Этический принцип
Р: Хотите сейчас продолжить и продемонстрировать еще и другие явления?
Э: Может, я и хочу, но я не обсудил этого с ней сознательно. Поэтому, если я собираюсь продолжать, я должен сначала разбудить ее и попросить разрешения. Бессознательное всегда защищает сознание.
Хотите сейчас проснуться?
Э: Я не могу просить разрешения сделать что-то, пока она находится в трансе. Просить разрешения — это из сферы нормального состояния сознания, и поэтому мы должны спрашивать ее, когда она бодрствует. Вам следует бережно охранять суверенность личности и не использовать состояние транса в своих интересах.
Р: Это было бы нарушением доверия и вызвало бы только так называемое сопротивление.
Ориентация тела после пробуждения из транса
[С. открывает глаза и слегка потягивается]
Обратите внимание на реориентацию тела, когда она вернулась. Ну, хотите нам что-нибудь сказать?
Р: Эта реориентация тела после окончания транса — еще один признак, который терапевт может использовать, чтобы узнать, что пациент был в трансе. Потягивание, моргание, изменение позы тела, зевота, облизывание губ, приглаживание волос, прикосновение к различным частям тела и т.д. — все это показатели того, что пациент реориентируется из транса в состояние бодрствования.
Перцептивные изменения: c "Перцептивные изменения:"явление затуманивания поля зренияc "явление затуманивания поля зрения"
С: Мне так понравилось, так было хорошо. Я смотрела на точку вон там, наверху, и она затуманилась.
Р: Понятно, изменение перцепции.
Р: Это сообщение о появлении дымки перед глазами— другой достаточно обычный показатель наступления транса. Кто-то скажет, что все смазалось, что они видят все как сквозь туман, что изменился цвет фона или размер и форма предметов и т.д.
Расслабление и погружение в себя
С: Я пыталась слушать вначале, но потом ушла в себя. Мне было скучно слушать вас, доктор Эриксон, и просто захотелось расслабиться.
[После того как магнитофон был выключен и сеанс формально закончился, С. вспомнила о том, что на ранних стадиях наведения транса у нее было ощущение, что она “плывет”.]
Р: Ее расслабление и погружение в себя до такой степени, что она не делала больше попыток слушать Вас, — вернейший показатель транса. Она также следовала Вашему предыдущему внушению о том, что может не слушать Ваш голос сознательно, потому что ее бессознательное подхватит то, о чем Вы говорите. Она явно откликалась на бессознательном уровне, потому что прекратила погружение в себя, когда Вы велели ей пробудиться.
Наблюдение и базовый подход Эриксонаc "Наблюдение и базовый подход Эриксона"
Наблюдение — это самый важный аспект начального обучения гипнотерапевта. Для Эриксона это обучение началось в юности и продолжалось всю жизнь. Наблюдение за инвариантами и соотношениями в человеческом поведении — это обязательное условие и основной навык творческого гипнотерапевта. Житейские рассказы и истории, которые Эриксон излагает на последующих страницах, показывают, что он внимательный наблюдатель регулярно повторяющихся структур в человеческом поведении. Эриксон любит шутку, и все его собственные остроты основаны на твердом знании того, как люди поступили бы в той или иной ситуации.
Будучи ребенком и шагая в школу по висконсинским снегам, он развлекался тем, что протаптывал извилистые тропинки на поле, вдали от расчищенных дорог, и затем наблюдал, как те, кто шли за ним, ступали точно по его следам. Люди не пытались двигаться по прямой дороге, которая, как они знали, находится перед ними; они явно находили, что проще ходить по кривой тропинке, которую проложил Эриксон, пока он не спрямлял ее кривые петли в следующих походах в школу.
Именно регулярно повторяющиеся варианты поведения имеют большое значение. Закономерности — это инструменты, которые он использует, чтобы формировать гипнотические явления и гипнотическое поведение. Он считает полезным знать, что при наличии определенных стимулов последует определенная реакция. Или, если он может вызвать какую-либо форму поведения, для него важно знать, что с ней тесно связана другая форма поведения, которая, скорее всего, возникнет следом за этой. Таким образом, он может использовать один стимул, чтобы вызвать определенную реакцию, а затем использовать эту реакцию, чтобы вызвать, по ассоциации, другую конкретную реакцию.
Ситуация субъективно переживается как гипнотическая, когда появляется ощущение, что эти реакции возникают без всякого сознательного намерения, из-за того, что пациенты не осознают наличия внутри себя этих предсказуемых ассоциаций. Пациенты не знают обо всех возможностях в рамках собственного поведенческого репертуара. В результате, когда пациенты испытывают что-то, чего не могли предполагать (хотя терапевт может, поскольку ему известны поведенческие ассоциации пациентов), они понимают, что гипнотерапевт каким-то образом вызвал это. Гипнотерапевт действительно создал поведенческую ситуацию, которая естественным образом вызывает у пациента определенную реакцию. Но гипнотерапевт “создал” ситуацию только потому, что он знает, как использовать существовавшие до этого структуры в поведенческой матрице пациента.
Из этого следует, что чем больше гипнотерапевты знают о закономерностях поведения, тем более адекватно они смогут вызывать желаемые реакции в любой конкретной ситуации. Чем лучше терапевты умеют отмечать конкретные закономерности у отдельных пациентов, тем проще им будет вызвать терапевтические реакции у других людей.
Упражнения на наблюдательность
1. Находите и тщательно изучайте закономерности в поведении пациентов. Эти закономерности могут быть разнообразны, начиная с ритуальных жестов и деталей приветствия и усаживания в первые минуты терапевтического сеанса, и до устоявшихся структур в системе их ассоциаций, когда они говорят о своих “проблемах”. В какой степени вы способны заметить, как проблема пациента определяется “замкнутым кругом ассоциаций”, привычным и устоявшимся ассоциативным построением, из которого пациент не знает, как вырваться? Какая ваша интервенция могла бы помочь пациенту вырваться из него? (Rossi, 1968, 1972a, 1973a)
2. Понаблюдайте, в какой мере пациенты открыты и доступны изменениям, способны следовать за вами и в какой мере они зафиксированы, закрыты, недоступны изменениям — и, похоже, ожидают, что вы сами последуете за ними. Эриксон смотрит, какова “ответная концентрация” (насколько человек погружен в то, что говорит другой) при оценке того, насколько хорошим гипнотическим субъектом будет данный человек. Чем больше концентрация, тем лучший перед нами субъект. Таким образом, мы принимаем, что чем больше пациент открыт указаниям терапевта и чем больше его способность погрузиться в то, что говорит терапевт, тем больше его возможности как гипнотического субъекта.
Это значит, что терапевт должен быть сосредоточен на влиянии на поведение пациентов как “содержательного”, так и “процессуального” аспекта их отношений. Психотерапевты, которые хотят достичь мастерства в гипнотерапии, обучают себя наблюдать динамику “доступности” и “подверженности влиянию” в отношениях переноса и контрпереноса. Чем больше открытость и доступность, тем больше подверженность влиянию и способность к гипнотической реакции. Что помогает конкретному пациенту стать более доступным и открытым гипнотерапевту? Что могут сделать гипнотерапевты, чтобы самим стать более доступными и открытыми для каждого пациента?
Здесь следует добавить, что доступность и подверженность влиянию — это явление взаимное. Чем более чутко терапевты способны откликаться на нужды, эмоции и взгляды пациентов, тем легче пациенту научиться быть открытым и доступным влиянию терапевтического внушения. Чем более терапевты адекватны в переживании “я — ты” отношений со своими пациентами, тем безошибочнее и, следовательно, доходчивее будет их понимание и внушения.
3. Практическое искусство наведения транса требует, чтобы терапевт научился наблюдать за поведением и привязывать внушение к нему. Какие изменения происходят в мимике? Наблюдается ли предварительное подрагивание век? Если так, то можно внушать, что пациент скоро моргнет глазами. Замедляется ли рефлекторное моргание? Если да, то терапевт может отметить это и внушать, что оно скоро замедлится еще больше, пока веки, наконец, не сомкнутся. Если пациент только что выдохнул — в этот-то самый момент ему и можно предложить сделать глубокий вдох. Когда видно, как замедляются движения тела, можно внушать пациенту, что он становится неподвижным и скоро ему будет совершенно покойно и комфортно. Различные внушения могут стать у терапевта до того накатанными, что на любое наблюдаемое поведение пациента он может автоматически предложить соответствующее внушение. Постепенно нарабатывается поток речи, который позволяет говорить и размышлять, в то же время тщательно наблюдая поведение пациента, чтобы определить, какое внушение предложить дальше. Можно такое тщательное наблюдение практиковать и во многих ситуациях повседневной жизни. Люди в аудитории или пассажиры самолета, автобуса или поезда будут находиться в пределах спектра состояний от пробужденности и напряженного внимания до транса. Научитесь узнавать поведенческие корреляты таких состояний. В ранней практике наведений можно научиться искусству наблюдать поведение, комментировать его и добавлять такое внушение, которое будет предвосхищать и развивать это поведение дальше. В последующих разделах мы будем постепенно вводить различные формы косвенного гипнотического внушения, которым можно научиться по мере приобретения опыта.
Сознательное и бессознательное в клиническом гипнозе
Эриксон подчеркивает определенные аспекты отношений между сознательным и бессознательным и многочисленные способы использования их для терапевтических целей в работе с клиническим гипнозом. Это одна из основных тем, которая вводится в нашем первом комментарии и будет обсуждаться далее практически во всех последующих сеансах. Мы убеждены, что сознание, запрограммированное типичными установками и верованиями современного рационалистичного человека, как это ни печально, ограниченно. Выяснено, что многие люди использует свои умственные способности в лучшем случае не более чем на 10%. Большинство из нас просто не знает, как использовать личные способности. Наша система образования научила нас только, как добиваться определенных внешних критериев обучения. Мы учимся читать и писать, осваиваем другие подобные умения. Успешность обучения измеряется нашими оценками на стандартизованных тестах достижений, а не тем, в какой степени мы используем свои уникальные нейронные цепочки для личных целей. Наша система образования до сих пор не умеет или почти не умеет тренировать и проверять способность индивидуума использовать собственную уникальную матрицу поведения и ассоциативные процессы, несмотря на то, что эта внутренняя способность есть самая суть креативности и развития личности.
Таким образом, сознание программируется на соответствие внешним, общественно приемлемым стандартам достижений, в то время как все, что является уникальным внутри личности, оказывается сдерживаемым. То есть большая часть нашей индивидуальности остается бессознательной и неизвестной. У Эриксона есть основания говорить: “Очень важно, чтобы человек понимал, что его бессознательное умнее его. В бессознательном хранится богатейший материал”.
Пациенты имеют проблемы, поскольку сознательное программирование слишком жестко лимитировало их способности. Решение заключается в том, чтобы помочь им прорваться сквозь ограничения их сознательных установок, освободить свою бессознательную способность к решению проблем.
Вновь и вновь мы обнаруживаем, что подходы Эриксона к наведению транса и решению проблем обычно направлены на то, чтобы обойти жесткие и заученные ограничения сознательных и привычных установок пациента. Позже мы продемонстрируем и обсудим средства “депотенциализации сознательных установок”, “способ справиться с сознанием” и т.п. Все эти фразы означают одно и то же: усилие освободить личность от выученных ограничений. Как ясно Эриксон формулирует это: “Ваша техника строится вокруг указаний, которые позволяют их сознательному разуму устраниться от задачи и переложить ее на бессознательное”.
Эриксон был первым, кто начал использовать косвенные подходы к гипнотическому внушению, для того чтобы достичь освобождения бессознательных возможностей от ограничений сознания. Такой подход резко отличается от всей предшествующей и современной работы в гипнозе, где прямое внушение по-прежнему считается основной терапевтической модальностью. Последующие сеансы и комментарии послужат постепенным введением в эти косвенные подходы. Возможности этих подходов столь многогранны и огромны, что Эриксон так никогда и не смог организовать их в единую систему; собственно, он не всегда понимает, почему и как они срабатывают. Косвенные подходы, таким образом, — это целинная область, terra incognita, которую, надо надеяться, некоторые читатели изучат и расширят в своих собственных исследованиях и терапевтической практике.
Утилизационная теория гипнотического внушения
Мы недавно определили утилизационную теорию гипнотического внушения таким образом (Erickson and Rossi, 1975):
Транс — это особое состояние, которое интенсифицирует терапевтические взаимоотношения и сосредоточивает внимание пациента на нескольких аспектах внутренней реальности; транс не обеспечивает принятие внушений. Эриксон полагается на определенные формы коммуникаций… чтобы вызвать, мобилизовать и сдвинуть ассоциативные процессы и навыки мышления пациента в определенных направлениях, чтобы иногда достичь определенных терапевтических целей. Он полагает, что гипнотическое внушение — это и есть процесс вызывания и утилизации собственных психических процессов пациента такими способами, которые лежат за пределами досягаемости его собственного, обычного, произвольного и волевого контроля.
Успешно действующий гипнотерапевт научается использовать слова, интонации, жесты и другие средства, “включающие” собственные психические механизмы пациента и его поведенческие процессы. Гипнотические внушения не являются некой словесной магией, которую можно навязать пациентам, чтобы заставить их сделать что угодно. Гипнотические внушения эффективны только в той степени, в которой они могут активировать, блокировать или изменить функционирование естественных психических механизмов и ассоциаций, уже существующих внутри пациента. Эриксон любит подчеркивать, что гипнотическое внушение может вызывать и использовать потенциалы, которые уже существуют внутри пациента, но не может навязать что-то абсолютно чуждое. Повышенная внушаемость не обязательно является характеристикой терапевтического транса при таком его использовании, как у Эриксона.
В своей первой опубликованной работе о гипнозе (1932) Эриксон нашел, что “повышенная внушаемость не отмечалась” как непременная характеристика транса. Работа с 300 субъектами, участвовавшими в нескольких тысячах трансов, привела его к следующему выводу:
“Оказалось, что у них не только не повышается внушаемость, но в дальнейшем приходится вести себя с ними крайне осторожно, чтобы не утратить их сотрудничество, и часто появляется ощущение, что они развивают компенсаторный негативизм по отношению к гипнотизеру, для того чтобы противодействовать любой возрастающей внушаемости. Субъекты, обученные входить в глубокий транс мгновенно, по щелчку пальцами, успешно сопротивляются, когда не имеют желания или более заинтересованы какой-либо другой деятельностью… Короче, представляется вероятным, что даже если повышенная внушаемость и развивается, то в незначительной степени”.
Эриксон не единственный пришел к этому выводу. В своем обзоре истории гипноза Вайценхоффер (Weitzenhoffer, 1961, 1963, 1971) указал, что предшествующие исследователи (такие как Бертран, Деспайн и Брейд) не рассматривали внушаемость как существенную характеристику транса. Льебо, и в особенности Бернгейм (Bernheim, 1895), подготовили почву для того, чтобы рассматривать повышенную внушаемость как необходимое условие гипноза или транса. Современные экспериментально ориентированные исследователи, возможно, приняли это (Hull, 1933; Hilgard, 1965) потому, что тогда появлялся легкий путь разрабатывать “шкалы гипнабельности”, что считалось необходимым для количественного изучения гипнотических явлений. Однако Вайценхоффер утверждал, что необходимо исследовать понятие транса и внушаемости как отдельные вопросы.
Для Эриксона транс и гипнотическое внушение — это отдельные явления, которые могут быть или не быть связаны у каждого данного индивидуума в каждый данный момент. Поэтому Эриксон (Erickson, 1952) подчеркивал разницу между “наведением транса” и “использованием транса”. В своих ранних работах он находил необходимым тратить “от четырех до восьми и даже больше часов, наводя трансы и обучая субъектов адекватно функционировать, прежде чем предпринять попытку гипнотического эксперимента или гипнотерапии”. Восемь сеансов работы Эриксона с доктором С. в этой книге, таким образом, являются типичным примером обучения субъекта тому, чтобы испытывать транс. Вы увидите, что транс — это высоко индивидуализированный процесс, который может переживаться очень по-разному даже одним и тем же человеком в различных случаях. Однако для терапевтических целей клинического гипноза мы сосредоточим наш интерес на исследовании и фасилитации только одного конкретного аспекта транса. Нас интересует тот терапевтический аспект транса, в котором ограничения обычных сознательных структур человека и систем верований временно меняются таким образом, чтобы человек стал восприимчив к переживанию других паттернов ассоциаций и способов психического функционирования.
Эриксон рассматривает проблему гипнотического внушения как проблему коммуникации и утилизации. Чтобы облегчить внушение, нужно научиться более эффективной коммуникации. Основная цель этой книги — выделить гипнотические формы коммуникации, которые Эриксон использует, чтобы облегчить внушение. Эти гипнотические формы есть приемы коммуникации, которые облегчают вызывание и использование собственных ассоциаций пациента, его возможностей и естественных механизмов психики такими способами, которые пациентом обычно переживаются как непроизвольные. Обычные, повседневные, негипнотические внушения принимаются потому, что мы оценили их с помощью своих обычных сознательных установок и нашли, что они являются приемлемым руководством для нашего поведения, и мы выполняем их добровольно. Гипнотическое внушение отличается тем, что пациент с удивлением обнаруживает, что опыт и поведение изменились, казалось бы, автономным образом; опыт, похоже, находится вне нашего обычного чувства контроля и самоуправления. Об успешном опыте клинического гипноза, таким образом, можно говорить, когда транс меняет привычные установки и модели функционирования так, чтобы тщательно сформулированные гипнотические внушения могли вызывать и утилизировать другие паттерны ассоциаций и другие потенциалы пациента для достижения определенных терапевтических целей.
Утилизационный подход к наведению транса (Erickson, 1958, 1959) и использование симптомов и поведения пациента как интегральной части терапии (Erickson, 1955, 1965b) — один из оригинальнейших вкладов Эриксона в область клинического гипноза. Этот утилизационный подход, при котором индивидуальность каждого пациента тщательно изучается, поддерживается и используется, и есть одно из отличий “клинического” гипноза от стандартизованных подходов экспериментального и исследовательского гипноза, как он обычно проводится в лабораториях.
Именно способность клинициста оценивать и использовать уникальность пациентов, а также перипетии постоянно меняющихся ситуаций их реальной жизни позволяют достичь таких поразительных гипнотических и терапевтических результатов. Утилизационные подходы дают такие результаты именно потому, что активируют и развивают то, что уже есть внутри пациента, вместо того чтобы пытаться навязать что-то извне, что могло бы не соответствовать индивидуальности пациента.
Большинство видов косвенного гипнотического внушения, выдвинутых Эриксоном для поддержания его утилизационного подхода, были разработаны в клинической практике и полевых экспериментах, без возможности провести детальный анализ или подтвердить результат контрольными экспериментами. Поэтому здесь мы начинаем процесс анализа ряда косвенных форм гипнотического внушения, во-первых, чтобы добиться некоторого понимания их клинического применения и, во-вторых, чтобы предложить провести исследования, которые понадобятся для дальнейшего изучения их природы и использования. В этой главе мы обсудим “трюизмы” и “неделание, незнание “ как две основные формы косвенного гипнотического внушения.
Трюизмы, использующие психические механизмы
Элементарнейшая форма внушения — это трюизм, простая констатация факта относительно поведения, которое так часто встречалось в опыте пациента, что он не может его отрицать. Эриксон часто говорит о психологических процессах так, как будто описывает пациенту объективные факты. На самом деле эти словесные описания могут действовать как косвенные формы гипнотического внушения, когда они дают толчок ассоциативно связанным идеомоторным и идеосенсорным процессам, присущим субъекту внутренне (Weitzenhoffer, 1957). Трюизм может активизировать запас жизненных переживаний, ассоциаций и психических механизмов, хранящихся в памяти самого пациента. Обычно, когда мы просто разговариваем, общая ориентация на реальность (Shor, 1959) держит эти субъективные переживания и психические механизмы подавленными. Однако когда в трансе внимание фиксировано и сосредоточено, нижеследующие трюизмы могут на самом деле вызвать буквальное и конкретное переживание внушенного поведения.
1. Вы уже знаете, как переживать приятные ощущения, такие как, скажем, тепло солнца на вашей коже.
2. У каждого бывали случаи, когда он кивал головой “да” или качал ею “нет”, даже не осознавая этого.
3. Мы знаем, что когда вы спите, ваше бессознательное может видеть сны.
4. Вы можете легко забыть этот сон, когда проснетесь.
Практика показывает, что обращение к личному опыту субъекта через конкретные образы, как это продемонстрировано в примере (1), эффективно для воссоздания сенсорного переживания. “Идея” тепла и образ солнца на коже обращаются к индивидуальным ассоциациям с переживаниями прошлого, которые воссоздают реальное “ощущение” тепла на коже. Аналогично, когда речь идет об обычном жизненном явлении, таком как кивок в примере (2), эта “идея” нередко вызывает фактический “моторный” отклик — кивок головой. Такие идеомоторные и идеосенсорные процессы давно признаны основой многих гипнотических явлений (Bernheim, 1895), и их легко измерить в наши дни психофизиологическими инструментами. Многие формы биологической обратной связи (Brown, 1974), например, могут быть представлены как идеосенсорные и идеомоторные реакции, которые усилены и поддержаны электронными инструментами. Другие когнитивные процессы, такие как сны и забывание, могут быть легко вызваны, когда внушаются при помощи трюизмов, которые средний субъект обычно не может отрицать, как в примерах (3) и (4). Таким образом, это базовый механизм гипнотического внушения: мы предлагаем простые истины, которые автоматически особенно ярким образом вызывают обусловленные ассоциации. Внушение есть процесс вызывания и использования возможностей и жизненных переживаний, которые уже присутствуют у субъекта, но, может быть, вне его обычного спектра контроля. Терапевтическое внушение помогает пациентам получить доступ к собственным ассоциациям и возможностям для решения своих проблем.
Трюизмы, использующие время
Особенно важная форма трюизма — та, которая использует время. Когда Эриксон требует определенной поведенческой реакции, он обычно связывает ее со временем. Он никогда не говорит: “Ваша головная боль прошла”, поскольку она, возможно, не прошла и у пациента может появиться основание для утраты доверия. Вместо этого Эриксон превращает прямое внушение в трюизм, говоря: “Головная боль скоро пройдет”. Это может быть несколько секунд, минут, часов и даже дней. Сходным образом следующие внушения все становятся трюизмами, поскольку временной фактор позволяет пациентам использовать их собственные ассоциации и опыт, для того чтобы превратить их в истинные.
Рано или поздно ваша рука поднимется [глаза закроются и т.д.].
Ваша головная боль [или какая-то другая проблема] исчезнет, как только ваша система будет готова к тому, чтобы она ушла.
Вероятно, это случится, как только Вы будете готовы. Мы позволим бессознательному использовать столько времени, сколько ему нужно, чтобы позволить этому случиться.
