Последовательность в формах агрессии (генерализация реакции) в повседневной жизни
Эти данные, кроме того что они подтверждают валидность определенных измерений, полученных в лаборатории, указывают, что люди с сильной агрессивностью обычно проявляют свои личностные наклонности по-разному. Мы увидели это в случае с Джимми. Он то и дело бранил и оскорблял людей, которые ему мешали, или даже физически атаковал, если они продолжали его фрустрировать. Этот тип «общности реакции» довольно распространен. Люди, склонные к насилию, обычно схожи в попытках причинить боль другим людям, в особенности когда они эмоционально возбуждены. Несмотря на то что, без сомнения, существуют некоторые исключения, люди, способные физически нападать на своих противников, так же часто проявляют и вербальную агрессивность.
В исследованиях, проведенных с маленькими мальчиками и девочками, неоднократно наблюдалась эта общность в проявлении агрессии. Несколько ученых в Соединенных Штатах и в Европе просили школьников указать, кто из их одноклассников ведет себя определенным образом. Так, младших школьников спрашивали, «кто начинает драки?» и «кто обижает другого ребенка, когда разозлится, дерется, пинается ногами или бросает что-либо?». Если большое число детей в классе идентифицируют одного и того же ребенка как зачинщика драк (указывая, что этот школьник, пожалуй, устраивал довольно много потасовок), с большой долей вероятности можно утверждать, что этот же ребенок попадет и в список, составленный его одноклассниками, как «тот, кто обижает другого, когда разозлится» и даже как «тот, кто часто говорит обидные слова» (см. например: Olweus, 1974; Pulkkinen, 1987; Walder, Abelson, Eron, Banta & Laulicht, 1961). Иначе говоря, дети утверждали, что ребенок, обладающий сильной агрессивностью, вероятнее всего, будет проявлять свою грубость по отношению к другим самыми разными способами.
Генерализация агрессии часто значительно шире, чем вы могли бы себе представить. Крайне агрессивные люди, взрослые или дети, мужчины или женщины, имеют тенденцию к различным проявлениям антисоциального поведения. Их необычайная готовность ударить другого человека или оскорбить сопровождается другими антисоциальными склонностями, такими, как например, у Джимми: когда он пил слишком много, то становился вором и насильником и при этом был довольно раздражителен и вспыльчив.
Последовательность в различных ситуациях: сочетание генерализации стимула и реакции
Генерализация агрессии безусловно включает в себя как генерализацию стимула, так и генерализацию реакции: у людей с ярко выраженной агрессивностью тенденция к насилию проявляется в ряде ситуаций и во многих антисоциальных поступках, которые они совершают. Прежде чем более подробно обсудить этот вопрос, следует напомнить вам, что именно люди с ярко выраженной склонностью к агрессии с наибольшей вероятностью проявляют этот вид последовательности в своих поступках.
Как и предполагалось, ряд исследований показал, что дети, которые постоянно играли роль зачинщиков драк в разных ситуациях, как дома, так и в школе, ведут себя типично антисоциально в разной обстановке. Особенно показательна работа Рольфа Лебера и Томаса Дишьена. Психологи сделали выборку мальчиков 9-16 лет. Дети были разделены на четыре категории по данным рейтингов, составленных на основании мнения родителей и учителей: те, кто много дрались как дома, так и в школе, те, кто были агрессивны только дома или только в школе, и те, кто в любой обстановке почти не участвовали в драках. Рис. 5-1 суммирует то, что обнаружили исследователи, когда они изучили судебные дела юных правонарушителей и проверили, не сталкивались ли отобранные ими мальчики с полицией. Как видно на рисунке, мальчики, которых и матери и учителя охарактеризовали как драчунов, другими словами, те, кто проявлял сильную агрессию и в школе и дома, как раз чаще всех и нарушали закон (Loeber & Dishion, 1984). Та же ярко выраженная агрессивно-антисоциальная наклонность, заставлявшая их вести себя агрессивно со сверстниками, приводила и к столкновениям с полицией.
В целом склонные к насилию люди с наибольшей вероятностью агрессивно реагируют на соответствующий ситуативный стимул. Почти любой вид происшествий, который этот тип людей связывает с агрессией, вероятно, вызовет у них агрессивные мысли и моторные реакции. У них автоматически вырабатывается привычка к агрессивным мыслям и намерениям в ответ на ассоциирующийся с агрессией стимул, так что в действительности таким людям не обязательно чувствовать угрозу или осознавать опасность и вызов, чтобы отреагировать агрессивно. Эти люди могут иметь враждебные мысли и даже агрессивные намерения, даже когда они наблюдают сцены насилия по телевизору или читают сводки новостей о случаях нападений. Кроме того, вспомним о «болевых сигналах», описанных в главе 1, — когда люди с высокой степенью агрессивности нападали на кого-либо, они ощущали особое удовлетворение, зная, что их жертва страдает и/или побеждена (см.: Wilkins, Scharff & Schlottmann, 1974).
На основании этих данных мы можем сделать несколько предположений относительно Джимми. Его любимые телевизионные программы — скорее всего те, в которых много сцен насилия. Вероятно, он получает особое удовольствие, когда видит, как люди бьют или стреляют друг в друга.
 |
|
Рис. 5-1. Процент мальчиков в группе, имевших судимость. |
Последствия того, что Джимми имеет возможность развлекаться таким образом, могут быть самыми неблагоприятными… Насилие на экране не только «заводит» его, но также внушает агрессивные мысли и даже может активизировать его агрессивные импульсы.
Разумеется, только наблюдение за насилием или какая-то агрессивная фраза не всегда заставляет агрессивных людей открыто нападать на других. Идеи и намерения, активизированные сценой или фразой, как правило, не настолько сильны, чтобы побудить к открытой атаке. Агрессивные мысли и склонность к агрессивным поступкам, стимулируемые насилием в масс-медиа, могут быть скрыты, однако такие намерения и идеи все-таки порой существуют у людей со склонностью к насилию, а в более слабой форме — и у обычных людей.
Последовательность в личностных тестах и других формах поведения. Благодаря ярко выраженным связям стимула и реакции очень агрессивных людей можно идентифицировать при помощи личностных тестов (при условии, что они честно отвечают на вопросы). В качестве примера согласованности личностных тестов и реакций в другой обстановке можно взять взаимосвязь между тестами, измеряющими склонность злиться, и проявлением гнева в реальных жизненных ситуациях.
Реакции людей, часто испытывающих приступы гнева. Психологи разработали инструменты, позволяющие оценить вероятность проявления злости в обществе. Один из них — это шкала характерных состояний гнева (the State-Trait Anger Scale), созданная Чарльзом Шпилбергером и его помощниками в университете Южной Флориды в Тампа (Spielberger, Jacobs, Russel & Crane, 1983). В данной процедуре респондентам предлагается десять утверждений, например «я вспыльчив», «я злюсь, когда мне мешают достичь цели ошибки других людей». Участник опроса должен указать, насколько часто каждый из этих пунктов можно применить к нему самому. Ответы варьируются от «почти никогда» до «почти всегда».
Джерри Деффенбахер, Патрисия Демм и Аллен Брендон испытали эту шкалу, а также ряд других тестов на студентах университета в Форт Коллинз штата Колорадо. Было проведено анкетирование молодых мужчин и женщин, чтобы узнать о их переживаниях гнева. Кроме того, каждого студен та попросили описать ситуацию, которая бы разозлила его или се, и попросили отметить уровень злости в тот момент. Студентов также попросили в течение недели вести записи, в которых они каждый день должны были отмечать наиболее провокационные случаи и уровень ощущаемой ими злости, когда происходило данное событие. По большей части те мужчины и женщины, которые показали наиболее высокие результаты по шкале гнева Шпилбергера, и в своих записях отмечали в течение недели наиболее интенсивную злость (Deffenbacher, Demm & Brandon, 1986).
Критерии личностных качеств не всегда соответствуют поведению. К измерению критериев личностных качеств следует подходить осторожно: в сущности, эти показатели оценивают лишь готовность разозлиться и/или напасть на кого-либо. Такая готовность не всегда переходит в открытую агрессию, и люди, показывающие высокий результат в личностном тесте, не всегда открыто проявляют свою раздражительность.
Для этого существует по крайней мере два очевидных объяснения. Во-первых, скрытая предрасположенность к гневу не всегда активизируется. Даже склонные к насилию люди должны пережить что-то, имеющее для них агрессивный или неприятный смысл, прежде чем сработают их агрессивные привычки и/или эмоциональные склонности. Одно из отличительных качеств людей этого типа состоит в том, что они быстро замечают агрессию, угрозы и опасность в окружающем их мире. Ниже мы увидим, что эти люди типично интерпретируют двусмысленные действия как умышленное оскорбление или вызов и затем приходят в сильное эмоциональное возбуждение. В недавней газетной статье рассказывалась история о серьезной драке между тинейджерами в нью-йоркском метро. Драка началась из-за того, что один молодой человек подумал, что другой слишком пристально на него смотрит. Этот вид происшествий намного более распространен, чем вы можете себе представить. Склонным к насилию людей свойственно думать, что кто-то рядом слишком пристально на них смотрит, интерпретировать предполагаемый пристальный взгляд как оскорбление или вызов и приходить в сильную ярость.
Даже в том случае, если вспыльчивость таких людей активизируется, иногда они все же могут сдержаться и ни на кого не нападать из опасения, что их накажут. Джимми, вероятно, не стал бы нападать на офицера полиции, если бы тот достал оружие, когда Джимми начал его оскорблять, или если бы в этот момент рядом находились другие полицейские или охранники. Эта явная опасность могла бы активизировать запреты, которые бы помешали Джимми осуществить свое побуждение к насилию (см.: Lesser, 1957).
СТАБИЛЬНОСТЬ АГРЕССИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ ЛЕТ: ДЛИТЕЛЬНАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ
Очевидно, что агрессивное поведение с впечатляющей последовательностью проявляется на относительно коротком временном отрезке, однако будет ли такое поведение столь же последовательным в течение более длительного времени? Особенно важно знать, говорит ли агрессивность в юном возрасте об антисоциальном поведении в более поздний период времени. Нам нравится думать, что дети с течением времени могут измениться и что мальчики-драчуны и девочки-задиры с возрастом преодолеют свою недисциплинированность.
Тем не менее некоторые наблюдатели человеческой природы полагают, что характер сохраняется, а не улучшается с течением времени. Когда-то поэт Джон Мильтон писал: «В ребенке виден муж, как утром виден полдень», есть схожая строчка и у Уильяма Вордсворта: «Дитя — отец мужчины». Оба поэта говорят об одном и том же, фактически о том же говорит и народная пословица: «Куда росток, туда и дерево наклонится». Действительно ли личность взрослого формируется и даже фиксируется в юности?
Обзор исследований длительной стабильности агрессии Ольвеуса
Следуя авторитетному обзору, опубликованному Дэном Ольвеусом из Бергенского университета в Норвегии и посвященному исследованиям, относящимся к данному вопросу, мы не можем автоматически сделать вывод о том, что «молодой леопард» (по крайней мере, леопард-самец) с течением времени «сменит свои пятна». Довольно большое количество людей, бывшие драчунами в детстве, со временем «исправляются», однако многие другие — нет (Olweus, 1979).
Американские, английские и шведские исследования, проанализированные Ольвеусом, в первую очередь касались агрессивности, которую демонстрировали субъекты-мужчины в возрасте от 2 до 18 лет. Впоследствии измерения повторялись через интервал от 6 месяцев до 21 года. При оценке поведения использовались разнообразные процедуры, в том числе прямые наблюдения, рейтинг, полученный на основе мнения учителей, и даже свидетельства сверстников испытуемого. Во всех этих исследованиях ученые в каждом примере подсчитывали взаимосвязь между первоначальными и последующими данными. Выясняли, были ли люди, показавшие при первом измерении сильную степень агрессии, такими же агрессивными впоследствии.
Ольвеус обнаружил удивительное соответствие в 16 различных выборках мужчин, включенных в эти разработки. Вообще говоря, между первоначальными и последующими измерениями существовала довольно сильная взаимосвязь, несмотря на то что величина соответствия снижалась по мере того, как возрастал временной интервал. Когда измерение проводилось через год после первого, то среднее соответствие было свыше 0,7, а затем равномерно снижалось; когда промежуток между двумя измерениями составлял 21 год, показатель соответствия падал до значения 0,4. Более того, показатель агрессии, полученный из наблюдений над реальным поведением испытуемых, с течением времени сохранял то же соответствие, что и данные, полученные на основе рейтинга учителей, по крайней мере на период времени, охватывавший данные исследования.
На основании своего обзора Ольвеус сделал важное заключение: мальчики, остававшиеся такими же злобными, как и прежде, сохранили свою агрессивность, даже находясь под давлением общественных правил и сталкиваясь с меняющимися с течением времени ситуациями. Как и Джимми, этот тип юношей действовал агрессивно в ситуациях, кажущихся различными.
Аргументация Ольвеуса представляется очень разумной: несмотря на то что многие люди действительно меняются, по крайней мере до некоторой степени, очень вероятно, что мальчики, проявляющие высокий уровень агрессивности в молодости, останутся относительно агрессивными (по сравнению со своими менее агрессивными сверстниками, также участвовавшими в исследованиях) с течением времени (см.: Caspi, Elder & Bern, 1987). В этих работах есть более современные данные, подтверждающие данную точку зрения.
Два заслуживающих внимания исследования
Исследование длительной стабильности агрессии говорит нам и о другом. В качестве введения к этим дополнительным данным я подведу итог двум особенно примечательным работам. Одна основана на изучении молодых лондонских рабочих, а другая рассматривает детей из преимущественно сельскохозяйственного округа штата Нью-Йорк. Оба эти исследования перспективны, так как первоначальные измерения проводились, когда их участники были еще сравнительно молоды, а более поздняя оценка осуществлялась во время периодических измерений, проводимых в течение нескольких лет. Обе работы были включены в обзор Ольвеуса, но я расширю его резюме и опишу недавние разработки.
Кембриджское исследование возникновения преступлений. Над этим проектом начал работать Дональд Вест из института криминологии Кембриджского университета, а дальнейшей разработкой занялся его коллега Дэвид Фаррингтон. Проект представляет собой исследование 400 мужчин из густонаселенного рабочего района Лондона(см., например: West, 1969; West & Farrington, 1977; Farrington, 1978,1982, 1989 a, 1989 b).
В 1961 году, к началу проекта, мальчикам было около 8 лет. Исследование охватывало всех мальчиков-школьников шести начальных школ одного столичного района. Почти все они были белыми, англичанами и происходили из рабочих семей. Почти всех мальчиков снова опрашивали несколько раз в течение последующих лет, чтобы определить, какими они стали и что с ними происходило. Социальные работники также периодически опрашивали родителей и учителей и составляли рейтинг поведения опрошенных. Эти данные были подкреплены сведениями о нарушении закона. Ученые неоднократно обращались к уголовным делам, находившимся в центральном уголовном архиве.
С помощью периодических проверок можно было оценить данные об агрессивности участников опросов в возрасте 9, 13, 17 и 32 года. В каждый период времени субъекты, набравшие показатель более 25%, обозначались как «очень агрессивные» и исследовались особо. Для моих целей я также исследую группу из 27 опасных преступников, которые были идентифицированы еще в 1974 году, когда им было около 21 года. Тогда они были осуждены по крайней мере за одно опасное преступление (нападение на людей или грабеж с насилием).
Предсказуемость агрессивности. Для простоты я сосредоточусь на том, как исходя из юношеской агрессивности предсказать поведение человека в дальнейшем. Рис. 5-2 показывает число совпадений между очень агрессивными субъектами в юном возрасте (9, 13 и 17 лет) и теми, кто входил в группу «очень агрессивных личностей» в поздней юности (в возрасте 17 лет) и/или в группу опасных преступников в возрасте 21 года. Для интерпретации этих данных рассмотрим мальчиков (верхний ряд), составлявших группу очень агрессивных в 9 лет: 40% опрошенных попали в число самых агрессивных мальчиков и восемь лет спустя, в возрасте около 17 лет. (Это линия «ранее очень агрессивные» на рисунке.) Для сравнения: всего 27% мальчиков, составлявших три четверти нижнего уровня агрессивности в возрасте 9 лет (те, кто раньше были неагрессивными), в возрасте 17 лет перешли в группу очень агрессивных. В соответствии с этим довольно грубым измерением большинство мальчиков претерпели какие-то изменения, однако те, кто в ранней юности доставляли больше всего неприятностей окружающим, оказались менее всего склонны существенно менять поведение с течением времени. Эти крайне агрессивные личности и были леопардами, едва ли сменившими «пятна на шкуре».
 |
|
Рис. 5-2. Процентное соотношение очень агрессивных мальчиков в ранних возрастных группах, классифицированных впоследствии как очень агрессивные в возрасте 17 и/или классифицированных как опасные преступники в возрасте 21 года. |
Почти такой же вывод можно сделать относительно предсказания преступлений, связанных с насилием, исходя из высокой агрессивности в возрасте 9 лет. На рис. 5-2 видно, что 14% мальчиков, наиболее агрессивных в детстве, к 21 году уже были осуждены за преступления, связанные с насилием. Для сравнения: всего 4% мальчиков, неагрессивных в 9 лет, были потом судимы. Как вы можете видеть, высокий уровень агрессивности в ранней юности, в возрасте 13 лет, в значительной степени связан с сильной агрессивностью четырьмя годами позже (в возрасте 17 лет) и с судимостью за опасное преступление восемь лет спустя (в возрасте 21 года). В целом, несмотря на то что только малая часть юных нарушителей спокойствия привлекаются к суду за преступления, связанные с насилием, когда становятся взрослыми, существует некоторый риск, что те, кто были крайне агрессивными в юности, будут нарушать закон, когда станут старше.
Когда Фаррингтон и его помощники, проводившие опрос, снова обратились к этой же группе мужчин несколько лет спустя, новые данные дополнили и подтвердили предыдущие результаты (см., в частности: Farrington, 1989 b). Показательно, что люди, очень агрессивные в ранней молодости, вероятнее всего попадали под суд за преступления, связанные с насилием, к 32 годам. Около 22% очень агрессивных мальчиков и лишь 7% менее агрессивных юношей имели судимость впоследствии (см.: Farrington, 1989 b).
Агрессия как одна из форм «антисоциальности». Эти результаты не просто указывают на последовательность в поведении человека в течение нескольких лет. Они также говорят нам, как подтвердили в 1977 году Вест и Фаррингтон, что устойчивая крайняя степень агрессивности в значительной степени является «всего лишь составляющей более обшей антисоциальной тенденции». Хотя не всякая агрессия имеет одно и то же происхождение и несмотря на то что люди могут быть предрасположены к агрессии по самым разным причинам, многие люди всегда готовы нападать на других. Те, кто относительно часто так ведет себя, проявляют и склонность отвергать другие социальные правила. Мы можем наблюдать это в случае с Джимми: помимо проступков, вызванных его общей агрессивностью, он обвинялся в изнасиловании, наркомании, воровстве и других преступлениях. Точно так же очень агрессивные мальчики в Кембриджском исследовании с возрастом продолжали нарушать многие социальные нормы. Довольно большой процент этих мальчиков составляли те, кто «пьянствовали, играли в азартные игры, употребляли наркотики, были беспорядочны в сексуальных связях и нарушали правила дорожного движения», а также совершали акты вандализма (Farrington, 1989 b, p. 97; Farrington, 1989 а, p. 27).
Это, конечно, не означает, что любая антисоциальная личность обязательно отличается высокой степенью агрессивности. Некоторые люди легко преступают закон, если думают, что останутся безнаказанными, и при этом не отличаются склонностью к насилию. Более того, похоже, что существуют различные типы агрессивных личностей. Позже я вернусь к этим вопросам.
Исследование в течение 21 года в Колумбийском округе. Почти одновременно с разработкой проекта в Кембриджском университете группа психологов во главе с Леонардом Эроном завершила наблюдение над третьеклассниками из округа Колумбия, сельской местности в штате Нью-Йорк. Пытаясь раскрыть источники устойчивой агрессивности, исследователи опросили 870 мальчиков и девочек в среднем восьмилетнего возраста, а также их отцов и матерей. Около половины детей, попавших в первоначальную выборку, были опрошены и в 1970 году, когда им было около 19 лет, более 400 из них опрашивали снова, когда они достигли среднего возраста 30 лет. Помимо того что выявлялось, совершали ли мужчины и женщины преступления против закона или нарушения правил дорожного движения, исследователи смогли также опросить супругов и детей некоторых участников выборки (Eron, 1987; Eron, Huesmann, Dubow, Romanoff & Yarmel, 1987; Eron, Walder & Lefkowitz, 1971; Huesmann & Eron, 1984; Huesmann, Eron, Lefkowitz & Walder, 1984; Lefkowitz, Eron, Walder & Huesmann, 1977).
Показатели агрессивности. Процедура номинации сверстниками использовалась для того, чтобы оценить агрессивность участников исследования в их школьные годы. Всех мальчиков и девочек в этом исследовании просили указать того из их одноклассников, кто лучше подходил для ответа на вопросы: «Кто начинает драку из-за пустяков?», «Кто говорит обидные слова?». Показатель детской агрессии за этот период определялся процентным соотношением количества раз, которое она или он были указаны как ведущие себя агрессивно, с общим количеством вопросов1. После того как участники опроса окончили школу, их агрессивность фиксировалась различными способами. Главным параметром служили агрессивные наклонности, о которых они сообщали сами. Использовались также (если были) зафиксированные нарушения закона и данные о нарушении при вождении. Если участники опроса вступали в брак, то их просили описать, как они воспитывали своих детей, а супругов просили оценить уровень их агрессивности.
_____________
1 Исследования, проведенные Эроном и его помощниками, содержат достаточно свидетельств в пользу достоверности и валидности данного измерения (см., например: Lefkowitz al., 1977).
Дополнительные данные о последовательности поведения в течение некоторого времени. Снова мы наблюдаем, что агрессивность участников опросов имеет тенденцию сохраняться со временем. Эту тенденцию можно ясно увидеть, если сравнить периоды детства и отрочества: и мальчики и девочки, набравшие в возрасте восьми лет наибольший показатель агрессивности, чаще всего и десять лет спустя считались среди сверстников очень агрессивными. Пожалуй, еще важнее то, что их тенденция к насилию зачастую сохранялась и во взрослой жизни. На это указывает взаимосвязь между детскими оценками и рассказами уже взрослых участников опросов (в возрасте 30 лет) о том, как они воспитывают своих собственных детей. Когда участников, у которых есть дети, спрашивали, как они отреагируют на агрессивное поведение своих детей, то те, кто в восьмилетнем возрасте были довольно агрессивными, как правило, говорили, что накажут провинившегося ребенка. Даже будучи взрослыми, они по-видимому, оставались более склонны отвечать агрессией на агрессию, чем их изначально менее агрессивные сверстники.
 |
|
Рис. 5-3. Соотношение между агрессивностью в восьмилетнем возрасте, обозначенной сверстниками, и судимостями за преступления против людей и за нарушения на дорогах к 30 годам. |
Общепринятые «плохие» против считающихся «хорошими». Данные других исследований подтверждают мнение Веста и Фаррингтона о том, что крайняя агрессивность в детстве, в сущности, выражает общие антисоциальные тенденции. Когда группа Эрона в своей выборке 1981 года проверила уголовные дела ее участников, было обнаружено, что те из них, кто в восьмилетнем возрасте отличался ярко выраженной агрессивностью, в три раза чаще подвергались суду за преступления к 19-летнему возрасту, чем менее агрессивные. Более того, как видно из рис. 5-3, у этих участников опросов к 30 годам было самое большое число судимостей. Такое соотношение сохранялось как для мужчин, так и для женщин. Антисоциальные тенденции агрессивных молодых людей приводили и к большому количеству правонарушений на дорогах.
Сто лет назад большинство людей, пожалуй, сочли бы очень агрессивных людей, выявленных разработками Кембриджа и округа Колумбии, «плохими». Даже сегодня, с нашей большой психологической изощренностью, многие согласились бы с этой характеристикой. Агрессивные люди совсем не милы. Как и Джимми, многие из них легко обижают других и нарушают многие принятые правила поведения (см. также: Loeber & Dishion, 1983; Loeber & Schmaling, 1985).
Следует четко понимать, однако, что люди, о которых мы здесь говорим, в том числе и Джимми, агрессивно антисоциальны. Как я уже отмечал, существуют другие виды антисоциальных личностей, не особенно агрессивные, которых нелегко спровоцировать, и с ними редко случаются вспышки ярости. Рольф Лебер и Карен Шмалинг обратили наше внимание на два различных вида антисоциальности, существующих по крайней мере у детей. Проанализировав 28 исследований по идентификации различных типов антисоциального поведения у детей, они сделали вывод, что отклонение поведения детей от социально одобряемых образцов колебалось в пределах открыто-скрытого континуума. На одном конце этой шкалы были дети, проявлявшие открыто антисоциальное поведение, те, кто много ссорился и дрался — тот тип детей, обозначенных в разработках Кембриджа и округа Колумбии как агрессивные и нарушающие нормы дети. На другом конце открыто-скрытого континуума, по Леберу и Шмалингу, были указаны дети, обычно скрывавшие свое антисоциальное поведение. Они воровали, порой даже устраивали поджоги или нарушали закон каким-то другим способом, когда думали, что это сойдет им с рук, но все же они не отличались особой склонностью к насилию (Loeber & Schinaling, 1985)1. В центре нашей дискуссии будут как раз дети, отличающиеся открытой агрессивностью.
_____________
1 Вопрос о том, существует или нет единый синдром «антисоциальности», обсуждается у Crowell (1987) и у Ruttcr & Garmezy (1983).
Концепция агрессивного поведения как вид психического расстройства. Если бы я стал рассматривать крайне агрессивных детей, идентифицированных в проектах Кембриджского университета и округа Колумбии, в перспективе психического здоровья, я бы мог, пожалуй, охарактеризовать это как вид агрессивного расстройства поведения (aggressive conduct disorder). Рассмотрим, насколько этот синдром, описанный в справочнике по диагностике и статистике Американской психиатрической ассоциации (DSM-III), подходит для этих мальчиков.
[Они проявляют] повторяющийся и устойчивый паттерн агрессивного поведения, в котором права других людей нарушаются, либо применяется физическое насилие против людей, либо происходят акты воровства, в том числе и конфронтация с жертвой. Физическое насилие может принимать форму изнасилования, уличного грабежа, нападения или — в редких случаях — убийства.
Джимми, по-видимому, точно соответствует данному описанию, особенно если мы примем во внимание некоторые другие черты этого синдрома — такие, например, как «необычно раннее пристрастие к курению, алкоголю и другим существенным злоупотреблениям… нетерпимость к фрустрации, раздражительность, вспышки гнева и провокационная нетерпеливость». (Это описание агрессивного психического расстройства взято из справочника по диагностике и статистике Американской психиатрической ассоциации, издание 1980 года (DSM-III), р. 45.)
Существуют ли в последовательности проявления агрессии различия между полами? Прежде чем перейти к следующей теме, мне следует задать вопрос, который, вероятно, мог у вас возникнуть: отличаются ли мужчины и женщины в последовательном проявлении , агрессии в течение нескольких лет? Вообще говоря, ответ представляется отрицательным. Большинство исследований по данной теме почти не обнаружили различий между полами в этом отношении. Например, в исследовании Колумбийского округа последовательность в течение длительного времени была сопоставима для обоих полов (Eron et al., 1987, p. 257. Также см.: Cairns & Cairns, 1984).
Почти такой же вывод можно сделать и о возможных различиях полов в том, что касается степени обусловленности зрелой преступности агрессивностью в детстве. Здесь также, несмотря на некоторые исключения, ряд работ подтвердил данные Колумбийского округа. Девочки, проявлявшие сильную агрессивность в 8-10-летнем возрасте, по-видимому, рискуют к поре юности получить судимость (Roff & Wirt, 1984).
