениях и А.С. Спиваковская в исследовании отношений детско-родительских исходят из трехкомпонентной структуры чувства любви, позволяющей создать типологию ее видов. Столин указывает, что при описании любви используются преимущественно два критерия-дихотомии: «любовь—ненависть» и «доминирование—подчинение». Однако такой способ описания позволяет выделить лишь три вида любви, далеко не исчерпывающих всего многообразия ее вариантов: гармоничная любовь (любовь-равноправие), «жертвенная любовь» (любовь-подчинение) и «деспотическая любовь» (любовь-доминирование).

Предложенная Столиным и Спиваковской трехмерная модель отношений любви включает три измерения: симпатия/антипатия, уважение/презрение, близость/дальность.

Исходя из предложенной модели можно вывести четыре типа любви (присутствуют отношения симпатии) и восемь типов супружеской позиции (здесь можно видеть как отношения симпатии, так и антипатии). Типы любви включают действенную, отстраненную любовь, любовь по типу действенной жалости и по типу снисходительного отстранения. Действенная любовь характеризуется симпатией, уважением и близостью. В поведении проявляется в общих интересах, интенсивном общении на различные темы, сотрудничестве и совместной деятельности, интимности и подлинной близости отношений. Отстраненная любовь сочетает симпатию и уважение к партнеру с определенной дистанцированностыо. Такое отношение возможно в случае значительной разницы в возрасте, социальном положении, образовании, что предполагает неравенство позиций и определенный разрыв в сфере интересов. Недостаточная близость может быть также обусловлена неудовлетворенностью сексуальными отношениями, что находит отражение в переживании чувства утраты любви. Любовь как действенная жалость выступает как симпатия и близость на фоне отсутствия уважения к партнеру. Примером таких отношений может быть мезальянс, объединяющий в брачном союзе партнеров с большой социальной и статусной дистанцией, или отношения в семье алкоголика, где, несмотря на открытое неуважение к пьющему мужу, супруга относится к нему с симпатией в форме жалости и готова к сохранению семьи во что бы то ни стало. Любовь по типу снисходительного отстранения основывается лишь на симпатии при дефиците уважения и большой межличностной дистанции. Как правило, это ситуация «разочарования» в супруге (любимом человеке), неудовлетворенности сложившимися отношениями. Часто в этом случае отношения строятся по принципу опеки, снисхождения к некомпетентности и неуспешности партнера.

Четыре остальных типа супружеских отношений объединяет отсутствие положительной эмоциональной связи. Если в супружеских отношениях сохранена близость, то семейные отношения поддерживаются, но уровень интенсивности конфликтов резко возрастает, они приобретают всеобъемлющий, затяжной, хронический характер. Если близость утрачена, то семья распадается, мера цивилизованности развода супругов в значительной степени определяется сохранением уважения друг к другу. #page#

§ 6. Социально-психологический подход к любви в контексте проблемы аттракции

Аттракция как симпатия к другому человеку является безусловным компонентом чувства любви [Гозман, 1987]. В рамках социально-психологического подхода изучались факторы, способствующие возникновению аттракции и выступающие как условия привлекательности партнера. Назовем некоторые из них.

Внешняя привлекательность. В зрелом возрасте становятся важны не только внешние физические данные, но и духовно-психологические, личностные качества. Идеал привлекательной внешности обусловлен как культурно-историческими, социальными условиями, так и субъективными критериями оценки. Внешняя привлекательность человека определяется не только оценкой его со стороны партнера, но в значительной степени и его собственной самооценкой. Если самооценка высока и адекватна или даже несколько превосходит уровень адекватности, то это находит отражение в таких особенностях поведения личности, как уверенность, доброжелательность, направленность на установление отношений и коммуникацию, способствующих большему самораскрытию партнеров.

Социальные характеристики — принадлежность к определенному социальному уровню, образование, статус, профессия, социальная успешность и т.д. Успешность и удачливость способствуют усилению аттракции, неудачников избегают.

Уровень развития коммуникативных способностей — способность к открытой коммуникации, к самораскрытию, искренности в пределах сохранения интимного личностного «пространства безопасности» партнеров (неприемлемость «душевного эксгибиционизма»), умение коммуницировать свои чувства, проявлять эмпатию в отношении партнера. Отсутствие коммуникативной компетентности резко негативно сказывается на аттракции.

Сходство установок, идей, взглядов, ценностей. Для успешного функционирования семьи особенно важны общность ценностей профессиональной деятельности, сходство взглядов на воспитание детей и родительство.

Предсказуемость, прогнозируемость поведения партнера, особенно в стрессовых, напряженных ситуациях, на основе знания его личностных свойств и стабильности его поведения в повторяющихся ситуациях. Непредсказуемость не отпугивает, но осложняет понимание намерений партнера и может привести к деструкции отношений. Предсказуемость не идентична рутинности и стереотипности поведения.

          Ситуативные факторы. К ним можно отнести следующие:

• регулярность контактов;
• возможность реализации совместной деятельности;
• оказание друг другу помощи (забота, помогающее поведение). Доказано, что уровень симпатии к партнеру у помогающего выше, чем у того, кому
• помощь оказывается. Иными словами, мы привязываемся к тому, кому мы больше помогаем. Напротив, известен феномен избегания человека, оказавшего нам значительную помощь. В супружеских отношениях не должно быть грубого дисбаланса в выполнении обязанностей и ролей. В интересах сохранения взаимной симпатии и привлекательности ни один из супругов не должен взваливать на себя все проблемы семьи и принимать на себя роль «палочки-выручалочки». Каждый член семьи ради стабилизации в ней эмоциональных связей должен быть готов и сам оказать помощь, и попросить о ней, и принять помощь от партнера.

Совместное переживание опасности, угрозы жизни. Этим фактором объясняется известный феномен повышения уровня сплоченности семьи при переживании кризисных, фрустрирующих ситуаций (вспомним пословицу о необходимости съесть пуд соли, чтобы узнать друг друга и установить истинно гармоничные отношения).

Фактор оценки со стороны партнера. Проявляется в том, что аттракция возникает при условии отсутствия значительного расхождения самооценки и оценки со стороны партнера.

В исследовании М.Н. Риди и др. [Reedy et al., 1982] предметом изучения стали изменения значимости аффективных и поведенческих компонентов, составляющих, по мнению авторов, отношения любви в период перехода от ранней к средней зрелости, пожилому возрасту и старости. К таким компонентам были отнесены эмоциональная безопасность, уважение, сексуальная интимность, коммуникация, игровое и помогающее поведение (взаимопомощь) и лояльность (терпимость). Было отмечено, что при наличии определенной стабильности можно говорить также об изменениях значимости каждого из компонентов на протяжении зрелых периодов онтогенеза. Например, при сохранении стабильности помогающего и игрового поведения наблюдалось возрастание значения эмоциональной безопасности и взаимной терпимости на фоне снижения роли, отводимой в отношениях между супругами уважению. Несколько снижалось значение общения. Значение сексуальной сферы плавно возрастало к середине жизненного цикла, а затем столь же плавно снижалось. Таким образом, на первом плане отношений любви между супругами на всех стадиях жизненного цикла оказывается аффективная составляющая любви — эмоциональная безопасность, сопереживание, симпатия, что в целом соответствует основному тезису семейной психологии и семейной психотерапии о том, что именно функция эмоционального взаимопонимания и сопереживания, психотерапевтическая функция являются системообразующими для современной семьи.

Подводя итоги, можно сделать следующие выводы:

• любовь представляет собой социокультурный, исторический феномен, имеющий историю своего развития;
• любовь имеет активно-деятельностную творческую природу, формируется в процессе жизни на основе интериоризации опыта детско-родительских отношений и присвоения социокультурного опыта, форм и «модусов» любви в контексте органического и полового созревания;
• любовь направлена на самореализацию личности, преодоление отчужденности и обретение единства и целостности; обеспечивает саморазвитие личности в исключительных, близких отношениях со значимым Другим;
• важным фактором возникновения нарушений способности любить является искажение детско-родительских отношений и, в первую очередь, отношений с близким взрослым на протяжении ранних стадий онтогенеза.

§ 7. Ролевая структура семьи

Основными параметрами ролевой структуры семьи являются характер главенства, определяющего систему отношений власти и подчинения, т.е. иерархическое строение семьи, и распределение ролей в соответствии с теми задачами, которые решает семья на данной стадии своего жизненного цикла.

Ролевая структура семьи в значительной степени определяется ведущими семейными ценностями, иерархия которых развивается на протяжении жизненного цикла семьи, отражая изменение значимости ее функций. Например, после рождения детей центральное место в семье занимает воспитательная функция, а ценность родительства становится ведущей. Сравнение приоритетности ценностей у молодоженов и лиц, вступающих в брак, обнаружило значимые различия: у лиц, вступающих в брак, ценности имеют четкую семейно-бытовую направленность, а у благополучных молодоженов наблюдается сбалансированность ценностей семейных и связанных с профессиональной деятельностью супругов [Олейник, 1986]. Семейные ценности регламентируют образ жизни семьи, распределение ролей и установление главенства.

Главенство в семье определяет ее иерархию и организацию функционирования, характер принятия решений, меру участия членов семьи в управлении ее жизнедеятельностью, отношения власти — доминирование и подчинение.

Авторитарная система отношений означает сосредоточение функций управления и принятия решений в руках одного члена семьи. Демократическая система отношений — равноправное участие всех членов семьи в управлении и принятии решений. Тенденцией развития современной семьи является переход от авторитарной к демократической системе отношений, что, в первую очередь, обусловлено становлением правового и экономического равноправия мужчин и женщин. Главенство может носить единоличный характер (персональное главенство) и быть совместным. В первом случае все или большинство наиболее значимых для семьи функций оказываются сосредоточены в руках одного человека. Такая форма главенства

вряд ли может быть эффективна с точки зрения теории управления, однако в кризисные периоды развития семейной системы единоличное главенство оказывается адекватным и полезным. В стабильные же периоды оптимальной формой руководства является совместное главенство. Оно бывает с разделением функций и без (эгалитарный вариант). Для определения формы главенства в семье приоритетны такие функции, как материальное обеспечение, планирование семейного бюджета, «психотерапевтическая» функция семьи, воспитание детей. Фактическое главенство зависит от распределения функций в семье и меры участия ее членов в решении проблем. Однако наряду с фактическим главенством существует и главенство формальное, т.е. приписываемое по определенным правилам. В случае расхождения фактического и формального главенства возникают конфликты, борьба за признание фактического руководства, за установление главенства одного из членов семьи. Традиционно формальное главенство приписывается мужу, в то время как фактическое в равной степени распределяется между мужем и женой. Краткое перечисление вариантов распределения власти в семье показывает всю сложность и многообразие внутрисемейных отношений, связанных с руководством и управлением семьей.

Отношения власти как доминирования — подчинения имеют и обратную сторону — принятие социальной ответственности главы семьи за ее благополучие и функционирование, что предполагает решение задач обеспечения безопасности семьи, определение ее целей и перспектив, координацию действий, направленных на достижение этих целей, создание психологической атмосферы уверенности и оптимизма в отношении прошлого, настоящего и будущего семьи.

Отношения доминирования — подчинения в семье могут быть охарактеризованы по следующим параметрам: кто именно доминирует в семье; основания (причины) доминирования; степень транзитивности отношений доминирования—подчинения; предполагает ли доминирование также и принятие ответственности доминирующим лицом [Дружинин, 1966]. В случае единоличного авторитарного главенства в семье может доминировать - отец (патриархальная семья), мать (матриархальная семья), ребенок (дето- центристская семья). В основе доминирования (применения власти) могут лежать авторитет и уважение к главе семьи, дань традициям и подчинение закону, признание компетентности лидера и делегирование ему права руководства и принятия решений, использование принуждения и насилия, «подкуп», лесть и манипуляция членами семьи. Под транзитивностью отношений доминирования — подчинения понимаются однонаправленность власти в иерархической структуре семьи и перенос отношений доминирования, осуществляемый фигурой, занимающей более высокую позицию в иерархической структуре семьи, на других ее членов, занимающих нижние ступени. Например, отец, являясь главой семьи, доминирует над матерью, мать — над ребенком, значит, и для ребенка отец также выступает властной фигурой, обладающей большими полномочиями и привилегиями, чем мать. Нетранзитивность предполагает более сложные отношения, в которых каждый член семьи занимает разную позицию по отношению к другим ее членам.

Роль— это нормативно одобряемая модель поведения, ожидаемая от человека, занимающего определенную социальную позицию и позицию в межличностных отношениях. Содержание роли и ее выполнение регулируются нормами, т.е. определенными выработанными и принятыми группой правилами, которым необходимо следовать для реализации совместной деятельности [Андреева, 1980]. Существуют правила, предписания, касающиеся как принятия ролей, так и их исполнения. Важны также контроль за выполнением роли и санкции, как внешние, так и внутренние, направленные на восстановление баланса семейной деятельности за счет определенного воздействия на члена семьи, не выполняющего свою роль. Степень принятия членом семьи своей семейной роли определяет эффективность ее выполнения и, как следствие, успешность функционирования семейной структуры в целом.

В ролевой структуре семьи выделяют план конвенциональных и план межличностных ролей.

Конвенциональные роли предписаны социокультурным окружением, стандартизованы, определяют постоянные права и обязанности членов семьи, представляя собой перечень форм поведения и способов их реализации, регулируемых правом, моралью, традициями. Межличностные роли индивидуализированы, определяются конкретным характером межличностных отношений в семье, кристаллизуя в себе уникальный опыт семейного межличностного общения.

Ролевая структура семьи обеспечивает эффективное ее функционирование и удовлетворение потребностей всех ее членов с учетом следующих требований:

• ролевая согласованность — требование непротиворечивости ролей, образующих целостную систему, как в отношении ролей, выполняемых одним человеком, так и семьей в целом;
• выполнение роли должно обеспечивать удовлетворение потребностей личности в рамках семьи;
• принятые роли должны соответствовать возможностям личности, нельзя допускать «ролевой перегрузки»;
• выполнение ролей должно обеспечивать удовлетворение потребностей всех членов семьи.

Конвенциональные роли могут быть классифицированы по различным основаниям. Типология семейных ролей в соответствии со статусом родственных отношений включает роли мужа, жены, родителей — матери и отца, детей — сына и дочери, сиблингов — брата и сестры, прародителей — бабушки и дедушки и пр. Подчеркнем, что набор прав и обязанностей в соответствии с родственным статусом определяется историческими, культурными, этническими особенностями семьи и значительно варьируется в зависимости от перечисленных факторов.

В основу классификации ролей Ф. Ная [Nye, 1976] положен функциональный принцип, позволяющий выделить следующий набор ролей: «кормилец» семьи, хозяин (хозяйка) дома, ответственный за уход и воспитание младенца, воспитатель детей, сексуальный партнер, «семейный психотерапевт», несущий ответственность за поддержание родственных связей, организатор досуга и развлечений (рекреационная функция семьи), организатор семейной субкультуры. При распределении конвенциональных ролей наблюдается полоролевая дифференциация, которая определяется особенностями представлений супругов о ролях мужчин и женщин в обществе и семье, особенностями полоролевой идентичности и реальным распределением ролей в семье между супругами [Алешина, Борисов, 1989]. Можно говорить о традиционной, обусловленной биологическим критерием распределения функций, антитрадиционной и равноправной полоролевой дифференциации. Традиционализация ролей в семье по тендерному принципу связана с рождением и воспитанием маленьких детей. В современной семье, тяготеющей к равноправному распределению ролей, полоролевая дифференциация достаточно подвижна и свободное изменение ролей супругов позволяет семье более эффективно решать свои проблемы.

Остановимся на характеристике функциональных ролей в семье. Роль «кормильца» соответствует выполнению функции обеспечения материального благополучия семьи. В традиционной семье эта роль принадлежит мужу. В Современной, как правило, работают оба супруга. Выполнение роли «кормильца» фактически предопределяет решение вопроса о власти и главенстве в семье.

Роль хозяина (хозяйки) дома реализует функцию организации и поддержания быта. В традиционной семье эта роль отводится жене. В эгалитарных семьях эти ролевые функции распределяются примерно поровну с учетом культурных стереотипов и представлений о роли мужчины и женщины в «поддержании семейного очага». Как правило, они совмещаются с ролью «министра финансов» семьи, ответственного за проектирование семейного бюджета и держателя кошелька. Традиционно такую роль играет жена, однако все чаще и чаще наблюдается тенденция совместного ее выполнения.

Роль ответственного за воспитание младенца выделяется из воспитательной функции семьи и выступает обособленно по причине теснейшего взаимодействия ребенка в младенческом возрасте с близким взрослым. Возможности выполнения родителем, принимающим на себя функцию воспитателя младенца, других функций крайне ограниченны. Традиционные нормы предписывают выполнение этой роли матери. В современной эгалитарной семье ее достаточно успешно выполняют отцы, однако нет, пожалуй, ни одной другой роли, где тенденция традиционализации распределения семейных ролей проявляла бы себя настолько сильно. Так, кормление грудью — биологически обусловленная функция матери; предпосылки синхронности взаимодействия матери и ребенка закладываются еще в период пренатального развития; наконец, опережающие темпы формирования материнской родительской позиции по сравнению с родительской позицией отца делают именно мать наиболее адекватной фигурой для формирования первой социальной потребности ребенка в контакте со взрослым и в привязанности.

Реализация роли воспитателя детей (более старшего возраста), предполагающая управление процессом социализации, морального развития, становления компетентности, как правило, осуществляется обоими родителями. Степень участия отца в процессе воспитания определяется следующими факторами:

• уровнем образования. Общая тенденция состоит в том, что чем выше уровень образования отца, тем более активен он в воспитании ребенка;
• полом ребенка. Считается, что отец уделяет больше внимания сыну, а мать — дочери, но если межличностные отношения родителей характеризуются любовью и нежностью, то уровень эмпатии и активность участия отца в воспитании дочери могут быть выше;
• возрастом ребенка. Чем старше ребенок, тем больше включен отец в процесс его воспитания, однако налицо преимущества более раннего включения отца в воспитание ребенка, проявляющиеся, по крайней мере, в трех направлениях. Во-первых, возрастает вероятность формирования безопасной привязанности в отношениях ребенка с отцом. Во-вторых, формирование отцовской родительской позиции осуществляется по типу возрастания компонентов безусловного принятия ребенка. В-третьих, благодаря совместной с матерью воспитательной деятельности возникает необходимая основа для выработки единой родительской позиции, помогающей избежать непоследовательности и противоречивости семейного типа воспитания.

Роль сексуального партнера включает проявление активности и инициативности в сексуальном поведении. Традиционно роль лидера в сексуальных отношениях отводится мужу, однако в последнее время ситуация выглядит далеко не так однозначно в связи с ростом активности женщин.

Роль «психотерапевта» обеспечивает удовлетворение потребностей членов семьи в эмоциональном взаимопонимании, поддержке, безопасности, ощущении личностной самоценности и является ключевой в современной семье. Традиционно она отводится женщине в силу признания ее большей эмоциональной чувствительности, однако в действительности дело обстоит так далеко не всегда. Муж в роли семейного «психотерапевта», как правило, укрепляет свою лидерскую позицию и реальное главенство в семье.

Перечисленные роли имеют скорее «внутренний» характер и не предполагают выхода за пределы границ семейной системы. Наряду с ними можно говорить и о семейных ролях, реализуемых в контексте более широкого социального окружения, осуществляющих посредническую функцию между семьей и социальной средой. К ним относятся роли ответственного за поддержание родственных связей, организатора досуга и семейной субкультуры.

Роль ответственного за поддержание родственных связей предполагает лидерство в организации общения с родными и близкими, участие в семейных ритуалах, церемониях, праздниках, осуществление необходимой материальной и психологической поддержки нуждающимся членам расширенной семьи социального контроля. Традиционно эту роль исполняла жена, сейчас нет четкого приоритета, принятие этой роли определяется характером родственных отношений и личностными особенностями членов семьи.

Роль организатора семейного досуга, реализующего рекреационную функцию семьи, направлена на планирование и проведение выходных дней и отпусков. Важность этой роли возрастает в современной ситуации дефицита межличностного общения в семье. Организация досуга способствует либо сплочению, либо деструкции семьи. Принятие и исполнение этой роли определяется личностными качествами супруга (активностью, компетентностью, организационными способностями).

Роль организатора, творца семейной субкультуры, своеобразного духовного лидера семьи, определяющего ее интересы, культурные запросы, увлечения, возникла относительно недавно и отвечает функции духовного общения и обеспечения условий для культурного роста членов семьи. Как правило, эту роль принимает на себя наиболее компетентный и заинтересованный член семьи. Исполнение ролей организатора семейного досуга и организатора семейной субкультуры достаточно часто совмещает один член семьи в силу их содержательной близости. Семейная культура включает ритуалы и обряды жизненного цикла, сопровождающие основные семейные события (помолвка, свадьба, рождение детей, похороны и пр.). Семейная праздничная культура — новогодние обряды, празднование дней рождения, юбилеев, других знаменательных дат семейного календаря — имеет ритуально-игровой характер, определяет историю семьи, выполняя функцию ее интеграции и укрепления сплоченности, обеспечивает формирование ее самосознания. Семейный этикет регламентирует поведение членов семьи, задает его нормативность. Особенность его — в сочетании свободы поведения («фамильярности») и высокой устойчивости моделей поведения, обеспечивающих возможность предвосхищения поведения членов семьи и согласованность их действий без жестких ограничений [Разумова, 2000].

Межличностные роли определяют характер межличностного взаимодействия, включая роли покровителя, опекуна, опекаемого, друга, сексуального партнера.

Типичной проблемой ролевой структуры современной семьи, где оба супруга работают, является ролевая перегруженность и дилемма идентичности работающей женщины. Сущность такого ролевого конфликта в несовместимости ролевых ожиданий и невозможности выполнения субъектом, занимающим определенный социальный статус, предписанных и принятых им ролей. Причина возникновения ролевого конфликта работающей женщины связана с невозможностью успешного выполнения ею большого количества ролей — семейных и профессиональных — в силу противоречивости, предъявляемых к ним требований; отсутствием необходимых физических ресурсов для полноценного выполнения ролей; чрезмерностью требований к выполнению ролей, устанавливаемых самой женщиной [Алешина, 1989; Гаврилица, 1998]. В патриархальной культуре женщине всегда приписывали роли «домохозяйки» и «хранительницы домашнего очага». Эти нормативные роли до сих пор признаются как типичные для женщин, определяющие их женственность и тендерную роль, в конечном счете их идентичность. Достаточно часто профессиональная деятельность женщины рассматривается как «смещение» ее предназначения на незначимые цели, потому что разделение труда между полами в семье якобы оправдывается большей приспособленностью женщин к заботе о других, к материнству, к уходу за детьми и их воспитанию, к заботе о других (Т. Парсонс). Противоречивое отношение к участию женщин в семейной и профессиональной сферах ныне обусловлена «двойным стандартом приоритетов». С одной стороны, производственная активность слабого пола — необходимое условие жизнедеятельности и социального прогресса общества, а с другой — высшим предназначением женщины и, соответственно, ядром ее идентичности провозглашаются дом, дети, забота о семье. Однако чрезмерная эмоциональная и деятельностная фиксация на карьере или семье приводит к эмоционально-личностным нарушениям. «Захваченность» карьерным ростом чревата эмоциональным обеднением, отсутствием личной жизни, а погруженность в семейные проблемы ограничивает возможности творческой самореализации, приводит к зависимости и социальной изоляции.

Показателями ролевого конфликта являются отсутствие одобрения и поддержки работы жены со стороны мужа, неуважительное отношение к ее профессиональной деятельности; чувство вины перед семьей, испытываемое работающей женщиной; ощущение раздвоенности между семьей и работой, переживание острой нехватки времени. Показано, что особенности мотивации профессиональной деятельности женщины влияют на характер протекания такого конфликта. Если доминирующим является мотив обеспечения материального благополучия семьи, то ролевая напряженность возрастает, а если — социального признания, успеха, достижений, то ролевая конфликтность и уровень внутренней напряженности снижаются. Особенно резко возрастает фрустрированность, когда женщине не удается успешно, с ее точки зрения, реализовать позицию матери, а приоритет ценности материнства у нее достаточно высок [Гаврилица, 1998]. В то же время данные исследования условий и факторов психического здоровья женщины свидетельствуют о большей благополучности работающих женщин. Это объясняется тем, что, согласно теории аккумулирования ролей, расширение набора ролей, выполняемых субъектом, и сфер его самореализации приводит не только к росту напряженности, но и к формированию более высокой толерантности к неудачам и жизненным невзгодам. Неуспех в одной области самореализации может быть с лихвой компенсирован успехом в другой. Кроме того, работающая женщина получает возможность более полно контролировать свою жизнь, автономию и самостоятельность, что в итоге находит отражение в большей ее удовлетворенности семейной жизнью.

Можно выделить три основные стратегии разрешения ролевого конфликта работающей женщины, различающиеся в зависимости от степени активности самой женщины в ситуации, вызывающей фрустрацию. Первая стратегия состоит в изменении социально-экономических условий жизни женщины, вторая — в осуществлении структурных изменений семьи, которые позволили бы женщине успешно сочетать семейную роль с профессиональной. Третья стратегия направлена на изменение установок и ценностных ориентации женщины через разрешение ценностно-смыслового конфликта и построение собственной иерархии социальных ролей. Если женщина осуществляет осознанный выбор той или иной сферы самореализации — профессиональной или семейной — и оценивает свою деятельность в этой сфере как успешную, то происходит снижение ролевого конфликта. Если ее ценностный выбор в пользу семейной или профессиональной сферы так и не осуществляется, то сначала происходит утрата интереса к работе, затем — стремление уделять больше внимания себе и семье и, наконец, отказ от профессиональных ролей в пользу семейных. В исследовании О. А. Гаврилицы [1998] было также показано, что психологический пол женщины, а именно степень выраженности маскулинности или фемининности, в значительной степени обусловливает разрешение ролевого конфликта. Сильная выраженность маскулинных или фемининных полоролевых качеств облегчает выбор профессиональной или семейной сферы и способствует более успешной адаптации к ней. #page#

Принятие ролей осуществляется в соответствии с социокультурными нормами и стандартами, определяющими критерии оценки успешности выполнения ролей. Ролевое поведение характеризуется степенью идентификации исполнителя с ролью, т.е. степенью принятия ответственности за выполнение роли, ролевой компетентностью, сформированностью мотивационного и операционно-технического компонентов ролевого поведения; конфликтностью роли, т.е. противоречивостью в сознании человека поведенческих моделей, необходимых для реализации роли [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999; Алешина, 1994]. Значительное влияние на ролевое поведение оказывает фактор родительской семьи каждого из супругов. Можно выделить два возможных типа воздействия этого фактора на принятие и исполнение роли: 1) повторение (воспроизведение) в собственной семье характера распределения семейных ролей и исполнение усвоенных ролей в той форме, в какой они исполнялись в родительской семье; 2) отвержение семейного уклада родительской семьи. Одной из причин отвержения может стать неблагополучие детско-родительских отношений в семье одного из супругов.

Принятие семейных ролей в значительной мере определяется также влиянием особенностей мотивационно-потребностной и ценностно-смысловой сфер членов семьи, а также личностных их особенностей, например зависимости/автономии в принятии решений.

Серьезным фактором, в значительной мере определяющим характер принятия межличностных ролей в семье, являются сиблинговые взаимоотношения в собственной семье супругов. Модель отношений с братьями и сестрами, позиция в этих отношениях с легкостью переносится на собственного супруга и детей, определяет претензии на лидерство, отношение к вопросу о власти, сотрудничестве, кооперации, соревновательности.

Репертуар усвоенных в детстве и подростковом возрасте межличностных ролей и опыт их исполнения переносится супругами в свою семейную жизнь, определяет характер межличностного взаимодействия [ЧерниковД998].

Можно выделить несколько вариантов сочетания ролевых ожиданий в зависимости от сиблинговых позиций:

• комплементарный брак — взаимодополняющие сиблинговые позиции супругов. Например, позиции старшего и младшего ребенка. В случае комплементарности наблюдается наиболее благоприятный вариант формирования ролевой структуры: есть взаимодополняющие ожидания, готовые стереотипы межличностных ролей и опыт их исполнения;
• частично комплементарный брак — частичное совпадение сиблинговых позиций супругов. Например, позиции среднего и старшего ребенка лишь частично оправдывают ожидания супругов в отношении межличностного взаимодействия;
• некомплементарный брак — тождественность сиблинговых позиций супругов, ведущая к конкуренции в борьбе за присвоение одной и той же межличностной роли.

Естественно, не существует жесткой зависимости формирования межличностных ролей и взаимодействия в семье от степени комплементарности сиблинговых позиций, хотя такое влияние несомненно. Длина и легкость пути к взаимопониманию определяются скорее личностными особенностями супругов. Степень комплементарности по-разному определяет характер межличностных ролей и показатель удовлетворенности браком на разных стадиях супружества. Чем моложе семья, тем сильнее выражено это влияние.

Впрочем, не только конфликтное сочетание межличностных ролей, но и сами роли могут оказывать психотравмирующее воздействие как на их исполнителя, так и на остальных членов семьи и семью в целом. Патологизирующие роли (X. Рихтер) в зависимости от их субъекта могут быть индивидуальными и семейными. Причины семейных патологизирующих ролей лежат в области нарушений в системе «семья — социальное окружение». Феномен патологизирующих ролей является показателем дисфункции семьи как целостной системы. К индивидуальным патологизирующим ролям относят роли вроде «семейный козел отпущения», «позор семьи», «любимчик», «бэби», «больной член семьи» и т.п. Исполнитель роли «козел отпущения» является чем-то вроде «громоотвода», служит мишенью для эмоционального отреагирования остальных членов семьи. Достаточно часто он спокойно относится к эмоциональным реакциям домочадцев и принимает эту роль, осознавая ее положительный эффект. «Позор семьи» выступает в качестве своеобразного экрана, на который «проецируются» остальные члены семьи, он признается семьей или отдельными ее членами виновником всех несчастий и, как правило, эту роль отвергает. «Любимчик» является как бы посредником между конфликтующими членами семьи, носителем эмоционального начала, объединяющего семью, и тем самым препятствует открытому решению проблемы. «Бэби» — вечное дитя независимо от возраста, ему прощаются все проступки и прегрешения, его роль — быть подтверждением достоинств остальных членов семьи, а также основой ее сплоченности в его опеке. Равно как и «больной член семьи» — основа для ухода от реально существующих проблем и объединения в заботе о «страдальце».

К патологизирующим семейным ролям, обусловленным нарушением связей семьи с социальным окружением, относят роли «семья-театр», «семья-крепость», «семья-санаторий» и др. Например, в «семье-крепости» превалируют враждебное отношение к социальному окружению, стремление к изоляции, социальному дистанцированию, агрессивные формы реагирования. «Семья-театр» как бы живет на сцене, выставляя напоказ заботу, ласку, взаимопонимание, оставаясь при этом «глухой» к потребностям и интересам своих членов в реальной жизни.

Генезис и функционирование патологизирующих ролей определяются действием защитных механизмов, обусловленных личностными проблемами каждого из членов семьи, а также нарушением функционирования семьи в целом.

В основе патологизирующих ролей лежат нарушения представлений членов семьи друг о друге, о себе и семье в целом — феномен «семейных мифов» [Ferreira, 1966; Мишина, 1983; Эйдемиллер, Юстицкис, 1999].

§ 8. Семейное самосознание

Следует различать объективную картину жизни семьи и ее внутреннюю картину — совокупность субъективных образов семьи у ее членов. Т.М. Мишина ввела понятие «образ семьи», или образ «Мы», — своеобразное семейное самосознание, важнейшей функцией которого является регуляция поведения семьи на основе согласования позиций отдельных ее членов.

Семейное самосознание - согласованный образ семьи, разделяемые всеми ее членами представления о ценностях семьи, ее статусе, образе жизни, ролях, главенстве, нормах и правилах взаимодействия.

Важнейшим компонентом семейного самосознания является семейная судьба. Можно говорить о двух основных значениях этого понятия. В первом случае речь идет об общей судьбе рода, семьи как единого субъекта. Каждый член семьи мыслит свои жизненные планы и выстраивает свою судьбу в контексте жизненных целей и судьбы семьи как единого целого. Во втором — о семейной судьбе как разделенном представлении членов семьи о сходстве персональных судеб и жизненного пути родственников, их согласованности в пределах родственной сферы [Разумова, 2001]. Сходство судеб выступает как повторяемость обстоятельств и особенностей наиболее важных семейных событий: знакомства будущих супругов, возраста и обстоятельств заключения брака, продолжительности жизни, болезней, времени рождений, дат смерти и др. Наиболее часто воспроизводимый сценарий общности семейной судьбы — это «несчастливая женская судьба», в которой дочери повторяют материнскую судьбу. Анализ рассказов о семейной судьбе позволяет усмотреть в них не только объективное сходство, но и стремление интерпретировать членами семьи близкие события семейной жизни как сходные, закономерно повторяющиеся, несущие в себе скрытое мистическое значение.

Семейный «календарь» выполняет функцию фиксации дат или периодов повторяющихся событий — дней рождений, бракосочетаний, смертей, интервалов между значимыми семейными событиями. В случае, когда совпадают даты двух или нескольких равно эмоционально окрашенных событий — например, дня рождения или бракосочетания, — это число становится «семейным днем», считается членами семьи приносящим удачу. Повторяемость смертей рассматривается как рок, к определенной дате приближаются с тревожным ожиданием, стремятся избегать сходных с трагическим семейным событием обстоятельств, чтобы «отвратить несчастье». В семье часто происходит мифологизация совпадения дат смертей и рождений. Основой такой мифологизации является неосознанное представление о том, что новый родственник вытесняет/приходит на смену старому и получает свою «долю» семейной жизненной энергии и пространства [Байбурин, 1993]. Следствием мифа становится рождение установки на поиск и преувеличение сходства родственников и тем самым неосознанное подкрепление повторяемости судеб за счет создания объективных условий генезиса сходных черт.

Еще один важный компонент семейного самосознания — семейная история. Она воплощена в семейной родословной, семейной автобиографии, семейных реликвиях, фотографиях, семейном имени.

Семейная автобиография включает рассказы о создании и распаде семьи, которые создаются и транслируются в контексте эталонных идей и представлений об идеальном супружеском союзе. Основными темами таких рассказов становятся идеи предназначенности брачных партнеров друг другу, предопределенности их союза («от судьбы не уйдешь», «сердцу не прикажешь») в силу сходства или судьбы, высшей мистической силы; описание первой встречи и своеобразного «узнавания» суженого взглядом, случайным физическим контактом, любви с первого взгляда; история несогласия и сопротивления родителей браку; ухаживание как цепь «испытаний», которые должен пройти каждый из партнеров, чтобы доказать свою «истинность» как единственно возможного супруга, предназначенного «свыше»; преодоление внешних трудностей, разлук, расстояний; воспоминания о свадьбе, рождении и смерти [Разумова, 2002].

Семейные реликвии — это предметы, длительное время сохраняющиеся в семье и передаваемые по наследству, почитаемые семьей и несущие на себе символическое отражение истории семьи и рода. Выделяют два вида реликвий: 1) предметы-символы, создаваемые для выполнения функций освящения истории рода и объединения членов семьи; 2) предметы, изначально имеющие обрядовое или эстетическое значение. Круг реликвий достаточно широк. Это могут быть иконы, обручальные кольца как символ бракосочетания, украшения; предметы, связанные с рождением, памятными датами (бирки из роддома, первый молочный зуб, подарки к юбилею); предметы, связанные с домом, семейной трапезой как ритуалом объединения людей (серебряные ложки, «фамильный» фарфор); часы, природные предметы (засушенные цветы, горсть земли, камни) и предметы, сделанные собственными руками. Часто реликвия имеет особую историю, «вписанную» в историю семьи. Реликвии могут быть исключенными из бытового использования, а могут по-прежнему хранить свою предметно-орудийную функцию. Например, чашкой-реликвией могут пользоваться по назначению, а могут хранить в шкафу за стеклом на видном месте. Реликвия рассматривается семьей как талисман, приносящий счастье и оберегающий от неудач. Этим, например, объясняется существующий в обществе запрет на продажу и утрату реликвий. Психотехническое значение действия передачи реликвий «по наследству», из рук в руки состоит в укреплении семьи и утверждении особой роли человека, получающего семейную реликвию, — роли ответственного за благополучие семьи, продолжателя и хранителя ее истории и традиций. По мере взросления детей их знакомят не только с самой реликвией, но и с тем знанием — семейным преданием, которое раскрывает историю семьи через символическое значение предмета-реликвии. Передача реликвий имеет ритуализированный характер (дарение, устное или письменное завещание) и смысл инициации члена семьи, получающего дар, во взрослость, признание его автономии и одновременно связи с семьей. Реликвии могут являться предметом семейной гордости, подтверждать статус семьи, ее достижения и уникальность, социальное признание и, таким образом, укреплять чувство семейной идентичности. Могут они также символизировать семейную тайну и в силу этого утаиваться от детей и других «непосвященных» членов семьи.

Семейные фотографии и семейный альбом обеспечивают единство истории рода, четко структурируют временную ретроспективу. Фотографирование позволяет запечатлеть моменты счастья, положительного эмоционального состояния, наиболее значимых жизненных, мемориальных событий семейной жизни. Групповой семейный снимок, по сути, есть воспроизведение «идеального» образа семьи, где пространственное расположение, одежда, позы, жесты, мимика участников группового фото, предметы интерьера четко выверены в соответствии с этим образом. Вот почему анализ семейных фотографий и создание «семейного портрета» стали излюбленными техниками проведения семейного консультирования и семейной психотерапии. С их помощью можно воссоздать, объективировать и сделать предметом рефлексии историю семьи и межличностных отношений в ней. Обычай носить с собой фотографии членов семьи также раскрывает семейному консультанту особенности эмоциональных привязанностей и симпатий консультируемых, приоритетность и значимость в их семейных отношениях.

«Семейное имя» как наречение детей именами покойных или здравствующих родственников из поколения в поколение также выполняет функцию стабилизации семьи и рода. Имена, передаваемые «по наследству», имянаречение «в честь» уважаемого и любимого родственника отражают стремление закрепить в роду «фамильные» черты, накрепко ассоциированные с определенным именем, подтвердить близость и единство членов семьи, общность рода и связь поколений. Мифологизация семейного имени выступает в форме запрета на то, чтобы давать одинаковые имена здравствующим родственникам, «удвоение» имен будто бы может привести к смерти, поскольку один из родственников должен «уступить дорогу» другому [Разумова, 2001].

В случае гармоничного развития семьи формируется адекватный образ «Мы», отражающий характер супружеских отношений, согласованное ролевое поведение и стиль жизни семьи. Источником формирования образа «Мы» является совместная деятельность и внутрисемейное общение. В случае возникновения дисфункции семьи и нарушений межличностной коммуникации актуализируются механизмы защиты и формируется неадекватный образ «Мы» — так называемые семейные мифы, выполняющие функцию регуляции отношений в дисфункциональной семье.

Семейное самосознание как неосознаваемое единство представлений о семье является причиной известного феномена сбывшихся предчувствий главных событий в семье (смертей, несчастных случаев, болезней, свадеб близких родственников и т.д.) или общих сновидений. Психологическое содержание предчувствия — ориентировка в ситуации пространственно-временных разрывов общения между членами семьи [Новик, 1994]. Синхронизация ориентировки «героя произошедшего события» и члена семьи, предчувствовавшего это событие, становится возможной именно на основе согласованности взглядов на семью, правила и сценарии семейного функционирования.

Искаженный образ «Мы» включает кредо семьи — ее принципы и ценности; ожидания в отношении ролевого поведения каждого из ее членов; субъективный образ семьи (может не совпадать с объективной картиной ее жизни). На формирование семейных мифов оказывают влияние «наивно-психологические теории», неадекватные способы каузальной атрибуции [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999], селективность и предвзятость отбора информации, преувеличение, сверхгенерализация, дихотомия мышления и т.д. В основе неэффективности наивно-психологических теорий в объяснении динамики внутрисемейных взаимодействий лежат низкая степень коммуникативной компетентности, использование житейских понятий и моделей для описания поведения партнера. Селективность отбора информации (предвзятость) и сверхгенерализация приводят к формированию неадекватного образа члена семьи и искаженному восприятию семейной системы в целом. Например, родители могут принимать как должное хорошую учебу и ответственное выполнение домашних заданий ребенком, а случайно полученная «двойка» или невыполненное домашнее задание воспринимается ими как типичное поведение — и складывается миф о «безответственном лодыре и лентяе».

Т.М. Мишина [1983] выделяет некоторые защитные механизмы, используемые семьей при создании семейных мифов и патологизирующих ролей. К ним, в частности, относятся:

• проекция как проецирование на социальное окружение или на другого члена семьи отвергаемых в себе потребностей, мотивов, влечений, представлений. Например, если доминирующим эмоциональным фоном семьи является переживание отсутствия чувства безопасности и базового доверия к миру, что вступает в противоречие с Я-концепцией, приписывающей Я открытость, доверие, доброжелательность, то механизм проекции приведет к формированию враждебного отношения к социальному окружению, к сплочению семьи на основе единства намерений противостоять внешней агрессии — и образуется так называемая «семья-крепость»;
• расщепление как вытеснение и подавление одним из супругов своих отвергаемых личностных качеств в сочетании с культивированием их в партнере. Например, жена, осуждающая и подавляющая в себе агрессивность, недоброжелательность в отношении мужа, провоцирует его на агрессивное поведение в ситуации конфликта, в результате чего рождается семейный миф об идеальной терпимой жене — «мученице, несущей свой крест» и муже-злодее.

Сочетание использования различных защитных механизмов создает разнообразие мифов.

Обязательным компонентом консультативной работы с семьей должно стать изучение особенностей образа «Мы». В случае искажения представлений членов семьи о себе, друг друге и о семье в целом семейные мифы должны стать мишенью психокоррекционных воздействий.

§ 9. Особенности межличностной коммуникации в семье. Нарушения общения

Межличностная коммуникация в семье отвечает задачам обмена информацией, согласования усилий и выполнения ролей в совместной деятельности, установления и развития межличностных отношений, познания партнера и самопознания [Андреева, 1980; Лисина, 1986; Петровская, 1987]. Особенностью межличностной коммуникации в семье является высокая эмоциональная насыщенность и интенсивность общения.

          Структура коммуникативного акта включает следующие звенья:

• возникновение потребности и мотивов общения;
• определение задач коммуникации (информационно-познавательная, задачи воздействия на поведение и деятельность партнера, подтверждения или изменения характера межличностных отношений, предоставления обратной связи партнеру о его личностных характеристиках и своем отношении к нему, получения обратной связи от партнера о себе и его отношении к себе);
• передача информации, включая выбор определенного содержания (что хочу сказать) и выбор способа кодирования (как хочу сказать) с учетом задач коммуникации;
• получение информации партнером, включая процессы декодирования содержания, реконструкции намерений и мотивов партнера по коммуникации;
• анализ полученной информации и принятие решения о содержании ответного акта коммуникации;
• передача информации, включая выбор определенного содержания (что хочу сказать) и выбор способа кодирования (как хочу сказать) с учетом задач коммуникации и т.д.

Процесс межличностной коммуникации опосредуется системой образов, выполняющих важную регулирующую и ориентирующую функцию. Указанная система включает образы: «Я», «Другой моими глазами», «Я глазами другого», «Наши отношения», «Наши отношения для другого» и «Наши отношения для меня глазами другого». Эмоциональная насыщенность указанных образов приводит к перегрузке коммуникационного канала и возрастанию вероятности нарушений межличностной коммуникации в случае искажения или недостаточной адекватности хотя бы одного из них.

В работах Л.А. Петровской, Г.М. Андреевой, Э.Г. Эйдемиллера, К. Вацлавика, В. Сатир, К. Роджерса, Т. Гордона выделены условия эффективного межличностного общения в семье, включающие как общие принципы организации успешной коммуникации, так и специфические нормы и правила, устанавливаемые применительно к семье:

• открытость коммуникации;
• высокая активность коммуникации, обеспечивающая интенсивное обсуждение значимых для членов семьи проблем. Регламент семейной жизни должен предусматривать специальное время и создание ритуалов для возможности такого обсуждения — вечернее совместное чаепитие, разговор с детьми перед сном и т.д.;
• необходимая степень самораскрытия в процессе общения, конгруэнтность общения;
• согласованность представлений о семейном укладе, общность семейных ценностей, адекватность семейного самосознания, согласованная целостность системы «Мы»;
• точность невербальной коммуникации, непротиворечивость вербальных и невербальных сообщений;
• сенситивность к высказываниям партнера, использование техники активного слушания («Ты-сообщений») с обратной связью;
• безоценочность и эмпатическое принятие партнера как условие позитивного развития эмоциональных отношений в семье, создания атмосферы психологической безопасности и гармонизации образа Я партнера;
• проявление любви, взаимной эмпатии и поддержки, уважения партнера, что особенно важно в кризисных периодах жизненного цикла семьи и при возникновении стрессовых, фрустрирующих и проблемных ситуаций;
• формирование семейного языка — определенных, согласованных и легко узнаваемых семейных символов, традиций, норм. Семейный словарь включает особые имена, прозвища, символы значимых событий (годовщины знакомства, первого свидания, объяснения и пр.), шутки, остроты, дразнилки, «приколы», семейные рассказы. Существует согласованный язык взглядов, мимики, жестов, поз. Семейные реликвии — предметы, связанные с определенными «знаковыми» событиями семьи, — также выполняют важную функцию стабилизации семейного общения, взаимодействия и формирования семейного самосознания, задающего нормативность жизни семьи.

Нарушения межличностного общения — одна из наиболее актуальных проблем семейного функционирования. Можно выделить следующие виды нарушений межличностной коммуникации в семье: 1) противоречивость вербальной и невербальной коммуникации; 2) возникновение коммуникационных барьеров; 3) манипулирование партнером в процессе коммуникации, злоупотребление управлением коммуникацией (Э. Берн); 4) нарушение и искажение передачи чувств (В. Сатир); 5) «отклоненная» коммуникация; 6) парадоксальная коммуникация; 7) «замаскированная» коммуникация — мистификация (Р. Лэнг); 8) борьба за коммуникационный канал. #page#

Трудности в общении часто возникают из-за низкой коммуникативной компетентности супругов и использования ими высказываний типа коммуникационных барьеров, затрудняющих процесс эффективного общения. Типы неэффективных высказываний включают: приказания, прямое инструктирование; предостережения, угрозы; нотации, морализаторство; советы и разъяснения; логическую аргументацию; прямую негативную оценку; высмеивание, навешивание ярлыков; похвалу; интерпретацию поведения, постановку диагноза; расследование, допрос; утешение, успокаивание; отвлечение внимания, уход от проблемы [Гордон, 1997]. Причинами нарушения межличностного общения в семье также выступают перегруженность информационного канала и требование учета системы опосредующих образов, неадекватность самих опосредующих образов, личностные особенности супругов.

Если трудности общения приобретают хронический характер, возникает так называемая «коммуникационная проблема» [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999], связанная с существованием актуальной потребности одного из членов семьи в помощи или содействии партнера и неадекватностью способа передачи информации. Э.Г. Эйдемиллер выделяет три этапа развития коммуникационной проблемы: информационно-дефицитный, этап замещающе-искаженного коммуницирования и поведенчески-коммуникационный. В супружеских отношениях достаточно часто дефицитной информацией, т.е. информацией, передача которой оказывается затруднена, является просьба о подтверждении любви, обращение за эмоциональной поддержкой и сопереживанием. Например, муж испытывает потребность в выражении любви, поддержки со стороны жены, однако обращение с подобной просьбой не согласуется с его представлениями о маскулинности и о себе как сильной личности. На первом, информационно-дефицитном этапе реальная коммуникация заменяется воображаемой, частично невербальной — поведение мужа представляет собой молчание, «сверлящий» и умоляющий взгляд вслед уходящей жене, мысленные призывы. На следующем этапе происходит замещение и искажение информации, поскольку непосредственное выражение супругом своих потребностей диссонирует с его ожиданиями и предписанным сценарием ролевого поведения («когда приходится, быть сильным, а хочется быть слабым…»). Например, муж, вместо того чтобы сказать: «Побудь со мной, мне не хватает твоего внимания, и вообще я сегодня устал и чувствую себя жалким», говорит: «Что-то я плохо себя чувствую…» Жена, бросая все, мчится в аптеку и, возвращаясь, обнаруживает «тяжелобольного», почти умирающего полчаса назад мужа развалившимся в кресле перед телевизором. Скандал. Наконец, на поведенческом этапе начинается манипулирование партнером с целью заставить его делать то, что желает носитель «дефицитной информации». В нашем случае муж использует любые средства для того, чтобы заставить жену все время проводить дома рядом с ним (упреки, использование мнения родственников в целях давления и пр.). Отношения катастрофически ухудшаются, наблюдается потеря взаимного доверия, эскалация конфликта. Исходная потребность так и не удовлетворена, более того, шансов на эмоциональную поддержку и взаимопонимание уже почти не осталось.

«Отклоненная» коммуникация представляет собой односторонний процесс, в котором один из партнеров, по сути, занимает позицию изоляции и молчаливого отказа от коммуникации. Внешне такая коммуникация выступает как монолог вместо диалога, в общении партнеров отсутствует зрительный контакт. Блестящей иллюстрацией отклоненной коммуникации может стать картина совместного ужина, изображенного на картине В. Ван Гога «Едоки картофеля». Вечер, крестьяне собрались за столом за скудным ужином. Казалось бы, совместная трапеза объединяет, едоки вроде глядят друг на друга, однако продолжение линии взора легко обнаруживает, что на самом деле ни один из них не смотрит на сотрапезника, взгляд каждого из них устремлен в никуда — коммуникация разорвана!

Парадоксальная коммуникация представляет собой передачу по коммуникационному каналу одновременно двух взаимоисключающих сообщений, каждое из которых должно быть воспринято партнером как истинное [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999]. Противоречивое сообщение подкрепляется еще и запретом его замечать или комментировать. Например, супруг, вернувшись домой, застает заплаканную жену и встревоженно спрашивает: «Что случилось?». Следует ответ со слезами на глазах: «Все в порядке, у меня все хорошо!»

«Замаскированная» коммуникация, или мистификация, часто используется супругами в условиях актуального или хронического семейного конфликта и представляет собой маскирование и затушевывание противоречий и конфликтов в отношениях с целью сохранить статус-кво, не объективировать конфликтную ситуацию. Мистификация состоит в том, что один член семьи отвергает адекватную интерпретацию семейной ситуации, своих чувств и переживаний, предлагаемую партнером.

Борьба за коммуникационный канал выступает как попытка одного из членов семьи установить безусловное доминирование и главенство над партнером в форме стремления сохранить за собой «последнее слово», утвердить первенство и создать ощущение, что именно ему принадлежит право на решение всех семейных проблем независимо от их ранга. В основе подобного нарушения межличностной коммуникации лежит неразрешенная проблема главенства в семье.

Межличностное общение в семье является ключевым моментом ее жизнедеятельности, определяет эффективность ее функционирования и ресурсы роста и развития. Наиболее перспективным направлением работы с дисгармоничной семьей признается оптимизация внутрисемейного общения.

Семейное информационное пространство неоднородно как с точки зрения его содержания, так и открытости для всех членов семьи. «Семейные тайны», или «скелеты в шкафу», включают информацию о криминальных

и этически ненормативных поступках членов семьи, «неестественных» смертях, трагических событиях, психических заболеваниях и других «позорных» болезнях; супружеских изменах; некоторых мотивах и обстоятельствах заключения брака; конфликтах супругов, актах насилия в семье и пр. Доступ к такой семейной информации наиболее ограничен для детей. Информация о многих событиях семейной жизни и истории оказывается для них закрытой или табуированной до достижения ими определенного возраста. Например, под запретом оказывается интимная жизнь родителей, события, которые могут нанести ущерб репутации родителей и других членов семьи [Разумова, 2001].

Распределение ролей и характер общения определяют формы взаимодействия и сотрудничества в семье. СВ. Ковалев [1987, 1988] предлагает следующую классификацию типов взаимодействия в семье:

• сотрудничество — гибкое распределение ролей в зависимости от стадии жизненного цикла семьи, конкретной ситуации, индивидуальных особенностей членов семьи; взаимная поддержка и взаимопомощь, высокий уровень эмпатии, готовность вместе решать конфликтные ситуации;
• паритетные отношения — союз, основанный на взаимной выгоде и равных правах партнеров. По сравнению с сотрудничеством паритетные отношения характеризуются более низкой степенью эмпатии и взаимопомощи. При разрешении конфликтных ситуаций каждый партнер стремится к личной выгоде, игнорируя интересы семьи как целого. Вместе с тем есть готовность искать компромиссное решение, понимание преимуществ сотрудничества с партнером;
• соревнование — явно выраженное стремление к первенству на фоне сохранения доброжелательности к партнеру. В семье сочетаются, с одной стороны, кооперация на основе решения общих задач, интересов, эмоциональная поддержка, эмпатия, с другой — стремление утвердить свое превосходство в чем-либо —' в профессиональной деятельности, карьере, претензиях на любовь и уважение детей. Однако самоутверждение осуществляется не за счет унижения партнера, а достижения реального превосходства;
• конкуренция — желание обойти и «подавить» партнера любыми средствами. Превосходство над ним рассматривается как единственный вариант самоутверждения. Отношения супругов окрашены завистью, ревностью к успехам друг друга, ожесточением в борьбе за лидерство и единоличное главенство. Однако и при ярко выраженной конкуренции центростремительные силы обеспечивают сохранение семьи за счет общих задач, интересов и эмоциональной привязанности;
• антагонизм — дисфункциональность и дисгармоничность семьи, несовместимость, противоречивость интересов ее членов, хронический всеобъемлющий конфликт, переходящий в кризис, искажение или утрата эмоциональной привязанности. Как правило, антагонизм интересов и отношений супругов приводит к распаду семьи.

Т.М. Мишина [1987] дополняет приведенную классификацию, выделяя такие виды амбивалентных супружеских отношений, характеризующих дисфункциональную семью, как соперничество, псевдосотрудничество и изоляция. Соперничество отличается частыми открытыми столкновениями супругов, обусловленными несогласованностью семейных ролей и низким уровнем эффективности функционирования семьи; отношения супругов амбивалентны, враждебность соседствует с доброжелательностью. Псевдосотрудничество супругов выглядит как вполне благополучные отношения, забота о партнере нередко преподносится в гипертрофированном варианте. Однако реальной помощи и эмоциональной взаимной поддержки в такой семье нет. Изоляция предполагает дистантные отношения супругов, в которых внешняя согласованность действий сочетается с эмоциональной разобщенностью.

§ 10. Конфликты в семье

Любая семья сталкивается в процессе своей жизнедеятельности с проблемными ситуациями, разрешение которых осуществляется в условиях противоречивости индивидуальных потребностей, мотивов и интересов ее членов. Конфликт определяется как столкновение противоположно направленных целей, интересов, позиций, мнений субъектов взаимодействия.

Л.А. Петровская [1982] выделила следующие категориальные основания анализа конфликта: структура, динамика, функции, типология. Структура конфликта характеризуется конфликтной ситуацией (участники и объект конфликта) и инцидентом (открытое столкновение участников конфликта). В динамике конфликта выделяются этапы: возникновение объективной предконфликтной ситуации; осознание этой ситуации как конфликтной; инцидент; разрешение (завершение конфликта); послеконфликтная ситуация [Анцупов, Шипилов, 1992]. Можно говорить о позитивной (конструктивной) и негативной (деструктивной) функциях конфликта. Конструктивная функция состоит в объективировании источника разногласий и противоречий и создании условий для устранения конфликта, в профилактике стагнации отношений, стимулировании развития отношений и их оптимизации [Донцов, Полозова, 1980].

В современной психологии принято считать, что важно не столько уметь предотвращать конфликты, сколько эффективно их разрешать. Избегание конфликта не снимает проблемы противоречий в семье, а только усугубляет ее, сохраняя депривацию значимых потребностей членов семьи. Конфликт может быть конструктивным и деструктивным, повышать степень сплоченности, ценностно-смыслового единства и эффективности функционирования семьи либо, напротив, усиливать ее дисфункциональность [Петровская, 1982].

Конструктивный конфликт характеризуется следующими признаками:

• проблема разрешается на основе интеграции, компромисса и учета интересов всех членов семьи;
• в результате укрепляются отношения между супругами, улучшается взаимопонимание и возрастает способность эффективно разрешать конфликты, снижается уровень конфликтности в семье в целом;
• после наступает улучшение эмоционального климата в семье в целом и эмоционального статуса каждого члена семьи: исчезают тревоги, страхи, напряженность.

Деструктивный конфликт, в отличие от конструктивного, характеризуется тем, что:

• проблема не решается — происходит либо полное подчинение одним участником конфликта другого, силовое навязывание своего варианта решения проблемы, либо решается формально, либо наблюдается уход от проблемы — прерывание конфликта (мнимое перемирие) (СВ. Ковалев);
• противоречивость потребностей и интересов сохраняется, потребности члена семьи, вышедшего из конфликта «побежденным», остаются неудовлетворенными;
• в результате возникают эмоциональное отчуждение, дистанцирование, чувство одиночества, тревоги, безысходности (когда конфликты накапливаются); став хронической, такая ситуация может привести к невротизации и депрессии.

Таким образом, конструктивный конфликт — это конфликт, где «нет побежденных и победителей», где выигрывают обе стороны, а деструктивный — это «навязывание победителем своей воли побежденному» [Гордон, 1997].

В зависимости от динамики различают конфликты актуальные, т.е. реализуемые в настоящее время и непосредственно связанные с определенной проблемой, и прогрессирующие, в которых масштаб и интенсивность противостояния участников все более нарастает. Выделяют также привычные конфликты, возникающие по любому поводу и характеризующиеся эмоциональной усталостью партнеров, не прилагающих реальных усилий для их разрешения. За привычными конфликтами, как правило, скрыты глубинные противоречия, подавленные и вытесненные из сознания.

По степени выраженности конфликты могут быть открытыми, явно проявляющимися в поведении и неявными, скрытыми. Последние представляют особую опасность, так как приводят к возникновению коммуникационной проблемы, когда истинная причина конфликта не является предметом обсуждения и часто даже не осознается.

В основе возникновения конфликта лежат причины, определяющие его зону [Петровская, 1982; Сысенко, 1989; Эйдемиллер, Юстицкис, 1999; Ковалев, 1987]:

• неадекватная мотивация брака, когда мотивы вступления в брак лежат вне сферы семейно-брачного союза;
• нарушение ролевой структуры семьи вследствие несогласованности представлений ее членов о семейном укладе, семейных ценностях; различий представлений о супружеских ролях, ролевых ожиданий; конфликтности роли и ролевой перегрузки (например, трудности совмещения женщиной карьерных целей, задач воспитания детей и функций «хозяйки дома»); некомпетентности выполнения роли и в силу этого недостаточного удовлетворения потребностей членов семьи;
• неразрешенность проблемы семейного лидерства в форме борьбы за него обоих супругов, существования непризнанного лидерства и лидерства за пределами нуклеарной семьи; реализация авторитарно-директивного стиля руководства в форме силового доминирования; неэффективность руководства и управления семьей;
• несогласованность и противоречивость представлений о ценностях, целях и методах воспитания детей;
• дисгармоничность сексуальных отношений, в основе которой в значительном числе случаев лежат более глубокие причины, связанные с нарушениями и искажениями чувства любви;
• нарушения и искажения чувства любви; переживание его утраты; отсутствие или дефицит эмоциональной поддержки и взаимопонимания;
• ограничение возможностей личностного роста, включая проблемы роста профессионального и самореализации каждого из членов семьи; низкая степень подтверждения самоценности Я в рамках семейной системы, ущемление личного достоинства, недостаточное уважение партнерами друг друга;
• осложнение межличностной коммуникации вследствие низкой коммуникативной компетентности и нарушений социальной перцепции, неадекватности образа партнера и характера отношений с ним;
• низкий уровень материального благополучия; стесненные жилищные условия; неэффективное планирование и исполнение бюджета; финансовые разногласия, связанные с преувеличенными материальными потребностями одного из членов семьи, с решением вопроса о вкладе каждого из супругов в семейный бюджет;
• низкий уровень кооперации, взаимопомощи и взаимоподдержки в решении хозяйственно-бытовых проблем семьи, разделении домашнего труда, уходе за детьми и стариками;
• неэффективная система отношений нуклеарной семьи с расширенной семьей вследствие чрезмерной размытости или жесткости границ; неспособность нуклеарной семьи к гибкой реконструкции границ семейной системы, особенно на переходных стадиях ее жизненного цикла;
• неэффективная система взаимодействия между родительской и детской подсистемами, чрезмерная жесткость их границ;
• ревность, супружеская измена;
• отклоняющееся поведение одного из членов семьи (алкоголизм, агрессия и насилие, использование психоактивных веществ, склонность к азартным играм и т.д.);
• несогласованность супружеских представлений об оптимальном режиме проведения досуга, отдыхе, характере отношений и общения с друзьями.

Указанные причины определяют зоны конфликта, которые могут быть соотнесены с основными функциями семьи.

В исследовании М.А. Уисмана, А.Э. Диксона и Б. Джонсона [1997] был проанализирован опыт семейных терапевтов, работающих с супругами. Критериями анализа стали частота проблемных ситуаций, трудности терапии данной проблемы и степень деструктивного влияния неразрешенной проблемы на семью. Наиболее распространенными проблемами в супружеских отношениях за последние десять лет были признаны нарушения общения (87%), борьба за власть и главенство (62%), нереалистические ожидания, предъявляемые к семье и супругу (50%), сексуальные проблемы (47%), неспособность эффективно разрешать семейные конфликты (47%), неудовлетворенность проявлением любви и привязанности супругом (45%), финансовые вопросы (43%), утрата чувства любви (40%), разный взгляд на воспитание детей (38%), серьезные личностные проблемы одного из супругов (38%), конфликт ценностей (35%), ролевой конфликт (32%). Наиболее трудно поддавались терапии утрата чувства любви, алкоголизм, борьба за власть и главенство, личностные проблемы, физическое насилие и агрессия, нарушения общения. По мнению опрошенных психотерапевтов, наиболее разрушительное воздействие и деструктогенный эффект оказывали на супружеские отношения физическое насилие и агрессия, алкоголизм, утрата чувства любви, инцест, нарушения коммуникации и борьба за власть и главенство. Сравнительный анализ показал, что наиболее разрушительные виды деструкции семьи оказываются и наиболее резистентными к терапии, т.е. терапевтический эффект достигается здесь с наибольшим трудом. Обобщение полученных данных позволило проранжировать проблемы семьи с учетом всех трех выделенных показателей — частоты обращений, трудностей терапевтического воздействия и деструктогенного эффекта. В результате наиболее проблемными областями семейных отношений были признаны утрата чувства любви, борьба за власть и главенство, межличностная коммуникация, нереалистические ожидания, предъявляемые к семье и супругу, алкоголизм, физическое насилие и агрессия.

В работе В.П. Левкович и О.Э. Зуськовой [1985], посвященной супружеским конфликтам, исследовались объективно благополучные семьи, т.е. семьи с хорошими материальными и жилищными условиями, в которых алкоголизм, аморальное поведение супругов, измены отсутствовали. Оказалось, что наиболее частой причиной конфликтов в таких семьях было нарушение культуры общения, несоблюдение супругами норм повседневной жизни,

этических норм общения и взаимодействия. На второе место авторы поставили низкий уровень удовлетворения потребностей супругов в защите Я-концепции, ущемление личностного достоинства, недостаток уважения, умаление ценности Я. Третье место разделили две сферы супружеских взаимоотношений — ролевое взаимодействие и информированность о различных сторонах жизни партнера и мире его внутренних переживаний. Конфликты в этом случае возникали из-за несогласованности ролевых ожиданий и неудовлетворенности ролевым поведением партнера, неразрешенности проблемы лидерства и главенства, а также в силу недостатка близости, доверия и взаимопонимания между супругами.

В зависимости от частоты, глубины и характера выраженности конфликтов выделяют кризисные, конфликтные, проблемные и невротические семьи. В кризисной семье противоречия интересов и потребностей супругов охватывают все важные сферы жизнедеятельности семьи, партнеры проявляют враждебность и отсутствие конструктивного подхода к разрешению конфликтов. Конфликтная семья характеризуется постоянством столкновений интересов, однако усилия партнеров направлены на поиск пути разрешения конфликтов. Проблемная семья отличается длительным сохранением ситуации депривации потребностей членов семьи, что находит отражение в высокой готовности к конфликтам и обострении отношений между супругами. Высокий уровень семейной тревоги, эмоциональная напряженность и лабильность, фрустрированность членов семьи характеризуют семью невротическую.

Характеристики семейного конфликта включают инициатора (потенциального инициатора) конфликта, участников конфликта, состав которых может выходить за пределы нуклеарной семьи, способ разрешения (переработки) конфликта, динамику его протекания и результаты.

Поведение участников конфликта весьма разнообразно. Дж. Г. Скотт [1991] выделяет следующие стратегии, различающиеся по степени эффективности разрешения конфликта: доминирование; уход, избегание; уступчивость; компромисс; сотрудничество. Доминирование как стратегия ориентации лишь на собственные интересы при полном игнорировании интересов партнера изначально обречено на неуспех, так как пренебрежение интересами партнера в семье усугубляет ее дисфункциональность. Уход и избегание как отказ от своих интересов в сочетании с неготовностью пойти навстречу интересам партнера приводят к отложенному конфликту и преобразованию его в хронический. Уступчивость как отказ от своих интересов и готовность пойти навстречу партнеру — к хронической фрустрации одного из партнеров, несимметричности отношений, дисбалансу в распределении прав, ответственности, власти, к снижению устойчивости и стабильности функционирования семьи. Достаточно эффективным способом разрешения конфликтов является компромисс между его участниками, сориентированными на поиск взаимоприемлемого решения проблемы путем взаимных уступок. Сотрудничество как поиск решения, в максимальной степени отвечающего интересам обоих партнеров, не только позволяет успешно преодолеть противоречия, но и способствует личностному росту участников конфликта, повышает общий уровень их коммуникативной компетентности, открывая принципиально новый способ взаимодействия в конфликтной ситуации.

Проблема содержания и динамики переработки конфликта в семье получила подробное и глубокое освещение в концепции позитивной семейной психотерапии Н. Пезешкиана [1993]. Он выделяет четыре основные формы переработки конфликтов: телесную — через ощущение и восприятие; деятельностную — через разум и деятельность; социально-коммуникативную — через контакты, использование традиций; и общения — через воображение и интуицию. Эффективную переработку конфликта обеспечивают единство и согласованное взаимодействие всех четырех форм. Тело дает верное отражение ситуации; социальные контакты и традиции — возможность воспользоваться мудростью родителей и опытом предшествующих поколений; воображение и интуиция помогают прогнозировать будущее и найти решение; разум и деятельность позволяют воплотить это решение в жизнь. При доминировании одной из форм — телесной, деятельностной, сферы воображения или социальной — неизбежно возникает ограниченность возможностей разрешения конфликта и, как следствие, неэффективность результата.

В случае преимущественной переработки конфликта лишь по одному из «каналов» возникают дисфункциональные нарушения, обнаруживающие себя в определенных симптомах. При доминировании телесных реакций наблюдаются нарушения сна (бессонница или повышенная сонливость), функций питания (анорексия или булимия — невоздержанность в еде, обжорство), сексуальные нарушения (невоздержанность по типу донжуанства, нимфомании или, напротив, отвращение к сексу), а также разнообразные психосоматические расстройства.

При неадекватном превалировании активно-деятельностного способа преобразования конфликтной ситуации наблюдаются варианты ухода от реальной проблемы. В одном случае уход проявляется в феномене бегства в работу, в профессиональную или же какую-либо другую замещающую деятельность — хобби, увлечения, — в другом, наоборот, обнаруживается пассивность, апатия, отказ от деятельности либо ее дезорганизация. Симптомами преобладания этой формы переработки конфликта являются направленность на достижение, результат (синдром отличника), боязнь успеха и боязнь неудачи, проблемы самооценки.

Если преобладает социально-коммуникационная форма переработки конфликта, то также могут наблюдаться две противоположные дезадаптивные стратегии поведения. Первая сводится к социальной гиперактивности, бегству в общение от реального разрешения проблем. Эта стратегия проявляется в стремлении к чрезмерно тесному интенсивному общению, в эмоциональной зависимости от группы, неосознанном желании реализовать неудовлетворенную потребность в привязанности, высокой социальной тревожности. По сути, это поверхностное псевдообщение, таящее в себе опасность некритического использования традиционных стереотипов разрешения конфликтов в приложении к собственной ситуации. Вторая стратегия представляет собой изоляцию и избегание контактов, уход от общения и, как следствие, лишение себя возможности получить социальную поддержку. Проявлениями этой стратегии являются боязнь контактов, аутистические тенденции, предрассудки.

Переработка конфликта посредством воображения, мифотворчества, искусства, фантазии может стать очень эффективным методом, поскольку опирается на творческий подход к разрешению конфликта, расширяет возможности рационального поля решений. Однако воображение, оторванное от разума, деятельности, традиций, телесности, уводит человека в мир мечты и иллюзорного разрешения проблемы, что часто влечет за собой лишь усугубление конфликта.

Н. Пезешкиан выделяет два типа конфликта — базовый и актуальный. Актуальный характеризуется актуальной структурой отношений, однако его генезис и развитие определяются базовым конфликтом. Чтобы понять происхождение и истинные причины актуального конфликта, нужно обратиться к анализу того, как строились отношения в родительской семье каждого из супругов. Базовый конфликт, носителем которого является человек, представляет собой как бы кристаллизацию истории рода. Родовой опыт актуализируется человеком в собственной семье и порождает актуальный конфликт. Образующими структурами базового конфликта являются взаимоотношения личности с родителями и сиблингами; взаимоотношения родителей между собой, представляющие образцы супружеского партнерства; взаимоотношения родителей и социального окружения, дающие модели межличностного взаимодействия, на основе которых выстраиваются подобные отношения в собственной семье; мировоззрение родителей, их жизненная философия и отношение к религии, оказывающие влияние на личностный выбор идеологии, религии, жизненной философии, общего мировоззрения, который определяет семейные ценности и цели; распределение ролей в семье и семейный уклад. Путь к разрешению актуального конфликта в психотерапии лежит через объективирование базового конфликта к выявлению причин и работе с ними в направлении их позитивного переосмысления. #page#

Другим эффективным путем решения конфликтов является модель «семейного совета», предлагаемая Т. Гордоном [1997] для разрешения конфликтов в детско-родительских отношениях, но потенциально столь же эффективная для разрешения супружеских конфликтов. Центральной идеей модели «семейного совета» является тезис о том, что в конфликтной ситуации, какова бы она ни была, какими бы причинами ни была инициирована, не должно быть «победителей» и «побежденных». Автор считает, что выяснение причин возникновения конфликта, выявление его виновника и инициатора не помогут разрешить проблему, а лишь усугубят ее. Конструктивный подход, по мнению Гордона, состоит в поиске решения проблемы на основе принципа равноправия всех участников конфликта независимо от возраста и ролевой позиции в семье. Незыблемым при этом является правило обязательной приемлемости способа разрешения конфликта для всей семьи.

В модели «семейного совета» выделяются шесть основных этапов разрешения проблемы:

• идентификация и определение конфликта как следствия противоречивости мотивов и интересов членов семьи (объективирование, вербализация и осознание сути конфликта в процессе обсуждения проблемы всей семьей);
• генерирование и регистрация всех возможных альтернатив разрешения проблемы независимо от того, насколько они устраивают участников конфликта. На этом этапе действует правило безоценочного принятия и запрета на критику любых, даже самых невероятных решений;
• обсуждение и оценка каждой из предложенных на предшествующем этапе альтернатив. Правило: альтернатива не принимается, если хотя бы один из участников не согласен. Для оптимизации процесса принятия решения используется, в частности, техника Я-высказываний, позволяющая одним участникам конфликта более четко заявить свою позицию, избежав упреков, обвинений и осуждения со стороны остальных. Гордон указывает, что проблемы часто возникают не в результате пренебрежения интересами членов семьи или их отвержения, а просто из-за недостаточного понимания их потребностей и мотивов. Если в процессе группового обсуждения всего арсенала выдвинутых предложений ни одно из них не принимается, то обсуждение продолжается до тех пор, пока не будет найдено решение, устраивающее всех;
• выбор лучшего приемлемого для всех членов семьи решения проблемы;
• выработка путей реализации решения; составление конкретного плана его исполнения, включая ответственность и обязанности каждого из участников, их действия, условия выполнения с точностью до деталей;
• определение критериев оценки результата семейного договора, форм и способов контроля и оценки.

На двух последних этапах особое значение приобретают объективирование договора в письменном виде, четкость и конкретность определения последовательности и содержания действий каждого члена семьи.

«Семейный совет» является достаточно эффективной формой работы с семейными проблемами, даже если в основе конфликта лежат глубинные причины, которые при реализации модели «семейного совета» не становятся предметом анализа и переосмысления, как, например, в позитивной семейной психотерапии Пезешкиана. Успех работы «здесь-и-теперь» определяется тем, что история семьи — это не только опыт рода и родительской семьи, но и опыт, создаваемый в актуальных супружеских и детско-родительских отношениях. Технология «семейного совета» рождает новый, уникальный опыт уважения партнера и бережного отношения к его потребностям и интересам, опыт, который меняет характер взаимоотношений в семье, улучшает эмоциональное взаимопонимание, содействует более полному удовлетворению потребностей всех ее членов и тем самым улучшает качество функционирования семьи в целом. Такая практика разрешения проблемных ситуаций активизирует способности личности к самостоятельному выходу из конфликтов. Преимуществом метода «семейного совета» является и то, что он требует значительно меньше времени и трудозатрат, чем психотерапевтическая работа с семьей.

§11. Сплоченность семьи

Сплоченность семьи как интегративная характеристика ее функционирования включает два момента: во-первых, степень эмоциональной близости или привязанности членов семьи друг к другу; во-вторых, сформированность семейного самосознания, когнитивным аспектом которого является образ «Мы», а аффективным — чувство «Мы». В психологии семьи существуют различные подходы в определении сущности и механизмов формирования сплоченности семьи [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999].

В рамках механистического атомистического подхода развивается «балансная концепция» сплоченности, оперирующая понятием баланса «просемейных» и «антисемейных» сил. Предполагается, что у каждого члена семьи есть центростремительные («за семью») и центробежные («против семьи») мотивы. Простой арифметический баланс этих сил определяет степень стабильности семьи. Например, если ребенок является объединяющим центром семьи, т.е. мотивы воспитания определяют баланс сил в пользу сохранения семьи и сплочения ее на основе воспитания детей, то в тот момент, когда функция воспитания себя исчерпает, возможен распад семьи. Возражения против теории баланса сил сводятся к двум основным аргументам: во-первых, в действительности мотивы достаточно трудно оценить по критерию их центростремительности/центробежности, что чревато произвольностью их толкования; во-вторых, в рамках данного подхода каждый член семьи рассматривается как изолированный элемент, системный характер семьи во внимание не принимается, не рассматривается взаимодействие отдельных подсистем.

Концепция совместимости ставит сплоченность семьи в зависимость от сходства и различий в мировоззрении, ценностно-смысловой сфере, компетентности ее членов. Высокая степень сплоченности семьи обеспечивается единством ценностей, мировоззрения и семейных представлений (взглядов на семейный уклад, распределение ролей и главенство) в сочетании с комплементарностью в отношении компетентности ее членов (знаний, умений, навыков). Признавая безусловные достоинства данного подхода, в частности рассмотрение семьи как целостной системы и учет влияния семьи родительской на формирование сплоченности нуклеарной семьи, следует указать на известную противоречивость теоретических положений этой концепции эмпирическим данным. Например, достаточно часто комплементарные семьи оказываются деструктивными, не обнаруживая сплоченности, или, напротив, обнаруживают высокую ее степень вкупе с эффективностью функционирования, не будучи комплементарными.

Весьма интересной и психологически обоснованной представляется концепция «коллективистической идентификации» как механизма семейной интеграции, развиваемая А. В. Петровским [1982]. В основе сплоченности, по мнению автора, лежат два социально-психологических механизма. Первый из них — механизм эмоциональной идентификации с семьей (по принципу «боль семьи—моя боль») предполагает наличие у членов семьи высокой степени развития эмпатии, способности к взаимопониманию, сопереживанию и сочувствию. Степень сплоченности семьи в значительной мере определяется преобладанием в ней отношений симпатии и положительных эмоций, что позволяет нейтрализовать эмоциональную напряженность, дистресс и фрустрацию. Вторым механизмом является механизм «общности семейной судьбы»: личность связывает свои жизненные планы, свое благополучие и возможности личностного саморазвития именно с семьей. Указанные механизмы групповой идентификации дополняют друг друга. Важным условием развития сплоченности семьи является гармоничность сочетания образа «Мы» (семья) и образа «Я».

Необходимым условием интеграции и сплоченности семьи считается также супружеская совместимость. Можно выделить три основных подхода к проблеме супружеской совместимости: структурный, функциональный и адаптивный [Обозов, Обозова, 1984]. В рамках структурного подхода под совместимостью супругов подразумевается соответствие личностных и индивидуально-типологических характеристик партнеров. Причем совместимость может предполагать и сходство характеристик, и их различие вплоть до контраста, но такие параметры, как ценностные ориентации, социально-психологические, коммуникативные установки, мотивы, интересы, в случае совместимости супругов должны быть сходны. В то же время определенные типологические особенности (например, свойства нервной системы) могут сочетаться по контрасту. Сходные и контрастные характеристики должны в совокупности обеспечивать устойчивую и эффективную структуру взаимодействия супругов.

Функциональный подход рассматривает психологическую совместимость супругов как меру согласованности их ролевых моделей поведения, обеспечивающую высокую эффективность функционирования семьи, удовлетворения потребностей ее и всех ее членов.

Адаптивный подход интерпретирует совместимость супругов как позитивные межличностные их отношения, хорошее взаимопонимание и эффективное общение. Совместимость означает толерантность, высокую степень терпимости к особенностям поведения и личности друг друга, готовность принимать супруга таким, какой он есть. Супружеская совместимость характеризуется степенью супружеской адаптации и взаимного приспособления [Антонов, 1998].

Показателями степени супружеской совместимости могут выступать: 1) согласованность семейных ценностей; 2) согласованность ролевых ожиданий в отношении целей и ролевых моделей поведения супругов; 3) совпадение взаимных оценок супругов выполнения каждым из них своих семейных ролей; 4) принятие личностных и поведенческих особенностей партнера, готовность учитывать их в сотрудничестве.

Антиподом совместимости считают несовместимость супругов, отличительными особенностями которой являются отчуждение и «психическое насыщение» друг другом.

Задача обобщения теоретических представлений о сплоченности семьи как системы была поставлена в рамках циркулярной модели Д. Олсона [Olson, 1993], выделяющей два параметра оценки сплоченности семьи: 1) пластичность, гибкость в управлении семейной системой, распределении ролей, правил и норм, регулирующих отношения членов семьи; 2) эмоциональность взаимоотношений, степень эмоциональной близости партнера.

В зависимости от степени пластичности руководства и управления семейной системой Олсон различает ригидную, структурированную, гибкую и хаотичную структуру. Ригидная ролевая структура характеризуется жесткой централизацией функций, единоличным главенством и иерархической системой управления, что не позволяет эффективно разрешать проблемы семьи, особенно при переходе ее на новую стадию жизненного цикла. Структурированная (скоординированная) семейная система характеризуется нарастанием демократических тенденций управления, установлением ролевой структуры и системы правил с учетом мнений членов семьи. Однако структурированная система еще не обладает необходимой степенью гибкости и пластичности, что влечет возрастание конфликтности при изменении ролевой структуры семьи. Набор регулирующих роли норм и правил жесткий и достаточно медленно подвергается корректировке в случае необходимости. Гибкость семейной системы основывается на демократическом стиле руководства: равноправии, эгалитарности либо участии всех членов семьи в распределении ролей и обязанностей. В соответствии с возникновением новых задач и функций в семье легко меняются как роли, так и регулирующие их правила. Хаотичная семейная система определяется неустойчивым руководством, неопределенностью распределения ответственности и обязанностей между членами семьи. Роли четко не определены, ролевая структура не установлена. Функционирование семьи в целом характеризуется сиюминутностью, «полевым» поведением, несбалансированностью. Хаотичность обычно возникает в кризисные, переломные моменты развития семейной системы.

В зависимости от степени эмоциональной близости можно говорить об эмоциональной разобщенности, раздельности (дистантности), связанности, чрезмерной эмоциональной вовлеченности («спутанности»). Эмоциональная разобщенность характеризуется значительной дистанцией между членами семьи, низкой заинтересованностью друг в друге. Причинами разобщенности могут быть нарушения чувства любви, боязнь близких отношений, невротический страх быть нелюбимым, несформированность самой потребности в общении, неадекватные типы тревожной привязанности («избегающий» тип). Раздельность (дистантность) предполагает наличие эмоционального принятия, любви при сохранении значительной дистанции во взаимодействии и высокой степени эмоциональной автономии. Связанность рассматривается как оптимальный уровень надежной эмоциональной связи, характеризующейся эмоциональной близостью, высокой степенью эмпатии по отношению к партнеру, дистанцией эмоционального взаимодействия. Принципиальное отличие эмоциональной связанности от симбиоза является высокая степень личностной дифференцированности партнеров, когда каждый выступает и воспринимается партнером как автономный самостоятельный субъект. Чрезмерная эмоциональная вовлеченность, эмоциональная «спутанность», «склеенность» характеризуются наличием очень интенсивных, часто невзаимных, несимметричных отношений. Нет четких границ личности в эмоциональном взаимодействии.

Пересечение двух избранных критериев (характера эмоциональной связи и гибкости управления семейной системой) образует континуум типов семей, различающихся по степени сплоченности. Полярность характеристик семьи по каждому критерию (измерению) определяет низкую степень сбалансированности семейной системы и является показанием для осуществления психологической и психотерапевической помощи семье, собственные ресурсы которой, как правило, оказываются уже недостаточными. На протяжении жизненного цикла семьи уровень ее сплоченности изменяется в связи с возникновением новых задач, необходимостью принятия новых членов и изменения границ семейной системы. Например, рождение ребенка в семье, стимулирующее традиционализацию функций, приводит к изменению сбалансированности и сплоченности от гибкой разделенности (в период беременности) к хаотичной связанности (сразу после рождения ребенка) и к ригидной связанности (на протяжении первого- второго года жизни ребенка).

§ 12. Субъективная удовлетворенность браком

Субъективная удовлетворенность браком, являясь эмоционально-оценочным отношением супругов к семье, далеко не всегда соответствует объективному уровню эффективности ее функционирования. Ее можно представить по аналогии с известной формулой У. Джемса, раскрывающей содержание самооценки личности как отношение реальных достижений к ожидаемым. Тогда субъективная удовлетворенность браком будет определяться как отношение реальности выполнения партнером своих обязательств к ожидаемым, а причинами низкого уровня субъективной удовлетворенности браком будут либо неудовлетворенность адекватных потребностей супругов, либо нереалистические, чрезмерно завышенные ожидания в отношении брака и партнера. В случае низкой субъективной удовлетворенности браком корректировать надо либо реальное ролевое поведение и межличностную коммуникацию, либо ожидания супругов, особенно если они неадекватно завышены. Например, если молодые супруги не изменят своих чрезмерно восторженных и нередко «оторванных от жизни» представлений о семейной жизни, зачастую предваряющих вступление в брак, на более реалистические, не сумеют начать «работать над собой», не пытаясь изменить партнера, то их ждет разочарование, крушение иллюзий. О. Уайльд писал, что мужчины женятся от скуки, женщины — из любопытства, но в конце концов и те и другие испытывают разочарование.

Низкая субъективная удовлетворенность браком характеризуется разной степенью ее осознания, В случае осознанной неудовлетворенности браком супруг открыто заявляет о своем желании что-то изменить в супружеских отношениях, семейном укладе, распределении ролей, переживании чувства ненужности, обиды, несправедливости. Если неудовлетворенность браком недостаточно осознанна, существует в форме «тлеющей» неудовлетворенности [Эйдемиллер, Юстицкис, 1999], то жалобы выражаются в форме переживаний страхов, тревоги, неуверенности, чувства фрустрации.

Субъективная удовлетворенность браком может быть полной, когда супругов полностью устраивает сложившаяся модель семейной жизни и отсутствует желание что-либо изменить, и частичной, когда есть направленность на изменение каких-либо аспектов семейной ситуации.

К факторам, влияющим на степень субъективной удовлетворенности браком, относятся стадия жизненного цикла семьи, супружеский стаж, сходство ценностей у супругов, их пол, трудовая занятость, наличие в семье детей.

Существует связь между стадией жизненного цикла семьи и степенью субъективной удовлетворенности браком: минимальная удовлетворенность браком наблюдается в семьях с детьми младенческого возраста, максимальная — до рождения детей. Субъективная удовлетворенность браком снижается в переходные периоды жизненного цикла семьи и в семьях с маленькими детьми.

Изучение зависимости субъективной удовлетворенности браком от стажа супружеской жизни обнаружило сложную нелинейную зависимость [Алешина, 1987]. По данным исследования X. Фелдман, Г. Спаниел и др., динамика изменения степени субъективной удовлетворенности браком может быть отображена с помощью U-образной кривой. На начальных стадиях супружества удовлетворенность достаточно высока, на средних — резко падает, а на стадии 18—20 лет вновь растет. Возможными причинами возрастания удовлетворенности браком на поздних стадиях супружества являются «когортный эффект», возрастно-психологические особенности супругов, расширение сфер самовыражения родителей после завершения выполнения функции воспитания детей, проявлящееся в реализации внесемейных карьер — в профессиональной, социальной деятельности, увлечениях, хобби, — на что раньше времени у супругов просто не хватало. «Когортный эффект», в частности, состоит в том, что к моменту изучения степени удовлетворенности браком выборка пожилых пар качественно изменяется — дисгармоничные семьи распадаются, удельный вес гармоничных в выборке увеличивается. Такие возрастно-психологические особенности пожилых людей, как социальная конформность и стремление к социально-желательным оценкам своей жизни («жизнь прожили хорошо»), актуализация защитных механизмов (рационализация — «если мы прожили столько лет, значит, мы были хорошей семьей», вытеснение, отрицание и др.), отрицание самой возможности развода в преклонном возрасте, обусловливают тенденцию восприятия пожилыми людьми своего брака успешным. Кроме того, страх одиночества в пожилом возрасте заставляет более внимательно и терпимо относиться к партнеру, ориентироваться на него, что объясняет большую близость и умение разрешать возникающие проблемы более эффективно, чем раньше.

Ценностное единство оказывается значимым фактором для субъективной удовлетворенности браком лишь при условии длительного семейного стажа — более 25 лет.

Тендерные различия проявляются в более высокой степени удовлетворенности браком у мужчин, чем у женщин [Rhyne, 1981].

Наличие детей в семье положительно влияет на степень субъективной удовлетворенности браком. Исследование влияния ухода взрослых детей из семьи на удовлетворенность браком показало, что «синдром пустых гнезд», проявляющийся в эмоционально-негативном паттерне переживания «утраты смысла жизни», наблюдается лишь в том случае, когда прекращение выполнения воспитательной функции порождает жизненную пустоту (родители не работают, нет значимых интересов, низкий уровень образования), супруги давно далеки друг от друга и не имеют общих «точек соприкосновения» и интересов, а отношения взрослых детей и родителей дистантны или конфликтны. Известно также, что исполнение матерями ролей бабушек в семьях взрослых детей значительно повышает уровень их субъективной удовлетворенности браком (Дж. Робертсон). Родительство уменьшает вероятность возникновения депрессии и ее выраженность, снижает уровень заболеваемости и смертности.

Важным фактором субъективной удовлетворенности браком является трудовая занятость жены. Обнаружено, что работающие женщины в том случае, когда мотивация профессиональной деятельности выходит за пределы чисто утилитарно-прагматической, обнаруживают более высокий уровень субъективной удовлетворенности браком, чем неработающие жены-домохозяйки [Крайг, 2000]. Причины этого феномена исследователи усматривают в удовлетворении мотива самореализации в профессиональной деятельности, повышающей уровень самоуважения и самопринятия женщин, и в возможности получить эмоциональную поддержку у коллег по работе, развернуть широкую сеть социальной поддержки и помощи.

Важным предиктором степени удовлетворенности браком являются стратегии совладающего поведения (копинга), используемые супругами при решении семейных проблем. Было показано, что позитивный подход, направленный на конструктивное разрешение проблем, и переговоры повышают уровень субъективной удовлетворенности браком, в то время как другие формы копинга — конфронтация, уход, избегание, настаивание на своих интересах, конфликт, подчинение и селективное игнорирование — приводят к снижению степени удовлетворенности браком. В исследовании Ж. Бушара [см.: Carter, McGoldrick, 1988], сочетающем метод «поперечных срезов» и лонгитюд, было изучено более 500 супружеских пар. Полученные результаты обнаружили существенные гендерные различия в стратегиях копинга при столкновении с семейными проблемами. Во-первых, оказалось — вопреки традиционным представлениям, будто женщинам свойственны более пассивные стратегии, — что на самом деле мужчины чаще используют стратегии отрицания и ухода, в то время как оба супруга в равной степени прибегают к стратегиям проблемно-фокусированным. Вместе с тем не было выявлено существенных различий в общем соотношении эффективных и неэффективных стратегий копинга между мужчинами и женщинами. Во-вторых, были установлены гендерные различия в характере связи между использованием стратегии копинга и удовлетворенностью браком. Например, у мужчин использование стратегии отрицания негативно сказывается на степени удовлетворенности браком, а у женщин нет. Полученные в исследовании результаты свидетельствуют также о необходимости учета соотношения копинговых моделей партнеров, взаимодействие которых определяет в конечном счете эффективность разрешения проблем семьи.

Характер профессиональной деятельности женщины, обеспечивающий для нее «независимую» от семьи сферу самовыражения и дружеского общения, повышает уровень удовлетворенности браком у обоих супругов. #page#

§ 13. Дисгармоничные (дисфункциональные) типы семей

К дисгармоничным относят семьи, в которых в силу нарушения различных аспектов семейного функционирования систематически не удовлетворяются базовые потребности членов семьи и не реализуются основные ее задачи, специфические для каждой стадии жизненного цикла. Известны различные подходы к классификации дисфункциональных семей [Olson, 1993; Личко, 1989; Эйдемиллер, Юстицкис, 1999; Столин, 1986; Черников, 1998].

• На основании характера эмоциональных связей, степени гибкости и пластичности управления семьей, а также характера взаимодействия семейных подсистем Д. Олсон выделяет несколько типов дисфункциональных структур семьи:
• несбалансированная семья, характеризующаяся разобщенностью либо чрезмерной эмоциональной связанностью, ригидностью или хаотичностью;
• коалиционная семья, т.е. семья, в которой в рамках подсистем или в отношениях подсистем возникают коалиции, находящиеся в конфронтации, противостоянии, антагонизме друг с другом и нарушающие баланс и функционирование семьи в целом. Коалиции могут быть открытыми, или межпоколенными (образуются в результате объединения членов семьи, принадлежащих к разным поколениям), и скрытыми. Межпоколенные коалиции — противостояния внутрисемейных групп по типу «родитель и ребенок против второго родителя», «прародитель и ребенок против родителей», «родитель и прародитель против второго родителя» (известные противостояния тещи и жены против мужа и свекрови и мужа против жены!) и т.д. В отличие от открытых, скрытые коалиции внешне солидарны, однако реальные отношения строятся по принципу скрытой враждебности и противостояния. Для скрытых коалиций типичны коммуникационная проблема и нарушения межличностного общения, в котором четко выделяются два плана: внешний, соответствующий социальным ожиданиям, и подтекст, раскрывающий подлинный характер взаимоотношений членов семьи;
• коалиционная семья, основой стабилизации которой является приписывание патологизирующей роли одному из членов семьи, получившему в семейной психотерапии название «идентифицированного пациента», носителя дисфункции семьи. Коалиция выполняет в таком случае важную функцию сплочения и сохранения целостности семьи;
• дисгармоничная семья с аутсайдерами, чей социометрический статус крайне низок;
• семья с «перевернутой иерархией», характеризующаяся инверсией ролей. Например, за ребенком закрепляется статус родителя.

А.Е. Личко [1989] определяет гармоничную семью как семью, характеризующуюся теплой эмоциональной привязанностью, отсутствием конкуренции и противостояния, эффективным выполнением ролевых обязанностей и демократическим управлением без узурпации власти. Что касается дисгармоничных семей, то здесь можно говорить о таких вариантах, представляющих собой последовательность нарастания дисфункциональности семьи на пути к распаду, как собственно негармоничная семья, деструктогенная, распадающаяся и распавшаяся. Еще одним особым вариантом дисгармоничной семьи является ригидная псевдосолидарная семья.

Собственно негармоничную семью отличает «семейный перекос» как доминирование в семье отношений власти—подчинения; эмоциональная зависимость и несимметричность эмоциональных отношений; игнорирование одним из членов семьи своих обязанностей и функций, связанных с семейной ролью, в ущерб интересам других членов семьи; отсутствие сотрудничества, партнерства, взаимопомощи. Важной особенностью негармоничной семьи является фактическое неравноправие, отношения принуждения: одни (один) члены семьи как бы «эксплуатируют» возможности других, ограничивая их личностный рост.

Функционирование деструктогенной семьи порождает семейные проблемы и конфликты. Такой семье свойственны неравномерность и невзаимность эмоциональных привязанностей; чрезмерная автономия и независимость членов семьи; отсутствие сотрудничества и взаимопомощи в решении проблем.

Ригидная псевдосолидарная семья сохраняет внешнее благополучие, сплоченность и видимость успешного выполнения своих функций: достаток в семье, налаженный быт, забота о детях. Однако за внешней благостной картиной обнаруживается отсутствие или дефицит сущностных характеристик семьи —эмоциональной теплоты, поддержки, эмпатии, демократичности управления; отношения власти строятся по жесткому типу доминирование — подчинение; имеет место высокая степень ригидности семьи в регламентации норм и правил поведения ее членов, включая строгие санкции за их невыполнение. Отношения в семье строятся не на основе любви — привязанности, а зависимости и подчинения. Ригидная псевдосолидарная семья может сохранять стабильность достаточно долго, поскольку члены ее в силу неудовлетворенности потребности в любви и эмоциональном взаимопонимании испытывают постоянную высокую тревожность, вынуждающую их подчиняться властному давлению главы семьи взамен на обретение определенной стабильности и чувства безопасности.

Еще два типа семьи представляют, по сути, две последовательные стадии ее распада: распадающаяся и распавшаяся семья.

Распадающаяся семья характеризуется хроническим состоянием высокой конфликтности, захватывающей все более широкую область ее жизнедеятельности; прекращением выполнения членами семьи широкого спектра ролевых обязанностей и функций. Зачастую «единство» семьи сохраняется лишь за счет общей жилплощади, вынуждающей супругов жить вместе, и отсутствия юридического оформления прекращения брака.

Распавшаяся семья — это семья, осуществившая юридическое прекращение брака и фактическое разделение супругов. Однако даже оформившая развод семья сохраняет определенные функции, например воспитания детей или материальной поддержки детей и бывших супругов.

На фоне определения типов дисгармоничных семей особое значение приобретает вопрос о том, каким требованиям должна отвечать гармоничная семья. Всестороннее ее описание представлено в работе Ф. Уолша [Walsh, 1996]. Moдель эффективной гармоничной семьи включает несколько базовых элементов, соответствующих ключевым аспектам функционирования семейной системы:

• разделенное членами семьи семейное самосознание, основанное на близких эмоционально-позитивных отношениях заботы и взаимопомощи («Мы — одна семья», а не «Я в семье»). Характер семейного самосознания определяет то, как личность строит свои отношения с другими членами семьи;
• уважение автономии и индивидуальных различий, учет интересов и потребностей, обеспечивающих успешное развитие и хорошее самочувствие членов семьи, включая все поколения от самых молодых до старых;
• взаимоуважение, поддержка, равное распределение прав и обязанностей между супругами;
• эффективное авторитетное родительство и детско-родительские отношения, обеспечивающие защиту и безопасность ребенка; процесс воспитания и социализации ребенка на основе уважения и принятия его прав; поддержку другим уязвимым членам семьи;
• наличие адекватных ресурсов, обеспечивающих экономическую безопасность, психологическую и социальную поддержку семьи в контексте расширенной (прародительской) семьи, социальной группы (друзья, знакомые, коллеги), системы социальных институтов (общество в целом). Поскольку семья испытывает нужду в поддержке извне, особенно в переходные, кризисные периоды своего развития и в период ненормативных кризисов, очень важное значение для ее жизнестойкости и толерантности приобретает социальная политика государства;
• организационная стабильность, характеризующаяся ясностью, последовательностью и предсказуемостью моделей поведения и взаимодействия в рамках семьи;
• адаптивность как гибкость и готовность к изменениям в соответствии с внешними требованиями и внутренними запросами; адаптивность к нормативным и ненормативным кризисам жизненного цикла семьи; адаптивность в направлении готовности справляться со стрессами и высокой эмоциональной напряженностью в семье за счет эффективной реализации психотерапевтической ее функции;
• открытость коммуникации, характеризующаяся четкостью и ясностью правил и ролевых ожиданий (опосредующие процесс коммуникации образы должны быть достаточно ясными). Цель коммуникации — обеспечить возможность свободного выражения чувств эмпатии, эмоциональной поддержки, преобладание позитивного эмоционального фона;
• эффективное разрешение проблем и конфликтов;
• разделенная система убеждений и ценностей в рамках всех сосуществующих поколений семьи, обеспечивающая доверие, близость и возможность успешно разрешать проблемные ситуации.

Уолш указывает, что все выделенные базовые элементы составляют целостную систему, где характеристики каждого из них находятся в неразрывной связи и взаимодействии с остальными, определяя общую эффективность функционирования семьи. Степень выраженности элементов и их конкретные характеристики определяются также видом семьи (нуклеарная, расширенная, семья с приемными детьми, гомосексуальная, двухкарьерная и т.д.) и стадией ее жизненного цикла (семья супругов без детей, семья с подростками, стареющие родители и молодой одинокий взрослый и пр.). Вместе с тем каждая семья уникальна и исключительна в выборе своего собственного пути достижения гармонии и баланса. Перефразируя Л.Н. Толстого, можно сказать: «Все счастливые семьи счастливы по-своему!»

Вопросы и задания

1. Каковы основные характеристики семьи как системы?
2. Какие компоненты любви выделяются в различных ее теориях (Э. Фромм, Р. Мэй, Р. Стернберг)?
3. Назовите основные критерии типологии любви и приведите примеры ее классификаций.
4. Какое отражение находят функции семьи в ее ролевой структуре?
5. Что определяет главенство в семье?
6. Какие виды главенства улучшают функционирование семьи? Какие дезорганизуют? Почему? Приведите примеры.
7. Чем различаются конвенциональные и межличностные семейные роли?
8. Дайте определения «ролевого конфликта» и «ролевой перегрузки» в семье. Соотнесите эти понятия и приведите примеры.
9. Каковы критерии оценки эффективности ролевой структуры семьи?
10. Как связаны сиблинговые позиции супругов (порядок рождения в родительской семье) и ролевая структура семьи?
11. Каковы генезис и причины устойчивости патологизирующих ролей в семье?
12. В чем сходство и различия семейного самосознания и семейных мифов? Приведите примеры.
13. Каковы причины и условия формирования семейных мифов?
14. Каким требованиям должна удовлетворять эффективная семейная коммуникация?
15. Чем обусловлены нарушения коммуникации в семье?
16. Можно ли избежать конфликтов в супружеских отношениях? Аргументируйте свой ответ.
17. Назовите наиболее частые причины семейных конфликтов? Оцените возможности предупреждения таких конфликтов и сформулируйте соответствующие профилактические рекомендации.
18. Какие стратегии и способы разрешения конфликтов вам известны? Дайте оценку эффективности каждой из стратегий. Какие стратегии в семейной жизни используете вы сами?
19. Сформулируйте основные принципы и правила работы «семейного совета». Покажите на конкретном примере, как должна строиться работа с конфликтом по этому методу?
20. В какой степени супружеская совместимость влияет на сплоченность семьи?
21. От чего зависит субъективная удовлетворенность браком? Оцените вклад каждого фактора и обоснуйте свой ответ.
22. Можно ли считать гармоничной семью с выраженной асимметричностью эмоциональных отношений между ее членами? Обоснуйте свой ответ. Назовите типы дисгармоничных семей.
23. Каковы психологические особенности функционирования гармоничной семьи?
24. Сформулируйте основные задачи психологической помощи семье, испытывающей трудности в своем функционировании.

Глава 3. ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 1. Семья как институт первичной социализации ребенка

Важнейшая социальная функция семьи — воспитание подрастающего поколения. Семья в современном обществе рассматривается как институт первичной социализации ребенка. Родительство имеет социокультурную природу и характеризуется системой предписанных культурой и обществом норм и правил, регулирующих распределение между родителями функций ухода за детьми и их воспитания в семье; определяющих содержание ролей, модели ролевого поведения. Родители несут ответственность перед обществом за организацию системы условий, соответствующих возрастным особенностям ребенка на каждой из ступеней онтогенеза и обеспечивающих оптимальные возможности его личностного и умственного развития [Кон, 1988]. В истории родительства все более явной становится тенденция возрастания значения института семьи. Прежде ответственность за воспитание ребенка возлагалась на общество, в то время как индивидуальное родительство охватывало лишь относительно непродолжительный период детства ребенка до начала вступления его в трудовую деятельность или начала выполнения им социальных функций, но с изменением задач социализации ребенка в рамках семейного воспитания на каждой из возрастных стадий его развития претерпевают изменения также конкретные формы и средства воспитательных воздействий, характер отношений ребенка с родителями.

Главными задачами семьи являются формирование первой социальной потребности ребенка — потребности в социальном контакте (М.И. Лисина), базового доверия к миру (Э. Эриксон) и привязанности (Дж. Боулби, М. Эйнсворт) в младенчестве; формирование предметно-орудийной компетентности в раннем возрасте и социальной компетентности в дошкольном, сотрудничество и поддержка в освоении системы научных понятий и осуществлении самостоятельной учебной деятельности в младшем школьном возрасте; создание условий для развития автономии и самосознания в подростковом и юношеском возрасте. Эмоциональная насыщенность и эмоционально-позитивный характер межличностных отношений, устойчивость, длительность и стабильность взаимодействия с партнером, совместная деятельность и сотрудничество со взрослым как образцом компетентности, социальная поддержка и инициирование к самостоятельной деятельности делают семью уникальной структурой, обеспечивающей наиболее благоприятные условия для личностного и интеллектуального развития ребенка.

§ 2. Основные характеристики детско-родительских отношений

Детско-родительские отношения составляют важнейшую подсистему отношений семьи как целостной системы и могут рассматриваться как непрерывные, длительные и опосредованные возрастными особенностями ребенка и родителя отношения. Детско-родительские отношения как важнейшая детерминанта психического развития и процесса социализации ребенка могут быть определены следующими параметрами:

• характер эмоциональной связи: со стороны родителя — эмоциональное принятие ребенка (родительская любовь), со стороны ребенка — привязанность и эмоциональное отношение к родителю. Особенностью детско-родительских отношений по сравнению с другими видами межличностных отношений является их высокая значимость для обеих сторон;
• мотивы воспитания и родительства;
• степень вовлеченности родителя и ребенка в детско-родительские отношения;
• удовлетворение потребностей ребенка, забота и внимание к нему родителя;
• стиль общения и взаимодействия с ребенком, особенности проявления родительского лидерства;
• способ разрешения проблемных и конфликтных ситуаций; поддержка автономии ребенка;
• социальный контроль: требования и запреты, их содержание и количество; способ контроля; санкции (поощрения и подкрепления); родительский мониторинг;
• степень устойчивости и последовательности (противоречивости) семейного воспитания.

Интегративные показатели детско-родительских отношений:

• родительская позиция, определяемая характером эмоционального принятия ребенка, мотивами и ценностями воспитания, образом ребенка, образом себя как родителя, моделями ролевого родительского поведения, степенью удовлетворенности родительством;
• тип семейного воспитания, определяемый параметрами эмоциональных отношений, стилем общения и взаимодействия, степенью удовлетворения потребностей ребенка, особенностями родительского контроля и степенью последовательности в его реализации;
• образ родителя как воспитателя и образ системы семейного воспитания у ребенка. Этот показатель стал предметом научного исследования и широкого обсуждения сравнительно недавно. Возникновение интереса к изучению позиции ребенка в системе детско-родительских отношений обусловлено тем, что ребенок, как и родитель, является их активным участником. Изменение воспитательной парадигмы от отношения к ребенку как объекту воспитания к гуманистической установке — ребенок как субъект воспитания и равноправный участник отношений, произошедшее в последней четверти XX в. в общественном сознании, является основой пересмотра концепта детско-родительских отношений в сторону все большего учета позиции самого ребенка как активного творца этих отношений.

Роль образа родителя и ребенка в детско-родительских отношениях состоит в ориентировке в указанной системе отношений с целью достижения согласованности и сотрудничества в решении задач совместной деятельности и обеспечении необходимых условий гармоничного развития ребенка. Особенности интеграции образов родителя и ребенка в детско-родительских отношениях исследуются в работах Л.И. Вассермана [1995], Г.Т. Хоментаускаса, Е.О. Смирновой [2001], В.В. Абраменковой [2000], О.А Карабановой [2001, 2002], И.М. Марковской [1999]. #page#

§ 3. Характер эмоциональных отношений

Родительская любовь

Эмоциональная сторона детско-родительских отношений в значительной степени предопределяет благополучие психического развития ребенка и реализацию воспитательного потенциала родительства как социального института. Эмоциональное отношение к партнеру у родителей и ребенка в контексте их отношений имеет различное происхождение, психологическое содержание и динамику развития. Если применительно к супружеским отношениям можно говорить о принципиальном равенстве партнеров — как в отношении генезиса, так и развития и реализации эмоциональной связи, — то в случае детско-родительских отношений природа детской и родительской любви оказывается различной. Эмоциональное отношение родителя к ребенку квалифицируется как феномен родительской любви (Э. Фромм), причем в современной психологии четко разделяют эмоциональное отношение к ребенку матери и отца, выступающее как материнская или отцовская любовь. Наряду с понятием родительской любви используется термин «принятие» (А. Рое, М. Сегелман, А.И. Захаров, Д.И. Исаев, А.Я. Варга), характеризующий аффективную окраску отношения родителя к ребенку и признание его самоценности. Эмоциональная близость (В.В. Столин) определяет аффективный знак отношения (симпатия — антипатия) и эмоциональную дистанцию между родителем и ребенком.

Термин «привязанность» (attachment) используется для обозначения отношения ребенка к родителю. В современной психологии теория привязанности Дж. Боулби является общепризнанной и наиболее авторитетной в исследовании феномена любви ребенка к родителю. Подчеркнем, что сама теория привязанности в рассмотрении характера отношения ребенка к родителю (близкому взрослому), выходя за пределы чисто эмоционального аспекта, включает, в рассмотрение также закономерности развития познавательной деятельности и умственного развития ребенка в зависимости от особенностей детско-родительского взаимодействия.

Родительская любовь имеет социокультурную, историческую природу. Вплоть до XVIII в. общественная ценность родительской любви была относительно невысока. Социокультурные ожидания предписывали родителям воспитывать ребенка, проявлять заботу о его душе и телесном благополучии, контролировать, наказывать в случае необходимости, но не квалифицировали родительскую любовь как особую добродетель. Одной из причин такого положения была высокая детская рождаемость на фоне высокой смертности, многодетность семьи. В средневековой Европе умирало около 30% детей в возрасте до 5 лет. Во второй половине XIX в. семья С.А. и Л.Н. Толстых потеряла пятерых детей из двенадцати. Родители делили свое внимание между многими детьми, часто теряя их в самом раннем возрасте. Близкие эмоциональные длительные отношения родителей с ребенком были редкостью в силу особенностей семейного уклада и образа жизни семьи того времени. Только во второй половине XVIII в. в Европе материнская любовь становится обязательной нормативной установкой [Кон, 1988], а со второй половины XIX в. возникает детоцентристский тип семьи. В современном обществе социальная ценность родительской любви чрезвычайно велика, а интимно-эмоциональная близость родителей с детьми в условиях малодетной семьи и планирования рождения детей представляет собой массовое явление. Все это привело к тому, что родительская любовь сегодня рассматривается обществом как «норма» психического здоровья человека, а поведение и личность родителя, имеющего несчастье не любить своего ребенка, — как патология, психическое отклонение, проявление аморальности и распущенности. Однако было бы несправедливо обвинять и осуждать таких родителей, конечно при условии выполнения ими родительского долга, проявления заботы, внимания и опеки в отношении ребенка. Любовь к ребенку — эмоциональная близость и взаимопонимание — не является врожденной способностью матери и отца и не возникает по мановению волшебной палочки с рождением ребенка. Способность его любить формируется в практике родительства, в процессе совместной деятельности и общения с ребенком, принося матери и отцу ощущения счастья, полноты самореализации и самозавершенности. Напротив, переживание «нелюбви», отвержения ребенка вызывает у родителя тяжелые эмоционально-личностные расстройства — чувство вины, депрессию, тревожность и страхи, нарушения Я-концепции в форме самоотвержения и низкой самооценки. Поэтому в таких случаях стратегия психологической помощи семье строится как последовательное решение следующих задач: стабилизация эмоционального состояния родителя — осознание отвержения ребенка и объективирование причин и механизма формирования нелюбви к нему — преодоление чувства вины — оптимизация общения и сотрудничества с ребенком — повышение уровня эмпатии, эмоционального взаимопонимания и привязанности в диаде родитель — ребенок.

В континууме значений эмоционального отношения родителя к ребенку можно выделить несколько вариантов отношений, от безусловно положительного до открыто негативного полюса.

• Безусловное эмоциональное принятие ребенка (любовь и привязанность «несмотря ни на что»). Безусловное принятие предполагает дифференциацию родителем личности ребенка и его поведения. Отрицательная оценка и осуждение родителем конкретных поступков и действий ребенка не влечет за собой отрицания его эмоциональной значимости и снижения самоценности его личности для родителя. Такой тип эмоционального отношения наиболее благоприятен для развития личности ребенка, поскольку обеспечивает полное удовлетворение потребностей ребенка в безопасности, любви, заботе и в аффилиации в отношениях с родителями.
• Условное эмоциональное принятие (любовь, обусловленная достижениями, достоинствами, поведением ребенка). В этом случае любовь родителя ребенок должен заслужить своими успехами, примерным поведением, выполнением требований. Любовь выступает как благо, награда, которая не дается сама собой, а требует труда и старания. Лишение родительской любви — достаточно часто используемый вид наказания в подобных случаях. Подобный тип родительского отношения провоцирует у ребенка возникновение тревоги и неуверенности.
• Амбивалентное эмоциональное отношение к ребенку (сочетание позитивных и негативных чувств, враждебности и любви).
• Индифферентное отношение (равнодушие, эмоциональная холодность, дистантность, низкая эмпатия). В основе такой позиции лежит несформированность материнской позиции, инфантильность и личностная незрелость самого родителя.
• Скрытое эмоциональное отвержение (игнорирование, эмоционально- негативное отношение к ребенку).
• Открытое эмоциональное отвержение ребенка.

А.С. Спиваковская, основываясь на трехмерной модели любви, предлагает оригинальную типологию любви родительской. Напомним, что тремя измерениями чувства любви в рамках данной модели выступают: симпатия/антипатия; уважение/презрение и близость — дальность.

Причины нарушений родительской любви изучены еще недостаточно, однако некоторые из них можно назвать:

Таблица 2

Типы родительской любви (по А.С. Спиваковской)

Тип любви/отвержения	Характеристики любви/отвержения	Родительское поведение	Родительское кредо
1. Действенная любовь	симпатия уважение близость	Принятие ребенка; внимание и интерес, уважение его прав и обязанностей; сотрудничество и готовность прийти ему на помощь	«Я люблю моего ребенка таким, какой он есть, он самый лучший»
2. Отстраненная любовь	симпатия уважение дистантность	Принятие ребенка; недостаток внимания и заботы; гипопротекция; низкий уровень кооперации и помощи	«У меня прекрасный ребенок, но я очень занят»
3. Действенная жалость	симпатия неуважение близость	Принятие ребенка; недоверие к нему; излишняя опека и потворствование	«Хотя мой ребенок недостаточно умен и развит, но это мой ребенок и я люблю его»
4. Снисходительное отстранение	симпатия неуважение дистантность	Принятие ребенка; отстраненность; гипопротекция, оправдание неблагополучия болезнью ребенка, плохой наследственностью	«Нельзя винить моего ребенка в том, что он такой, — есть объективные причины»
5. Отвержение	антипатия неуважение дистантность	Отвержение ребенка; ограничение общения, игнорирование; гипопротекция, граничащая с безнадзорностью	«Не люблю своего ребенка и не хочу иметь с ним дела!»
6. Презрение	антипатия неуважение близость	Отвержение ребенка; тотальный контроль, применение наказаний, отсутствие поощрений, преобладание в родительской воспитательной системе запретов	«Я мучаюсь и страдаю от того, что мой ребенок так плох»
7. Преследование	антипатия уважение близость	Отвержение ребенка; доминирующая гиперпротекция, жестокое обращение, тотальный контроль	«Мой ребенок — негодяй, и я докажу это!»
8. Отказ	антипатия неуважение дистантность	Отвержение ребенка; гипопротекция и безнадзорность, попустительство, игнорирование	«Я не хочу иметь дело с этим негодяем!»

• Фрустрация жизненно важных потребностей родителя в связи с воспитанием ребенка. Депривация может охватывать достаточно широкий спектр потребностей, субъективная значимость которых во многом определяется степенью личностной зрелости родителя: потребность в сне и отдыхе; в безопасности; в общении с друзьями; личные достижения, карьера, профессиональный рост. В этом случае психологическая помощь должна быть направлена на поиск способа удовлетворения жизненно важных потребностей родителя при сохранении им полноценной функции ухода за ребенком и его воспитания, а также на развитие ценностно-смысловой сферы родителя.
• Мистификация и искажение образа ребенка как результат проекции негативных качеств и приписывания их ребенку; идентификация ребенка с аверсивной личностью, вызывающей отвращение у родителя, и, как следствие, перенос на него негативного эмоционального отношения. Психологическая работа в этом случае должна быть направлена на объективирование причин подобной проекции, их анализ и помощь родителю в разрешении глубинного конфликта, лежащего в основе актуализированных защитных механизмов.
• Негативное эмоциональное отношение к ребенку как проявление посттравматического стресса. Возникает вследствие фатального совпадения рождения ребенка или начального периода его воспитания, сенситивного к формированию привязанности, и психологической травмы, например утраты близкого человека. Ребенок приобретает значение символа травмирующей ситуации либо ассоциируется с ней. Психологическая помощь здесь строится в контексте преодоления посттравматического стресса.
• Личностные особенности родителя (инфантильность, акцентуации характера, невротический тип личности, неадекватный тип привязанности самого родителя, эмоциональные расстройства). Здесь требуется индивидуальное психологическое консультирование, а в случае необходимости и психотерапия. Примером разрушающего влияния на психическое развитие ребенка может служить так называемая «шизофреногенная мать», обнаруживающая в отношениях с ребенком холодность, эмоциональную дистантность и отвержение, недостаток уважения и признания ребенка; ее поведение характеризуется властностью, деспотичностью, низкой эмпатией. Матери, переживающие депрессию, также склонны к отвержению ребенка. Характерным стилем воспитания в этом случае становится либо гипоопека, переходящая в безнадзорность, либо тотальный контроль, в котором актуализация чувства вины и стыда у ребенка становится основным методом воспитательного воздействия.
• Индивидуально-типологические особенности ребенка — «трудный темперамент», чрезмерное возбуждение, проблемы дисциплины, невнимательность, импульсивность, — опосредующие формирование родительского отношения. Обнаружено, что родители склонны воспринимать детей с более сильным темпераментом как более зрелых. Важное значение для формирования эмоционального отношения родителя к ребенку имеет степень соответствия их темпераментов. Если темперамент ребенка противоположен родительскому, это может восприниматься родителем как негативная характеристика его личности или признак инфантильности и незрелости. Например, порывистость и импульсивность ребенка, противоположная сдержанности и неторопливости родителя, воспринимается последним как проявление слабости ребенка.
• Низкая степень удовлетворенности браком и конфликтность в супружеских отношениях.

Материнская и отцовская любовь

Говоря о родительской любви, традиционно разделяют материнскую и отцовскую любовь как различающиеся по содержанию, природе, генезису и формам проявления (З. Фрейд, А. Адлер, Д. Винникотт, М. Дональдсон, И.С. Кон, Г.Г. Филиппова). Признавая существование двух социальных институтов родительства—материнства и отцовства, важно не только отметить серьезные различия в реализации материнства и отцовства как качественно своеобразных форм родительства, но и указать на их сходство. В работах Э. Галински [см.: Крайг, 2000] выделяются шесть стадий родительства, содержание и последовательность которых задается логикой развития сотрудничества родителя и ребенка. На каждой из них родитель решает определенные задачи, связанные с необходимостью перестройки детско-родительских отношений с учетом развития ребенка и его возрастающей самостоятельности. Первая стадия — стадия формирования образа — продолжается от момента зачатия до рождения ребенка и рассматривается как исходная в формировании родительской позиции. Именно на этой стадии формируется первичный образ детско-родительских отношений, включающий представление о целях и ценностях воспитания, образ идеального родителя как эталона, представление о ребенке и взаимодействии с ним. На второй — стадии выкармливания (от рождения до 1 года) — центральной задачей становится формирование привязанности и первых форм сотрудничества и совместной деятельности с ребенком. Первичная иерархизация ценностей и ролей в контексте развития идентичности родителей также осуществляется именно на этой стадии. Стадия авторитета (от 2 до 5 лет) знаменует переход родителей к решению задач социализации ребенка и, соответственно, к первой оценке эффективности процесса воспитания. Насколько мой ребенок отвечает идеальному его образу, созданному в моем представлении? Могу ли я принять ребенка таким, какой он есть? Насколько я сам удовлетворяю себя как родитель? Ответы на эти вопросы предполагают рефлексию, развернутую родителем по поводу содержания и оснований его отношений с ребенком и переход к более продуманной системе воспитания с учетом «работы над ошибками» раннего периода становления родительства. Четвертая стадия — стадия интерпретации — приходится на младший школьный возраст: здесь родители подвергают ревизии и пересмотру многие концепции воспитания, которых прежде придерживались в своем общении с детьми. Пятая — стадия взаимозависимости — характеризуется изменением структуры властных отношений: родители должны перестроить свои отношения с подростками с учетом их стремления к автономии и независимости. Характер перестройки отношений со взрослеющими детьми может сделать их партнерскими или, в случае деструктивного ее развития, отношениями соперничества и противостояния. На шестой стадии — стадии расставания — родители должны окончательно признать взрослость и независимости детей, принять их психологический «уход» и решить непростую задачу переосмысления и оценки того, какими же родителями они были.

Природа и генезис материнства

Фундаментальным открытием психоанализа стало положение о роли матери (близкого взрослого) в психическом развитии ребенка. Внешний мир (среда) открывается ребенку через взрослого и в первую очередь выступает как мир человеческих интерперсональных отношений, мир людей [Фрейд, 1991; Адлер, 1990; Фрейд, 1993; Винникотт, 1995; Эльконин, 1989]. З. Фрейд считал, что именно мать является для ребенка источником переживания чувства удовольствия и объектом первого сексуального выбора.

Из признания решающей роли матери (близкого взрослого) в психическом развитии ребенка рождается вопрос о том, как влияет поведение матери на становление личности. Д. Винникотт [1995] одним из первых предложил гипотезу гармоничного взаимодействия среды и ранних интрапсихических процессов. Он предлагает рассматривать в качестве объекта развития на ранних стадиях онтогенеза не отдельно мать и ребенка, а целостную диаду мать—ребенок. В силу беспомощности младенца и зависимости его от матери ребенок и мать представляют собой единое целое. Мать не только обеспечивает условия телесного, физического развития ребенка, но и, реализуя функцию держания и телесного контакта (holding), обеспечивает процесс персонализации — становление Я ребенка, т.е. дифференциацию субъекта и среды и формирование автономной личности. Становление собственного Я (Self) осуществляется через развитие от абсолютной (экстремальной) зависимости к относительной независимости и автономии. Механизмом становления независимости выступает процесс реализации ребенком омнипотентных желаний и первичной агрессии в отношениях с матерью (близким взрослым). Терпение к проявлениям агрессивности, забота о ребенке, удовлетворение его потребностей, реализация матерью «поддерживающего» поведения создают условия для гармоничного развития ребенка [Winnicott, 1965]. Поведение и позиция матери является существенным условием эффективности этого процесса. Винникотт рассматривает способность матери создавать благоприятную среду для развития ребенка как ее природную способность. Мать должна довериться своей интуиции и действовать спонтанно, обучение может только помешать реализации этой способности. Любовь и забота, теплое, принимающее, уважительное отношение матери к ребенку создают необходимую установку доверия и стимулируют самостоятельную активность ребенка в отношении его саморазвития. Благодаря психоанализу проблема детско-родительских отношений, качества материнского ухода и типа воспитания стала центральной в изучении закономерностей развития личности в детском возрасте. Особенности материнской и отцовской любви, позиция обоих родителей в воспитании не только обусловливают индивидуальную траекторию развития ребенка, но и выступают существенным условием прогрессивного нормативного развития личности [Адлер, 1990; Хорни, 1993].

В решении вопроса о природе материнской любви и материнской позиции можно выделить два подхода — эволюционно-биологический (Дж. Боулби, Винникотт Д.) и культурно-исторический (М.И. Лисина, Г.Г. Филиппова).

Согласно эволюционному подходу материнская любовь имеет биологические, природные предпосылки, составляет естественную характеристику женщины и не нуждается в дальнейших объяснениях [Bowlby, 1988]. Родительское поведение с точки зрения биологической перспективы является запрограммированным. Человеческий ребенок — самый беспомощный и менее подготовленный к жизни с момента рождения из всех видов живых существ. Возможность его выживания напрямую зависит от заботы родителей. Известно, что именно мать является первичным и основным близким взрослым, предоставляющим ребенку уход и защиту на протяжении всей человеческой истории. Уникальность позиции матери в реализации функции родительской заботы обосновывается тем, что мать, в отличие от отца, наиболее адекватно реализует репродуктивную функцию именно в тесной стабильной связи с ребенком. Это обусловлено полной уверенностью матери в своем родительском статусе, более коротким по сравнению с мужчинами репродуктивным периодом в онтогенетическом цикле, более длительным интервалом между рождением детей и большими энергетическими затратами на протяжении периода их вынашивания и родов [Trivers, 1972]. Боулби утверждает, что сохранение материнского инстинкта в процессе эволюции в условиях утраты человеком большинства инстинктивных форм поведения связано с его особым значением для сохранения человеческого рода. Важную роль в «запуске» материнского поведения в отношении ухода и заботы о младенце играют гормоны, связанные с беременностью и лактацией, в частности окситоцин. Например, высокий уровень окситоцина указывает на глобальные изменения, подготавливающие уход за младенцем, — большее спокойствие, высокую толерантность к стрессу и монотонии [Dozier, 2000]. Высказывается предположение о существовании критического периода импринтинга в формировании материнской любви и привязанности к младенцу, когда определенные «ключевые раздражители» запускают врожденную программу ухода, заботы и привязанности матери. Однако есть данные о том, что приемные родители, не проходившие через период импринтинга, оказываются способны к формированию надежной позитивно-эмоциональной связи в отношениях с приемными детьми [Singer et al, 1985].

В рамках культурно-исторического подхода материнство рассматривается как социальный институт, развивающийся на протяжении истории человечества. Э. Бадинтер считает, что в понятие «материнская любовь» в разные исторические эпохи вкладывается неодинаковое содержание. Значимость ролей жены, матери и свободной женщины на протяжении истории меняется. Материнство выступает как одна из социальных ролей женщины, и, значит, формирование материнской позиции и соответствующей ролевой модели поведения определяют ценности, установки, традиции и нормы культуры общества. Хорошо известны прямо противоположные примеры материнского поведения — от самопожертвования до пренебрежения материнскими обязанностями. В современном обществе растет социальное сиротство — отсутствие опеки и заботы при живых родителях. Все чаще мы сталкиваемся с феноменом отказных детей, случаями продажи матерями своих детей, принуждения их к антисоциальным действиям (попрошайничеству, проституции, воровству и пр.), жестокого обращения, избиения и т.д. Появился даже соответствующий термин для обозначения подобного поведения — «уклоняющееся материнство». Все эти факты подвергают сомнению тезис о врожденной инстинктивной природе материнства и свидетельствуют в пользу культурно-исторического подхода.

Материнская позиция представляет собой результат присвоения личностью опыта социокультурной практики материнства, формируется в специфической деятельности по уходу за ребенком и его воспитанию, обусловлена культуральными особенностями и детскими воспоминаниями матери о воспитании в ее собственной семье. Развитие материнства детерминируется врожденными предпосылками (психофизиологическими, гормональными механизмами), активной деятельностью самой женщины и заданными в культуре «идеальными формами материнства», культурными моделями ролевого поведения матери. Например, формирование материнского эмоционального принятия ребенка в значительной мере определяется позицией матери в период беременности и ее ориентацией на культурно заданные формы поведения. Известно, что у женщин, которые в период беременности думают о ребенке, разговаривают с ним, эмоциональная связь с ребенком в постнатальном периоде формируется значительно быстрее. С другой стороны, было бы неверно игнорировать органические предпосылки формирования материнской позиции. М. Мид на основе изучения ритуалов и традиций воспитания детей в первобытных культурах пришла к выводу, что материнская забота и привязанность обусловлены самими органическими условиями зачатия, вынашивания, родов и кормления грудью. Вместе с тем социальные установки и предписания могут исказить материнскую позицию: там, где общество жестко предписывает принцип законнорожденности, мать незаконнорожденного ребенка может лишить его жизни или бросить на произвол судьбы.

В становлении родительства можно выделить ряд стадий: принятие решения о рождении ребенка, беременность, период становления родительства, период зрелого родительства, период «постродительства» (реализация ролей бабушек и дедушек) (В. Миллер).

Г. Г. Филиппова [1999] выделяет шесть этапов онтогенеза материнской сферы, определяющих становление материнской позиции женщины и ее психологическую готовность к реализации родительской функции. Первый этап — взаимодействие с собственной матерью — начинается с внутриутробного развития и продолжается всю жизнь, выступая в качественно новых формах на каждой стадии онтогенеза. Он определяет формирование ценностной и эмоциональной основы материнского поведения. Мать выступает для девочки значимой фигурой, кристаллизующей в себе образ материнства, посредником между ней, девочкой, и социокультурной практикой материнства. Опыт взаимодействия с матерью является основой формирования собственной материнской идентичности женщины. Ценностное отношение матери к дочери определяет у той формирование ценностного отношения к собственному ребенку. Хорошо известны факты нарушения материнского поведения вплоть до отвержения и жестокости по отношению к ребенку в случае, когда собственный детский опыт отношений с матерью определялся переживанием отвержения, нелюбви, игнорирования. Ценность материнства возникает у девочки позже на основе переживания и рефлексии социальных оценок материнства как культурной модели поведения и отношения к материнству ее собственной матери. Процесс усвоения материнской роли регулируется психологическими механизмами ассимиляции, идентификации, осознанного обучения родительству.

Второй этап — игровой — обеспечивает ориентировку девочки в содержании материнской роли в условиях наглядного моделирования в сюжетно-ролевой игре. Игра «в семью» и «дочки-матери» открывает для ребенка возможности экспериментирования в области материнского поведения, формирования устойчивого образа-эталона материнской роли. Игра в «дочки-матери» издавна культивировалась в народной педагогике как школа подготовки девочки к материнству. Одной из первых игрушек, вручаемых девочке родителями, была кукла. Кукла передавалась от матери к дочери, ее хранили, специально изготовляли. Девочки шили ей одежду, играли с ней, вывозили на праздники. По тому, как содержалась кукла, какие наряды имела, как играла с ней девочка, судили о том, хорошей ли матерью она станет. Куклы как отобразительные игрушки и игра в семью являлись важным элементом социализации в подготовке ребенка к будущей семейной жизни.

Третий этап — нянченье (от 4—5 до 12 лет) как привлечение девочки к реальному уходу за младенцем и его воспитанию. Нянченье в современной семье более связано с рождением второго ребенка и включением старшего в процесс воспитания малыша. В истории общества в примитивных культурах уже шести-семилетние дети включаются в процесс заботы о шестимесячных и более старших детях. Аналог нянченью младенцев можно наблюдать и в поведении высших животных, ведущих стадный образ жизни. Например, у шимпанзе старшие детеныши играют с младшими, осуществляют взаимное обыскивание, охраняют малыша от других особей, переносят их на безопасное расстояние и т.д. В нянченье Г.Г. Филиппова выделяет два периода. Содержанием первого является налаживание эмоционально- личностного общения с младенцами первых шести месяцев жизни. Второй период предполагает осуществление ухода старшего ребенка за младшим, овладение инструментальной его стороной. Здесь формируется индивидуальный стиль эмоционального сопровождения ухода за младенцем. Сенситивным периодом для формирования установки на нянченье является возраст 6—10 лет. Именно тогда ребенок, ухаживающий за младенцем, получает возможность реализовать свою потребность в серьезной, взрослой, социально значимой деятельности, причем в привлекательной для него игровой форме и без принятия всей полноты ответственности за благополучие и здоровье малыша. Возникает вопрос — почему подростковый возраст, по мнению автора, исключен из зоны сенситивности к нянченью? Ведь именно подросток приобретает необходимую техническую умелость и компетентность в уходе за младенцем, да и перспектива материнства для подростка, несомненно, значительно ближе, чем для младшего школьника. Дело в том, что без предварительного формирования опыта эмоционально-позитивного общения с младенцем переход к технической стороне ухода может вызвать у подростка неприятие и брезгливость, а необходимость отвлечения на заботу о младшем сиблинге, порождающая недостаток времени для общения со сверстниками, формирует установку в отношении младенца как помехи, препятствия на пути реализации собственных интересов, неприятной обузы. Именно такая установка нередко проявляется у молодых мам, казалось бы имеющих достаточный подростковый опыт ухода за младенцем в собственной прародительской семье.

Четвертый этап — дифференциация мотивационных основ материнской и половой сфер — приходится на период полового созревания. Главной Задачей этого этапа становится интеграция ценностей половой жизни и материнства на основе их первоначального разделения. Психологические проблемы связи рождения ребенка и собственно сексуальных отношений, в частности внебрачной беременности и воспитания ребенка, предохранения от беременности и ее планирования, определяют развитие мотивационной и ценностно-смысловой сферы материнства.

Пятый этап — взаимодействие с собственным ребенком — включает несколько периодов, определяющих формирование материнской позиции в период беременности и ожидания ребенка и в период ухода за младенцем и его воспитания.

Наконец, шестой этап — это формирование привязанности и любви к ребенку как к личности (начиная с раннего возраста). На этом этапе происходит развитие отношения матери к ребенку в направлении преодоления симбиотического типа отношений и дифференциации границ «Я» — «ребенок». Оно синхронизируется с кризисом первого года жизни и перестрой - кой социальной ситуации развития ребенка раннего возраста в форме преодоления системы отношений «Пра—Мы» (Л.С. Выготский) и выхода в пространство субъектно- (личностно-) ориентированного сотрудничества ребенок — взрослый.

Исследование девиаций материнского поведения [Брутман и др., 1994; Брутман и др., 2000; Радионова, 1996; Филиппова, 1999] обнаружило, что группу риска составляют женщины с устойчивым игнорирующим типом переживания беременности. Игнорирующий тип сложнее всего поддается коррекции и находит выражение в таких деструктивных характеристиках родительского отношения, как эмоциональное отвержение, авторитарность, директивность, гипопротекция и т.п. #page#

Специальный интерес в связи с проблемой природы материнской любви (органическая/биологическая или культурно-историческая) представляют случаи отказа матерей от новорожденных детей. Отказ представляет собой крайний вариант отвержения матерью ребенка. Психологические особенности матерей-отказниц и причины отказа стали предметом исследования М.С. Радионовой и Ф.Е. Василюка. По его данным, в Москве 1—1,5% матерей отказываются от своих детей в родильных домах. В период с 1991-го по 1997 г. в Москве число социальных сирот увеличилось с 23 до 48% при общем снижении поступления детей в эти учреждения на 11 % и приуменьшении показателей рождаемости фактически в полтора раза. Было показано, что отказ матери от ребенка переживается как кризис, вызванный конфликтом мотивационно-потребностной сферы. Авторы выделили значимые компоненты структуры кризисной ситуации: сознательную установку матери на материнство или отказ от него, мотивы, реализующие неосознанные влечения, т.е. природное спонтанное влечение к материнству; трудности или проблемность социальной ситуации (негативное отношение близких к рождению ребенка; отсутствие материальных средств к существованию; необходимость продолжения учебы и т.д.). На основе противоречивого сочетания этих компонентов возникает кризис принятия женщиной материнской роли, находящий различные варианты своего разрешения. Причем основное значение при выборе того или иного варианта имеют личностные особенности матери. Авторы делают вывод о том, что отказ от ребенка возможен только при определенном личностном типе. В работе выделено четыре типа личности: инфантильный, реалистический, ценностный и творческий. Инфантильный тип личности выступает фактором риска отказа матери от ребенка, отказ носит импульсивный характер и представляет собой защитное действие. Для матерей инфантильного типа характерно амбивалентное или резко отрицательное отношение к ребенку («ребенок — виновник моего несчастья»). Если все-таки ребенок принимается, то в его отношении устанавливается симбиотическая связь («ребенок — часть меня»). В случае отказа от ребенка прослеживается неблагополучный анамнез — мать в детстве была объектом отвержения и испытывала дефицит любви со стороны собственной матери. Стратегия переживания кризиса инфантильными матерями избегающая, поведение по типу вытеснения. В отношении беременности наблюдается своеобразная «агнозия»: женщина может узнать о своей беременности в середине, а то и в последней ее трети, часто — от других. Как правило, она не задумывается о своем состоянии, пускает все на самотек, наконец, легко отказывается от ребенка непосредственно перед родами или сразу после. Никаких переживаний, конфликтов, угрызений совести.

Реалистический тип личности: отказ от материнства — целенаправленный поступок. Рационально взвешиваются все «за» и «против». Во главу угла ставятся интересы самой матери. Отношение к ребенку инструментальное: если может быть полезен для получения благ и привилегий — мать будет его воспитывать, если нет — откажется. Например, не хватает ребенка для улучшения жилищных условий — она приходит и забирает ребенка, хотя раньше категорически от него отказывалась. Стратегия — рассудочная, рациональная; отношение к ребенку — индифферентное, холодное. Психологическими особенностями такой матери являются низкий уровень природного влечения, материнской потребности и, как правило, низкий уровень эмпатии. В анамнезе: сдержанность и холодность в отношениях с близкими в собственной, прародительской семье. Отказ от ребенка происходит еще до родов или после них. Как правило, мать не испытывает ни сомнений, ни тяжелых эмоциональных переживаний. Тем не менее часто отказ юридически не оформляется — на всякий случай, вдруг ребенок еще понадобится.

Для ценностного типа ценность материнства очень высока, социальная роль матери значима. Конфликт обусловлен отсутствием спонтанного влечения к материнству или трудными внешними обстоятельствами. Как правило, женщина рожает ребенка без мужа, без поддержки или в очень стесненных материальных и жилищных условиях. Кризис длителен, продолжается в течение всей беременности и после рождения ребенка. У матери констатируется высокий уровень эмоциональных переживаний. На этом фоне часто возникает чувство вины, и в результате ребенок становится объектом проекции негативных эмоций, отношение к нему амбивалентное. Стратегия — колеблющаяся. Постоянная борьба мотивов, ситуация выбора, трудность принятия решения.

Для творческого типа личности отказ от ребенка маловероятен даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Социальная ценность материнства и природное к нему влечение велики. Отказ от материнства для таких матерей равносилен утрате или угрозе утраты смысла жизни. Отношение к ребенку — безусловно эмоционально-положительное, он «свой», «человек, о котором я забочусь».

Причинами отказа от детей бывают нестабильность и угроза распада собственной семьи, материальная необеспеченность, личностная незрелость, искажения личностного развития, депрессивные и аффективные расстройства, отвержение собственными матерями в анамнезе матерей-отказниц [Брутман, Варга, Хамитова, 200.0]. Депривация материнской любви, переживаемая отвергаемым ребенком, приводит к нарушениям в формировании материнской позиции в зрелости.

Таким образом, представленные данные свидетельствуют о том, что, признавая наличие природных предпосылок материнства, нельзя забывать о неоспоримости приоритета в детерминации характера эмоционального отношения к ребенку социально-исторических факторов.

Роли матери и отца в развитии ребенка

В концепции Э. Фромма материнская и отцовская любовь рассматриваются как имеющие разную природу, генезис, формы проявления и оказывающие различное влияние на развитие ребенка.

Фромм [1990], анализируя традиционную семью, противопоставлял материнскую и отцовскую любовь как любовь безусловную и любовь требовательную. Материнская любовь по своей природе безусловна, не связана с достоинствами и достижениями ребенка. Любовь матери, по Фромму, слепа и не знает справедливости. Мать изначально признает самоценность ребенка и строит отношения по типу альтруистической любви, готовности к самопожертвованию, самоотдаче. Материнская любовь дана ребенку изначально как дар, она является основой формирования у ребенка базового доверия к миру, открытости и готовности с ним взаимодействовать (Э. Эриксон). Отцовская любовь — требовательная, условная, это любовь, которую ребенок должен заслужить. Она, в отличие от материнской, не имеет врожденных предпосылок, а формируется на протяжении первых лет жизни ребенка. Чтобы заслужить отцовскую любовь, ребенок должен соответствовать определенной системе социальных требований. Традиционная роль отца — носитель социальных норм и требований по отношению к ребенку, образец стандартов поведения. Любовь отца выступает как социальное одобрение поведения ребенка, соответствие определенным ожиданиям. В детях отец, как и мать, видит возможность самоактуализации, и в силу этого на ребенка возлагаются определенные отцовские ожидания в отношении его достижений, карьеры, результатов. В ребенке для отца воплощена возможность продолжения рода. Традиционно культурные нормы вменяют в обязанность мужчины дать и воспитать семье наследника, как продолжателя рода, хранителя традиций и родовой памяти («Я люблю тебя, потому что ты похож на меня»). Отцы в большей степени приветствуют появление наследника (мальчика) и более склонны принимать его взросление и созревание, чем взросление и созревание девочки [Cooper, Grotevant, 1987]. Бездетность является одной из причин острого переживания мужчинами кризиса середины жизни, когда «социальные часы» требуют отчета о том, «воспитал ли ты сына». Для женщины «социальные часы» пробивают раньше и вопрос о самореализации в рождении и воспитании ребенка приобретает остроту и актуальность уже в период кризиса 27—30 лет.

Отец, согласно Фромму, выполняет функцию социального контроля и является источником требований, норм поведения, санкций. Исследования показывают, что подростки скорее согласны принимать наказания со стороны отца, чем матери. Если наказывает мать, это воспринимается как эмоциональное отвержение, проявление нелюбви и враждебности [Siegal, 1987].

Для формирования гармоничной личности необходимы и отцовская, и материнская любовь. Лишь наличие той и другой обеспечивает формирование духовно здоровой, гармоничной, зрелой личности. Искажения материнской и отцовской любви, инверсии ролей приводят к нарушениям и искажениям развития ребенка. Фромм дает следующие примеры сценариев развития ребенка при искажении и инверсии ролей отца и матери. Так, сочетание любящей и чрезмерно властной матери и слабого и зависимого отца приводит к формированию излишней зависимости от матери, склонности к опеке и заботе, отсутствию дисциплинированности, автономии, ответственности, что особенно губительно сказывается на мальчике. Недостаток материнской любви чреват центрацией на матери и жаждой безусловной материнской любви. В этом случае в собственной супружеской жизни человек будет стремиться быть любимым, но не любить самому. При холодной, дистантной, отстраненной матери и авторитарном и строгом отце ребенок будет ориентирован на отца, поскольку отцовскую любовь, в отличие от материнской, он при определенных условиях может получить (заслужить). Тогда главными ценностями для него становятся закон, порядок и авторитет. Формируется тип холодного карьериста, направленного на достижения и успех во что бы то ни стало. Наблюдается предпочтение «мужских» видов деятельности, отрицание чувств, низкая эмпатия. У девочек из-за трудностей идентификации с матерью часто возникают проблемы с формированием полоролевой идентичности. В собственной семье с большой вероятностью будет воспроизведена та же модель супружеских отношений. Фромм дополняет эту картину сценарием развития ребенка, родители которого не любят друг друга, взаимно сдержанны и холодны. Ребенок, лишенный близких контактов и испытывающий дефицит проявления чувств, постоянно будет находиться в страхе и тревоге, замкнется в себе, уйдет в мир переживаний и грез. Альтернативой может стать формирование «социально провоцирующего» типа личности, поведение которой будет строиться на том, чтобы любыми средствами привлечь к себе внимание, вызвать чувства родителей, пусть даже и негативные, и, приняв на себя удар, освободиться от переживания страха и тревоги.

Концепция А. Адлера содержит интересные дополнения, позволяющие яснее представить роли матери и отца в развитии личности ребенка. Отношение матери к ребенку имеет ключевое значение для формирования чувства социальной общности и социальной идентичности. Помимо безусловного эмоционального его принятия, мать своим образцом нежности и заботы о детях, муже, людях вне семейного круга демонстрирует модель поведения, побуждаемого социальным интересом. Мать учит ребенка любви и заботе о других людях, поощряет его к формированию товарищеских, дружеских интересов за пределами семьи. При этом она не должна замыкаться только на ребенке, она обязана реализовывать доброжелательные отношения к другим членам семьи и к более широкому социальному окружению. Желательно, чтобы мать не ограничивалась лишь воспитанием детей, но была включена в социальные виды деятельности. Функция отца в воспитании ребенка состоит в поощрении его активности, направленной на развитие социальной компетентности, необходимой ребенку для преодоления комплекса неполноценности. Отец ставит задачи, дает образцы способов решения, оказывает необходимую помощь, стимулирует автономию ребенка и его направленность на достижение целей.

Формирование отцовства и отцовской любви — достаточно сложная задача. Иногда говорят о «кризисе становления (начала) отцовства», особенно в случае рождения первого ребенка. Принятие роли отца — это достаточно длительный кризис переосмысления себя и своей роли в жизни, связанный с новой ответственностью за благополучие семьи и детей, переосмыслением и перестройкой отношений как в семье, так и за ее пределами. Обычно формирование родительской позиции отца начинается где-то со второй половины беременности жены и нередко растягивается на весь первый год жизни ребенка. Для формирования полноценной эмоционально-позитивной связи отец—ребенок в качестве профилактической меры необходимо как можно раньше вовлекать отца в процесс воспитания ребенка, используя разнообразные формы — от общения с ребенком в период внутриутробного развития до присутствия при родах. Современный тип отцовства характеризуется значительным разнообразием параметров участия отца в воспитании ребенка [Cabrera et al., 2000], например:

• доступность (присутствие отца и возможность ребенка обратиться к нему);
• включенность в совместную деятельность (прямые контакты, уход за ребенком, совместная деятельность);
• ответственность (финансовое и материальное обеспечение, организация образовательно-воспитательной среды, общение с учителями);
• мониторинг, т.е. информированность о занятиях ребенка, его местонахождении, интересах, желаниях, потребностях.

Активное участие отца в воспитании маленького ребенка способствует формированию надежного типа привязанности, благополучному эмоциональному его развитию. В младшем школьном возрасте включенность отца в процесс воспитания находит отражение в высокой успеваемости ребенка; в подростковом возрасте близкие и тесные отношения с отцом также связаны с высокой успеваемостью, эмоциональным благополучием, являются важной превентивной мерой против делинквентного поведения подростков. Отметим также, что ответственность отца за финансовое обеспечение детей способствует благополучному их развитию еще и опосредованно. Поэтому даже в случае, когда отец проживает отдельно и его контакты с ребенком ограниченны, роль отца в воспитании ребенка трудно переоценить.

Ряд исследователей (А. Адлер, Э. Фромм) утверждали, что воспитательная модель родительского поведения отцов и матерей варьируется в зависимости от пола ребенка. Дифференцированный подход матери и отца к дочери и сыну является важным условием формирования полоролевой идентичности ребенка. М. Сигал [Siegal, 1987] проанализировал результаты 39 исследований, в которых сравнивались особенности поведения матери и отца во взаимоотношениях с сыновьями и дочерьми. В 20 исследованиях были получены статистически значимые поведенческие различия отца в воспитании дочерей и сыновей. Причем степень выраженности этих различий менялась в зависимости от возраста ребенка. С детьми младенческого и раннего возраста отцы общаются, не делая существенных различий между сыновьями и дочерьми. Различия возникают в явной форме и постепенно усиливаются начиная с дошкольного возраста. Отцы чаще контактируют с мальчиками, поощряют их спортивные игры, исследовательскую деятельность, проявляют в отношениях с мальчиками большую строгость и директивность, менее аффективны. Принято считать, что отцы играют значительную роль в развитии маскулинных качеств у мальчиков и фемининных у девочек, причем к маскулинным качествам относят автономность, самостоятельность, конкурентность, направленность на достижения, инициативу, а к фемининным — высокий уровень эмпатии, заботливость, способность к сопереживанию, коммуникативность. Соответственно, и отношения с каждым из родителей ребенок строит по-разному. К матери дети чаще обращаются за проявлениями близости и эмоциональной поддержки, а отец обычно выступает как партнер в совместных делах и источник авторитетного мнения [Thornton et al., 1995].

Так же как взаимодействие родителя с ребенком опосредуется полом ребенка, так и ожидания детей в отношении поведения родителей опосредуются полом ребенка. Девочки ожидают большей поддержки от родителей, приписывают им большее количество обязательств, чем мальчики [Stein, Wemrners et al., 1998].

Качество супружеских отношений влияет на качество отношений детско-родительских. Представление ребенка об отце и отношения с ним в большей степени зависят от взаимоотношений супругов, чем от представления ребенка о матери и отношения с ней [Amato, Booth, 1996]. Отношение ребенка к родителю опосредуется отношением к последнему супруга, в первую очередь отношением матери к отцу, а не его супружескими качествами. Принятие ребенком отца зависит от супружеской теплоты отношения матери к отцу [White, 1999].

Полоролевая идентификация мальчиков и девочек идет принципиально различными путями [Maccoby, 1980; Алешина, Воловик, 1991]. Социальное окружение предлагает мальчикам и девочкам различные образцы и модели полоролевого поведения для подражания и идентификации. Однако если семья неполная, то отец в силу ограниченности или отсутствия с ней контактов не выступает как образец для подражания. Поскольку уже в раннем и дошкольном возрасте взрослые предъявляют к ребенку социальные ожидания в отношении сформированности у него маскулинных или фемининных черт, то в условиях дефицита образцов мужественности маскулинная идентичность формируется не по принципу подражания образцу, а как бы «от обратного»: «Не смей плакать, ты же не девочка!» Другими словами, мужчина приравнивается к «не-женщине», поведение мужчины строится как прямо противоположное поведению женщины. Очевидно, что реальная социально заданная модель мужского поведения, сочетающая в себе как маскулинные, так и фемининные черты, никак не соответствует этому искусственному представлению. В итоге формируется гротескная маскулинность, т.е. не истинная маскулинность, а фемининность со знаком «минус». Например, поскольку женщина отличается эффективностью, способностью к сопереживанию и сочувствию, то настоящий мужчина должен быть лишен эмоциональной чувствительности и способности к эмпатии. Многие «супермены», предлагаемые для подражания средствами массовой информации, представляют, по сути, именно такие гротескные образцы. В образовательных учреждениях женщины также составляют основной круг воспитателей ребенка, поэтому мальчик, воспитывающийся без отца, практически обречен на трудности освоения полоролевого поведения.

У девочек, в отличие от мальчиков, мать изначально выступает как образец для полоролевой идентификации. Однако в силу характера тесной совместной деятельности в раннем возрасте, подкрепленной эмоциональной симбиотической связью с матерью, девочки испытывают трудности иного рода. Это проблемы дифференциации Я на основе преодоления симбиоза и противопоставления себя матери. Соответственно, возникают помехи на пути осознанной ориентации дочери на мать как образец полоролевого поведения. В подростковом возрасте девушка, решая проблему построения личностной идентичности, сталкивается с двумя противоречащими друг другу задачами. Задача автономизации и освобождения от родительской опеки и влияния требует дистанцирования дочери от матери. Решение другой задачи — построения полоролевой идентичности — требует идентификации с образцами женственности, в частности подражания полоролевым моделям поведения, носителем которых является мать. Исходная противоречивость задач развития находит выражение в противоречивости отношений девушки с матерью, которая должна, с одной стороны, установить определенные личностные границы и автономию, а с другой — идентифицировать себя с матерью как моделью полоролевого поведения. Если баланс личностной автономии и близости дочери с матерью нарушен, то возможны два варианта установления женской идентичности. В случае дистантности и конфликтности отношений с матерью можно наблюдать построение женской идентичности путем отрицания образца материнского поведения, что вряд ли продуктивно, особенно если модель материнского поведения отвечает социокультурным нормам и ожиданиям. В случае недостаточной дифференцированности личностных границ и симбиотической зависимости от матери некритичная интроекция ролевой модели поведения может проявиться в низкой индивидуации личности и неадекватной полоролевой идентичности дочери (по типу «навязанной» полоролевой модели или предрешения идентичности). В силу указанных обстоятельств важное значение в процессе становления полоролевой идентичности девушки приобретает отец. Функция отца состоит в том, чтобы, подчеркивая и выделяя фемининные черты дочери, дать ей возможность утвердить свою полоролевую идентификацию, сохраняя ориентацию на идентичность матери, но в собственном уникальном варианте. Идеальный отец видит в девочке будущую женщину, восхищается ею и подчеркивает в ней черты женственности.

Специфика отношения родителей к детям разного пола осознается родителями и часто выступает как реализация целенаправленното воспитания детей с учетом тендерных различий. По данным исследования Д. Баумринд [Baumrind, 1975], отцы характеризуют себя как строгих и использующих физические наказания с сыновьями, но не с дочерьми. Матери считают себя более снисходительными в отношениях С мальчиками, а в отношениях с девочками требуют большего послушания. В воспитании детей разного пола родители ставят и разные задачи. И в детстве, и в подростковом возрасте мальчиков поощряют к большей независимости и стратегическому мышлению, а девочек — к зависимости и умению решать конкретные проблемы [Walkerdine, 1985]. Матери предъявляют более высокие ожидания к дочерям в отношении достижения зрелости и автономии [Dekovik, Nooin, Meeus, 1997].

Специфика материнского/отцовского отношения к дочери или сыну определяется также возрастом, характером взаимоотношений между супругами, количеством детей в семье и сиблинговой позицией (порядком рождения ребенка в семье), индивидуально-личностными особенностями детей.

Возраст ребенка влияет на выраженность различий в отношении к нему матери и отца в зависимости от его пола. На протяжении младенческого и раннего возрастов тендерные особенности воспитания нивелируются. Тогда же отец больше дистанцирован от воспитания, чем в дошкольном и младшем школьном возрасте ребенка, — в значительной мере это объясняется тем, что в этот период отцы решают задачу материально-финансового обеспечения семьи и развития собственной карьеры. В подростковом возрасте сына и дочери различия в отношении к ним отца и матери выражены максимально.

Взаимоотношения и характер общения между супругами, степень субъективной удовлетворенности браком также оказывают влияние на специфику отношения матери и отца к ребенку своего и противоположного пола. Если отношения гармоничные, то отец больше внимания уделяет воспитанию детей, подчеркивая фемининные качества дочери и своим поведением в отношении матери ориентируя сына на выполнение традиционной мужской роли, воспитывая в нем такие маскулинные качества, как автономию, ответственность, настойчивость, направленность на достижения. Если отношения между супругами достаточно сложные, то могут возникать межпоколенные коалиции «мать и дочь против отца», «отец и сын против матери», что приводит к нарушениям в личностном развитии детей. Другим следствием холодности и дисгармоничности отношений между супругами может стать отвержение родителем ребенка противоположного пола по механизму проекции (матерью — сына, отцом — дочери). Более редким вариантом является делегирование сыну матерью нетипичных функций — поддержки, опоры, ответственности за благополучие семьи — по сути, делегирования сыну функций супруга.

Когда в семье один ребенок, отец уделяет ему больше внимания, если это мальчик, а когда двое детей — внимание родителей распределяется с предпочтением к ребенку своего пола. Полоролевые установки отцов в семье, где дети одного пола, значительно более экстремальны, чем отцов, имеющих детей разных полов. У матери в отношении к сыну чаще, чем в отношении к дочери, присутствует тенденция к установлению очень близких эмоциональных отношений симбиотического типа, но в отношениях с дочерью эта установка фактически реализуется чаще. По мере взросления сын от матери постепенно отдаляется, а дочь, наоборот, сближается с ней. У отца обычно наблюдается предпочтение ребенка своего пола. Согласно эволюционному подходу мальчики менее жизнестойки, более болезненны, уязвимы в силу того, что продолжение рода в большей степени определяется представительницами женского рода, которые благодаря механизму естественного отбора приобрели большую устойчивость и жизнестойкость. Поэтому биологически оправданно то, что родители значительно больше уделяют внимания сыну, чем дочери.

Что касается сиблинговой позиции, то наиболее значимые различия в материнском и отцовском отношении к ребенку связаны с позицией старшего и младшего ребенка. Отец уделяет больше внимания старшему ребенку, связывая с ним основные ожидания, а мать проявляет более снисходительное и потворствующее отношение к младшему.

К индивидуально-личностным особенностям ребенка, оказывающим влияние на формирование отцовской или материнской позиции, относят темперамент, послушание/непослушание (готовность следовать дисциплине), а также импульсивность/способность действовать в соответствии с планом. Мать оказывается более сенситивной к темпераменту ребенка, чем отец. При «трудном темпераменте» нередко наблюдается амбивалентное отношение и даже эмоциональное отвержение ребенка матерью. Послушание ребенка в большей степени влияет на формирование отцовской позиции, чем материнской. Что касается импульсивности ребенка, то здесь трудно говорить о каких-либо явно выраженных различиях реагирования матери и отца.

Во второй половине XX в. семья претерпела значительные изменения, связанные со все более широким участием женщин в общественном производстве и соответствующим пересмотром традиционных ролей супругов в семье. Современная нетрадиционная семья характеризуется тем, что мать, за исключением периода рождения детей и воспитания их в раннем возрасте, работает. Соответственно, изменение ролей супругов приводит и к изменению модели социализации детей. Если раньше отцов рассматривали скорее как «помощников» матерей в воспитании детей [Cabrera et al., 2000] либо как носителей социальных требований и ожиданий к поведению и достижениям ребенка (Э. Фромм), то теперь отцы наравне с матерями становятся полноправными родителями, чей вклад в воспитание не ограничивается функциями обучения и контроля, а включает и эмоциональное общение с ребенком, и первичный уход за младенцем. Эта тенденция к эгалитарности в реализации родительской функции обоими супругами находит отражение в термине «со-родительство», используемом вместо понятий «материнство» и «отцовство», когда говорят о семье, где оба супруга работают и вносят равный вклад в материальное обеспечение семьи. Возникает модель отцовства, в рамках которой отец реализует новую модель эмоционального отношения к ребенку — условную отцовскую и безусловно-принимающую материнскую любовь. Новая модель отцовства оказывает положительное влияние на развитие детей обоих полов, причем именно для мальчика любящий, ласковый, заботливый отец является той моделью полоролевого поведения, которая обеспечивает благоприятные условия для формирования маскулинных черт.

Трудовая занятость матери оказывает различное влияние на детей в зависимости от ее мотивации и того, какой личностный смысл имеет для нее работа. Если профессиональную деятельность женщина рассматривает как сферу самоактуализации, если работа приносит удовлетворение и чувство самореализованности личности, то дети не только не страдают от того, что мать вынуждена делить свое внимание между домом и работой, но и получают определенные преимущества. Так, общение с детьми у работающих матерей становится более содержательным, включает познавательные формы, игру, совместную деятельность и позитивное эмоциональное взаимодействие. Напротив, если работа для матери не более чем средство заработать на жизнь, то мать, разрываясь между обязанностями хозяйки дома, профессиональными функциями и воспитанием детей, испытывает ролевую перегрузку, стресс. Переживание неудовлетворенности рождает чувство вины, напряжение и выражение негативного аффекта при общении с детьми.

В неполной семье с работающими матерями мальчики оказываются более уязвимыми к факту отвлечения матери на профессиональную деятельность. Так, работающая мать с высшим образованием оказывает позитивное влияние на развитие дочери, предоставляя ей возможность реализовать и утвердить себя в новой социально значимой и высоко оцениваемой семьей роли хозяйки дома, в то время как развитие сыновей, испытывающих депривацию общения с матерью, может быть с большей вероятностью искажено. У мальчиков снижается успеваемость в школе, повышается тревожность, возрастает риск возникновения девиантного поведения [Bronfenbrenner, 1989]. Отцы в таких семьях, как правило, предъявляют более высокие ожидания в отношении успехов и достижений дочерей.

Читайте далее: § 4. Характер эмоционального отношения ребенка к родителю. Виды привязанности