ДИАЛОГ 20
Карл сидит в офисе мистера Могула. В приемную влетает режиссер, приветствует Карла и приглашает его в кабинет.
Режиссер: Карл, эта роль для тебя, ни для кого больше. Я только что был у руководителя, все в восторге от того, что ты будешь играть роль Марвина.
Карл: Здорово. Я с ними согласен. Я тоже думаю, что это была бы хорошая работа (Игра в туман).
Режиссер: Сказочно! Все, что нам нужно, это подписать контракт и выпить за это.
Карл: Великолепно! Я непременно выпью, если подпишу его, но я все-таки хочу еще подумать какое-то время (Самораскрытие).
Режиссер: Зачем тебе нужно время? Это хорошая роль и хорошие деньги. Хол тоже так думает. Он твой агент, и мы с ним оговаривали условия контракта.
К а р л: Я понимаю, но пока не хочу соглашаться (Игра в туман, Заигранная пластинка).
Режиссер: Карл, мы действительно хотим, чтобы ты снимался в этом фильме. Я потратил столько сил, чтобы убедить руководство в том, как ты нам нужен. Все теперь хотят, чтобы ты был с нами. Не бросай меня после того, как я все это сделал для тебя.
К а р л: Я надеюсь, что не разочарую тебя, Сол, но я все-таки не хочу соглашаться прямо сейчас (Самораскрытие, Заигранная пластинка).
Режиссер: Мы уезжаем на съемки через две недели. Нам нужна твоя подпись прямо сейчас. Не упускай этот шанс, Карл.
Карл: Вероятно, ты прав, Сол Так сколько времени ты можешь мне дать на размышление? (Игра в туман, Разумный компромисс).
Режиссер: Мне нужна твоя подпись к завтрашнему дню.
Карл: Я тебя понимаю, Сол, но мне этого времени недостаточно. Что, если я дам тебе знать до того, как вы поедете на место съемок? Две недели мне будет достаточно (Игра в туман, Разумный компромисс).
Режиссер: Карл! Мы не можем этого сделать. Нам придется прерывать съемки и возвращаться сюда, если ты скажешь «нет». Это сорвет нам весь график съемок!
Карл: Я не понимаю. У вас нет другой кандидатуры? (Самораскрытие).
Режиссер: Пока нет. Мы не нашли никого столь же подходящего, как ты. Если ты не подпишешь, Карл, ты упустишь прекрасную роль.
Карл: Скорее всего, ты прав, Сол, но я все еще хочу немного подумать. Давай посмотрим на календарь. Вы ведь уезжаете 28-го? Я скажу свое решение 23-го. У вас будет пять рабочих дней, чтобы найти кого-нибудь еще, если я скажу «нет». Как тебе это? (Игра в туман, Заигранная пластинка, Разумный компромисс).
Режиссер: Это уже более приемлемо, Карл.
Карл: Я уверен в этом, Сол, ведь мне нужно время и тебе нужно время. Это дает нам обоим какой-то выход (Игра в туман, Заигранная пластинка, Разумный компромисс).
Режиссер: Ты не оставляешь мне выбора. И это после всего того, что я для тебя сделал!
Карл: Ты прав, Сол, тебе было трудно. Мне бы хотелось сказать тебе, что я подпишу, но я пока не могу этого сделать (Игра в туман, Самораскрытие, Заигранная пластинка).
Режиссер: Если ты решишь раньше, ты дашь мне знать сразу?
Карл: Конечно, Сол. Как только я приму решение, я сообщу тебе (Разумный компромисс).
Режиссер: Мы рассчитываем на тебя.
Карл: Я знаю, Сол, и я хочу ее играть, но мне нужно немного бремени (Самораскрытие, Заигранная пластинка).
Я был удивлен тем, с какой быстротой Карл овладел всеми навыками и использовал их после небольшого объяснения и тренировки, продолжавшейся менее трех часов, и после нескольких бутылок калифорнийского вина. Возможно, этой быстротой он обязан своему актерскому таланту. Ему знакомо разыгрывание сцен. Все, что ему надо было, — это выучить новый сценарий. Как оказалось, Карл выучил свою новую роль (более решительного человека) очень хорошо. На встрече с режиссером Карл добился того, чего хотел: подписание контракта было отложено. После того как его агент закончил переговоры по поводу второго фильма, они оба решили, что второе предложение лучшее, и выбрали его. В результате Карл провел шесть месяцев на тропическом острове, работая с настоящей «звездой» и учась у него (но слово, данное первому режиссеру, — сообщить свое решение к указанному времени — он выполнил).
Хотя успех Карла удивителен и о нем приятно рассказывать, вы можете спросить, как мой нью-йоркский издатель (и сам Карл во время нашей «репетиции»): «Соглашайся, соглашайся! В чем дело в конце концов?» Я инструктировал Карла (как и в главе о Заигранной пластинке), чтобы он отвечал одинаково на все, о чем его спрашивают. Пример такого поведения в следующем коротком диалоге:
Сол: Карл! Что, черт возьми, тебя держит? Соглашайся, соглашайся! В чем дело в конце концов?
Карл: Я понимаю, Сол, ты хочешь, чтобы я ответил сейчас, но я не могу подписать контракт до 23-го.
С о л: У тебя есть другие предложения? В этом все дело?
К а р л: Я понимаю, что тебя беспокоит возможность этого, Сол, но я не могу дать тебе ответа до 23-го.
В этом диалоге Карл успешно пользовался ответом, построенным по типу Заигранная пластинка.
В следующей серии диалогов мы увидим, как можно разрешать проблемы, связанные со сферой публичных выступлений.
Недавно одной моей хорошей знакомой и коллеге мисс Сьюзан Левайн предложили прочесть двухчасовую лекцию на собрании Национальной ассоциации работников социальной сферы. Хотя Сью просили рассказать, как научиться отстаивать себя, сам предмет ее лекции — ассертивная терапия — не есть тема диалога. Тема нашего диалога — как комфортно чувствовать себя на публике (на сцене, кафедре…).
Сью до этого ни разу не приходилось выступать перед равными, и, как большинство людей в подобной ситуации, она заранее немного нервничала. Я мог представить себе ее ощущения, потому что помню, как сам волновался, когда впервые выступал перед специалистами. Я полагаю, Сью испытывала то же самое, что и я тогда: знаешь материал, но чувствуешь неуверенность в себе и своей способности его изложить. Вероятно, из-за этого ощущения беспокойства и страха Сью попросила меня разыграть с ней диалог, в котором я бы изображал критика. Я согласился, и, как оказалось, Сью сумела преодолеть нервозность и хорошо выступила. Не могу не заметить, однако, что помог ей метод Игра в туман. Пользуясь им, она абсолютно успокоилась и чувствовала себя свободно в аудитории независимо от того, какие ей задавали вопросы… пусть даже и злорадные. Сью попросила меня высказать перед аудиторией критические замечания по поводу ее выступления. Сью справлялась с моей критикой с помощью этого же навыка и вскоре перестала испытывать какое бы то ни было беспокойство. Когда я закончил, она предложила кому-нибудь занять мое место. Желающих не оказалось.
Если у вас есть подобные проблемы, вы можете предложить вашим слушателям высказывать критику в ваш адрес, чтобы вы могли усовершенствоваться (вы можете сказать это после выступления, а можете и до) (Негативное заявление). Затем вы отвечаете на критику с помощью Игры в туман (возможно, и с помощью Негативных расспросов, если критика заходит слишком далеко). Использование этого метода дает хорошие результаты. Вот пример со Сью.
ДИАЛОГ 21
Сью только что попросила меня высказать критику по поводу ее доклада, чтобы продемонстрировать слушателям Игру в туман.
Я (довольно напыщенно): Сью, я рад, что ты попросила меня выступить в этой роли. Я уверен, это поможет тебе лучше выступать в будущем.
Сью: И я уверена, что это мне поможет (Игра в туман).
Я: Мне кажется, ты с трудом произносишь некоторые слова. В отдельные моменты ты просто «проглатывала» их.
Сью: Вероятно, ты прав (Игра в туман).
Я: Тебе не следует использовать слова, которые ты не можешь хорошо произнести. Аудитории становится трудно понимать тебя.
Сью: Это правда (Игра в туман).
Я: И к тому же, когда люди неправильно произносят слова, это обычно означает, что они не вполне понимают их значение.
Сью: Это так и есть. Вероятно, я использую слова, значение которых не до конца понимаю (Игра в туман).
Я: И еще — акцент. Похоже, ты учила английский на улицах Южной Филадельфии.
Сью: На самом деле в Элкинс-Парке, но я знаю, что у меня есть акцент (Игра в туман).
Я: Все это приводит к мысли, что твоя манера говорить связана с твоей общей неуверенностью в том, о чем ты говоришь.
С ь ю: Я знаю, я говорю менее уверенно, чем следовало бы (Игра в туман).
Я: Если тебе действительно не безразличны твои слушатели, тебе следовало бы лучше подготовиться.
Сью: Вы правы. Я могла бы лучше подготовиться (Игра в туман).
Я: Вместе в тем, люди понимают, что вам трудно. Они не прогневаются, если вы иногда ошибетесь.
Сью: Да, конечно (Игра в туман).
Я: Но обилие погрешностей в вашем выступлении раздражает. Вы неорганизованны.
С ь ю: Я знаю, что могла бы лучше себя организовать и не раздражать слушателей (Игра в туман).
Я: Если ты действительно думала о том, что делаешь, ты бы отказалась выступать и дала бы возможность это сделать хорошим ораторам.
С ь ю: Вы, правы. Если бы я отнеслась к этому серьезнее, я бы, вероятно, отказалась выступать (Игра в туман).
Я: Если бы ты была хорошим оратором, ты бы держалась уверенно и проявила свою индивидуальность.
Сью: Если бы я была хорошим лектором, то, конечно… (Игра в туман).
Я: Вместо этого ты просто продемонстрировала боязнь аудитории.
Сью: Наверное, это правда. Я немного нервничала (Игра в туман).
Я: Сью, я говорю все это как твой друг. И хотел бы, чтобы ты учла то, что я сказал.
Сью: Конечно, я учту (Игра в туман).
Я: Сью, ты можешь неплохо говорить на публике, но, если честно, ты не Уинстон Черчилль!
Сью: Совершенно верно. Я не Уинстон Черчилль. Я Сью Левайн (Игра в туман).
Таким образом, диалог заканчивается смехом. Сью отвечала на последовавшие вопросы аудитории. Она была оживлена, возбуждена, на нее приятно было смотреть, приятно было слушать, и самой ей все это нравилось.
В отличие от этого реального диалога следующий — тренировочный. Он показывает, как, используя разные навыки, мы можем справиться с критикой других людей, когда представляем доклад о результатах нашей работы.
Рон — молодой человек, студент, заканчивающий обучение по экономике. Ему весьма трудно выступить перед группой людей во время дискуссии или представить свой доклад Больше всего Рон опасается, что те, кто его слушают, знают больше по излагаемому предмету. Они могут поймать его на ошибке или на том, что он сказал что-нибудь глупое. Боязнь публичных выступлений очень характерна для многих людей, и она затрудняет их существование: им трудно сделать карьеру, это мешает их личной жизни и т. п.
Прежде чем выступить с докладом перед своими коллегами, Рон захотел прорепетировать это на наших занятиях. Чтобы Рон перестал испытывать страх при выступлении на публике, мы прерывали его своими комментариями, задавали различные вопросы. И хотя вопросы его коллег были совершенно иными, Рону было легче выступать перед ними после нашей практики, а главное — он уже не волновался. Приводимый диалог не целиком воспроизводит весь двадцатиминутный доклад Рона и комментарии к нему. Выбраны только те фрагменты, которые помогли Рону (в реальном диалоге) вести дискуссию, придали ему уверенность в своих знаниях в этой сфере.
Рон в середине своего доклада, его прерывают участники дискуссии, задают вопросы, делают комментарии.
Рон: Следующий важный фактор экономического роста — это общественная уверенность в экономическом процессе. Мы видим… (его прерывают).
Первыйучастник: А как насчет влияния тех событий, которые происходят на рынках Европы?
Рон: Хотя я уверен, что и внешние факторы влияют на нашу экономику, в своем докладе я ограничился только обсуждением внутренних факторов (Игра в туман).
Первыйучастник: Но тогда мы опускаем очень важные моменты. Это означает, что ваш доклад не полон, в нем большие пробелы.
Р о н: Я понимаю, что в нем есть большие упущения, которые я мог бы дополнить, но я сознательно ограничился только внутренними факторами (Игра в туман, Заигранная пластинка). Теперь, возвращаясь к тем факторам… (его прерывают).
Второй участник: А каково влияние (если оно есть) политики комиссии по обмену ценных бумаг?
Р о н: Это очень интересный момент. Однако, я бы хотел обсудить его позже в контексте с другими важными факторами. Я был бы вам очень признателен, если бы, вы снова задали ваш вопрос, когда мы перейдем к этой теме (Самораскрытие). Еще вопросы, прежде чем я продолжу?
Третий участник: Как насчет Кинесийской доктрины, оказывающей влияние в течение последних тридцати лет?
Р о н: Этот вопрос еще не вполне мне ясен. Возможно, кто-нибудь другой захочет его прокомментировать или, если у нас будет время в конце доклада, вы бы могли сами поделиться своими представлениями по этому поводу (Негативное заявление, Разумный компромисс). Еще какие-нибудь вопросы? Нет? Тогда я продолжаю…
Четвертый участник В начале своего доклада вы сказали, что период, о котором вы говорите, начинается в 1936 году. Но пик депрессии приходится на 1934 год. Почему 1936?
Р о н: Я сказал 1936? Это моя ошибка, конечно. Мой доклад охватывает период с 1934 до настоящего времени (Негативное заявление). Возвращаясь к общественному доверию…
Пятый участник: Мы все еще говорим об общественном доверии?
Р о н: Таким образом я никогда не двинусь дальше, не так ли? Я был бы весьма признателен вам, если бы вы задавали вопросы после отдельных частей доклада. Тогда мы смогли бы продвигаться быстрее (Негативное заявление, Самораскрытие, Разумный компромисс).
Вначале в компании таких «враждебных» слушателей Рон был довольно нервозен. Он испытывал трудности и в подаче материала, и в ответах на комментарии слушателей. Ближе к концу нашего занятия группе все труднее становилось критиковать Рона, особенно когда он начал улыбаться каждый раз, когда его прерывали. Когда он закончил, эта «враждебная компания» слушателей с энтузиазмом ему аплодировала (за то, что он смог с ними справиться). После такой практики Рон чувствовал себя спокойно и уверенно во время своего настоящего доклада. Поскольку отношения, строящиеся на авторитете, могут быть разнообразны, в следующих диалогах вы увидите пример отношений между родителями, учителями и детьми-подростками и малышами.
Главными героями этой ситуации являются супружеская пара, Берт и Сара, а также учительница начальной школы Барбара Берт преподает историю театра в одном из колледжей. Четырнадцать лет назад он женился на Саре. У них трое детей, все девочки: младшей пять, средней девять, а старшая — подросток. Я знаком с Бертом и Сарой уже несколько лет. Иногда мы проводим вместе вечер, разговариваем за бутылкой вина. Оба — и Берт, и Сара — заинтересовались тем, чему я учил людей, — ассертивностью.
Однажды вечером их девочки все время одна за другой заходили в комнату, в которой мы сидели. После того как Берт отправил их в свои комнаты спать, он повернулся ко мне и сказал: «Эти дети. Они замечательные, но иногда сводят меня с ума. Они любят появляться, когда у нас гости. Ваш метод может тут помочь? » Я спросил Берта, чего бы он хотел от детей, он ответил: «Вот сегодня они весь вечер приходят посмотреть, что тут без них происходит. Они всегда приходят с какой-нибудь жалобой как извинением за свой приход. Скажешь им: „Идите в постель", они предъявят оправдания. Только отправишь одну, приходит другая, и тоже на что-нибудь жалуется. Когда мы одни, все в порядке, а когда собирается компания, они ведут себя как три одиноких матроса на покинутом берегу. Они знают, я не буду ворчать на них перед гостями. Пока я не узнаю, что они уснули, у нас нет уединения. Вы эксперт. Как с ними обращаться? » Я посоветовал ему попробовать Игру в туман: выслушав их жалобы, сказать что-либо вроде: «Я понимаю, как тяжело, когда приходится быть одному (скучать, слышать наш шум и т. д.), но я хочу, чтобы ты пошел в постель и больше не выходил сегодня вечером к взрослым». Это мое предложение вызвало дискуссию, которая длилась весь вечер — о детях, о родителях, о странных поворотах, которые могут произойти в подобных отношениях.
Несколько месяцев спустя мы снова встретились, и Берт возобновил прерванную дискуссию. Он рассказал, как однажды, когда пришла младшая дочь с плачем из-за поцарапанного пальца, он не взял ее на руки, не поднял суеты из-за ее жалобы, а просто сказал: «Раз ты так сильно плачешь, это, должно быть, действительно больно», вместо обычного: «Царапина, Марси, это не так страшно, ты уже большая девочка и не должна плакать по любому поводу». Марси тут же прекратила плакать, услышав впервые от Берта такую реакцию (Игра в туман), посмотрела на отца с удивлением, затем убежала играть с другими детьми.
Как считал Берт, Марси почувствовала, что ее отец понимает, что ей больно, но ничего сделать не может. Благодаря его словам и поведению, Марси получила важный урок «Иногда в жизни бывает больно. Мне тоже бывало больно, но я не могу „забрать" боль. Если ты хочешь играть, тебе придется научиться переносить боль».
Сара тоже рассказала историю, но уже о старшей дочери Кэти. Сара должна была встретиться с Кэти ровно в три часа, чтобы вместе идти по магазинам. Сара появилась в пятнадцать минут четвертого. Кэти встретила ее холодным взглядом. Между ними произошел следующий диалог.
ДИАЛОГ 23
Сара: Привет, я опоздала (Негативное заявление).
Кэти: Еще бы! Я жду тебя уже около получаса.
Сара: Меня очень раздражает, когда мне приходится ждать. Я не упрекаю тебя за то, что ты разозлилась на меня (Игра в туман).
Кэти: Что ты делала, что так тебя задержало?
Сара: Ничего. Полностью моя вина. Я просто не посмотрела на часы и поздно вышла. Как глупо! (Негативное заявление).
Кэти: Ладно, но жаль, что тебя не было вовремя, ведь ты же сказала «Я буду». Вечно ты опаздываешь!
Сара: Опаздываю. Это свинство с моей стороны быть такой несобранной, когда ты меня ждешь (Игра в туман, Негативное заявление).
Кэти молчит.
Сара: С чего бы ты хотела начать?
Сара была рада, что нашла выход из ситуации, в которую попадала не раз. Она добилась двух моментов: во-первых, Сара отстояла себя перед дочерью и сама себя почувствовала лучше. Ее слова говорили: да, это правда, я опоздала, ну, так что?
Опоздание на пятнадцать минут в такой ситуации не означает, что небо упадет тебе на голову; во-вторых, своими прямыми ответами Сара заставила и Кэти реагировать иначе. На то, на что раньше уходило, как минимум, десять минут (на брюзжание, ворчание, жалобы Кэти и ответные извинения Сары), ушло на этот раз меньше тридцати секунд.
Барбара, учитель начальной школы, уже в первый год работы обнаружила, что с детьми бывает так же трудно справиться в школе, как и дома. Барбара ходила ко мне на занятия. Как-то раз она спросила: «Что делать с ребенком, который не хочет заниматься тем, чем занят весь класс? Как сделать так, чтобы он играл с другими ребятами на переменах?» Узнав от Барбары, что это здоровый, явно нормальный шестилетний ребенок, я спросил у нее, испробовала ли она уже разные манипулятивные средства, такие, например, как: «У нас такие правила — все должны играть» или «Я скажу твоей маме, если ты не послушаешься». Я спросил, пыталась ли она вызвать у него чувство вины — «Все любят играть с другими детьми», или чувство своего невежества — «Ты должен научиться играть с другими детьми, если собираешься стать кем-то в жизни», или даже чувство беспокойства — «Если ты не будешь играть с другими ребятами, возможно, они не будут тебя любить и не захотят играть с тобой». Барбара говорила, что проделывала все это, но ничего не помогло.
Затем я спросил ее, почему она просто настойчиво не разъяснила ему: «Я учитель, а ты — ученик. Я здесь отвечаю за тебя. Когда я говорю тебе, что хочу, чтобы ты играл с другими детьми, это не обязательно должно тебе нравиться; все, что от тебя требуется, это — сделать это». Барбара посмотрела на меня с сомнением, ее взгляд говорил: «Возможно, вы и знаете, как заниматься со взрослыми, но вы ничего не смыслите в том, что значит учить коллектив детей». Вслух, однако, Барбара согласилась попробовать. Если бы не наша случайная встреча за чашкой кофе несколько недель спустя, я бы мог только догадываться об ее успехах. За кофе Барбара с энтузиазмом пересказала мне следующий диалог с мальчиком, не желавшим играть с другими детьми.
Барбара: Томми, я хочу, чтобы ты играл с другими детьми.
Томми водит ногой по полу и молча качает головой.
Барбара: Я могу тебя понять, но я за тебя здесь отвечаю и хочу, чтобы ты пошел играть в мяч вместе с другими (Игра в туман).
Т о м м и: Я не хочу.
Барбар а: Я знаю, что не хочешь, Томми, но я здесь отвечаю за все, и хочу, чтобы ты поиграл с детьми (Игра в туман, Заигранная пластинка).
Томми (первое оправдание): У меня болит нога (начинает прихрамывать).
Барбар а: Я верю, что болит, но я хочу, чтобы ты играл с другими детьми (Игра в туман, Заигранная пластинка).
Томми: Если я буду играть, она еще сильнее заболит (хромает сильнее).
Барбара: Возможно, что так, но я все-таки хочу, чтобы ты поиграл с ними. Если потом нога еще будет болеть, я сама отведу тебя к медсестре (Игра в туман, Заигранная пластинка, Разумный компромисс).
Томми (второе оправдание): Я их не люблю (больше не хромает).
Барбара: Не страшно, что ты их не любишь или не любишь играть с ними. Я только хочу, чтобы ты поиграл с ними в мяч (Игра в туман, Заигранная пластинка).
Томми (третье оправдание): Я не люблю играть в мяч.
Барбара: Это не страшно, ты можешь и не любить играть в мяч — все, что я от тебя хочу, — просто сделать это (Игра в туман, Заигранная пластинка).
Т о м м и: Я не умею играть в мяч.
Барбара: Это тоже не страшно. Не обязательно знать, как надо играть. Я сама плохо играю. Ты будешь делать много ошибок, пока учишься, и будешь чувствовать себя из-за этого неуютно, как и я в свое время, когда училась, но я хочу, чтобы ты пошел и поиграл в мяч (Игра в туман, Самораскрытие, Заигранная пластинка).
Томми: Я все-таки не хочу.
Барбара: Разумеется, не хочешь, но я этого хочу. А что бы ты предпочел? Стоять здесь всю перемену и говорить со мной подобным образом или пойти играть с другими детьми? (Игра в туман, Заигранная пластинка, Разумный компромисс).
Томми (идет на площадку к другим ребятам): Я все-таки не хочу.
Барбара: Отлично! Думай все, что тебе угодно. Просто играй в мяч.
Из разговора Барбары и Томми стало очевидно: Томми избегал играть с ребятами в мяч, потому что считал себя плохим игроком. Я спросил у Барбары: может, у него трудности с координацией движений? Барбара с улыбкой ответила: «Он был немного растерянный в первую неделю, но когда он что-либо делал хорошо, я всякий раз его хвалила. Так что теперь он такой же, как все мальчишки. Что-то ловит, что-то роняет».
После случая с Томми Барбара по-иному стала вести себя со всем классом, если возникал конфликт. После нескольких недель тренинга Барбара заметила, что у нее все меньше и меньше возникало трудностей в общении с детьми, когда она велела им что-то сделать. «До этого, — признавалась Барбара, — они ничего не говорили по этому поводу, но половина не делала того, что я задавала им. Теперь, когда я им что-то говорю, они, хоть и ворчат, но все делают. Им, возможно, не нравится то, что я от них требую, но они делают, и делают быстро!»
