Некоторые рекомендации по применению
Результаты исследований других психологов также говорят в поддержку вывода об эффективности объединения когнитивного и релаксационного методов сдерживания раздражения[1]. Очевидно, что по крайней мере некоторые люди могут стать менее агрессивными за счет приобретенного умения снижать свое эмоциональное возбуждение, вызванное наступлением провоцирующего события. Однако мы должны понимать, что такая лечебная процедура поможет не каждому эмоционально-реактивному агрессивному человеку. Джерри Деффенбахер (Jerry Deffenbacher) из университета города Форт-Коллинз штата Колорадо является одним из ведущих исследователей методов сдерживания раздражения/агрессии. Он считает, что такой тип тренинга лучше всего может подойти юношам и девушкам, осведомленным о своей повышенной вспыльчивости и желающим справиться с подобной внутренней проблемой. Деффенбахер убежден в том, что другие способы лечения (в частности, вентиляционная терапия, о которой рассказывалось в начале этой главы) могут оказаться более полезными для тех людей, чьи агрессивные наклонности находятся в заторможенном или подавленном состоянии.
Он сделал также несколько важных замечаний о том, как должен действовать психотерапевт во время проведения программ психического тренинга. В то время как мои выводы о процедуре, разработанной Новако, подразумевают, что врачу в ней отводится пассивная роль, Деффенбахер подчеркивает, что психотерапевт должен быть активным, настойчивым, готовым оказать своему пациенту необходимую поддержку, а иногда напротив, заставить его изменить мнение по некоторым вопросам. Люди, склонные к проявлению гнева или агрессии, обычно легко вступают в спор, любят делать скоропалительные выводы и зачастую бывают чересчур резкими в суждениях. Деффенбахер считает, что психотерапевт эффективнее всего сможет работать с такими пациентами, если будет оспаривать их обычные суждения и обвинительные выпады в дружелюбной, но в то же время настойчивой манере, не забывая при этом учить их тому, как можно снизить эмоциональное возбуждение в стрессовой ситуации.
Хотя некоторые исследования указывают на то, что когнитивное или релаксационное лечение само по себе может оказаться столь же действенным, как и совместное использование обоих методов, все же Деффенбахер, как и Новако, считает комбинированный подход более эффективным1. Это мнение имеет важное значение для данной книги: поскольку многие приступы гнева являются эмоциональными реакциями на сильное внутреннее возбуждение, то необходимо научать людей, обладающих повышенной реактивностью, снижать свое эмоциональное возбуждение в стрессовых условиях.
_______________
1 Эти замечания были сделаны Деффенбахером в его докладе, прочитанном в 1989 году на съезде Американской психологической ассоциации в г. Атланта, штат Джорджия. Доклад был озаглавлен следующим образом: «Когнитивно- бихевиоральные подходы к ослаблению раздражительности: некоторые практические замечания».
Многим из нас также следует научиться этому, но особенно эти навыки необходимы для вспыльчивых людей, страдающих от хронических болезней сердца. Как было указано в главе 5 при рассмотрении личностей, отнесенных к типу А, люди, легко впадающие в ярость или страдающие от кажущихся им проявлений неуважения к их персоне, особенно склонны к кардиологическим заболеваниям. Результаты все большего числа новых исследований позволяют с уверенностью сказать, что эти люди должны изменить свой образ мыслей таким образом, чтобы не рассматривать себя постоянно в качестве объекта агрессии и, оказавшись в состоянии повышенного возбуждения, уметь быстро брать себя в руки. Одна газетная статья, посвященная негативному влиянию хронического раздражения, дает своим читателям следующий совет.
Ученые утверждают, что многие, если не все, раздражительные люди могут изменить свой гормональный баланс в благоприятную для себя сторону за счет специальной тренировки, направленной на то, чтобы научиться не приходить в ярость из-за каждого препятствия, возникающего на их жизненном пути. По мнению психологов, быстро осознав беспочвенность своего раздражения и умело справившись с ним, человек, по-видимому, может блокировать лавинообразный поток стрессовых гормонов прежде, чем он станет нерегулируемым.
Доктор Редфорд Уильяме (Redford Williams) (специалист по бихевиоральной психологии медицинского центра при университете Дьюка) считает, что всякий раз, когда человек испытывает раздражение от поведения бестолкового покупателя в супермаркете или от ожидания лифта, он тем самым признает факт возникновения приступа своего недовольства. В таких ситуациях человеку следует попытаться отвлечь свое внимание от источника раздражения, например почитать журнал или поговорить с кем-нибудь на нейтральную тему (Angier, N., NewYo/k Times, Dec. 13, 1990).
Помимо переключения внимания, рекомендуемого доктором Уильямсом, может оказаться полезным попытаться интерпретировать провоцирующую ситуацию таким образом, чтобы она доставляла меньше беспокойства. Наконец, можно попробовать просто выкинуть из головы любые воспоминания о случившемся.
ЧТО МОЖЕТ ПОВЛИЯТЬ НА ПРАВОНАРУШИТЕЛЕЙ, ОКАЗАВШИХСЯ В ЗАКЛЮЧЕНИИ?
До сих пор мы говорили о процедурах повторного научения, которые могут использоваться и уже используются в отношении людей, не вступающих в открытый конфликт с обществом, другими словами, не нарушающих его законы. А как же обстоит дело с теми, кто совершил преступление с применением насилия и оказался за решеткой? Можно ли их научить сдерживать свои склонности к применению насилия другими методами, помимо угрозы наказания?
Сомнения
В течение многих лет большинство руководителей исправительной системы, а также ученых, занимающихся социальными проблемами, были уверены в том, что общество не может перевоспитать основную часть преступников, оказавшихся в заключении или иным способом ограниченных в своих правах. По их мнению, было наивно рассчитывать на то, что исправительные учреждения смогут превратить правонарушителей в законопослушных граждан.
По-видимому, для такого пессимизма у них были серьезные основания. Ведь основная часть результатов исследований указывает на то, что программы социальной реабилитации мало помогают снижению вероятности того, что выпущенный на свободу преступник вновь не окажется за решеткой. Причем эти результаты оказываются справедливыми независимо от того, были ли они получены группами исследователей или же отдельными учеными. Обзор таких работ, выполненный Робертом Мартинсоном (Robert Martinson), подтверждает этот вывод. После знакомства с 231 исследованием программ социальной реабилитации заключенных он пришел к следующему выводу: «Помимо нескольких редких исключений, все проанализированные мной реабилитационные программы до сих пор не оказывали никакого заметного влияния на вероятность повторного совершения преступлений»1.
______________
1 Martinson (1974), с. 25. Wilson & Herrnstein (1985) также анализировали исследования, выполненные в этой области, и также высказывали сомнения в эффективности программ психологической реабилитации.
Джеймс Уилсон и Ричард Гернстейн Games Wilson & Richard Herrnstein), уделявшие особое внимание программам корректировки поведения (подобным тем, которые осуществляли в Орегонском исследовательском институте Паттерсон и его коллеги), также пришли к сходным выводам. Например, они описывали широко применявшуюся программу корректировки поведения (первоначально называвшуюся программой «достижения места», а в настоящее время чаще называющуюся «моделью семейного обучения»), в которой специально подготовленные пары приемных родителей назначали вознаграждения или наказания жившим вместе с ними нескольким (обычно около восьми) правонарушителям-подросткам. Целью программы было научить этих трудных ребят убираться в своей комнате, старательно заниматься в школе и вести себя в желательной для общества манере. При этом Уилсон и Гернстейн утверждали следующее:
По-видимому, вызывает мало сомнений тот факт, что система семейного обучения изменяет поведение подростков, в том числе и связанное с нарушением законов. Но нет никаких доказательств того, что она влияет на вероятность совершения преступлений через год после ее завершения или что она оказывает больший эффект на снижение правонарушений среди подростков по сравнению с другими аналогичными программами (Wilson & Herrnstein, 1985, p. 383).
В силу большого числа накопленных негативных результатов многие руководители исправительных учреждений и ученые-социологи утратили надежду на возможность социально-психологической реабилитации преступников. Некоторые из них даже стали утверждать, что социологи и психологи ввели сотрудников исправительных учреждений в заблуждение своими заявлениями о возможности перевоспитания преступников.
Есть ли надежда?
Тем не менее этот вопрос остается открытым. Многие психологи, психиатры и социальные работники выражают свое несогласие с процитированными мной пессимистическими выводами. При этом они утверждают, что при проведении обзоров исследовательских работ упускались из виду некоторые важные факторы. В дополнение к подобным возражениям недавно выполненный тщательный анализ результатов прошлых исследований с использованием более совершенных статистических методов обработки данных показал, что некоторые реабилитационные программы, безусловно, являются эффективными (см.: Bartol, 1980; Quay, 1987).
С. Гаррет (С. J. Garrett) проанализировала 111 работ, выполненных в период с 1960 по 1983 год и посвященных перевоспитанию совершивших преступление подростков. В каждой из этих работ юноши и девушки, проходившие программу реабилитации, сравнивались с представителями контрольной группы, не охваченными подобными мерами социально-психологического воздействия. (Всего программы реабилитации коснулись примерно 8000 малолетних правонарушителей; общая численность контрольной группы составила примерно 5000 человек; три четверти обследованных подростков были мужского пола). Когда были объединены все итоговые, показатели рассматривавшихся экспериментов (с учетом различных корректирующих поправок, случаев рецидивов, особенностей внешних условий, типов преступлений и характера реабилитационными программ), Гаррет обнаружила, что правонарушители, прошедшие программу реабилитации, стали проявлять меньшую склонность к асоциальному поведению по сравнению с членами контрольной группы. Достигнутое относительное улучшение было более заметным в случае применения программ когнитивной и бихевиоральной корректировки, чем при использовании программ, имеющих психодинамическую ориентацию. Кроме того, эти программы оказывали больший положительный эффект на девушек, чем на юношей, а также на младших, чем на более старших правонарушителей.
Двигаясь в направлении, которое во многом соответствует теме данной книге, Гаррет задавалась вопросом о том, были ли все типы реабилитационных программ в одинаковой мере эффективны для подростков, совершивших разные виды правонарушений. В результате ей удалось установить, что ответ на этот вопрос является отрицательным. Оказалось, что молодые люди, осужденные за преступления против личности (преступления, сопровождавшиеся открытой агрессией), чаще получали выгоду от психологической реабилитации, чем те, кто был осужден за воровство.
Работа Гаррет дает нам некоторую надежду, но очевидно, что мы еще находимся в начале долгого пути. Герберт Куэй (Herbert Quay), известный исследователь проблем преступности среди молодежи, считает: «Она [Гаррет] продемонстрировала, что некоторые методы воздействия действительно работают и что в некоторых условиях они работают достаточно хорошо». Однако исследователям потребуется решить многие проблемы, прежде чем их результаты смогут приносить практическую пользу. Им предстоит установить, какие обучающие процедуры наилучшим образом подходят для людей, совершивших те или иные правонарушения. Кроме того, до сих пор еще не установлено, возможно ли сделать взрослых преступников, отличающихся повышенной агрессивностью, менее склонными к совершению насилия1.
_______________
1 Результаты исследований Гаррет приведены в Garret (1985) и резюмированы в: Quay (1987).
РЕЗЮМЕ
В этой главе проанализированы некоторые психологические подходы к сдерживанию агрессии, не основанные на применении наказания. Представители первой из рассмотренных научных школ утверждают, что сдерживание раздражения является причиной многих медицинских и социальных болезней. Психиатры, придерживающиеся подобных взглядов, призывают людей свободно выражать свои чувства и таким образом достигать эффекта катарсиса. Чтобы адекватно проанализировать эту точку зрения, необходимо прежде всего получить ясное представление о понятии «свободного проявления раздражения», которое может иметь различные значения. Например, оно может рассматриваться как: 1) информативное сообщение о чьих-то чувствах; 2) проявление физиологических и экспрессивно-моторных реакций; 3) выражение враждебного чувства или отношения; 4) словесное и/или физическое оскорбление другого человека. Эти виды реакций слабо коррелированы между собой и могут иметь различные последствия как для проявившего их человека, так и для того, на кого они были направлены. В первом разделе главы я обращал внимание в основном на эффект последействия агрессии и конкретно на то, может ли побуждение к нападению на другого человека быть ослаблено за счет осуществления реальной или воображаемой агрессии.
Хотя результаты экспериментальных исследований эффекта последействия агрессии являются трудными для понимания, а нередко и противоречащими друг другу, я привожу доказательства того, что при отсутствии ограничений агрессии: 1) воображаемые агрессивные действия чаще увеличивают, чем снижают вероятность дальнейшей агрессии, если только их осуществление не доставляет удовольствие нападающей сторонки, таким образом, не ослабляет ее негативные аффекты; 2) так как эмоционально возбужденные агрессоры имеют мотивацию к нападению на других людей, то их атакующие действия ослабляют их агрессивные намерения лишь в той степени, в которой они испытывают уверенность в нанесенйи достаточных повреждений атакованной ими стороне; 3) ослабление желания к осуществлению дальнейшей агрессии обычно носит краткосрочный характер, так как успешное достижение поставленной цели оказывает подкрепляющий эффект. Таким образом, успешная агрессия повышает вероятность того, что агрессивный человек вновь станет совершать нападения в будущем.
При рассмотрении результатов исследования, имеющего прямое отношение к данной главе, отмечалось, что человека могут привести в возбужденное состояние его собственные размышления о тех неприятностях, которые ему якобы причинили другие люди. Поэтому чересчур нервным людям вместо того, чтобы думать о чьих-то происках, полезно переключать свои мысли на другие проблемы и думать о более приятных вещах. Однако это не означает, что человек, переживший трагические события, никогда не должен рассказывать о них другим людям. Результаты многих исследований указывают на то, что люди, не желающие делиться своими печальными историями, чаще подвергаются значительным психологическим стрессам и имеют физиологические дисфункции организма вследствие внутреннего напряжения, испытываемого ими при попытках подавления негативных воспоминаний. Согласно Пеннебейкеру, те его пациенты, которые рассказывали о пережитых ими несчастьях своим слушателям, ослабляли свое внутреннее напряжение и успешнее проходили процесс психологического восстановления.
Таким образом, хотя я и не одобряю свободного проявления раздражения в форме открытой агрессии, я уверен в том, что эмоционально возбужденным людям следует рассказывать собеседникам о своих чувствах, а также о породивших эти чувства событиях. Я полагаю, что в этом случае они могут лучше управлять своим эмоциональным состоянием. Я также считаю, что, когда люди имеют более полное представление о собственных негативных ощущениях, они могут лучше контролировать их влияние на свои слова и поступки.
Далее в этой главе кратко рассказывается о двух других, очень разных методах ослабления агрессивных наклонностей. Оба они представляют собой попытки научить особо агрессивных индивидуумов стать менее склонными к нападению на других людей. Первый метод, разработанный Джеральдом Паттерсоном и его коллегами из Орегонского исследовательского института, использует подход, основанный на инструментальном научении. Метод строится на предположении о том, что повышенная агрессивность детей будет ослабевать, если они узнают, что деструктивное и асоциальное поведение не принесет им ожидаемых выгод, и напротив, конструктивные действия, осуществляемые в соответствии с принятыми социальными нормами, скорее позволят им добиться желаемых результатов. Второй метод, известный под названием программы сдерживания раздражения и разработанный Раймондом Новако, имеет гораздо более выраженную когнитивную ориентацию: Он концентрирует основные усилия на ослаблении эмоциональных побуждений к агрессивным действиям, а не на использовании вознаграждений за отказ от агрессии и наказаний за ее проявление. Оба подхода позволяют добиться желаемого эффекта, хотя и не во всех случаях.
Глава завершается кратким обзором психологических программ, нацеленных на достижение психологической реабилитации заключенных. Хотя с традиционной точки зрения эти программы представляются неэффективными, все же несколько последних исследований, посвященных анализу влияния этих методов на несовершеннолетних преступников, принесли обнадеживающие результаты. Следует отметить, что использование когнитивных процедур и программ корректировки поведения (основанных на инструментальном научении) приводят к более успешным результатам, чем методы, имеющие психодинамическую ориентацию.
Часть 5. НЕКОТОРЫЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ
Следующая глава кратко касается двух тем, еще не обсуждавшихся раньше, которые могут быть особенно интересны для читателя.
Во-первых, я рассмотрю влияние биологических факторов на агрессию. Хотя основное внимание в данной книге уделяется психологическим процессам и факторам ситуаций непосредственного настоящего и/или прошлого, нам все-таки стоит согласиться с тем, что агрессия человека и других животных обусловливается также физиологическими процессами в теле и мозге.
Уже проводились многочисленные исследования того, какую роль играют биологические детерминанты. Однако следующая глава будет очень избирательна и затронет лишь малую часть наших знаний о влиянии физиологии на агрессию. Кратко рассмотрев идею агрессивных инстинктов, я исследую вопрос влияния наследственности на склонности людей к насилию, а затем исследую возможное влияние пола гормонов на различные проявления агрессивности.
В конце главы будет дан краткий обзор того, как алкоголь может повлиять на совершение насилия. Настоящая глава касается прежде всего вопросов методологии. Многие идеи и предположения, изложенные здесь, основываются на лабораторных экспериментах, проведенных с участием детей и взрослых.
Дальнейшее рассуждение посвящено логике, которой пользуются исследователи, проводящие эксперименты над поведением человека.
Глава 12. БИОЛОГИЯ И АГРЕССИЯ
Жажда ненависти и разрушения? Одержимы ли люди инстинктом насилия? Что такое инстинкт? Критика традиционной концепции инстинкта. Наследственность и гормоны. «Рожденный пробудить ад»? Влияние наследственности на агрессивность. Половые различия в проявлении агрессии. Влияние гормонов. Алкоголь и агрессия.
ЖАЖДА НЕНАВИСТИ И РАЗРУШЕНИЯ?
В 1932 году Лига Наций предложила Альберту Эйнштейну выбрать какого-либо выдающегося человека и обменяться с ним мнениями по наиболее актуальным проблемам современности. Лига Наций хотела опубликовать дискуссию, чтобы способствовать этим общению интеллектуальных лидеров современности. Эйнштейн согласился и предложил обсудить причины возникновения международных конфликтов. В памяти ученого еще живо сохранились воспоминания о чудовищной бойне Первой мировой войны, и он полагал, что нет вопроса важнее, чем «поиск какого-либо способа избавить человечество от угрозы войны». Великий физик, безусловно, не ждал простого разрешения этой проблемы. Подозревая, что воинственность и жестокость таятся в человеческой психологии, он обратился к основателю психоанализа Зигмунду Фрейду за подтверждением своей гипотезы. Как происходит, спрашивал Эйнштейн у пионера исследования человеческой души, что ухищрения пропаганды настолько успешны и людей можно побудить к войне? Не обладают ли люди внутренней «жаждой ненавидеть и уничтожать», обычно скрытой, но которую легко возбудить и раздуть до «мощи коллективного психоза»? (Einstein, 1933).
Для Фрейда этот вопрос был относительно новым. В предшествующее войне десятилетие он не уделял в своих размышлениях особого внимания источникам человеческой агрессивности. За некоторыми исключениями, в историях болезней его пациентов гнев и ненависть рассматривались только в связи с сексуальными импульсами, и (по словам Эрика Фромма) «ему просто не удавалось придать проблемам агрессивности какое-то особое значение»1.
___________
1 См.: Fromm (1977), цитата дана у Siann (1985), р. 99. Исчерпывающий анализ развития взглядов Фрейда на агрессию есть в работе: Stepansky (1977).
Но теперь, после ужасов Первой мировой, жестокость человеческого поведения была слишком очевидна. Находясь в состоянии депрессии и все более мрачно глядя на человечество в целом, к 1920 году Фрейд изменил свою интерпретацию агрессии и стал уверен в том, что физик еще только подозревал. «Да,— ответил он Эйнштейну,— люди действительно одержимы ненавистью и стремлением убивать. Активный инстинкт ненависти и уничтожения живет в глубине человеческой личности» (Freud, 1933/ 1950).
Имеем ли мы право отрицать мрачную концепцию Фрейда? Обречено ли человечество вечно носить Каинову печать? Война в том или ином виде представляется неизбежной. Первая мировая война, с миллионами смертей и еще большим числом искалеченных, продолжилась всего поколение спустя новым мировым пожарищем, породившим еще больше смертей и разрушений, и битвы не прекращаются до сих пор. По оценке обозревателя газеты «Нью-Йорк тайме» Джеймса Рестона, по крайней мере 17 миллионов людей погибли в войнах в период с 1946 года (New York Times, 3 июня, 1988). В одном только 1987 году на земном шаре велось около 25 различных войн. В XII веке трубадур слагал песню о том, что его «сердце переполняла радость», когда он видел «мертвецов на остриях копий./ И великие и ничтожные/ падали в рвы и в траву». «…Господа,— восклицал он,— заложите владения, замки и города./ Но никогда не кончайте войну!» (Bertrand de Born, 1182-1215). Неужели даже сейчас, в конце XX века, человеческие сердца продолжают петь от радости при виде резни?
Даже если противники не сражаются друг с другом с помощью высокотехнологичного оружия, ограбления и убийства в изобилии происходят на улицах наших городов. Чем можно объяснить миллионы военных игрушек, распродаваемых каждый год,— солдатиков, Властелинов Вселенной, роботов-убийц, монстров, космические корабли, оснащенные оружием будущего? Взрослые, так же как и маленькие дети, по-видимому, чувствуют вкус к насилию. Обязан ли этот аппетит популярности фильмов и телепередач, изображающих насилие и жестокость, как, например, картины Клинта Иствуда «Грязный Гарри» или «Рембо» Сильвестра Сталлоне, не говоря уже о «Техасской резне электропилами»? Может быть, эти игрушки, фильмы и телепередачи рассчитаны на стойкую тягу к насилию, ненасытную жажду ненависти и разрушения, уходящую корнями в биологическое прошлое человечества?
В течение столетий различные исследователи человеческого поведения верили в существование стремления к насилию. И в последние годы немало теоретиков, включая профессиональных зоологов и психиатров, настаивают на том, что мы рождаемся с сильным побуждением ненавидеть и уничтожать. Одним из таких теоретиков был Конрад Лоренц, нобелевский лауреат, основатель этологии — науки, изучающей поведение животных в естественных условиях. В книге, привлекшей к себе значительное внимание в западном мире в бурные 60-е годы, когда протесты и мятежи сотрясали многие американские и европейские города, Лоренц отстаивал точку зрения о том, что люди, как и другие виды животных, обладают врожденным агрессивным драйвом (Lorenz, 1966). Кто смог бы обоснованно отрицать это? — спрашивал Лоренц. Он понимал, что некоторые люди, пожалуй, оспорят такой взгляд,— люди, обладавшие, как он считал, незаслуженно либеральной верой в способность человека к совершенствованию. Эти люди, настаивал Лоренц, гнались за иллюзией. Они стремились приписать социальное зло — например, насилие — недостаткам окружения, которые можно ликвидировать. По мнению Лореца, они отказывались признать, что все эти социальные проблемы в действительности возникали из-за неуправляемой человеческой природы.
Очевидно, имеет очень важное значение, действительно ли люди от природы одержимы страстью к насилию. Мы должны оценить право этой точки зрения на существование. Я начну с краткого рассмотрения понятия инстинкта, а затем исследую, что имели в виду Фрейд, Лоренц и другие теоретики, когда использовали этот термин1. Затем я докажу, что, вероятно, в поведении человека действительно могут прослеживаться наследственные влияния, но вовсе не обязательно они будут оказывать именно такое воздействие, как предполагали Фрейд, Лоренц и другие.
_________________
1 В этом коротком обзоре я не буду останавливаться на концепции агрессии, выдвинутой Уилсоном и другими социологами, не только из-за ее чрезвычайной расплывчатости, но еще и потому, что Уилсон, в отличие от Дарвина и Лоренца, намеренно опускает роль мотивационных механизмов, посредством которых проявляется влияние наследственности на поведение человека и социальную структуру. Хотя я не согласен с формулировкой Уилсона в ряде пунктов, но с симпатией отношусь к его предположению о том, что агрессия — «это сложный набор реакций… запрограммированный и возникающий в период стресса» (Wilson Е. О., 1975, р. 248). Я также полностью не отрицаю мнение Уилсона о том, что компоненты паттерна агрессивного реагирования «обладают высокой степенью наследственности». Тем не менее я считаю более весомыми факторы воспитания и влияния окружающей среды.
