Высокая и низкая синергия в нашем обществе
Итак, наше общество — это общество со смешанной синергией. У нас есть институты высокой синергии и низкой синергии.
Широкое проникновение высокой синергии выражается, например, в благотворительности, которая во многих других культурах вообще отсутствует. Наше общество проявляет большую щедрость и часто — в сочетании с добротой и надежностью.
С другой стороны, в нашем обществе есть, конечно, институты, настраивающие нас друг против друга, неминуемо превращающие нас в соперников, ставящие нас в ситуацию, когда мы вынуждены драться за ограниченное количество благ. Это похоже на игру с нулевой суммой, где один должен выиграть, а другой поэтому проиграть.
Вероятно, я могу привести в качестве иллюстрации простой и знакомый всем пример — систему оценок, основанную на кривой распределения, используемую в большинстве колледжей. Я бывал в подобных ситуациях и в полной мере ощутил, что значит быть поставленным в положение, когда ты против своих братьев, когда то, что хорошо для них, причиняет зло тебе. Предположим, моя фамилия начинается с буквы Z, а оценки Объявляются по алфавиту, и мы знаем, что есть только шесть высших оценок «А». Конечно, я должен сидеть и надеяться, что студенты, фамилии которых объявляют до моей, получат низкие оценки. Каждый раз, когда кто-то получает плохую оценку, это хорошо для меня. Каждый раз, когда кто-то получает «А», это плохо для меня, поскольку снижает мои шансы получить «А». И тогда очень легко сказать: «Я надеюсь, что он провалится».
Принцип синергии очень важен не только для построения сравнительной социологии на объективных началах; не только в связи с заманчивой перспективой открыть путь к надкультурной системе ценностей (с помощью которой можно будет оценивать культуру и все внутри нее), не только потому, что таким образом создается научная основа для теории Утопии, — но также для применения к более конкретным социальным явлениям в других областях.
Вот одна из них. Мне кажется, что психологи, в особенности социальные психологи, недостаточно осознают то большое и важное, что происходит в области, даже не получившей еще удачного названия, но которую можно назвать теорией организации, или, может быть, социальной психологией промышленности, или теорией предприятий, или теорией бизнеса. Начальным пособием для большинства людей, интересующихся этой областью, может быть книга Д.Мак-Грегора «Человеческая сторона предприятия» (McGregor, 1960). Я полагаю, что в том, что он называет уровнем социальной организации, соответствующим «теории Y», вы увидите пример высокой синергии. Он иллюстрирует возможность формирования социальных институтов, будь то бизнес, армия или университет, таким образом, чтобы люди в организации сотрудничали друг с другом и становились коллегами и товарищами по команде, а не соперниками. Я изучал такой бизнес на протяжении нескольких последних лет и уверяю вас, что его можно описать (по крайней мере в какой-то степени), с помощью понятия высокой синергии, или уверенной социальной организации. Я надеюсь, что эти новые социальные психологи постараются использовать понятия, введенные Рут Бенедикт, чтобы последовательно противопоставить такую организацию той, что основана на доктрине ограниченного количества благ, когда «если я получу что-то, то ты получишь меньше».
Рекомендую также ознакомиться с книгой Б.Лайкерта «Новые образцы менеджмента» (Likert, 1961), где собраны обстоятельные и тщательные исследования разных аспектов синергии в промышленных организациях. В одном месте Б.Лайкерт обсуждает то, что он называет «пирогом влияния», пытаясь разобраться с парадоксом, который он считает трудным. Речь вот о чем: хорошие мастера на производстве, вообще — хорошие лидеры, оцениваемые высоко по реальным результатам, отдают больше власти, чем другие. Что вы скажете по поводу того факта, что чем больше власти вы отдаете, тем больше вы ее имеете? Обсуждение Б.Лайкертом этого парадокса любопытно с точки зрения того, как западный ум разбирается с не очень западным понятием.
Я бы сказал, что никакая Утопия не может быть построена, даже знающим человеком, если он не воспользуется концепцией синергии. Мне представляется теперь, что любая Утопия, или Эвпсихия (более предпочтительное, на мой взгляд, название) должна иметь в качестве одной из своих основ набор высокосинергичных институтов.
Синергия в индивиде
Идентификация. Концепция синергии может быть применена также на индивидуальном уровне межличностных отношений между двумя людьми. Она позволяет дать хорошее определение высоких любовных отношений, которые я описал под названием бытийной любви (Maslow, 1962, с. 39-41). В разных определениях любви указывали на то, что твои интересы становятся моими интересами, что две иерархии базовых потребностей сливаются воедино, что моя нога болит, когда на твоей мозоль, и что мое счастье зависит от твоего счастья. Большинство предлагавшихся определений любви предполагает такого рода идентификацию. Но здесь видится хорошая параллель с понятием высокой синергии: двое людей как-то устанавливают свои взаимоотношения таким образом, что то, что хорошо одному, хорошо и другому (вместо того, чтобы полезное одному вредило другому).
Некоторые недавние исследования половой и семейной жизни представителей низших классов в нашей стране (Kirkendall, 1961) и в Англии (Spinley, 1953) описывают то, что авторы называют отношениями эксплуатации; это, конечно, отношения с низкой синергией. Здесь всегда возникает вопрос, кто хозяин в семье, кто кого больше любит, и делается вывод, что тот, кто любит больше, — простак и понесет ущерб, и т.п. Во всех этих утверждениях проявляется низкая синергия и предполагается ограниченное количество благ.
Я думаю, что понятие идентификации, пришедшее не только от З.Фрейда и А.Адлера, но и из других источников, может быть расширено на этой новой основе. Вероятно, мы могли бы определить любовь как расширение своего Я, своей личности, своей идентичности. Думается, мы все испытывали это — с детьми, с женами или мужьями, с людьми, очень близкими нам. Есть такое чувство, Особенно по отношению к беззащитным детям, что вы предпочли бы кашлять сами, чем если бы ваш ребенок кашлял всю ночь. Вы сильнее; значит, если бы вы только смогли забрать кашель себе, в целом стало бы лучше. Единая «психологическая кожа» как бы охватывает здесь два существа. В этом я вижу еще одно возможное направление развития понятия идентификации. Преодоление дихотомии эгоизма и альтруизма. Здесь хотелось бы выйти за рамки положений, выдвинутых Рут Бенедикт. Мне кажется, что она слишком часто излагала материал, исходя из существования континуума, на краях которого располагаются эгоизм и альтруизм, исходя из их противоположности, из образуемой ими дихотомии. Но вместе с тем мне представляется очевидным, что она подразумевала преодоление, трансценденцию этой дихотомии в строгом гештальтистском смысле создания единства более высокого уровня. Единства, кажущаяся двойственность которого выглядит так только потому, что еще не развилась достаточно, чтобы превратиться в единство. Изучая высокоразвитых, психологически здоровых, самоактуализирующихся людей (как бы вы их ни называли), вы обнаружите, что они чрезвычайно альтруистичны в одних отношениях и в то же время чрезвычайно эгоистичны в других. Те, кто знаком с работами Э.Фромма, касающимися здорового и нездорового эгоизма, или со взглядами А.Адлера на «чувство общности» (нем. Gemeinschaftsgefuhl), поймут, что я имею в виду. Противоположность, дихотомия, предположение, что чем больше чего-то у одного, тем меньше у другого, — все это как-то исчезает. Противоположности проникают друг в друга, и вы получаете единое понятие, для которого еще нет подходящего слова. Высокая синергия с этой точки зрения может представлять собой преодоление дихотомизации, слияние противоположностей в едином понятии.
Интеграция когнитивного и конативного. Наконец, я обнаружил, что концепция синергии полезна для понимания внутриличностной психодинамики. Иногда эта польза очевидна. Например, когда, цельность личности трактуется как высокая синергия, а интрапсихические диссоциации обычного патологического типа (личность как бы разрывается на конфликтующие части) — как низкая синергия.
Применительно к исследованиям свободного выбора, проводимым с животными разных видов и человеческими младенцами, я полагаю, что дальнейшее развитие их теоретического осмысления может быть достигнуто с помощью теории синергии. Мы можем сказать, что эти эксперименты демонстрируют синергическое действие или слияние познания и делания, когнитивного и конативного факторов. Это ситуации, где, так сказать, голова и сердце, рациональное и иррациональное говорят одним языком, где наши неосознаваемые побуждения мудро направляют нас. Это согласуется также с выдвинутой У.Кэнноном концепцией гомеостаза, который он назвал «мудростью тела».
Есть ситуации, где люди, в особенности тревожные, неуверенные в себе, склонны считать, что то, чего они хотят, должно обязательно обернуться для них чем-то плохим; то, что выглядит хорошо, привлекательно, может быть опасно. Делать же разумное правильное, то, что надлежит делать, часто приходится себя заставлять. Приходится заставлять себя делать это, ибо у многих из нас существует глубокое убеждение, будто то, чего мы желаем, к чему стремимся, что нам нравится, что выглядит привлекательно, — это, по всей вероятности, неразумно, нехорошо, неправильно Но эксперименты по проявлению аппетита и другим ситуациям свободного выбора показывают, напротив, что с большей вероятностью мы наслаждаемся тем, что хорошо для нас (это справедливо, по меньшей мере, для достаточно хороших субъектов выбора и достаточно хороших условий).
Я закончу высказыванием Эриха Фромма, всегда производившим на меня большое впечатление: «Болезнь состоит, по существу, в желании того, что нехорошо для нас».
15. Вопросы для нормативного социального психолога 20
Заметьте, что описание семинара предполагает его практическую направленность, доступность, а не настраивает на мечтание, фантазирование или выполнение желаний. Чтобы подчеркнуть это, ваша итоговая письменная работа должна содержать не только описание совершенного общества в вашем представлении, но и некоторые указания по поводу способов его осуществления, то есть политики. В следующем году семинар предполагается назвать «Нормативная социальная психология» — для того, чтобы подчеркнуть, что эмпирическая направленность будет главенствовать в этой аудитории. Это означает, что мы будем вести разговор в терминах долей, процентов, надежности доказательств, недостающей информации, необходимых исследований, в терминах возможного. Мы не станем терять времени на построение дихотомий, на разделение вещей на черное и белое, на выделение противоположностей, на размышления о совершенстве, о недостижимом или о неизбежном (нет ничего неизбежного). Мы будем исходить из того, что реформы возможны, как возможен прогресс или улучшение. Но неизбежный прогресс в направлении к достижению совершенного идеала в некотором неопределенном будущем маловероятен, так что мы не будем тратить время на болтовню о нем. (Следует помнить, что возможны также ухудшения и катастрофы.) В общем, недостаточно лишь выступать против чего-то — одновременно следует предлагать лучшие альтернативы. Мы воспользуемся холистическим подходом к проблеме реформирования, революционизирования или усовершенствования отдельного человека или всего общества в целом. Далее, мы предполагаем, что нет необходимости предварительно изменить одно, чтобы начать менять другое. Будем исходить из того, что можно работать одновременно и над тем и над другим.
Исходите из общего предположения о том, что никакое нормативное социальное мышление не будет возможным до тех пор, пока у нас не сложится некоторое представление об индивидуальной цели, то есть о типе человека, к которому следует стремиться и на основании которого можно судить об адекватности любого общества. Развивая эту мысль дальше, я утверждаю, что хорошее, совершенное общество, а значит и непосредственная цель любого общества, стремящегося усовершенствовать себя, предполагает самоактуализацию всех индивидов, либо некоторую норму или цель, приближающуюся к этому идеалу. (Предполагается, что трансценденция Я, то есть жизнь на уровне Бытия, наиболее достижима для человека с сильной и свободной идентичностью, то есть для самоактуализирующейся личности. При этом обязательно следует учитывать социальную организацию, образование и т.д., повышающие вероятность самотрансценденции.) Вопрос стоит так: есть ли у нас достоверная и надежная концепция здорового, трансцендирующего или идеального человека? Более того, сама эта нормативная идея является спорной и неоднозначной. Возможно ли усовершенствовать общество, не обладая некоторым представлением о том, что мы считаем усовершенствованным человеком?
Я полагаю, что мы также должны иметь представление об автономных социальных требованиях (независимых от интрапсихического или индивидуального психологического здоровья или зрелости). Я считаю, что идея личного совершенствования отдельных людей одного за другим не является эффективным решением проблемы усовершенствования общества. Даже самые совершенные индивиды, оказавшись в неблагоприятных социальных или институциональных обстоятельствах, будут вести себя не самым лучшим образом. Можно организовать социальные институты, которые бы с неизбежностью гарантировали, что люди вцепятся друг другу в глотку, однако можно создать социальные институты, поощряющие синергию между людьми. Иными словами, можно создать социальные условия, в которых благо одного человека приводило бы к благу, а не ущербу для других. Это наиболее общее предположение, которое является спорным и нуждается в демонстрации (Maslow, 1965, с. 88-107).
1. Должна ли норма быть универсальной (для всего человечества), национальной (при политическом и военном суверенитете), субкультурной (для ограниченной группы в рамках нации или государства), семейной или индивидуальной? Я допускаю, что всеобщий мир невозможен, пока существуют отдельные суверенные государства. Войны того типа, что возможны на сегодняшний день (и которые, как я думаю, неизбежны, пока существует государственный суверенитет), заставляют любого нормативного социального философа предположить в отдаленном будущем ограничение суверенитета наций, например, наподобие варианта, предлагаемого федералистами Объединенного Мира и т.д. Я допускаю, что нормативный социальный мыслитель будет автоматически всегда стремиться к этой цели. Но если сделать это предположение, возникает проблема усовершенствования отдельных наций-государств в той форме, в какой они существуют на сегодняшний день, местных государственных подразделений наподобие штатов в составе США, или субкультурных групп в США, например еврейской или китайской общин, или, наконец, проблема создания оазиса из отдельной семьи. Это не исключает и вопроса о том, как отдельный человек может сделать свою жизнь и свое окружение более эвпсихичными. Я допускаю, что все это возможно реализовать одновременно — ни в теории, ни в практике все эти вопросы не являются взаимоисключающими. (В качестве основы для обсуждения я предлагаю статью «Теория социального усовершенствования: Теория медленной революции» в моей книге «Эвпсихическое управление» — Maslow, 1965, с. 247-260).
2. Избранные сообщества или любые. Моя концепция Эвпсихии описана на с. 350 книги «Мотивация и личность» (Maslow, 1954). См. также «Эвпсихия, совершенное общество» в «Журнале гуманистической психологии» (Journal of Humanistic Psychology — Maslow, 1961) и отдельные места в моей книге «Эвпсихическое управление» (Maslow, 1965). Согласно моему определению, Эвпсихия однозначно является избранной субкультурой, то есть она состоит исключительно из психологически здоровых, зрелых или самоактуализирующихся людей и их семей. В течение всей истории утопизма этот вопрос то возникал, то пропадал из виду. Я считаю, что он всегда должен решаться сознательно. В своих работах вы должны определить, говорите ли вы обо всем человеческом роде или об избранной ограниченной группе с определенными требованиями к отбираемым членам. Вы также должны рассмотреть проблему изгнания или ассимиляции подрывных элементов, если речь идет об избранной утопистской группе. Нужно ли удерживать индивидов в обществе после того, как они были в него приняты или родились в нем? Или вы считаете, что понадобятся законы для изгнания или заключения преступников, злоумышленников и т.п.? (Я полагаю, что на основании ваших знаний в области психопатологии, психотерапии, социальной патологии и истории утопистских попыток вы осознаете, что любая специально не отобранная группа может быть разрушена больными или незрелыми индивидами. Но поскольку наши методы отбора пока весьма несовершенны, я считаю, что любая группа, пытающаяся быть утопической или эвпсихической, должна быть также в состоянии изгонять антиутопических индивидов, проскользнувших сквозь сито отбора.) 3. Плюрализм. Принятие и использование индивидуальных конституциональных и характерологических различий. Многие утопии строятся так, как будто все люди взаимозаменимы и равны друг другу. Мы же должны принять тот факт, что существуют очень широкие пределы вариаций интеллекта, характера, конституции и т.д. Если допускаются проявления индивидуальности, особенностей характера и личной свободы, то необходимо уточнить диапазон индивидуальных различий, требующих учета. В вымышленных утопиях не было слабоумных, не было сумасшедших, сенильных и т.п. Более того, зачастую в них неявно присутствует некоторый стандарт желательного типа человека, стандарт, который кажется мне слишком узким в свете наших сегодняшних знаний о диапазоне вариаций человеческих существ. Как подогнать самых разных людей под одну систему правил или законов? Намереваетесь ли вы допустить широкий плюрализм, например стилей или фасонов одежды, обуви и т.д.? В Соединенных Штатах сегодня допускается широчайший, хотя и не полный, диапазон выбора продуктов питания, однако очень узкие рамки выбора фасонов одежды. Фурье, например, основывал всю свою Утопию на полном принятии и использовании очень широкого спектра конституциональных различий. У Платона же, напротив, различались только три типа людей. Сколько типов нужно вам? Может ли быть общество без отклонений? Снимает ли концепция самоактуализации этот вопрос? Если вы принимаете широту спектра индивидуальных различий и множественность характеров и талантов, тогда получится общество, действительно приемлющее большую часть человеческой природы, если не всю ее. Подразумевает ли самоактуализация принятие уникальных особенностей или отклонений? До какой степени?
4. Проиндустриальное или антииндустриальное? Пронаучное или антинаучное? Проинтеллектуальное или антиинтеллектуальное? Многие утопии задумывались в духе Торо — пасторальными, по большей части сельскохозяйственными (например, «Школа жизни» Борсоди). Многие из них олицетворяли уход от городов, машин, денежной экономики, разделения труда и т.д. Согласны ли вы с этим? Насколько реальна децентрализованная сельская экономика? Насколько возможна даосистская гармония с природой? Города-сады? Фабрики-сады? С примыкающими жилыми зданиями, чтобы свести на нет уличное движение? Неизбежно ли порабощение людей современной техникой? Конечно же, в разных странах существуют небольшие группы людей, возвращающиеся к сельскому хозяйству, и очевидно, что такой вариант вполне подходит для небольших групп. Осуществим ли он для всего человечества? С другой стороны, некоторые искусственные сообщества строились и строятся вокруг производства, а не сельского хозяйства или ручного труда.
Во многих антитехнических, антигородских философских концепциях часто сквозит антиинтеллектуализм, антисциентизм, антиабстрактное мышление. Интеллект, наука и абстрактное мышление рассматриваются некоторыми как что-то низменное, оторванное от конкретной действительности, неживое, противостоящее красоте и чувствам, неестественное и т.д. (Maslow, 1966 b, p. 126).
5. Централизованное, социалистически-плановое или децентрализованно-анархистское общество? До какой степени реально планирование? Должно ли оно быть централизованным? Должно ли оно быть принудительным? Большинство интеллектуалов знают очень мало или вообще ничего не знают о философском анархизме. (Я рекомендую периодическое издание «Manas».) Один из базовых аспектов философии Манас — это философский анархизм. Он подчеркивает децентрализацию, в противовес централизации, локальную автономию, личную ответственность, недоверие к крупным организациям любого рода или к крупной концентрации любой власти. Он не доверяет силе как социальному методу. Это экологическая и даосистская философия в своем отношении к природе, действительности и т.п. В какой степени сообществу, например кибуцу, фроммовской фабрике, фермерскому или фабричному кооперативу и т.д., нужна иерархия? Необходимо ли руководство? Власть над другими людьми? Власть навязывать волю большинства? Власть наказывать? Научное сообщество можно рассматривать как пример эвпсихической «субкультуры», не имеющей лидера, децентрализованной, добровольной и при этом скоординированной, продуктивной и обладающей эффективным этическим кодексом (который действительно работает). Ему можно противопоставить субкультуру Синанона (высоко организованную, иерархически структурированную).
6. Проблема зла. Во многих утопиях этот вопрос попросту опускается. Либо надеются на его автоматическое решение, либо просто его игнорируют. В утопиях нет тюрем, никого не наказывают. Никто никому не причиняет зла. Преступность отсутствует. Я же исхожу из базового предположения о том, что проблема зла, или психопатологического поведения, порока, насилия, зависти, жадности, эксплуатации, лени, разврата, злости и т.п. должна рассматриваться и решаться осознанно. (»Кратчайший и вернейший путь к отчаянию и капитуляции — это вера в то, что где-то существует такой порядок вещей, при котором невозможны конфликты, борьба за выживание, глупость, алчность, личная зависть», — говорил Дэвид Лилиенталь.) Проблема зла должна обсуждаться и во внутриличностном аспекте, и в терминах социальной организации, то есть и на психологическом уровне, и на социальном (что также подразумевает и исторический аспект).
7. Опасность нереалистичного перфекционизма. Я полагаю, что перфекционизм как убеждение в необходимости идеальных или совершенных решений опасен. История утопий полна подобных нереалистичных, недостижимых фантазий (например: «Давайте все возлюбим ближнего своего», «Давайте всё разделим поровну», «Со всеми людьми всегда нужно обращаться как с равными», «Ни у кого не должно быть никакой власти ни над кем», «Применение силы — всегда зло», «Нет плохих людей, есть только люди, которых не любят»). Обычно это приводит к перфекционизму или нереалистичным ожиданиям, что приводит к неизбежной неудаче, что приводит к утрате иллюзий, что в свою очередь приводит к апатии, разочарованию или активной враждебности ко всем идеалам и всем нормативным надеждам и попыткам. То есть, перфекционизм очень часто (а может и всегда) не приводит ни к чему кроме враждебности по отношению к нормативным надеждам. Часто, когда перфекционизм оказывался нереалистичным, нереальной начинали считать и любую возможность улучшения.
8. Что делать с агрессией, враждебностью, борьбой, конфликтами? Можно ли их устранить? Являются ли агрессивность или враждебность в некотором смысле инстинктивными? Какие социальные институты разжигают конфликты? Какие сводят их к минимуму? Если войны неизбежны, пока человечество разделено на суверенные государства, то может ли отпасть необходимость в применении силы в грядущем едином мире? Нужна ли будет правительству такого мира полиция или армия? В качестве основания для обсуждения предлагаю главу 10 «Инстинктивна ли деструктивность?» в моей книге «Мотивация и личность» (Maslow, 1954) и Приложение Б 21. Мои общие выводы таковы: очевидно, что агрессивность, враждебность, борьба, конфликт, жестокость и садизм проявляются очень часто (возможно, повсеместно) на кушетке психоаналитика, то есть в фантазиях, снах и т.д. Я допускаю, что агрессивное поведение присутствует у всех либо в актуальной, либо в потенциальной форме. Когда я вижу полное отсутствие агрессивности, то подозреваю действие вытеснения, подавления или самоконтроля. Я считаю, что с переходом от психологической незрелости или невроза к самоактуализации или зрелости существенно меняется характер агрессии, что садистическое или жестокое поведение является характеристикой агрессии, типичной для неразвитых, невротичных или незрелых людей, но с переходом к личной зрелости и свободе характер этой агрессии меняется в сторону реактивного или справедливого негодования, в сторону здорового самоутверждения, сопротивления эксплуатации и доминированию, стремления к справедливости и т.д. Я также считаю, что успешная психотерапия изменяет характер агрессии именно в этом направлении, то есть от жестокости к здоровому самоутверждению. Я также считаю, что словесное выражение агрессии снижает вероятность собственно агрессивного поведения. Я полагаю, что социальные институты могут быть организованы таким образом, чтобы соответственно снижать или повышать вероятность определенного типа агрессии. Я считаю, что некоторый выход для агрессии более необходим для юношей, чем для девушек. Существуют ли методы обучения молодых людей разумному управлению и выражению своей агрессии, так, чтобы достигалось удовлетворение без причинения вреда другим?
9. Насколько простой должна быть жизнь? Каковы желаемые пределы сложности жизни?
10. В какой степени общество должно допускать приватность отдельного человека, ребенка, семьи? Какова должна быть доля общественной жизни, мероприятий, коллективизма? Какова должна быть доля приватности, самостоятельности, невмешательства?
11. Насколько терпимым может быть общество? Можно ли все прощать? Что должно караться? Насколько терпимо должно быть общество по отношению к глупости, неискренности, жестокости, психопатии, преступности и т.д.? Какова должна быть степень защиты, предусмотренной в системе социальной организации, скажем, для слабоумных, престарелых, невежественных, убогих и т.п.? Этот вопрос также важен, поскольку он поднимает проблему излишней опеки и притеснения тех, кто в ней не нуждается, что приведет к ограничению свободы мысли, обсуждения, экспериментирования, проявлений личных особенностей и т.п. Он также поднимает проблему опасностей стерильной атмосферы, тенденции писателей-утопистов каким-либо образом устранить все угрозы и все зло.
12. Насколько широк должен быть диапазон допустимых общественных вкусов? Насколько нужно быть терпимым к тому, что вы не одобряете? Насколько терпимым к деградации, уничтожению ценностей, низменным вкусам? А как насчет наркомании, алкоголя, ЛСД, сигарет? Насчет вкусов телевидения, кино, прессы? Обычно говорят, что этого публика и хочет, и, скорее всего, это в некоторой степени соответствует статистической истине. Насколько нужно вмешиваться во вкусы среднего человека? Предусматриваете ли вы равное право голоса для одаренных, для гениев, для талантливых, творческих и способных, с одной стороны, и для слабоумных, с другой? Что бы вы сделали с Би-Би-Си? Должна ли она всегда поучать? Насколько она должна отражать рейтинг Нильсена? Должно ли существовать три канала для различных типов зрителей? Пять каналов? Несут ли создатели фильмов, телепрограмм и т.д. какую-либо ответственность за воспитание публики и развитие ее вкусов? Чья это обязанность? Или вообще ничья? Что делать, скажем, с гомосексуалистами, педофилами, эксгибиционистами, садистами и мазохистами? Можно ли подпускать гомосексуалистов к детям? Предположим, что пара гомосексуалистов ведет свою половую жизнь в полной уединенности — должно ли вмешиваться общество? Если садист и мазохист тайком доставляют друг другу удовольствие, есть ли до этого дело публике? Могут ли они давать публичные объявления о поиске партнера? Могут ли трансвеститы показываться в таком виде на улицах? Следует ли эксгибиционистов наказывать, ограничивать или держать в заключении?
13. Проблема лидера (и последователя), способного, сильного, превосходного босса, предпринимателя. Возможно ли полностью восхищаться теми, кто (фактически) превосходит нас, любить их? Можно ли преодолеть амбивалентность в отношении к ним? Как защитить их от зависти, затаенной обиды, «дурного глаза»? Даже если бы всем новорожденным предоставили равные возможности, разнообразные индивидуальные различия в способностях, одаренности, интеллекте, силе и т.д. все равно проявились бы на протяжении жизни. Что делать с ними? Следует ли давать большие награды, большую плату, большие привилегии тем, кто более талантлив, более полезен, кто наиболее производителен? Где могла бы работать концепция «серых кардиналов», то есть меньшей (денежной) оплаты более сильных, с вознаграждением их, возможно, в нематериальной форме, то есть в форме удовлетворения их высших потребностей и метапотребностей, например, предоставлением им свободы, автономии, возможностей самоактуализации? Насколько реален обет бедности (или, по крайней мере, скромности) для руководителей, боссов и т.п.? Сколько свободы давать предпринимателю, человеку с сильной потребностью достижения, организатору, инициатору, тому, кому нравится управлять вещами и людьми, кому нравится обладать властью? Как обеспечить добровольное подчинение? Кто будет убирать мусор? Как будут строиться отношения между сильными и слабыми? Между более и менее способными? Как добиться любви, уважения и благодарности по отношению к представителям власти (полицейским, судьям, законодателям, отцу, капитану)?
14. Возможна ли постоянная удовлетворенность? Возможно ли немедленное удовлетворение? В качестве основы для обсуждения я рекомендую главу 18 этой книги, а также некоторые работы К.Уилсона (Wilson, 1967) и книгу «Труд и природа человека» Ф.Херцберга (Herzberg, 1966). Можно считать, что удовлетворенность практически для всех людей является состоянием преходящим независимо от социальных условий и что искать вечного удовлетворения бессмысленно. Сравните блага, ожидаемые от богатства, свободного времени, выхода на пенсию с концепциями рая и нирваны. С этим перекликается тезис о том, что решение «низших» проблем приносит не столько удовлетворенность, сколько проблемы и желания «высшего» порядка.
15. Как должны мужчины и женщины приспосабливаться друг к другу, получать удовольствие друг от друга, уважать друг друга? Большинство утопий было написано мужчинами. Будут ли представления женщин о совершенном обществе иными? Большинство утопий были патриархальными в явной или скрытой форме. В любом случае, на протяжении всей истории женщины считались ниже мужчин по интеллекту, лидерским способностям, креативности и т.д. Теперь, когда женщины, по крайней мере в развитых странах, добились эмансипации и получили возможность самоактуализироваться, как это скажется на взаимоотношениях между полами? Как должен измениться мужчина для того, чтобы приспособиться к новому типу женщины? Реально ли трансцендировать элементарную иерархию «доминантность-подчинение»? Каким был бы эвпсихический брак, то есть союз между самоактуализирующимся мужчиной и самоактуализирующейся женщиной? Какими были бы функции и обязанности женщины и какую работу она бы выполняла в Эвпсихии? Как бы изменилась половая жизнь? Как бы определялись мужественность и женственность?
16. Проблема институционализированных религий, личных религий, «духовной жизни», жизни ценностей, метамотивированной жизни. Все известные нам культуры обладают и, скорее всего, всегда обладали той или иной религией. Впервые стали возможны не-религия, гуманизм, неинституционализированная личная религия. Какая религиозная, духовная или ценностная жизнь была бы в Эвпсихии или в небольшом эвпсихическом сообществе? Если групповые религии, религиозные институты, исторические религии продолжали бы существовать, как бы они изменились? Чем бы они отличались от религий прошлого? Как следует строить воспитание и образование детей в направлении к самоактуализации и ценностной жизни (духовной, религиозной и т.д.)? Как воспитывать хороших членов Эвпсихии? Можем ли мы научиться чему-либо у других культур, в том числе высоко синергичных, из этнографической литературы?
17. Проблема интимных групп, семей, братств, товариществ, союзов. Похоже, что существует инстинктоидная потребность в принадлежности, корнях, контактных группах, в которых свободно распространяется привязанность и интимность. Достаточно очевидно, что это должны быть малые группы, несомненно не более чем с пятьюдесятью или ста членами. В любом случае маловероятно, чтобы интимность и привязанность существовали между миллионами людей, поэтому любое общество должно организовывать себя снизу вверх, начиная с уровня интимных групп какого-либо вида. В нашем обществе, по крайней мере в городах, это семья. Есть религиозные союзы, женские и мужские общины. В Т-группах и группах встреч практикуются искренность, обратная связь, честность перед другими, стремление к дружбе, выражению чувств и интимности. Возможно ли институционализировать что-либо в этом роде? Индустриальное общество склонно к высокой мобильности — люди в нем очень много перемещаются. Должно ли это обрывать корни и связи между людьми? Должны ли в группы входить представители разных поколений? Или это могут быть группы ровесников? Похоже, что дети и подростки не способны к полному самоуправлению (если только их специально не воспитывают в этом духе). Возможно ли, чтобы группы молодых сверстников жили бы по своим собственным ценностям, то есть без отцов, матерей, без старших?
Вопрос: возможна ли интимность без секса?
18. Эффективный помощник; помощник вредящий. Эффективная не-помощь (даосистское невмешательство). Бодхисатва. Исходя из предположения о том, что в любом обществе более сильный желает или, по крайней мере, должен помочь более слабому, каков наилучший способ оказать помощь другим (более слабым или бедным, менее способным или умным)? Каков лучший способ помочь им стать сильнее? Какую меру их автономии и ответственности за самих себя было бы разумно принять на себя, будь вы более сильным или зрелым человеком? Как вы можете помочь другим людям, если они бедны, а вы богаты? Как могут богатые страны помогать бедным? В целях обсуждения, я произвольно определю Бодхисатву как человека, который: (а) желает помочь другим; (б) осознает, что он может помогать лучше по мере того, как становится более зрелым, здоровым, более полноценным человеком; (в) знает, когда следует действовать в духе даосизма и невмешательства, то есть не помогать; (г) предлагает свою помощь, а воспользоваться ли ею — оставляет на усмотрение другого человека; (д) считает, что верный путь к личному росту лежит через помощь другим. Иными словами, если кто-то желает помочь другим людям, наилучшим способом это сделать будет стать более совершенным человеком самому.
Вопрос: какое количество людей, не помогающих другим (т.е. ищущих собственное спасение, отшельников, набожных нищих, людей, оставляющих общество ради уединения, медитирующих в одиночестве в какой-нибудь пещере и т.д.) может ассимилировать общество.
19. Институционализация секса и любви. Мне кажется, что развитые общества сейчас движутся по направлению к совпадению начала половой жизни с возрастом полового созревания, без брака или каких-либо иных уз. Существуют «примитивные» общества, в которых практикуется нечто подобное, то есть довольно широкий добрачный промискуитет вкупе с более или менее строгой моногамией в браке. В этих обществах брачный партнер выбирается скорее не по сексуальным соображениям, поскольку секс легко доступен, а по личному вкусу, как партнер по культуре, например, для продолжения рода, для экономического разделения труда и т.д. Правильно ли это предположение? Каковы следствия из него? Уже возник исключительный диапазон разброса в сексуальном влечении или половой потребности, особенно среди женщин (в нашей культуре). Было бы неразумным считать, что все наделены половой потребностью в одинаковой степени. Как в совершенном обществе принять широкий спектр различий в сексуальном аппетите?
Сексуальность, любовь и семейный уклад сейчас претерпевают быстрые изменения во многих странах, в том числе и во многих утопистских сообществах, где возникают, например, группы промискуитета, группового брака, клубы «обмена партнерами», неузаконенные браки и т.д. (см., например, романы Роберта Риммера). Предлагаются все новые варианты отношений и многие из них реализуются на практике. Данные о результатах этих «экспериментов» пока отсутствуют, но когда-нибудь они станут доступными, и тогда их будет необходимо изучить.
20. Проблема выбора наилучших лидеров. В нашем обществе существует множество групп, например подростковых, которые зачастую предпочитают плохих лидеров хорошим. То есть они выбирают людей, ведущих их к саморазрушению и поражению — неудачников, а не победителей — параноидальных, психопатичных личностей, хвастунов. Любое совершенное общество, которое стремится к росту, должно быть способным выбрать в качестве лидеров людей, наиболее соответствующих этой роли по своим действительным качествам и способностям. Как стимулировать подобные верные выборы? При какой политической структуре будет наиболее возможен приход к власти, скажем, параноидальной личности? Какие типы политической организации снизят или совсем устранят такую вероятность?
21. Каковы наилучшие социальные условия для того, чтобы человеческая природа развилась до полной человечности? Это нормативный способ исследования проблемы личности и культуры. Сюда относится новая литература по социальной психиатрии и умственной гигиене, а также движение социальной гигиены и различные формы групповой терапии, с которыми экспериментируют в эвпсихических образовательных сообществах наподобие Эсаленского института. Здесь следует рассмотреть вопрос о том, как сделать более эвпсихичными школы, университеты и все образование вообще, распространив это далее на все социальные институты. Примером подобной нормативной социальной психологии является эвпсихический менеджмент (в соответствии с «теорией Y»). При этом общество и каждый из его институтов определяются как «хорошие» в той мере, в какой они способны помочь людям развиваться в направлении большей человечности, и как «плохие», или психопатогенные, в той мере, в какой они подавляют человечность. Здесь, равно как и в других местах, безусловно необходимо обсудить проблемы социальной и индивидуальной патологии.
22. Может ли оздоровляющая группа сама по себе являться путем к самоактуализации? (См. материалы по эвпсихической фабрике, по Синанону, интенциональному сообществу и т.д.) Некоторые люди убеждены, что интересы индивида должны противопоставляться интересам группы, института, организации, всего общества — самой цивилизации. В истории религии было немало мистиков-одиночек, чьи личные прозрения противопоставляли их церкви. Может ли церковь способствовать индивидуальному развитию? Могут ли это делать школы? Заводы?
23. Как «идеализм» соотносится с практичностью, «материализмом», «реализмом»? Я считаю, что базовые потребности более низкого уровня доминируют над потребностями более высокого уровня, которые в свою очередь доминируют над метапотребностями (внутренними ценностями). Из этого следует, что материализм доминирует над «идеализмом», но это также означает, что и то и другое существует и является психологической реальностью, с которой следует считаться при построении любых эвпсихических или утопистских концепций.
24. Многие утописты представляли себе мир, состоящий исключительно из вменяемых, здоровых и дееспособных граждан. Даже если общество изначально отберет таких индивидов, некоторые из них со временем станут больными, престарелыми, слабыми или ущербными. Кто будет о них заботиться?
25. Я считаю, что уничтожение социальной несправедливости неизбежно выведет на первый план биологическую несправедливость, генетическое, пренатальное и нахальное неравенство. Например, некоторые дети рождаются с пороком сердца, что, конечно, несправедливо. Несправедливо и то, что один одареннее, интеллектуальнее, сильнее или красивее, чем другой. Биологическую несправедливость может быть труднее вынести, чем несправедливость социальную, для которой можно привести больше оправданий. Что можно сделать с этим в совершенном обществе?
26. Нужны ли обществу или какой-либо его части невежество, неинформированность, сокрытие правды, цензура, слепота? Предназначены ли некоторые истины только для правящей группы? Диктатура, будь она самой благожелательной, всегда требует некоторого сокрытия информации. Какая правда может считаться опасной, скажем, для молодежи и т.д.? В джефферсоновской демократии правда должна быть общедоступна.
27. Многие реализованные или вымышленные утопии полагались на мудрого, благожелательного, проницательного, сильного и эффективного лидера, царя-философа. Но можно ли на это рассчитывать? (См. например, современную версию в лице Фрейзера в книге «Уолден Два» Б.Скиннера — Skinner, 1948). Кто выберет этого идеального лидера? Как гарантировать, что его власть не попадет в руки тирана? Возможны ли вообще такие гарантии? Что будет, если хороший лидер умрет? Насколько реальны отсутствие руководителя, децентрализация власти и ее удержание каждым человеком и группами без лидера?
28. По меньшей мере некоторые успешные утопистские сообщества прошлого и настоящего, например Брудерхоф, встроили в свою культуру механизмы чистосердечной и искренней публичной или приватной исповеди, обсуждения друг друга, взаимной честности, правдивости и обратной связи. На данный момент это относится к Т-группам (группам встреч), к Синанону и аналогичным группам эвпсихических (в духе «теории Y») заводов и производств, к различным типам терапевтических групп и т.д. См. брошюры «Эсален» (Esalen Institute, 1965-1969), «Туннель назад: Синанон» (Yablonsky, 1965), с. 154-187 в моей книге «Эвпсихическое управление» (Maslow, 1965), «Поедатели лимонов» {Sohl, 1967) и старые выпуски «Журнала прикладных наук о поведении» (Isherwood, 1964) и «Журнала гуманистической психологии» (Journal of Humanistic Psychology) и т.д.
29. Как интегрировать энтузиазм со скептическим реализмом? Мистицизм с практической смекалкой и хорошей проверкой реальностью? Идеалистичные и перфекционистские, а значит недостижимые, цели (необходимые чтобы задать общее направление) с благодушным принятием неизбежного несовершенства средств?
