Вахромов Евгений Евгеньевич. Разработка теории личности в отечественной науке первой трети XX века
(к 90-летию Психологического института)
В этой работе мы предпринимаем попытку оценить вклад научной школы Психологического института и отдельных ученых, ее представляющих, в развитие теории личности. Объектом нашего исследования будут закономерности, факты, гипотезы и идеи, имеющие отношение к теории личности и опубликованные в журнальных статьях, монографиях и научных отчетах, подготовленных сотрудниками института. Мы предпринимаем наше исследование в начале ХХI века, поэтому нам предстоит с этой исторически новой точки зрения оценить значение выявленных в рассматриваемый промежуток времени фактов, идей и концепций для современного состояния развития теории личности. В этой связи мы попытаемся переосмыслить некоторые оценки, которые были даны общему ходу развития теории личности и вкладу в нее отдельных ученых теми исследователями, которые проводили подобную работу ранее.
Сегодня в науке принято рассматривать научную теорию как достаточно убедительную попытку познающего субъекта (возможно коллективного) дать научное описание определенной части мира действительности, рассматриваемой в качестве объекта, в форме языковой модели, представленной общепринятым в научном сообществе текстом. В качестве теоретического понятия термин личность сегодня реферирует множество текстов – определений и теорий личности, созданных разными субъектами науки (учеными, группами ученых и научными школами). Анализ этих текстов показывает, что они созданы для решения различных задач на основе различных общетеоретических и методологических предпосылок, с применением различных методов, а полученные результаты изложены с использованием различных систем понятий, категорий и терминов. Поэтому мы видим, что общепринятых в научном сообществе определения и теории личности сегодня еще не создано. В этих условиях мы считаем корректным говорить, во-первых, об общей эволюции идей к развитию теории личности и, во-вторых, об эволюции представлений различных субъектов познания (ученых, научных школ) о теории личности.
В то же время нельзя не отметить, что в научном сообществе сегодня достигнуто и определенное концептуальное единство по проблеме подхода к определению и исследованию личности. Сегодня «личность» – это научное теоретическое понятие, используемое философами, социологами и психологами при изучении человека. Понятие «личность» указывает на некоторую совокупность свойств человека, а человек, живущий и действующий в мире действительности, рассматривается как обладатель, носитель этой совокупности свойств, которые им проявляются, более или менее произвольно, в поступках, которые он совершает на протяжении своего жизненного пути. Проблема личности в психологии рассматривается сегодня как часть более общей проблемы человека, изучаемой практически всей совокупностью гуманитарных и значительной частью естественных наук. При этом необходимо учитывать, что термин «человек» сегодня реферирует не только человека, живущего и действующего в мире; это еще и научный термин, реферирующий обобщающую теорию человека, систему, по отношению к которой теория личности является структурообразующим элементом.
Сегодня общепринятым в науке является мнение, что свойство быть личностью присуще человеку не как биологическому существу, а как социальному существу, общественно-историческому человеку, и проявляется это свойство в совокупности его общественных отношений. О «жизни личности» в научном плане сегодня говорят лишь метафорически, имея в виду вполне определенную параллель двух планов. На первом плане предполагается, что человек, живущий в мире действительности, на определенном этапе своего развития достигает достаточно высокого его уровня, который он проявляет в социальном взаимодействии с другими людьми, и именно это позволяет считать его личностью. На втором (общетеоретическом) плане существует множество абстрактно-теоретических моделей человека как личности, и каждая модель, начиная с того момента, когда человек как индивид достигает уровня личности, должна обладать ресурсами, позволяющими отражать изменения, происходящие в личности человека, что подразумевает возможность изменения, трансформации и совершенствования самой модели. На следующем уровне обобщения мы полагаем, что эволюция теории личности как системы моделей человекознания должна предусматривать способность этой системы не только отражать изменения в личности человека как предмете научного познания, но и более общие изменения, происходящие в науке, изучающей человека, и в обществе. Развитие теории личности отражает процессы развития общества, его культуры и науки, поэтому попытка власти увидеть в какой-либо теории личности «единственно верную» - свидетельствует о неблагополучии в обществе, а попытка той или иной научной школы увидеть в собственных концепциях нечто большее, чем предмет философской веры, – о неблагополучии в науке.
С точки зрения современной философии науки исследование теории предполагает анализ истории создания и развития этой теории. Каждая теория представляет собой культурно и исторически обусловленную попытку субъекта познания решить задачу, послужившую ему вызовом, а развитие теории можно представить как результат полилога субъекта познания как внешнего, с оппонентами и союзниками, так и внутреннего, с собственными надеждами и сомнениями. Исследование личности – это всегда многоплановое и многоуровневое исследование, поэтому нам предстоит иметь в виду как общетеоретический уровень проблемы исследования личности, так и уровень исследования отдельных элементов системы «личность». Нам необходимо выявить, как теории более высокого уровня становились теоретико-методологическими предпосылками для более частных исследований, а установленные в частных исследованиях факты и закономерности становились источником идей для теоретических обобщений более высокого уровня. Нам необходимо узнать о тех проблемах, которые на разных исторических этапах волновали ученых Психологического института, о том диалоге и борьбе мнений, в которых осуществлялись попытки найти решение этих проблем. Поэтому мы возвращаемся к моменту создания Психологического института и сведениям из его истории.
Задачи, стоящие перед учеными Психологического института, совместное участие в решении которых и сформировало, в основном, лицо его научной школы, были очерчены его первым руководителем Г.И. Челпановым. Он видел в Институте не простое «приложение» к Университету, не только и не столько набор лабораторий, в которых студентам демонстрируются опыты, иллюстрирующие учебные курсы, а место проведения научных исследований, где студентов учат «созидать науку». В своей речи при открытии Института Г.И. Челпанов говорит: «Профессор современного университета не может ограничиваться простой передачей знаний. Он должен научить студентов самостоятельному научному исследованию. Пассивное усвоение знаний чуждо духу современного университета. Усвоение знаний должно происходить путем ознакомления с методами научного исследования. Студент должен знать, как научная истина добывается. Для достижения этой цели нужны семинарии, кабинеты, лаборатории, институты, специально приспособленные для целей научного исследования.
Но если признать, что современный университет нуждается для осуществления своей задачи в институтах, то в наибольшей мере в этом нуждается психология, энциклопедический характер которой представляет особенные трудности для научного исследования. Современная психология распадается на такие разнородные части, как общая психология, экспериментальная психология, педагогическая психология, этнологическая психология и зоопсихология. Все эти отрасли требуют самых разнообразных средств для научного исследования» (Полная история Психологического института – www. pirao.ru).
Второй важнейший тезис Г.И. Челпанова связан с необходимостью удержания методологического единства психологии через выработку единого понятийно-категориального аппарата общей психологией: «Но институту принадлежит еще одна функция огромной научной важности. Институт нужен для существования самой психологии как науки. Институт нужен для удержания внутреннего единства психологии.
Психологическое исследование в настоящее время дифференцируется. Психология распадается на такие части, которые совершенно друг с другом не связаны. Вследствие этого психология начинает утрачивать свое единство. Ей грозит распад. Владения психологии так неопределенно сливаются с владениями других наук. Очень многое, что принадлежит психологии, в настоящее время находится в других научных дисциплинах, например, в психопатологии, в физиологии, физике, зоологии.
Нужно принять меры к сохранению единства психологии. Такому объединению может способствовать институт, если в нем первенствующее место отводится общей психологии. Тогда общая психология и ее основные принципы будут иметь руководящее значение для всех возможных видов психологического исследования: для психологии детского возраста, для зоопсихологии и др. Благодаря общей психологии они будут объединены. Пусть при таких условиях психология дифференцируется, пусть возникают различные отрасли психологии. Если различные отрасли психологии разрабатываются под одной кровлей или, по крайней мере, собираются там, то все, что относится к изучению духа и проявлению душевной жизни, будет собираться воедино. Вот задачи современного психологического института…" (там же).
Во второй половине XIX века психология, решающая задачу выделения из философии и разграничения с ней предметной области, в то же самое время решала задачу выбора адекватных методов исследования, заимствуя их не только из философии, но и из области естественных наук, прежде всего из биологии, физиологии и медицины. Поскольку само название «психология» предполагает попытку научного исследования души человека, психологи были вынуждены вступить в дискуссию не только с философами и представителями естественных наук, но и с религиозными деятелями, включившись в старые споры о существовании души, ее природе и принципиальной возможности ее познания. В то время не только многие религиозные деятели, но и некоторые видные философы считали личность той формой, образом, который даруется Богом человеку для осуществления целей Творения, и потому считали попытки дать определение личности или разработать теорию личности делом принципиально бессмысленным или даже абсурдным. Видный философ П.А. Флоренский, например, видел в личности человека сокровенное внутреннее ядро, которое познается человеком только изнутри, в его свободном самооткровении перед лицом Бога, в его диалоге с Богом, возникающем через вопрошание Бога как своего Создателя и молитвенные усилия. В теоретическом плане П.А. Флоренский видит в личности человека не факт, а лишь идеал, некий «предел стремлений и самопостроения». С другой стороны, в психиатрии был известен феномен «раздвоения личности», а в жизни общества всегда можно без труда обнаружить множество носителей «личин», ролевых масок, которые человек использовал для решения ситуационных проблем. При этом под сомнение ставилось не только существование вечной и неизменной души, но и вообще существование сколько-нибудь устойчивой внутренней структуры, делающей поведение человека предсказуемым. Возникал принципиальный вопрос, а есть ли такой предмет для научного исследования как «личность»?
Основное содержание и история конфликта вокруг этой проблемы, а так же вполне определенный вариант ее принципиального решения, определения предмета ведения психологии и ее методологических оснований был предложен Г.И. Челпановым в работе «Мозг и душа» (1900). Здесь Г.И. Челпанов прослеживает весь путь научной мысли от античного материализма и до теоретических построений философов и психологов конца XIX века. Тщательный анализ множества противоположных точек зрения позволяет Г.И. Челпанову прийти к выводу, что с точки зрения философского анализа под душой имеется в виду если и не вечная и неизменная, то весьма устойчивая сущность человека, дающая ему возможность ощущать себя собой в любых невзгодах, быть нравственным и искать истину. Причем такая общность понимания обнаруживалась во множестве проанализированных им концепций и вне зависимости от того, верил ли тот или иной исследователь в божественное происхождение души, или надеялся обнаружить ее, например, в виде морфологической структуры мозга. Говоря языком современной науки, Г.И. Челпанов приходит к выводу о том, что с точки зрения научного исследования под душой следует иметь в виду интегративный принцип, позволяющий объяснить феномены единства сознания и тождества личности человека. Проявление этого феномена Г.И. Челпанов видит в том чувстве ответственности, благодаря которому человек признает себя ответственным за те поступки, которые он совершает на протяжении своей жизни. Именно в этом феномене Г.И. Челпанов видит фундаментальную основу, обеспечивающую существование человеческой цивилизации.
С этих принципиальных позиций Г.И. Челпанов подходит к анализу известного психиатрам феномена раздвоения личности, который его противники приводили в обоснование тезиса о принципиальном отсутствии у человека не только тождества личности, но и души. Именно в том способе, которым познающий субъект решает для себя проблему тождества личности, Г.И. Челпанов видел психологические основания, откуда вульгарные материалисты выводили необходимость отрицания души и понимания психики, например, как суммы «рефлексов», а агностики – тезис о принципиальной непознаваемости и мира и духовной сферы человека методами науки. Отстаивая свою научную позицию, Г.И. Челпанов проводит четкую границу между миром действительности как таковым и его отражением в сознании познающего субъекта. Он пишет: «Нет решительно никакой надобности в признании особой духовной субстанции, когда мы тот же процесс можем объяснить чисто психологически. <…> Идея тождества личности есть продукт умозаключения, а не непосредственного восприятия. Именно, видя незначительные разницы в моем «я» в различные моменты жизни, я игнорирую эту разницу и эти различные «я» подвожу в один класс. Другими словами, я делаю то же самое, что делаю в том случае, когда на основании частичного сходства между вещами я подвожу их в один класс. <…> В различные моменты моей жизни я воспринимаю мое «я» не тождественным, но различным. При несомненном различии между этими «я» имеются и пункты сходства как между отдельными представителями какого-либо класса вещей. Обобщая, я и получаю известное родовое понятие о моем «я»; поэтому вообще не может быть и речи об абсолютном тождестве нашего «я», а потому нельзя ссылаться на этот факт для доказательства абсолютно тождественного «я» или духовной субстанции. Можно говорить только об относительно постоянном «я». <…> Наша личность сегодня и наша личность много лет тому назад – это совершенно различные вещи. Правда, мы признаем их тождество, но это тождество не абсолютное» (Мозг и душа, с. 267-268).
В результате Г.И. Челпанов приходит к обобщенному пониманию интегративного принципа, проявляющегося и на уровне организма, и на уровне душевной жизни человека: «Нельзя сказать, что в нашей жизни все текуче, что наша душевная жизнь представляет из себя только изменяющийся процесс. В нашей душевной жизни есть и нечто постоянное. <…> Нашему духовному миру присуще постоянство еще и потому, что он представляет единство. Это единство мы можем пояснить лучше всего сравнением его с тем единством, которое мы видим в организмах. Ведь относительно последних мы тоже можем сказать, что их части соединены в одно единство. Организм тоже представляет нечто сложенное из отдельных составных частей. Но это соединение есть своеобразное, это не есть простое механическое соединение отдельных элементов. Точно таким же образом и наш психический организм не представляет простого механического соединения отдельных частей, а тоже представляет нечто целое, единое, вроде организма» (Человек и мозг, с. 275). Эти мысли Г.И. Челпанова предвосхищают основные идеи философии холизма (Я. Смитс), развивавшиеся в психологии А. Адлером, и идеи организмической психологии (А. Ангъял, К. Гольдштейн, А. Маслоу). Несомненно и то, что в современных психологических исследованиях этот интегративный принцип, проявляющий себя и на уровне организма, и на уровне психического организма именуется личностью, а Г.И. Челпанов доказывает существование такого предмета для научного исследования.
Положительно решив принципиальный вопрос о наличии такого предмета исследования как личность, Г.И. Челпанов приступает к разработке вопроса о методологии и методиках исследования, развивая экспериментальную психологию («Введение в экспериментальную психологию» (1915г)). Не отрицая важности исследования процессов ощущения и восприятия, памяти и представлений, он приходит к выводу, что экспериментальные исследования в современной психологии должны быть сконцентрированы на проблемах анализа мышления. По его мнению, исследования должны проводиться на основе метода самонаблюдения и дополняться данными эксперимента, сравнительной и генетической психологии. Он считал, что именно этот путь открывает психологической науке не только ясную программу преодоления остро ощущавшегося методологического кризиса, но и путь к построению феноменологии познания через чисто психологические эксперименты, в духе передовой для того времени феноменологической программы Э. Гуссерля. Ведущая роль самонаблюдения, по мнению Г.И. Челпанова, связана с тем, что многие факты душевной жизни являются трансцендентными, а потому не поддающимися изучению методами позитивной науки и объяснению в духе объективизма и вульгарного материализма. Трансцендентными и субъективными, с его точки зрения, являются не только такие категории, как пространство и время, но и цвет и звук. Г.И. Челпанов считал психологию «чисто эмпирической» наукой, предметом которой является изучение именно тех субъективных состояний сознания, которые так же реальны, как и другие события внешнего мира, но не могут быть выведены из чисто физиологических явлений или сведены к ним. В этой связи понятен высокой интерес Г.И. Челпанова к Вюрцюбургской школе, перешедшей от изучения элементарных психических процессов к изучению высших познавательных функций.
Принципиальная позиция Г.И. Челпанова по вопросам предмета и метода психологического исследования имеет глубокие корни в общефилософской традиции исследования личности, которая была заложена В.С. Соловьевым, оказавшем значительное влияние на умы большинства деятелей науки и культуры в конце ХIХ – начале ХХ века. В.С. Соловьев дает следующее определение: Личность – это внутреннее определение единичного существа в его самостоятельности, как обладающего разумом, волей и своеобразным характером при единстве самосознания (ФС В Соловьева, Р-н/Д, 1997, с.245). В.С. Соловьев проводил в своих работах мысль о неразрывной взаимосвязи личности и общества: «бесконечное содержание, потенциально заключающееся в личности, действительно осуществляется в обществе, которое есть расширенная, или восполненная личность, так же как личность есть сосредоточенное или сжатое общество». Личность рассматривается В.С. Соловьевым как ключевой элемент, определяющий прогресс общества от «низших форм общественности к высшим <…> в силу присущего ей неограниченного стремления к большему и лучшему». Общество рассматривается В.С. Соловьевым прежде всего как носитель консервативных тенденций, как «внешнее ограничение» для положительных стремлений личности. В философской концепции Соловьева личность, осознающая наличие такого противоречия, «становится носительницей высшего общественного сознания, которое рано или поздно упраздняет данные ограничения и воплощается в новых формах жизни, более ему соответствующих» (ФС, с.245-247).
Основное содержание «мирового процесса» и роль в нем человека В. Соловьев видит так: «Как результатом первой (астрофизической и геологической) стадии мирового процесса было образование сверх-механических тел, или живых организмов, как затем вторая биологическая стадия имела своим результатом появление сверх-животного организма, или разумно мыслящей и действующей человеческой личности, так, наконец, из третьей, исторической своей стадии мировой процесс явно направляется к образованию сверх-личного человека или собирательного нравственно-общественного целого – и в этом отношении наука, занимающаяся человечеством, справедливо названа социологией. Внешним образом общее направление исторического процесса может быть определено как постепенное расчленение и индивидуализация частных сфер человеческой жизни, при возрастающем взаимодействии людей и объединении целого человечества. Поскольку этот результат достигается не преднамеренным действием какого-нибудь единичного лица в человечестве, а координацией всех частных действий, всемирная история подходит под общее понятие естественного процесса, хотя особый характер элементов этого процесса не позволяет переносить на него всецело аналогии из области жизни органической» (ФС., с.287).
Идеи Г.И.Челпанова никогда не находились в противоречии с идеями, вызревавшими в естественнонаучных исследованиях психических явлений, как это часто декларировалось историками психологии ранее. Так, общий замысел «Рефлексов головного мозга» И.М. Сеченова сводился отнюдь не к тому, чтобы разрушить систему представлений о душе и таким образом полностью освободить человека от ответственности за свои поступки. Наоборот, И.М. Сеченов видел цель объективной науки в том, чтобы научиться формировать таких людей, которые «в своих действиях руководствуются только высокими нравственными мотивами, правдой, любовью к человеку, снисходительностью к его слабостям и остаются верными своим убеждениям, наперекор требованиям всех естественных инстинктов» (Человек, 1998, №2, с. 47). Для И.М. Сеченова научное исследование и наука были отнюдь не самоцелью, а только средствами решения проблем отдельного человека и человечества: «Только при развитом мною воззрении на действия человека в последнем возможна последняя из добродетелей человеческих – всепрощающая любовь, т.е. полное снисхождение к своему ближнему» (там же).
Знаменитый физиолог И.П. Павлов полагал, что они с Г.И. Челпановым по отношению к изучению человека и его психики делают одно общее дело, но с разных сторон. И.П. Павлов сам разрабатывал теорию физиологических оснований функционирования сознания и считал, что работы Г.И. Челпанова открывают путь к проведению такого эксперимента, который даст сведения, способные дополнить «со стороны внутреннего мира» модель внешнего поведения. Отношение сознания к поведению мыслилось И.П. Павловым по «принципу дополнительности»: неразделимости, с одной стороны, и неслиянности - с другой. Именно это позволило знаменитому физиологу предоставить психологии право «на формулировку явлений нашего субъективного мира». В поздравлении, направленном им Г.И. Челпанову в связи с открытием психологического института сказано: «Я, исключающий в своей работе над мозгом малейшее упоминание о субъективных состояниях, от души приветствую Ваш Психологический институт и Вас, как его творца и руководителя, и горячо желаю Вам полного успеха».
Г.И. Челпанов пытался найти подход к решению и тех проблем, которые были поставлены перед научным сообществом В.И. Вернадским. Общий замысел В.И. Вернадского, связанный с изучением развития сознания через изучение истории развития научного мировоззрения, просматривается в одном из его писем: «Меня завлекает мысль о возможности этим историческим путем глубже проникнуть в основы нашего мировоззрения, чем это достигается – путем ли философского анализа или другими отвлеченными способами. Вначале, перед изложением хода развития науки, мне хочется разобрать некоторые отдельные вопросы, которые сами по себе важны, - таковы вопрос о наследственности, о значении личности и уровня общества (политической жизни) для развития науки, о самих способах открытия научных истин (особенно любопытно изучить тех лиц, которые делали открытия задолго до их настоящего признания научного). Мне кажется, изучая открытия в области науки, делаемые независимо разными людьми при разной обстановке, возможно глубже проникнуть в законы развития сознания в мире. С этой точки зрения интересны биографии таких лиц, как Леонардо да Винчи, Роджер Бэкон, Роберт Гук и т.д. Здесь все интересно и то, что отдельная личность среди общей тьмы была в состоянии сделать за сотни лет правильные выводы и т.д. Очень интересны и вопрос о лживом и его значении в развитии науки» (В. Вернадский, цит. по Яншина, с.23).