Благоприятные результаты психотерапии ребенка имеют часто положительное отражение также в отношениях к нему матери: когда ребенок начинает пробуждаться от своей летаргии, начинает ходить и смеяться, то это вызывает восторг матери, признающейся, что «в первый раз он доставил ей радость». Под влиянием психотерапевтической работы и сама мать приобретает конкретный эмоциональный опыт, познает чувство удовлетворения и радости от материнской связи с ребенком, что ранее ей было незнакомо. Она учится лучше понимать потребности ребенка, с большим чувством их распознавать и реагировать на них.
Опыт, приобретенный в том смысле, что нарушения поведения депривированного ребенка, ухудшение или, наоборот, улучшение его состояния, спад или прогресс в его развитии всегда каким-то образом сказываются на психическом равновесии членов всей семьи и жизни каждого ее члена, вполне логически привел к системе так наз. семейной терапии. Она исходит из теоретических предпосылок современной социальной психологии, а также из некоторых данных в области практической исправительной работы. Было установлено, что: а) лечение одного ребенка никогда не бывает вполне успешным, если оно не сопровождается также оказанием помощи родителям или братьям и сестрам, а также остальным членам семьи; б) отдельное лечение ребенка и специальная помощь родителям отличаются некоординированностью и малой эффективностью (терапевт, лечащий ребенка, часто даже не информирован о проблемах родителей, лечащихся в отделении для взрослых, и проблематика взаимных отношений, в которых часто и заключается собственная причина затруднений, остается незамеченной).
Поэтому семейный терапевт, как правило, работает со всеми членами семьи (и со «здоровыми»), используя метод беседы со всей семьей вместе или с ее отдельными подгруппами. Он сам становится членом таких подгрупп (напр. мать — ребенок — терапевт, или муж — жена — терапевт), состав которых, смотря по необходимости, регулируется. В отношения членов этих маленьких групп терапевт старается внедрять новые способы взаимодействия, стимулировать более действенные средства коммуникации, поддерживать становление новых личных, а также общественных целей для всей семьи, приводить к более приемлемым методам принятия решения в вопросах, касающихся всей семьи, способствовать выяснению и разработке функций и ролей отдельных членов семьи. Метод беседы можно применять, конечно, только при работе со старшими детьми, примерно с 9 лет. В семьях с маленькими детьми нужно использовать другие до- вербальные или смешанные средства коммуникации, основывающиеся, напр., на игре, на деятельности, сопровождаемой словесным комментарием и т. п.
Особо затруднительной является реэдукация депривированных подростков-правонарушителей и асоциальных личностей. В возрасте, когда личность уже большей частью сформирована, изменение свойств весьма затруднительно, и очень часто, несмотря на все усилия воспитателя, осуществить это не удается. Если мы довольствуемся хотя бы приемлемым включением подростка в трудовую и общественную жизнь, то доля успеха бывает несколько выше. В детских домах с повышенной воспитательной заботой и в домах воспитания молодежи содержится много детей с последствиями серьезной депривации. Здесь основной предпосылкой является эмоциональный, индивидуальный подход воспитателя к ребенку, причем исключительное значение имеет, конечно, уже и воздействие всего коллектива, и влияние сознательного труда. Особо ценным здесь является опыт Макаренко, успехи которого были обоснованы, прежде всего, влиянием лидерской личности воспитателя и руководством взаимоотношениями между воспитанниками как в процессе труда, так и помимо него.
Некоторые критики Боулби отмечают, что многие депривированные дети добиваются в более позднем возрасте удовлетворительного общественного и трудового включения, причем вполне спонтанно, в ходе жизни. Они заключают поэтому, что оценка опасности депривации завышается. В действительности, однако, если подробно рассмотреть случаи этих «спонтанно выздоровевших» детей, то вскоре станет очевидным, что указанная спонтанность по меньшей мере сомнительна. Дело в том, что для характера организованной совместной социальной жизни типично, что на неприспособленного индивида всегда оказывается определенное направляющее давление. Также и наши депривированные дети не остаются совершенно без всякой помощи. Обычно обнаруживается, что эта помощь была разумно и тактично направленной и дозированной, причем безразлично, кто ее оказывал: родители, родственники, учителя, консультанты или другие лица. Эти вмешательства могут быть довольно действенными, однако их не удается контролировать и их статистическая обработка невозможна. Рассматривая эти обстоятельства, мы можем опираться лишь на собственный практический опыт.
Более систематично можно руководить включением депривированного ребенка в сеть социальных ролей при тех формах заместительной заботы, где жизнь организована наиболее сходным образом с жизнью естественной семьи и где при этом возможна также профессиональная помощь. Таково положение, например, в детском поселке, о котором более подробно мы будем говорить в следующей главе Важным исправительным фактором, который очень помогал детям, поступающим в этот поселок, являлась совместная жизнь в домике, который семья сама для себя обставляла. Родной дом, создаваемый людьми, имеет, таким образом, вполне конкретную материальную базу. Было интересно наблюдать с этой точки зрения детские рисунки. Дети младшего школьного возраста после прихода в поселок рисовали, как правило, семью лишь как перечень лиц, без более определенных отношений. Однако, спустя два месяца, домик почти закономерно появляется в качестве интегрирующего фактора. В нем и вокруг него сосредоточивается семейная жизнь.
Следующим значительным фактором в формировании чувства уверенности является осознание собственного положения в жизни. Удивительно, насколько мало осведомлены дети, поступающие в семейные группы, о себе и своем прошлом. У них обычно бывают какие-то весьма туманные представления о собственной семье, а потом уже лишь впечатления от пребывания в учреждении. Это ничтожно мало по сравнению с тем, что знают дети из семей, где альбомы фотографий запечатлевают прошлое веек семьи, мебель несет следы творчества детских рук, традиции проявляются во всем что происходит в доме, а забавные детские истории из прошлой жизни ребенка снова и снова повторяются за семейным столом. Прошлое ясно, и оно постоянно присутствует. Напротив, неясность в собственном прошлом и в причинах собственного «социального» осиротения выявилась как фактор, препятствующий созданию собственной идентичности. Борьба за новую идентичность является, по-видимому, одной из основных проблем детей в период исправления депривации. Поэтому детям в поселке необходимо было объяснять в простой и понятной форме, но в основном правдиво, как с ними дело обстояло раньше и как обстоит сейчас. Обычно это значительным образом способствовало успокоению ребенка и его уравновешиванию.
Видно, что выход за границы настоящего в котором эти дети до сих пор почти исключительно проживали, причем выход в обоих направлениях, в прошлое и будущее, представляет условие для приобретения новой жизненной уверенности и новой идентичности, а тем самым и условие бегства из порочного круги психической депривации.
По-видимому, еще в течение всего школьного и более позднего возраста существуют определенные опорные пункты, где депривацию можно остановить и принудить к отступлению. Так, например, весь школьный возраст характеризуется развитием умственных способностей, Депривированные дети, как правило, плохо учатся даже тогда, когда уровень их интеллекта достигает среднего; дело в том, что у них нет достаточной мотивации для учения. Если не удается поддержать их в школе, то все еще имеется возможность создать условия для применения интеллекта при внешкольных занятиях — в решении практических задании, в настольных играх, соревнованиях и т. д. Если ребенку удается испытать успех и общественное признание труппы, то это первая предпосылка для возбуждения интереса к подобной «удовлетворительной» деятельности. Путь к одному интересу можно затем расширить и к другим, более высоким и более зрелым интересам.
Характерным признаком среднего школьного возраста является стремление применять физическую силу и ловкость. Тенденция к объединению б группы приводит таким образом детей этого возраста к коллективным играм с элементами соревнования. Депривированный ребенок не отличается коллективизмом, и поэтому ему не могу т подходить игры с соревнованием, где важное значение имеет стойкое сотрудничество, самоотверженность, боевой дух и солидарность. Однако все же можно способствовать его успеху и тому, чтобы он обрел применение в группе, если упражнять eго определенные физические умения. Затем уже можно тактически включать его в коллективную игру и спортивные соревнования, где возникает множество полезных социальных контактов. Дальнейшим шагом является включение в более постоянную детскую «спортивную» группу, с котором наш ребенок получал бы и определенную систематическую спортивную тренировку. Опытные преподаватели физкультуры и спортивных групп добиваются иногда у депривированных детей весьма благоприятных результатов.
Более высокой ступенью, где можно поддержать депривированного ребенка, является его приход на работу, которая входила бы в круг его интересов. Небольшой трудовой коллектив со стойкими связями, достаточно гибкий, чтобы он сумел принять одного менее приспособленного члена, может сыграть весьма положительную терапевтическую роль. Путь к общественной ценности, а также к самооценке представляют здесь «хорошие профессиональные данные». Нам приходилось видеть также некоторых мальчиков с явными депривационными нарушениями, которым коллектив ни школьного класса, ни детского дома не подошел, однако которые очень «оздоровились» в среде рабочего цеха, хотя и шумной, но где не было такого принуждения к контакту с другими людьми. Таким образом сумели приспособиться и некоторые воспитанники детского дома с повышенной воспитательной заботой, которых мы относили к агрессивному, социально провоцирующему типу депривированной личности.
Созревающие сексуальные тенденции также могут стать естественным отправным пунктом исправительных усилий. Для депривированного индивида счастливо влюбиться и добиться удовлетворительного отношения к другому полу особенно легко не бывает. Однако это не исключено, особенно в тех случаях, если партнер сумеет им тонко руководить. Счастливые браки бывших воспитанников детских учреждений хотя и не бывают очень частыми, но все же мы с ними встречаемся. В их иногда даже чрезмерном стремлении идеализировать брак, достигнуть в нем самого высокого удовлетворения, и особенно предоставить своим детям все то, чего они сами не могли иметь, мы можем усматривать определенную компенсацию продолжающейся глубокой неудовлетворенности — компенсацию, которая в данном случае является уже социально приемлемой.
Это свидетельствует о том, что можно пытаться реализовать социальное приспособление или перевоспитание еще на более высоком уровне социализации через посредство проснувшегося родительского интереса. Мы упоминали о перевоспитании молодых матерей-правонарушительниц с использованием их отношения к ребенку в среде детских учреждений. К этой категории терапевтического воздействия относится также контакт родителей с воспитательницами в яслях, учительницами в детских садах, медицинскими работниками в консультациях, больницах и санаториях.
Несмотря на то, что в настоящее время мы смотрим более оптимистично на лечебные и исправительные возможности даже в случаях тяжело депривированных детей, все же неоспоримым фактом остается то, что перевоспитание и лечение этих детей дело очень сложное, продолжительное и предъявляющее значительные требования. Из этого вытекает, что широко обоснованное предупреждение депривации при данных условиях является не только более действенным, но и более экономным, так что главные усилия следует направлять на практике именно в этом направлении.
