Глава 6. Развитие склонности к насилию
Влияние семьи и сверстников на развитие агрессивности
Опыт переживаний детства. Семья может влиять на развитие антисоциальных диспозиций. Прямые влияния на развитие агрессивности. Вознаграждение за агрессию. Неблагоприятные условия, создаваемые родителями. Непрямые влияния. Конфликт в семье. Влияние моделирования.
В главе 5 было показано, что некоторые люди имеют устойчивую склонность к насилию. Используют ли они агрессию для достижения своих целей, то есть инструментально, или просто взрываются приступами сильнейшей ярости, но такие люди ответственны за немалую долю насилия в нашем обществе. Более того, многие из них проявляют свою агрессивность в самых разнообразных ситуациях и в течение многих лет. Каким образом они становятся столь агрессивными?
На этот вопрос не существует единственного ответа. Склонность к насилию может быть результатом целого ряда различных влияний. В их числе недостаток любви и нежных чувств со стороны матери и отца, жесткость и непоследовательность родителей в применении воспитательных воздействий в ранние, формирующие годы ребенка, наследственность и неврологический базис, уровень стрессовых состояний и то, в какой степени ребенку удается или не удается реализовать свои личные стремления. Не менее важны связанные с агрессией установки и ценности, превалирующие в данном сегменте общества, то, как часто ребенок видит других людей, использующих агрессию для решения своих проблем (в реальной жизни и/или в кино и на телеэкране), и как он научился понимать социальный мир. Нет единственного источника агрессивных наклонностей, как нет и одного пути развития агрессивного характера.
Вместо того чтобы рассматривать все факторы, влияющие на развитие устойчивой агрессивности, в этой главе я сосредоточиваю внимание на роли семьи и сверстников, особенно в период детства.
Специалисты в области психического здоровья давно уже рассматривали семью и как «кузницу», в которой выковывается индивидуальный характер, и как главный источник антисоциальных наклонностей. Первопроходцами в этой области стали У. Хейли и А. Броннер. На основе проведенного в 1926 году исследования около 2000 малолетних преступников они доказали, что родители оказывали столь сильное влияние на развитие преступности, что детей следовало убрать из «плохих домов» (Healy and Bronner,
Хотя агрессивность ребенка может сохраняться годами, я не считаю, что паттерны склонного к насилию индивида всегда фиксируются в начале жизни. Многие люди могут в ходе взросления изменить свои формы поведения, по крайней мере до определенной степени1.
___________________
1 В качестве лишь одного примера: только около 59% из 93 высокоагрессивных мальчиков 8-10-летнего возраста, охваченных кембриджским лонгитюдным исследованием, были квалифицированы как крайне агрессивные в период ранней юности и даже еще меньше (40%) оказались самыми агрессивными в период ранней юности. См.: Farrington, 1978; West and Farrington, 1977).
Я также не считаю, что дети вообще настолько хрупки и легко поддаются негативным воздействиям своих родителей. Обобщая сотни исследований и анализируя опыт, накопленный за долгие годы научной работы, детский психолог Сандра Скарр уверяет нас, что «человеческий организм удивительно эластичен в отношении вредоносных воздействий… Лишь наиболее глубокие и постоянно действующие негативные переживания оказывают устойчивые негативные, влияния на развитие» (Scarr, Phillips & McCartney, 1990, p. 27). Знакомясь с содержанием данной главы, читателю следует иметь в виду эту адаптивность человеческой личности. Матери и отцы вовсе не обязательно превращают своих сыновей в преступников, время от времени фрустрируя их или отшлепав за какие-то провинности, при условии взаимопонимания с ними, последовательности в дисциплинирующих воздействиях и, прежде всего, если обычно они проявляют к ним теплые и нежные чувства. Высокоагрессивные личности чаще всего — это продукт постоянных и сильных неблагоприятных воздействий.
С самого начала я должен отметить, что в главе 6 речь будет идти почти исключительно о мужской агрессивности, так же как в главе 5 рассматривалась идентификация высокоагрессивных лиц мужского пола. Женская агрессия, разумеется, при этом не игнорируется как реальное явление. Некоторые женщины даже особенно склонны физически атаковать тех, кто Провоцировал их гнев. Однако, как будет показано в главе 12, агрессия более характерна для мужчин, чем для женщин, и большинство исследований агрессии проводилось на лицах мужского пола. Лишь относительно небольшое число исследований было направлено на изучение развития женской агрессивности. Необходимо более обстоятельно исследовать истоки устойчивой агрессивности у женщин, так как тенденции причинять вред и атаковать других у мужчин и у женщин могут развиваться по-разному.
Наконец, из этой главы читатель узнает, что устойчивая агрессивность иногда индексируется антисоциальными способами поведения. Данные, проанализированные в главе 5, свидетельствуют о том, что склонные к насилию мужчины и мальчики способны нарушать законы общества и глубоко укорененные социальные нормы, как если бы сильно выраженные агрессивные наклонности составляли лишь только один из компонентов явно антисоциального характера. Юноши, допускающие серьезные нарушения закона, по всей вероятности, гораздо агрессивнее, чем большинство их сверстников.
ОПЫТ ПЕРЕЖИВАНИЙ ДЕТСТВА
СЕМЬЯ МОЖЕТ ВЛИЯТЬ НА РАЗВИТИЕ АНТИСОЦИАЛЬНЫХ ДИСПОЗИЦИЙ
Множество исследований свидетельствует о влиянии семьи на развитие антиобщественных наклонностей. Я начну с обзора некоторых статистических данных, представленных У. и Дж. Маккорд. Читателю может быть интересно узнать предысторию этих исследований, так как я не раз буду обращаться в этой главе к их данным.
Как раз перед началом Второй мировой войны в Бостоне, Массачусетсе, а также в предместьях Кембриджа и Сомервиля был проведен эксперимент с целью определить, можно ли при помощи социальной работы с семьями ослабить антиобщественные тенденции у подростков из рабочей среды. В период между 1939 и 1945 годами исследованием было охвачено около 230 детей в возрасте от 5 до 13 лет. Данных, свидетельствующих о том, что подобная социальная работа может редуцировать подростковую преступность, получено не было1.
_____________
1 Кембридж-Сомервильский проект и его результаты описаны в: Powers and Witmer (1951).
Тем не менее, надеясь, что из протоколов социальных работников все же можно извлечь какую-то пользу, авторы исследования проследили дальнейшую историю жизни этих детей и подростков в период от 1975 до 1979 годов. Прежде всего Маккордов интересовал вопрос, позволяют ли семейные условия жизни этих людей в детские годы прогнозировать вероятность того, что они станут выражено агрессивными и антисоциальными личностями.
Не вдаваясь в детали исследования, я хочу лишь отметить, что авторы выявили явное влияние обращения родителей со своими сыновьями на вероятность того, что во взаимодействиях со сверстниками и учителями мальчики станут теми, кого я называю эмоционально-реактивными агрессорами. Семейные условия, таким Образом, в немалой степени определяет, с какой готовностью и как часто подростки ведут себя агрессивно, сталкиваясь с противодействием или угрозой. Джоан Маккорд позже еще раз проанализировала отчеты социальных работников с тем, чтобы определить, связаны ли воспитательные методы, применявшиеся родителями до окончания подросткового возраста детей, с их криминальными действиями в последующие 30 лет. Сложный статистический анализ, данными для которого послужили поведение родителей по отношению к детям и их личностные характеристики, выявил такую связь для почти 75% случаев. Другими словами, по крайней мере для некоторых людей ранний опыт семейного воспитания в значительной степени определяет их дальнейшие жизненные пути и даже может существенно повлиять на шансы стать правонарушителями. На основе своих данных и результатов ряда других исследований, проведенных в нескольких странах, Маккорд пришла к заключению, что воспитание ребенка часто оказывает «длительное воздействие» на развитие антисоциальных наклонностей (J. McCord, 1979,1986; McCord, McCord & Howard, 1961).
Какие способы воспитания детей способствуют развитию антисоциальных наклонностей?
Какие виды семейных влияний могут иметь такие негативные воздействия? В частности, какие особенности поведения родителей повышают вероятность того, что их сын станет злонравным и антисоциальным типом? Рассмотрение частных случаев показывает, что на эти вопросы не существует простого ответа.
Более тридцати лет назад А. Бандура и Р. Уолтере интервьюировали родителей 52 мальчиков из Калифорнии с целью изучения истоков подростковой агрессивности. Среди прочего они спрашивали матерей и отцов, побуждают ли те своих сыновей драться. Одна из опрашиваемых женщин рассказывала, как ее муж учил сына давать сдачи, когда ребенку было 6 или 7 лет:
Все мальчишки задиристые и драчливые, а он не дерется никогда. Его сестре всегда приходится драться вместо него… И вот однажды мой муж смотрел в окно и увидел, как двое мальчишек били его [Глена]. Тогда муж снял свой ремень, вышел на улицу и сказал: «Послушай, ты каждый раз приходишь домой и плачешься: "Он меня поколотил". Так вот, Глен, я хочу тебе кое-что сказать. Ты сейчас побьешь этих мальчишек или я тебя выпорю». Так он заставил его подняться на ноги и драться с обоими мальчишками (Bandura & Walters, 1959, p. 107).
Этот рассказ гораздо показательнее, чем видится на первый взгляд. Ведь кто-то, быть может, подумает, будто родители были правы, так как они беспокоятся за Глена: «Мальчик должен уметь постоять за себя». Неважно, в какой степени вы соглашаетесь с политикой родителей «агрессия за агрессию», но то, что они заставляют Глена драться, может иметь такие последствия, которые вряд ли вам понравятся: представьте себе ребенка, который научился прибегать к насилию всякий раз, когда у него возникают проблемы в отношениях с окружающими. Однако нельзя забывать, что способствовать развитию агрессивности у ребенка может целый ряд факторов. В этой главе будут рассмотрены некоторые основные особенности семейной среды, которые оказывают наибольшее влияние на развитие склонности к насилию.
Я начну с краткого обсуждения прямых позитивных влияний, которые не только поощряют людей атаковать других, но и порождают тенденцию сохранять и закреплять этот тип поведения, тем самым становясь негативными факторами, способствующими формированию агрессивности как устойчивой черты характера. А закончу я кратким обзором некоторых непрямых влияний, которые также могут вносить свой вклад в формирование этого поведенческого паттерна.
Кое-что, что следует иметь в виду. Я должен предупредить читателя о том, что эта глава может в какой-то мере ввести в заблуждение, если читать ее не слишком внимательно. В ней используется метод анализа, который иногда называют подходом с «одной переменной» (single-variable), и, таким образом, в большинстве разделов воздействие тех или иных факторов, таких, как вознаграждения, получаемые детьми от родителей за агрессивное поведение, или применяемые родителями наказания, будет рассматриваться по отдельности. Вспомним, как воспитывал Глена его отец; он, вероятно, не только побуждал мальчика драться, но также вознаграждал (по крайней мере, похвалой), когда тот дрался, и был готов побить его, если бы Глен не подчинился отцовским требованиям. Любое из этих воздействий само по себе могло бы, разумеется, усилить агрессивность Глена. Однако влияние любого из факторов может зависеть от ряда других условий. Например, полученные Маккорд данные, в частности, показывают, что даже если бы мать Глена часто отвергала его, мальчик не обязательно стал бы антисоциальным типом. Благоприятный исход мог произойти при условии, что воспитательные воздействия матери были бы ясными и последовательными. Выдающийся английский детский психиатр М. Руттер в своем обзоре влияний материнской депривации подчеркивал важность подхода «со многими переменными» (multiple-variable). Исследования показали, писал Руттер, что «не сепарация сама по себе, но сепарация плюс другие факторы риска, например семейный стресс,— вот что ведет к антисоциальному поведению» (см.: Scarr, Phillips and McCartney, 1990, p. 28).
Отдельные переменные как возможные факторы риска. Тем не менее небесполезно рассмотреть возможные следствия любого вида родительских воздействий, поскольку мы можем оценивать каждое из таких воздействий (например, отвергание ребенка со стороны матери) как фактор риска. Фактор риска может повысить вероятность дальнейшего антисоциального поведения, даже если на нее влияют другие условия (например, ясность родительских требований). То же самое можно сказать и о других аспектах воспитания детей. Удивительно, но меньше половины подростков, которых били матери и/или отцы, вырастая и становясь сами родителями, также бьют своих детей (см.: Widom, 1989). Это не означает, что грубые физические наказания вообще не влияют на развитие агрессивных наклонностей. Они могут являться лишь одним из многих факторов, а их влияние порой смягчается воздействием других условий. Как курение является фактором риска в развитии рака легких и болезней сердца, так жестокое обращение родителей с детьми может быть фактором, повышающим вероятность формирования агрессивности и антисоциальных наклонностей.
ПРЯМЫЕ ВЛИЯНИЯ НА РАЗВИТИЕ АГРЕССИВНОСТИ
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ЗА АГРЕССИЮ
Некоторые из тех, кто склонны к насилию, продолжают быть агрессивными в течение многих лет потому, что получали вознаграждение за свое агрессивное поведение. Они часто атаковали других людей (по сути, «практиковались» в этом), и оказывалось, что агрессивное поведение всякий раз приносит им те или иные выгоды, окупается.
Мы все понимаем, что вознаграждаемое поведение закрепляется, но вы можете не знать, сколь сильными и глубокими бывают эффекты вознаграждений и какие именно условия закрепляют агрессивное поведение. В этом разделе я проанализирую значение различных видов вознаграждений, от наиболее до наименее очевидных.
Вознаграждения могут влиять на поведение двумя способами: 1) выполнять роль мотива, побуждающего к действию, и 2) выступать в качестве закрепляющего фактора, служащего поддержанию определенного типа поведения. В первом случае мы предвосхищаем удовольствие, которое будем переживать, получив вознаграждение, и это побуждает нас делать то, что, по нашему мнению, необходимо для получения желаемого результата. Глен мог расценивать одобрение своего отца как вознаграждение. Желание заслужить похвалу и любовь отца давало Глену мотив побить мальчишек, которые на него нападали. Так как агрессия стимулировалась надеждой получить внешнее вознаграждение — одобрение отца, то можно расценивать поведение мальчика как инструментальную агрессию.
С другой стороны, когда отец Глена похвалил сына за то, что тот побил нападавших на него мальчишек, эта родительская похвала могла автоматически усилить тенденции мальчика реагировать на провокации агрессивно, тем самым подкрепляя и сохраняя агрессивность Глена. В качестве подкрепления вознаграждение способствует более или менее безотчетному усвоению агрессивных реакций на определенные виды ситуаций и, таким образом, повышает вероятность того, что агрессивное поведение будет повторяться.
При дальнейшем обсуждении больше внимания я уделю вознаграждениям, выступающим в качестве подкрепления, поскольку большинство читателей менее знакомы с автоматическими, закрепляющими влияниями позитивных результатов поведения, чем с проблемами мотивации, и я хотел бы исправить это положение дел. Важны и тот и другой эффекты вознаграждения. Мы склонны вновь и вновь повторять действия, приводившие ранее к желательным последствиям, иногда сознательно предвосхищая получение подобных позитивных результатов, а иногда потому, что поведенческая тенденция стала привычной.
Вознаграждения, получаемые не от жертвы, а от других людей
Одобрение тех, кто воспитывает. Повышение вероятности непосредственно вознаграждаемого поведения. Психологи многократно продемонстрировали, как вознаграждения повышают вероятность того, что вознаграждаемое действие будет повторяться. Например, в эксперименте Дж. Дэвитц, проведенном двумя поколениями ранее, было показано, как вознаграждения, получаемые от тех, кто воспитывает, влияли на вероятность прямой агрессии в ответ на фрустрацию.
Группы из четырех подростков каждая проходили сначала через серию тренировочных занятий, во время которых они получали похвалу за определенные виды поведения: в одной группе — за агрессивные реакции, а в другой — за конструктивную игру и кооперативное поведение. Когда в дальнейшем испытуемых фрустрировали, то те, кого во время тренировочных занятий вербально вознаграждали за их агрессивные действия, проявляли большую агрессивность, а подростки, получавшие одобрение за кооперативные действия, менее агрессивно реагировали на фрустрирующие воздействия (см.: Davitz, 1952).
Другими словами, соответствующим образом применяемые вознаграждения могут модифицировать естественные склонности подростков к агрессивной реакции на фрустрирование. Вознаграждения за конструктивное поведение могут понизить шансы на то, что ребенок будет совершать насильственные действия, а вознаграждения за агрессивное поведение — повысить вероятность агрессии.
Вознаграждение ассоциированных поведенческих актов. Вознаграждения могут оказывать и более широкое влияние. Отец Глена мог выработать у своего сына генерализованное агрессивное реагирование, хваля его каждый раз, когда тот давал сдачи своим противникам (до тех пор, пока агрессия мальчика не имела никаких неприятных последствий для самих родителей). Он не стремился превратить своего сына в задиру или хулигана, а только хотел, чтобы мальчик «стал мужчиной», чтобы мог постоять за себя и не позволять другим мальчишкам «помыкать им». Однако, поощряя своего сына давать сдачи и хваля его за это, отец тем самым учил Глена действовать агрессивно и в тех случаях, когда на него не нападали. На самом деле вознаграждения порой имеют гораздо более глубокое влияние, чем кто- то мог бы подумать. Они могут усиливать не только намеренные действия, но также другие тенденции того же общего характера.
Генерализация влияния вознаграждений была продемонстрирована в эксперименте с семилетними канадскими школьниками. В этом исследовании Р. Уолтере и М. Браун попытались выяснить, возможно ли посредством систематического подкрепления притворной (make-believe) агрессии в игре, когда дети атакуют игрушку, повысить вероятность реальной агрессии в других ситуациях. Во время двух занятий каждый из испытуемых практиковался в серии «учебных упражнений», нанося удары большой пластиковой кукле Бобо. Для «тренинга агрессии» были созданы три различные ситуации. В одной группе мальчики получали мраморный шарик каждый раз, когда наносили кукле удар (постоянное вознаграждение). В другой группе шарики выдавались лишь после каждого шестого нанесенного удара (перемежающееся вознаграждение). Мальчики третьей группы вообще не получали никакого вознаграждения. Кроме этих трех была еще и четвертая, контрольная группа, которая не имела контакта с куклой Бобо.
Через два дня после второго тренировочного занятия исследователи стали показывать детям интересный кинофильм. При этом создавались две различные ситуации — фрустрирующая и нефрустрирующая.
 |
|
Рис. 6-1. Среднее число агрессивных реакций во время соревновательных игр (Walters and Brown. 1963). |
Одним детям позволялось смотреть фильм до конца, в то время как другие, якобы из-за поломки проектора, смогли посмотреть фильм только до середины. Непосредственно после этой экспериментальной процедуры каждого приглашали играть в две соревновательные игры с другим мальчиком того же возраста, а за игрой следили взрослые, не знавшие, из какой группы был испытуемый. Наблюдатели фиксировали каждое агрессивное действие, совершаемое мальчиками. Я представлю результаты измерения, которые основывались на подсчете количества нанесенных каждым мальчиком ударов, пинков, толчков и т. п.
Исходя из того, что уже было известно психологам о процессах научения, Уолтере и Браун предсказывали, что те испытуемые, которые получали вознаграждение во время «тренингового» сеанса игры с куклой не постоянно, а лишь после каждого шестого удара (перемежающееся вознаграждение), будут с наибольшей вероятностью переносить результат своего научения в последующую, соревновательную ситуацию. Вы можете видеть из результатов, представленных на рис. 6-1, что данное предсказание подтвердилось. Во время соревновательной игры мальчики из этой группы были более агрессивными по отношению к партнеру, чем все остальные испытуемые. Получая вознаграждение за агрессию,— притом, что вознаграждения выдавались достаточно редко и лишь за «игровую» агрессию, — они становились более агрессивными в последующей, более реалистической ситуации.
Интересно, что, как мы видим из рис. 6-1, фрустрированные мальчики из группы, получавшей перемежающееся вознаграждение, были самыми агрессивными из всех испытуемых. Только что пережитое неприятное состояние фрустрации увеличило их готовность выплеснуть накопившуюся агрессивность, за которую они получали перемежающиеся вознаграждения1.
_______________
Таким образом, побуждая своего ребенка драться, родители могут получить нечто большее, чем то, чего они хотели. Желая всего лишь научить детей наносить обидчикам ответный удар, они, не отдавая себе в том отчета, фактически могут подкреплять их агрессивные действия в самом широком диапазоне. Чтобы ограничить этот эффект, родители должны удостовериться, что их дети понимают: драться следует только в строго определенных ситуациях и существует большая разница между тем, когда человек должен постоять за себя, и другими видами агрессивных действий. И даже тогда родители должны сознавать, что рискуют повысить общие агрессивные наклонности своих отпрысков, побуждая их давать сдачи.
Вознаграждения, получаемые от сверстников. Родители — не единственные, кто определяет процесс социализации ребенка, даже и в раннем возрасте. Друзья и знакомые также научают детей, как действовать в определенных ситуациях, выступая в качестве моделей для подражания и вознаграждая принятием или явным одобрением, когда те ведут себя так, как эти люди считают правильным.
Влияние группы и банды. Нет ничего удивительного в том, что подростки особенно восприимчивы к влиянию сверстников. Стремясь быть признанными в этой среде, они часто ищут компании других подростков, которые могли бы их оценить. Такое стремление еще сильнее проявляется у тех детей, которые склонны часто затевать драки со сверстниками. Задиристость и агрессивность этих воинственных мальчишек может отталкивать большинство их одноклассников, но чаще всего они находят себе друзей — других агрессивных подростков и поддерживают друг друга (Cairns, Cairns, Neckerman, Gest & Gariepy, 1988). Общение и предпринимаемые совместно действия укрепляют их общие интересы и установки и усиливают антисоциальные наклонности. Эти дружеские отношения могут способствовать конфликтам, возникающим со взрослыми. Будучи индивидуально относительно бессильными, но собравшись вместе, агрессивные подростки могут угрожать социальному порядку, особенно в школах. Учителя и воспитатели поступали бы правильно, при любой возможности разбивая подобные группы.
Эти замечания особенно справедливы, если речь идет о антисоциальных подростковых бандах (см.: Giordano, Cernkovich & Pugh, 1986). В таких девиантных группах их члены находят себе принятие и статус; здесь они чувствуют свою значимость, в то время как в любом другом месте они ничто. Здесь они находят взаимное подтверждение того, что их общие представления и установки верны и что опасности, которых они страшатся, могут быть преодолены.
Взаимная поддержка играет немаловажную роль в подростковой преступности. Любой девиантный подросток в одиночку может и не отважиться нарушить закон, но вместе с другими членами банды он чувствует себя смелым и решительным. Неудивительно, что довольно большая часть подростковых агрессивных действий, в том числе и насильственных, совершается именно группами подростков, действующих сообща. Причем проявляемая такими группами агрессивность может быть весьма серьезной (см.: Farrington, Berkowitz & West, 1982).
Приверженность групповому кодексу поведения. Влияние банды, разумеется, не ограничивается взаимным усилением установок ее членов или подкреплением их чувства уверенности, статуса и ценности собственной личности. Общаясь друг с другом, подростки устанавливают правила поведения, определяющие, как следует действовать в тех или иных обстоятельствах. Эти общие установки и ценности, порой оказывают сильнейшее влияние на индивидуальное поведение членов группы. Они сознают, что в одиночку ли, или находясь вместе с другими, они могут либо заслужить одобрение других членов группы своей приверженностью к ее стандартам, либо быть отвергнуты ими, если не будут соответствовать групповым ожиданиям.
Подростковые банды, склонные к насильственным агрессивным действиям, являют собой яркий пример этого вида социального влияния. Многие группы настаивают на том, что их члены должны быть «круты» в своем самоутверждении и поддержании собственного достоинства. По крайней мере частично подобные требования вызваны сверхценностью, приписываемой «мужественности». Изучающие подростковые банды специалисты из Института исследований преступности в Чикаго пишут в связи с этим следующее:
Члены банды подписываются под кодексом личной чести, который акцентирует «маскулинность» и оценивает нарушения межличностного этикета крайне негативным образом. Любое действие или высказывание, ставящее под сомнение «право» члена банды на уважительное обращение с ним, интерпретируются как оскорбление и, следовательно, как потенциальная угроза его «маскулинности». В представлении этих подростков понятие чести центрируется вокруг способности личности добиваться и сохранять уважение со стороны других (Horowitz & Schwartz, 1974, p.
Этот кодекс представляется доведенной почти до абсурда версией того самого принципа, необходимость следования которому пытался внушить Глену его отец: «Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя и не позволять другим командовать собой». Важно, однако, отдавать себе отчет в том, что эти групповые нормы не предполагают обязательное отрицание обычных социальных ценностей и не требуют, чтобы члены группы непрестанно вступали в драки с посторонними людьми или друг с другом. Скорее, они лишь определяют желательный образец поведения в тех случаях, когда оспаривается либо оказывается под вопросом «честь» (или идентичность) члена группы: чтобы доказать свою «маскулинность», если его я-концепция оказывается под угрозой, он должен быть «крутым» и наказывать тех, кто его оскорбил1.
________________
1 Эрлангер предполагает, что принятый в банде кодекс маскулинности облегчает проявление агрессии лишь при других предрасполагающих к насильственным действиям условиях (Erlanger, 1979 а).
Какова бы ни была природа и порождающие условия агрессивного поведения, но убеждение в его желательности при определенных обстоятельствах выполняет роль как мотива, побуждающего к агрессии, так и подкрепляющего фактора. Подростки, разделяющие подобное убеждение, мотивированы руководствоваться этим кодексом поведения и, как следствие, демонстрируют готовность к насильственной агрессии, если считают, что ставится под сомнение их «честь» (или образ «я», или идентичность). «Практикуя» агрессию, они получают желаемое одобрение других членов группы и, следовательно, их поведение вознаграждается, что, в свою очередь, ведет к повышению шансов повторения подобных действий снова и снова. Разумеется, если члены банды крайне антисоциальны и серьезно отчуждены от общества, они могут одобрять многие формы антисоциального поведения помимо насильственной агрессии. В одном исследовании малолетних правонарушителей было выявлено, что подростки вознаграждались другими малолетними делинквентами за нарушения социальных правил и в той же степени наказывались, когда сверстники считали, что они слишком охотно принимают стандарты представителей власти (Buehler, Patterson & Furniss, 1966).
