Глава 11. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОЦЕДУРЫ КОНТРОЛИРОВАНИЯ АГРЕССИИ
Катарсис: ослабление побуждений к насилию путем агрессивных выплесков. Вентилирующие чувства. Гипотеза катарсиса. Эффект последействия реальной агрессии. Разработка новых способов поведения. Выгоды сотрудничества: совершенствование родительского контроля над проблемными детьми. Снижение эмоциональной реактивности. Что может повлиять на правонарушителей, оказавшихся в заключении?
Агрессия может сдерживаться с помощью силы — по крайней мере, в некоторых ситуациях. При создании надлежащих условий общество может снизить количество преступлений, сопровождающихся применением насилия, за счет устрашения потенциальных правонарушителей перспективой неотвратимого наказания. Однако подобные условия еще не созданы повсеместно. В некоторых случаях у потенциальных преступников появляется уверенность в том, что им удастся уйти от правосудия. При этом даже если им и не удается избежать заслуженного наказания, то его тяжелые последствия будут долго сказываться на них и после совершения насилия над жертвой, принесшего им чувство удовлетворения, и в результате их агрессивное поведение получит дополнительное подкрепление.
Таким образом, использование одних лишь средств устрашения может оказаться недостаточным. Разумеется, в некоторых случаях общество обязано применять силу, но в то же время оно должно стремиться ослаблять проявление агрессивных наклонностей своих членов. Для этого следует использовать специальную коррекционную систему. Психологи предложили несколько различных способов ее применения.
КАТАРСИС: ОСЛАБЛЕНИЕ ПОБУЖДЕНИЙ К НАСИЛИЮ ПУТЕМ АГРЕССИВНЫХ ВЫПЛЕСКОВ
Традиционные правила этики не допускают открытого проявления агрессии и даже получения удовольствия от ее совершения. Подавление агрессии начинается с родительского требования говорить тише, не возражать, не спорить, не кричать или не мешать. Когда агрессивная коммуникация блокируется или подавляется при осуществлении определенных взаимоотношений вне зависимости от того, являются ли они случайными или устойчивыми, люди вступают в искажающие реальность, нечестные по отношению друг к другу [соглашения]. Агрессивные чувства, для сознательного выражения которых в ходе обычных взаимоотношений устанавливается запрет, внезапно проявляются иным образом в активной и неконтролируемой форме. Когда же аккумулированные и запрятанные внутрь чувства обиды и враждебности прорываются наружу, предполагавшаяся «гармония» отношений внезапно нарушается (Bach & Goldberg, 1974, p. 114-115).
ВЕНТИЛИРУЮЩИЕ ЧУВСТВА
Уже в течение нескольких десятилетий многие физиотерапевты выступают за открытое и свободное выражение «агрессивных чувств», представляя этот подход как средство от многих социальных болезней. Сторонники этого подхода, которых я назвал «вентиляционистами» (Berkowitz, 1973 b), утверждают, что сдерживание эмоций является нежелательным и вредным для здоровья. Они считают, что если кто-то начинает нас раздражать, то нам следует открыто выразить свои отрицательные эмоции, «высказав этому человеку все; что мы думаем о нем и о его поведении». Другими словами по их мнению, «лучше сразу бросить в обидчика камень, чем держать его за пазухой», так как в этом случае мы хотя бы облегчим себе душу. Если же мы никак не проявим свои отрицательные чувства, то их интенсивность станет нарастать. Вспомним строчки из Уильяма Блейка, которые я цитировал в первой части: «Враг обиду мне нанес — Я молчал, но гнев мой рос». Далее, сторонники этого подхода убеждают нас в том, что, когда мы выражаем свои эмоции, мы снижаем вероятность того, что наш организм испытает вредные последствия сдерживания агрессии. Некоторые исследователи рассматривают сдерживание проявления агрессии в качестве причины развития болезней сердца (например: Gentry, 1985; Spielberger, Krasner & Solomon, 1988) и утверждают, что внутреннее подавление отрицательных эмоций пагубно сказывается на здоровье человека.
Я уверен в том, что вы знакомы с этим предписанием по сохранению физического и психического здоровья. Много лет тому назад одна ученая-психолог изложила эту идею в следующих простых выражениях:
Когда гной накапливается и образует абсцесс, этот нарыв должен быть вскрыт и прочищен. Если этого не сделать, то инфекция может распространиться по всему организму. …Тоже самое следует делать и с нашими чувствами. Все, что в них есть негативного — обида, страх или раздражение, должно выводиться наружу без остатка. В противном случае эти отрицательные эмоции могут нанести вред здоровью человека (Baruch, 1949, р. 38-39).
Идея, основанная на использовании такой аналогии, кажется простой и понятной; остается лишь выяснить, насколько она справедлива.
Что следует понимать под проявлением чувств?
Другими словами, что творится в душе человека, когда у него возникает потребность выразить или, образно выражаясь, «провентилировать» свои чувства? Какими способами можно вывести из них негативную составляющую?
В главе 3 я рассказывал о случае, произошедшем с женщиной по имени Джейн, обманутой мужчиной, не пришедшим к ней на свидание. Если бы я попросил вас перечислить способы, которыми Джейн могла бы проявить свое эмоциональное состояние, то вы, возможно, указали бы следующие:
Джейн могла бы описать свои переживания другому человеку. Она могла бы сообщить кому-нибудь, что была оскорблена и испытывала сильный гнев. Однако на самом деле Джейн описала свои ощущения без проявления особых эмоций.
Джейн могла бы проявить физиологические и экслрессивно-двигательные реакции, обычные для состояния раздражения. Вне зависимости от произнесенных ею слов, она могла бы проявить мускульные реакции, обычно ассоциируемые с состоянием крайнего раздражения: нахмурить брови, напрячь мускулы, стиснуть зубы. В ней можно было бы также обнаружить физиологические изменения, обычно происходящие у людей, подвергнувшихся оскорблению: покрасневшее лицо, повышенное артериальное давление, учащенное сердцебиение. Джейн могла бы также совершить действия, обычно совершаемые в разгневанном состоянии: вернувшись вечером домой, она могла бы громко хлопнуть дверью, отшвырнуть ногой стоящую на ее пути табуретку, бросить в угол свое пальто и ничком упасть на диван.
Она могла бы выразить свои отрицательные эмоции в вербальной форме. Не пытаясь нанести оскорбление кому-нибудь конкретно, она могла бы озвучивать свои негативные мысли и отношения, которые нередко приходят на ум человеку в подобной ситуации. Джейн могла бы сделать пренебрежительные замечания о неумении мужчин одеваться со вкусом или рассказывать своим подругам о том, что все представители противоположного пола глупы и эгоистичны.
Джейн могла бы нанести кому-нибудь словесное или даже физическое оскорбление. При наличии провоцирующего повода она могла бы отреагировать на него открытой агрессией и попытаться причинить кому-нибудь боль, например обманувшему ее мужчине или совершенно постороннему человеку.
Разумеется, Джейн могла бы проявить любой набор из перечисленных выше реакций, так как все они взаимосвязаны друг с другом и нередко происходят одновременно1.
__________________
1 Spielberg et al. (1988) убеждены в целесообразности подумать о существовании «синдрома раздражения, враждебности и агрессии» (который они назвали синдромом РВА) даже несмотря на то что они признают самостоятельный характер его составляющих. Они предпочитают рассматривать раздражение в качестве набора определенных чувств. С помощью своей шкалы характерных черт и состояний раздражения Spielberg пытается оценить интенсивность агрессивных чувств и определить последовательность их развития.
Однако эти связанные с раздражением реакции являются также отчасти независимыми и некоторые из них не обязательно проявляются в каждой конкретной ситуации. Предположим, что Джейн не имеет никакого осознанного ощущения того, что можно было бы назвать «раздражением», но тем не менее критикует работу, выполненную каким-либо мужчиной. В какой степени она будет проявлять свое чувство открыто? С другой стороны, что если она рассказывает подруге о своих негативных чувствах к этому человеку, но никогда не пытается проявить их перед ним в вербальной форме? Можно ли считать, что и в этом случае она открыто проявляет свое раздражение?
Из этих вопросов должно быть понятно, что я не могу с уверенностью утверждать, что в действительности говорят люди, когда пытаются убедить нас выразить свой гнев или возмущение. Рекомендуют ли они обратить наше внимание на наши физические реакции и чувства? Говорят ли они о необходимости побеседовать с кем-нибудь о наших переживаниях? Настаивают ли они на том, что нам необходимо нанести «ответный удар» (в переносном, а может, даже и в прямом смысле) человеку, вызвавшему наш гнев? Каждая из этих реакций может иметь очень разные последствия. Одно дело — сообщить обидевшему вас человеку о своем раздражении, и совсем другое дело — наброситься на него с ответными оскорблениями.
Так как различные эмоциональные реакции, перечисленные выше, не всегда проявляются совместно, то мы можем избежать путаницы, дав им собственные названия. Наряду со многими другими психологами я убежден в выгодах ограничения применения понятия «раздражения» к некоторым чувствам (или переживаниям) людей. Физиологические и моторные реакции, нередко сопровождающие эти чувства, могут быть определены как «физические реакции, связанные с раздражением». Я рассматриваю «враждебность» в качестве негативного отношения, а «агрессию» — как поведение, нацеленное на нанесение оскорбления или повреждения другому человеку или предмету.
ГИПОТЕЗА КАТАРСИСА
В этой главе будут рассмотрены последствия агрессии — поведения, нацеленного на несение вреда кому-либо или чему-либо1.
_____________
1 Я не буду останавливаться на исследованиях концепции «катарсиса» как способа снижения общего психологического возбуждения. Когда люди оказываются возбужденными неудачами или спровоцированными на какие- либо ответные реакции, их автономная нервная система активируется, вызывая изменения состояния сосудистой системы, а также повышение кровяного давления и частоты сердечных сокращений. При этом нам будет интересно узнать, не помогает ли их агрессивная реакция снижению автономной активации до обычного уровня, а также достижению психологической успокоенности. Исследования, направленные на поиск ответов на эти вопросы, принесли интригующие и чрезвычайно важные результаты, о которых сообщили Geen Quanty (1977) в своей работе, посвященной обзору литературы по этой теме. Однако многие затронутые в ней проблемы и рассмотренные результаты не имеют прямого отношения к содержанию данной книги.
Агрессия проявляется либо в виде вербального, либо в виде физического оскорбления и может носить реальный (пощечина) или воображаемый (стрельба из игрушечного ружья по выдуманному противнику) характер. Следует понять, что, даже несмотря на то что я использую понятие «катарсиса», я не пытаюсь применять «гидравлическую» модель. Все, что я имею в виду, относится к снижению побуждения к агрессии, а не к разрядке гипотетического количества нервной энергии. Таким образом, для меня и многих других (но далеко не всех) исследователей-психотерапевтов понятие катарсиса содержит идею о том, что любое агрессивное действие снижает вероятность последующего проявления агрессии.
В данном разделе исследуются вопросы о том, происходит ли катарсис на самом деле, и если да, то при каких обстоятельствах.
Катарсис через воображаемую агрессию
Как вы, несомненно, знаете, множество людей, как дилетантов, так и профессионалов, занимающихся проблемами психического здоровья, способны дать достаточно общее описание учения о катарсисе. Они считают, что множество самых разнообразных действий могут заменить реальную атаку на цель и таким образом «дренировать» (погасить) сдерживаемый внутренний импульс к агрессии. Ортодоксальная психоаналитическая теория, использующая гидравлическую модель мотивации, утверждает, что люди могут разрядить свои накопленные позывы к насилию различными способами: хирурги — работая ножом во время проведения операций, продавцы — настойчивыми попытками убедить сделать покупку несговорчивого клиента, альпинисты — восхождениями на горные вершины по еще никем не пройденным маршрутам и так далее.
Тем не менее обычно большинство сторонников обобщенной гипотезы катарсиса уверены в целесообразности ответных агрессивных действий даже при отсутствии реально произошедшего нападения. Они считают, что воображаемая агрессия все равно окажет свой положительный эффект. Например, Отто Фенихель (Otto Fenichel), известный теоретик психоанализа и автор классических работ в этой области, уверял своих читателей в том, что дети могут получить пользу от методов игровой терапии, основанных на процессах катарсиса1.
________________
1 Fenichel (1945), р. 565-566. Хотя Фенихель был убежден в возможности ослабления давления сдерживаемых импульсов агрессии посредством осуществления воображаемых действий, все же он полагал, что катарсис имеет невысокую терапевтическую ценность с точки зрения его пригодности для лечения неврозов. Многие современные психоаналитики разделяют подобный взгляд и делают акцент на интуитивных догадках, возникающих у пациента в процессе терапии, в особенности в результате интерпретаций высказываний лечащего их врача.
Дети могут высвобождать свои скрытые позывы к совершению насилия за счет наказания кукол во время игры, создавая у себя иллюзию, что таким образом они наказывают несправедливо обидевших их родителей или братьев и сестер. Даже врачи, которые не проявляют особого интереса к психоанализу, убеждены в том, что их пациенты должны «разряжать» или «освобождать» свою сдерживаемую эмоциональную энергию за счет осуществления воображаемой агрессии. Вот один из примеров подобной ситуации:
Женщину, участвующую в эксперименте, просят взять в руки теннисную ракетку и начать бить ею по кровати. При этом ее просят произносить такие фразы, как «Я тебя ненавижу!», «Дерьмо!», «Сукин сын!», «Я тебя убью!». Члены группы, наблюдающие за этой женщиной, начинают поощрять ее агрессивные действия, просят продолжать в том же духе и бить ракеткой еще сильнее (из Alexander Lowen, цитируется в: Berkowitz, 1973 b).
Психотерапевты этого направления не являются единственными людьми, убежденными в том, что благотворная разрядка может быть достигнута с помощью реального воплощения воображаемой агрессии. Например, одна фирма стала изготавливать и продавать игрушечные автоматы для взрослых автолюбителей, с тем чтобы они могли имитировать стрельбу в других водителей, мешающих их движению, и таким образом снимать свое раздражение, вызванное дорожными инцидентами. Подобным образом происходила популяризация игр с мнимым применением насилия в качестве безопасного психологического средства реализации сдерживаемых агрессивных желаний. В одной из таких игр ее участники (как дети, так и взрослые) надевали специальные шлемы, латы и другую защитную амуницию и начинали бегать по затемненному помещению, стреляя в своих «противников» из электронных ружей. Один из молодых участников этой игры, согласно газетному сообщению, так описывал достоинства подобного времяпровождения: «Вы оставляете здесь все свои разочарования… Эта стрельба и эти мнимые убийства не делают вас преступником».
Даже такие ученые-психологи, как Джон Доллард, Нил Миллер и их коллеги (John Dollard, Neal Miller) из Йельского университета, также верили в возможность ослабления побуждений к агрессии за счет применения подобных способов. В опубликованной в 1939 году монографии, посвященной выдвинутой ими гипотезе о связи фрустрации и агрессии, они утверждали, что «проявление любого акта агрессии» ослабляет склонность к насильственным действиям, возникшую вследствие расстройства намеченных ранее планов. Однако при этом они указывали на то, что «это ослабление носит временный характер, и побуждение к агрессии может возникнуть вновь, если исходное чувство фрустрации окажется достаточно прочным» (Dollard, Doob, Miller, Mowrer & Sears, 1939, p. 50). Таким образом, согласно этим психологам, любой тип агрессивного поведения, включая нападение на других людей или даже совершение «кровопускания», может иметь эффект катарсиса.
Таким образом, не должно быть сомнений в том, что учение о катарсисе получило широкое признание у многих людей. Однако для специалистов, занимающихся изучением поведения человека, этот факт сам по себе не является серьезным аргументом в пользу справедливости данной теории. Вспомним для примера, как много людей верили в то, что Земля является плоской и что вокруг нее происходит вращение Солнца и других небесных светил. Научные исследования должны быть направлены на получение неоспоримых доказательств, а не на достижение единства взглядов по какой-либо проблеме. Что же в действительности показывают нам результаты эмпирических исследований? Прежде всего я хотел бы подробнее рассмотреть эффект воображаемой агрессии на примере использования игрушечного оружия, а затем обратиться к последствиям более серьезных действий. После этого я смогу больше рассказать вам о реальном выражении человеческих чувств.
Снижает ли воображаемая агрессия склонность к проявлению реальной агрессии?
В этой книге я уже рассматривал последствия воображаемой агрессии, и вы сами могли убедиться в однозначности результатов исследований, посвященных изучению данной проблемы. В частности, эксперимент Ричарда Уолтерса и Мюррея Брауна (Richard Walters & Murray Brown), описанный в главе 6, показал, что совершение воображаемого насилия может повысить вероятность осуществления реальной агрессии. Напомним, что в этом эксперименте мальчики, время от времени вознаграждавшиеся за нанесение ударов пластиковой кукле, через несколько дней начинали вести себя более агрессивно по отношению к конкурировавшим с ними сверстникам (см. рис. 6-1). Таким образом, моделирование агрессивного поведения не сделало их более дружелюбными. Подобным образом и в эксперименте, проведенном с югославскими детьми Миомиром Зузулом (Miomir Zuziil) (подробно рассмотренном в главе 3), мальчики, часто игравшие с детским оружием, проявляли затем больше агрессивности в поведении по отношению к своим одноклассникам (см. рис. 3-8).
Другие исследования в этом направлении принесли во многом сходные результаты. Например, в двух экспериментах Чарльза Тернера и Дианы Голдсмит (Charles Turner & Diane Goldsmith) удалось установить, что мальчики дошкольного возраста, игравшие с детскими ружьями, проявляли впоследствии более агрессивное антиобщественное поведение, чем мальчики, имевшие дело с новыми или обычными игрушками (Turner & Goldsmith, 1976).
В экспериментах Тернера и Голдсмит мальчиков не провоцировали на совершение каких-либо резких ответных действий, однако не надо думать, что воображаемая агрессия имела бы более позитивный эффект, если бы дети находились в состоянии повышенного эмоционального возбуждения. Этот вывод хорошо прослеживается на примере эксперимента Шахбаза Маллика и Бойда Мак-Кэндлисса (Shahbaz Mallick & Boyd McCandless).
В их опыте пары третьеклассников, составленные из представителей как разного, так и одинакового пола, должны были строить модели из конструктора. При этом каждый ребенок, являвшийся объектом наблюдения, не знал, что его партнер получал от руководителей эксперимента особое задание, состоявшее в том, чтобы либо помогать решать поставленную строительную задачу, либо мешать ее выполнению в резкой форме. Сразу же после окончания этого этапа испытуемые в течение восьми минут обязаны были выполнить дополнительное задание. Его вид решающим образом сказывался на полученных результатах. Некоторые испытуемые, являвшиеся членами групп как первого, так и второго типов, должны были проявлять воображаемую агрессию с помощью стрельбы из игрушечных ружей, в то время как в контрольных условиях в группах обоих типов оба участника каждой пары проводили время в нейтральных беседах с экспериментаторами. При этом еще одна группа использовалась для того, чтобы определить, насколько агрессивными стали бы испытуемые, если бы они узнали, что некорректные действия партнеров не были направлены лично на них. С некоторыми из раздраженных детей беседовали экспериментаторы и объясняли им, что поведение партнеров было обусловлено усталостью и огорчениями.
Когда время для выполнения дополнительного задания истекало, помощники экспериментаторов переходили в другую комнату якобы для решения подобных задач строительства моделей из конструктора. Каждый из ничего не подозревавших испытуемых получал возможность либо помочь, либо помешать этому помощнику выполнить заданную работу, нажимая специальные кнопки на электронном приборе. Степень агрессивности их поведения измерялась числом нажатий кнопки «Вред» при попытке вмешательства в работу партнера (максимально допустимое число нажатий этой кнопки равнялось 20). По итогам этого опыта не удалось установить никаких различий между поведением мальчиков и девочек, поэтому я привожу его основные результаты без ссылок на пол участвовавших в нем детей.
Рис. 11-1 ясно показывает, что раздражение детей заметно увеличивало проявление их агрессивных наклонностей (даже если их партнеры не имели намерения препятствовать их конструкторской деятельности). Действия экспериментатора, объяснявшего причины грубого поведения другого ребенка, существенно снижали желание (или готовность) детей наказать своего обидчика. Изменив свое мнение об обидчике в благоприятную сторону, дети либо полностью отказывались от применения ответных репрессивных мер, либо существенно снижали уровень проявления своей агрессивности. С другой стороны, агрессивный стиль игры не приводил к снижению числа попыток атаковать обидчика. Таким образом, возбужденные дети не испытывали благотворного влияния катарсиса в результате стрельбы из своих игрушечных ружей1.
_________________
1 Mallick & McCandless (1966), Исследование № 2. Заметьте, что, хотя агрессивные игры имеют тенденцию увеличивать агрессивность подростков вследствие создания помех их деятельности, подобного роста агрессивности не наблюдалось после организации агрессивной игры в группах, не испытывавших препятствий для решения их задачи. Возможно, в таких условиях раздраженные дети понимали, что они уже были достаточно агрессивными, и не желали становиться еще более грубыми.
 |
|
Рис. 11-1. Число агрессивных реакций в ответ на внешнее вмешательство (беседа на нейтральную тему, объяснение ситуации или агрессивная игра) (Данные взяты из: Mallick & McCandless (1966). Исследование li. Copyright 1966 by American Psychological Association. Адаптировано с разрешения авторов). |
Полученные доказательства являются достаточно убедительными. Они позволяют полностью отвергнуть представление о том, что дети, а также взрослые могут избавиться от своих агрессивных побуждений за счет осуществления воображаемой агрессии. Поэтому водители не снизят свою склонность к проявлению агрессии, если будут выпускать очереди из игрушечных автоматов по другим участникам дорожного движения, а мальчики не станут относиться более дружелюбно к своим товарищам после того, как разрядят в них свои детские ружья и пистолеты. Поэтому, как я утверждал на протяжении всей этой книги (и как свидетельствуют результаты приведенных исследований), воинственные игры могут даже повысить вероятность проявления реальной агрессии в будущем, поскольку они внушают их участникам агрессивные идеи и предусматривают вознаграждение за более агрессивное поведение.
Мы должны согласиться с женщиной, которая несколько лет тому назад написала письмо в газету с целью оспорить разумность совета, данного ведущим колонки одной из читательниц, которая хотела узнать, как она может справиться со вспышками раздражения, возникающими у ее сына. Журналист порекомендовал этой матери дать ребенку специальный «мешок для битья», чтобы помочь ему «выводить из себя накопившееся раздражение». Автор письма в редакцию критически отнеслась к подобному совету и рассказала о случае, произошедшем в ее собственной семье:
Когда мой младший брат был чем-нибудь рассержен, он начинал пинать ногами мебель. Наша мать говорила, что таким образом он «выпускает пар». Теперь ему исполнилось 32 года, и, если его что-то раздражает, он по-прежнему вымещает свою злобу на мебели. Но кроме того, он стал бить свою жену, своих детей, свою кошку и крушить все, что попадается на его пути2.
________________
2 Взято из колонки Ann Lenders, опубликованной 8 апреля 1969 г., приведено в: Berkowitz, July 1973 b, p. 24.
Подобная история представляется вполне правдоподобной (см. главу 6 «Развитие склонности к насилию»). Когда брат этой женщины пинал ногами мебель, его воображаемая агрессия против других людей получала подкрепление, так что его склонность к насилию становилась все сильнее, а он сам с большей вероятностью мог атаковать любого вызвавшего его раздражение человека. Во многом сходные процессы могут происходить всякий раз, когда люди ведут себя агрессивно, вне зависимости от того, в какой форме выражается подобное поведение. Наступило время, когда специалисты по проблемам психического здоровья людей должны прекратить рекомендовать осуществление воображаемого насилия в качестве средства ослабления склонности к агрессии.
Дополнительные соображения. В данном контексте следует упомянуть еще два важных момента. Во-первых, на агрессивность людей может влиять их душевное состояние: агрессивность может повышаться при плохом настроении и снижаться при хорошем. Это означает, что игры, в которые играют люди, могут временно воздействовать на их настроение, а через него и на поведение в отношении других индивидов. Люди, получившие удовольствие от стрельбы из пистолета по мишеням или от того, что, пробегая по темному коридору, смогли поразить из электронного светового ружья всех своих противников, действительно могут испытать прилив доброжелательных чувств на ближайшие несколько минут или даже часов. Однако это состояние будет не результатом их освобождения от позывов к насилию, а следствием их хорошего настроения в данный период времени. Их повышенный уровень дружелюбия будет сохраняться до тех пор, пока они будут находиться в хорошем расположении духа.
Во-вторых, очевидно, что многие дети, и в особенности мальчики, получают удовольствие от игр с детским оружием. Для их родителей бывает довольно трудно, а иногда и просто невозможно заставить своих сыновей прекратить реализацию воображаемой агрессии. Если мальчикам не покупают игрушечные ружья, то для ведения воображаемой стрельбы по выдуманному противнику они готовы использовать палки или просто собственные руки.
Они демонстрируют такое поведение не в силу своей природной агрессивности, а, возможно, из-за своего желания самоутвердиться в окружающем мире. Этим они показывают, пусть и всего лишь тем способом, который кажется подходящим для их недостаточно развитого мужского сознания, что они хотят установить собственный контроль над находящимися вокруг них людьми. Пытаясь стрелять по чужим людям из окружающего их мира, они воображают, что борются с различными враждебными силами, и даже утверждают свой авторитет на будущее. Я полагаю, что они демонстрируют во многом то же самое стремление, что и дети, стремящиеся нажать на кнопку, останавливающую движение эскалатора в метро. Мне кажется, что отцы и матери должны с пониманием относиться к желанию мальчиков установить свой контроль над окружающим миром и разрешать им играть с детским оружием, если они будут настойчиво об этом просить. Однако это не значит, что родители должны поощрять участие своих детей в играх, связанных с проявлением агрессии. Более того, они должны внушать своим отпрыскам мысль о недопустимости умышленного нанесения вреда окружающим их людям1.
__________________
1 Могут представлять интерес и некоторые другие замечания. Некоторые врачи используют воображаемую агрессию для того, чтобы научить своих пациентов быть более настойчивыми и уверенными в своих силах. Однако наряду со многими другими психологами я убежден в том, что человек может укрепить свой характер и не становясь более агрессивным (в том смысле, в котором понятие агрессии рассматривается в данной книге). Мы не должны учить людей получать удовольствие от нанесения повреждения себе подобным для того, чтобы они стали проявлять большую готовность постоять за себя. Кроме того, воображаемая агрессия нередко является всего лишь развлечением. Люди, вовлеченные в агрессивные игры, могут получать удовольствие от участия в них. Полученные положительные эмоции способны ослабить их агрессивные наклонности в данный момент, но это совсем не значит, что они будут менее склонными к проявлению насилия в будущем.
Воображаемые нападения и обычные проявления недовольства не способствуют достижению цели агрессии. Нет никакой тайны в ответе на вопрос, почему воображаемая агрессия редко ослабляет побуждения к совершению реальной агрессии в будущем: ведь воображаемая агрессия не наносит жертве никакого вреда. Представим, что Джейн рассердилась на мужчину, который ее обманул. Удары ногой по кукле Бобо или теннисной ракеткой по кровати не обязательно удовлетворят ее агрессивные желания; у нее не будет оснований полагать, что подобные действия действительно причинят вред ее обидчику. Джейн также не достигнет состояния катарсиса, рассказав о недостойном поведении ее знакомого своей подруге, если у нее не появится уверенность в том, что этим она сможет каким-то образом реально повредить ему. В пользу этого представления говорит и тот факт, что, когда группа психологов интервьюировала нескольких сотрудников, разгневанных только что полученным ими уведомлением об увольнении, эти люди начинали проявлять еще большую враждебность по отношению к компании после того, как получили возможность высказать свое критическое отношение к ее руководству. Так как они не верили, что их слова действительно могут нанести вред этой фирме, и так как они не смогли понять мотивов действий ее руководства в данной ситуации, они начинали распалять себя все больше и больше (Ebbesen, Duncan & Konecni, 1975). Мы можем лишь повысить свое возбуждение, если будем размышлять о несправедливом отношении к нам, представлять себе способы наказания обидчиков или даже если на самом деле открыто выскажем им все, что о них думаем, но при этом не причиним им никакого реального вреда.
